Возвращаясь к паразитической корпорации, надо сказать о феноменальной пронырливости и изворотливости ее членов. Об этом достаточно повествует история с вице-премьером Максимом Бойко, который оказался вовсе и не Бойко, а самым настоящим Шамбергом (МК 08.10.98). Не выяснено доподлинно, но вполне вписывается в общую схему и прямое родство Бойко с расстрелянным по делу Еврейского антифашистского центра начальником Совинформбюро Лозовским (отсюда — общий мотив мести, распространенный в этой среде), наличие “грин-кард” — вида на жительство в США (у прочих встречается двойное гражданство), и, наконец, фамилия родителей Шамберг. Причем родители, как оказалось, давно эмигрировали в США, а отец вице-премьера преподает в специализированном институте ЦРУ.
Такая же пронырливость обнаружилась и у БАБ. После назначения Березовского в Совет Безопасности разгорелся скандал по поводу его израильского гражданства, факт принятия которого Березовский поначалу даже не стал отрицать, вознамерившись победить в перепалке в стиле: “Сам дурак!”. Возвращенный на ОРТ диктор Доренко решил устроить обструкцию газете “Известия” за ее сомнения в лояльности иностранного гражданина интересам России. Доренко даже решил похвастаться тем, что в его жилах не течет ни капли русской крови. Будто это достоинство какое! Сам Березовский в интервью передаче “Итоги” расценил выступление “Известий” как антисемитское.
Главный редактор “Известий” Голембиовский (из той же корпорации) ответил блестящей фразой: “Вообще надо быть полным идиотом, чтобы, зная репутацию “Известий”, заподозрить нас в антисемитизме”. Из этого ответа следует, что есть как бы “наши евреи” и “ненаши евреи” — одни в “Известиях”, другие — в Совете Безопасности. Но это ложное следствие. Корпорация все равно одна! Просто в ней идет постоянная борьба за место для собственной присоски — вот и все.
Примечательное свойство этой истории состоит в том, что Березовский поначалу просто оспаривал право кого бы то ни было поднимать вопрос о его гражданстве и пристегивать этот вопрос к проблеме отправления государственной службы. Израильского гражданства Березовский поначалу не отрицал, а потом постарался повернуть дело так, будто он получил это гражданство почти что не по своей воле. Именно это поведение изобличило Березовского в том, что он прекрасно понимал: двойное гражданство явно демонстрирует невозможность в рамках государственной должности соблюдать (не то что защищать!) национальные интересы России.
Состав корпорации, о которой мы ведем речь, откровенно выдал известный столичный журналист (и также член корпорации) Радзиховский. В газете американской газете “Новое русское слово” от 16 января 1996 г. он написал:
“Евреи сегодня составляют огромную часть российской элиты — художественной, интеллектуальной (это, впрочем, всегда было в течение последнего века), а также политической и коммерческой. Политики: Жириновский, Явлинский, Чубайс, бывший министр иностранных дел Козырев и новый министр тех же дел Примаков, министр экономики Ясин, помощники президента Лифшиц, Сатаров, губернатор Нижнего Новгорода Немцов, первый премьер правительства Москвы Ресин, знаменитый генерал Рохлин и т. д. С некоторой натяжкой включен и Гайдар. Такое изобилие евреев было абсолютно немыслимо в течение последних десятилетий.
Евреи составляют огромную часть ранней капиталистической элиты страны. Почти все крупнейшие банки Москвы возглавляют евреи. Банк “Столичный” — Александр Смоленский, Мост-банк — Владимир Гусинский, “Менатеп” — Михаил Ходорковский (в прошлом — второй секретарь московского горкома комсомола), “Российский кредит” — Виталий Малкин, “Альфа-банк” — Петр Авен и Михаил Фридман… К числу крупнейших предпринимателей относят того же Владимира Ресина — короля московского строительства, а также скандально известного певца Иосифа Кобзона, постоянно обвиняемого в связях с мафией, Бориса Березовского и других. Одним словом, евреи сегодня в России, после 20 лет непрерывной эмиграции молодых и самых энергичных из них, оказались сильнее, чем 20 лет назад. Больше того, рискну предположить, что евреи имеют больший удельный вес в русской политике и бизнесе, чем в политике и бизнесе любой христианской страны” (цит. по публикации в “Правде-5” от 22–29.11.96).
Действительно, здесь все переженились. СБС и “Менатеп” помогают Березовскому покупать “Сибнефть”, “Мост” ссужает деньгами “Менатеп” для скупки Восточной нефтяной кампании, ОРТ помогает СБС переломить общественное мнение и подготовить широкомасштабную торговлю землей под контролем Смоленского… Потом все это кубло пытается купить себе Черномырдина в качестве кандидата в президенты, создавая под эти цели суперконцерн “Юкси” — ходорковский “Юкос” и березовская “Сибнефть” (“Русский телеграф” 20.01.98).
Кубло на некоторое время переориентируется на Лебедя. Ведь Черномырдин без премьерского кресла — пустое место, а новый премьер Кириенко (Израитель) с вице-премьером Немцовым по правую руку — уже и без того активные сотрудники из того же паразитического кубла.
Заметим, что говоря о паразитической корпорации, нам не пристало скатываться до примитивной юдофобии. Причастность к еврейской диаспоре — еще не повод для обвинений в измене Родине. Вполне возможно (хотя и чрезвычайно сложно) единение любого еврея с русской культурой, с русскими национальными интересами. Поэтому в пассаже Радзиховского мы видим другое — некую декларацию о единстве перечисленных лиц (среди которых наверняка найдется хотя бы один совершеннейший нееврей) в определенном политэкономическом проекте. Вряд ли все из названных Радзиховским лиц в этот проект вписались, но большинство — бесспорно.
Вероятно, публикуя столь вызывающие строки, Радзиховский не только хотел взбесить юдофобов, но и инициировать процесс объединения тех, кого он перечислил, в спаянную группу, корпорацию, “теплую семейку” потрошителей страны. Но не вышло. Правительственные кризисы 1998 года растрепали единую команду. В предчувствии дележа власти одни побежали с тонущего корабля, другие начали сдавать своих соратников потенциальным правителям. Корпорация, было дело, поползла по швам.
После кризиса августа 1998 г. Березовский стал упорно формировать свой политический имидж, представлять себя в качестве главного антикоммуниста. Отсюда и информационные кампании против правительства Примакова. В октябре 1998 США он искал поддержки и сулил падение правительства и возвращение Черномырдина с “реформаторами” к декабрю. Собирался даже создавать собственное движение (разумеется, социалистическое!) и даже начал было размещать заказ на партию “под ключ”. Лебедя пришлось бросить — оказался слабеньким и слишком податливым на вкрадчивый правительственный окрик.
В ответ по Березовскому начали бить правоохранительные органы, получившие прямые инструкции как от Примакова, так и от московских властей. ЛогоВАЗом заинтересовался Антимонопольный комитет, предъявив перечень нарушений на 100 страницах. Встряхнули Лисовского. Наконец, ставленников БАБа погнали из “Аэрофлота” и начали разбираться с их делами.
Главный березовский кадр, толкущийся в руководстве “Аэрофлота”, - Красненкер (стопроцентный кард корпорации!) работал в свое время с Березовским в одном институте (помогал писать диссертацию), потом оказался незаменимым в ЛогоВАЗе, наконец был пожалован собственной делянкой для кормления и почти вошел в корпорацию за то, что благодаря его стараниям пара фирм, ведущих дела за рубежом и учрежденных Березовским, снимала пенки со всех договоров “Аэрофлота”. Прознав про это, президентский зятек Окулов, обнаруживший, что из-под него по факту почти вынули кресло, вышиб Красненкера, прикрыв лавочку. Березовский от ответственности за своего протеже публично отказался. Но красненкеры не тонут, как и березовские.
Одновременно налоговая полиция обыскала офис “Сибнефти” (с Абрамовичем во главе) и намекнула, что нашла все, что собиралась найти. Придавили налоговики и беспредельно наглого дружка корпорации — Лисовского, дополнив его обиды, полученные во время избирательной кампании в Дзержинске (листовки о причастности к убийству Листьева) еще и разгромом в офисе. Наконец, Лужков, договорившись с Чубайсом, избрал себе мишень Березовского, которого все настойчивей обвинял в развале работы исполнительных служб СНГ (тогда БАБ был пожалован постом главы Исполкома Содружества). Совместными стараниями многих сил и кормушки на посту исполнительного секретаря СНГ Березовский лишился.
На время достали спецслужбы и банкира Смоленского по делу 1992–1993 года, когда по фальшивым авизо из банка “Столичный” в австрийский банк ABN Amro Bank AG только по одной операции утекло 25 млн. долларов. Один из участников аферы — руководитель джамбульского коммерческого банка Лев Нахманович (у них и на фамилии дефицит — не только на отчества) — был арестован и начал давать показания. Но дело прикрыли, следователя уволили. Возобновили дело только в 1995, но Смоленский на попытки пригласить его к следователю не реагировал. Забеспокоился член корпорации только когда Интерпол нашел Нахмановича, и тот в тюрьме снова начал “колоться”. Оказалось, что финансовые документы подчищал чуть ли не сам Смоленский. И банкир сбежал за границу “на лечение”, чтобы не быть арестованным.
На время достали спецслужбы и банкира Смоленского по делу 1992–1993 года, когда по фальшивым авизо из банка “Столичный” в австрийский банк ABN Amro Bank AG только по одной операции утекло 25 млн. долларов. Один из участников аферы — руководитель джамбульского коммерческого банка Лев Нахманович (у них и на фамилии дефицит — не только на отчества) — был арестован и начал давать показания. Но дело прикрыли, следователя уволили. Возобновили дело только в 1995, но Смоленский на попытки пригласить его к следователю не реагировал. Забеспокоился член корпорации только когда Интерпол нашел Нахмановича, и тот в тюрьме снова начал “колоться”. Оказалось, что финансовые документы подчищал чуть ли не сам Смоленский. И банкир сбежал за границу “на лечение”, чтобы не быть арестованным.
От Березовского отшатнулись Ходорковский (почувствовавший лапы друзей Березовского на своей вотчине — “Юкси”), потом Гусинский (решивший, что может не церемониться более с конкурентом в информационном пространстве) и чубайсовский Потанин (отнесший крах ОНЭКСИМа и грозящую конфискацию зарубежных вкладов на счет интриг Бориса Абрамыча). Наконец, от Березовского отстранилась Семья, заподозрившая, что президентский фаворит тщательно записывал на магнитофонную пленку ее самые интимные разговоры (исполнитель по пьяни выболтал эту информацию, в результате чего последовали стремительные действия спасающей последние остатки приличия Семьи).
И все-таки супер-олигарха хоронили рано. Даже после оскорбительной отставки из СНГ Березовский посмел тявкнуть на президента, которому, действительно, уже не на кого было опираться — кругом одни пиявки. Может БАБ и потерял на этом сотню-другую миллионов долларов или недополучил такую сумму, уступив ее другим расхитителям, но осталась дьявольская пронырливость. Он сумел воспользоваться своим особым положением в Семье. Вместо тюремной камеры, которую уже готова была открыть для него Генпрокуратура, выдав санкцию на арест, Березовский получил полностью подконтрольное правительство Степашина, где его ставленники заняли все ключевые посты, и соратника по корпорации Волошина БАБ утвердил в кресле главы президентской администрации. И с полным правом хозяина положения стал городить политический проект “консенсуса общества справа”. Только место у ушка ельцинской дочки-Танечки на время сдал в аренду своему кошельку — руководителю “Сибнефти” Роману Абрамовичу.
Этот самый Абрамович долгое время был агентом по покупкам недвижимости и оплате отдыха Семьи — всякие там виллы, яхточки… Потом — оседлал правительство (в лице первого вице-премьера Аксененко в правительстве Степашина). Потом роль зиц-председателя постепенно переросла в роль фактического владельца. И Семья, и “Сибнефть”, и административный контроль над всей энергетикой страны постепенно сосредоточились в руках Абрамовича (МК 02.06.99). Закончилось это потом губернаторством на Чукотке — своеобразной добровольной ссылкой на период затихания дел Березовского.
Ну а Генпрокуратуру ельцинисты смогли обезглавить, как ранее обезглавили все прочие правоохранительные структуры и спецслужбы. Дело против Березовского завяло, санкцию на арест Смоленского тоже отменили, дело ушло на доследование, чтобы быльем порасти.
Корпорация снова склонила голову: пахан БАБ вернулся, снова придется жить “по понятиям”, аппетит умерить и высасывать страну хором, а не врозь. В качестве компенсации за причиненные неудобства БАБ скушал 6-й канал телевидения. И сказал про своего холопа Доренко, который был назначен промывать мозги: “Неважно что он говорит. Важно, что он напрямую воздействует на зрителя. Это божий дар”.
Но на этом история не кончилась. Пахан решил наказать всех, кто не вступился за него. А еще — вспомнил старые обиды. Березовский назвал Лужкова суетливым человеком, а в интервью собственному каналу ОРТ сказал, что “Лужков — это кровь”. Заодно состоялся информационный “наезд” на гусинские НТВ и “Мост-медиа” как экономически несостоятельные структуры, погрязшие в долгах.
Гусинский через свой НТВ выложил свой козырь — компромат на Волошина. Оказалось, что Волошин был посредником между жульническим банком “Чара” и жульническим АВВА. Обе структуры нажились за счет доверчивых граждан, пополнив капиталы будущих олигархов — прежде всего, Березовского.
Черномырдин откомментировал это так: “Сцепились два еврея. На это смотреть противно. И говорить тоже. Делом надо заниматься!”.
Русский человек отреагировал бы иначе: “Наконец-то они сцепились. Значит нам будет легче!” Пусть легче стало ненадолго — пока корпорация восстанавливала свою потрепанную Путиным колонию. На первые роли выходили Авен с Фридманом, которые теперь владели Администрацией Президента, и другие фигуры.
Мелкий негодник с большим потенциалом (В.Шумейко)
Владимир Шумейко, в свое время добравшийся до поста председателя Совета Федерации, однажды прославился заявлением о собственном большом потенциале. В московских (а может быть, и не только) политических и кухонных тусовках стали про него говорить: “О! Шумейко — это тот, у которого огромный потенциал!” Имели в виду, конечно, не потенциал политической прозорливости. Все почему-то решили, что Шумейко самоуверенно проговорился о своем сексуальном потенциале.
Но на счет сексуального потенциала гипотез мы строить не будем. Лучше посмотрим на книжку, которую В.Шумейко представил публике. Книжечка в две сотни страниц, набранная шрифтом для домохозяек, называется “Российские реформы и федерализм” (М., “Славянский диалог”, 1995).
Мотив для написания книжки, по всей видимости, был один — пишут же другие! И вот команда угрюмых клерков заскрипела перьями (застучала по компьютерной клавиатуре). Вышло нечто… Впрочем, быть может, все было как раз наоборот. Представим себе веселых молодых людей, которые решили выдать “продукт” в виде текста, который читать просто невозможно. Не потому что слишком сложен, а потому что непроходимо туп.
Один фантаст придумал антиутопию, в которой ускоренное потребление товаров достигалось комплексом разусовершенствований: не успел новые часы на руку пристегнуть, как они уже превратились в желеобразную массу. Может быть именно на это был направлен интеллект творческого коллектива под общим именем “В.Ф.Шумейко”?
Короче говоря, работа удалась. Цель — не высказать ни одного ясного суждения, никого не задеть и не похвалить — достигнута.
Хотя одно суждение, все-таки есть. Вот оно: “Будет ли реализация предлагаемой в книге системы конкретных действий безболезненной, бесконфликтной? Конечно нет. Не приведет ли она к углублению тенденции к “суверенизации” — в одних случаях, и к “централизации” — в других? Да, вполне вероятно. Однако других способов демократизации России я не вижу”. Не видит Владимир Филиппович. И спасибо на этом — если бы увидел, мог бы не пережить.
Кстати, о “потенциале”. Как-то раз приехал в Москву известный живописец, скульптор и авангардист широкого профиля и советского происхождения — некто Михаил Шемякин. Настолько известный, что высшие государственные чины не смогли не прийти на всего выставку, совмещенную с театральным представлением. Отсиживающие в первом ряду чины тупо смотрели на бродящие по затемненной сцене фигуры в черных плащах и длинноносых белых масках. В один прекрасный момент плащ одного из персонажей был широко распахнут, и первым рядам, в которых сидел Шумейко, был продемонстрирован муляж “потенциала” громадных размеров.
Оставалось загадкой, решил ли Михаил Шемякин подсунуть этот “потенциал” специально для самодовольных номенклатурных физиономий, или же это было высшее проявление западного искусства. Разрешение этого ребуса пришло через несколько лет — в 1999, когда Шемякин вступился за Лужкова, образ которого ядовитый журналист Доренко увидел в одной из шемякинских скульптур. Речь шла о скульптурной композиции уродов (похожих на церетелевских монстров, расплодившихся по столице), которые окружали маленькую девочку и олицетворяли человеческие пороки. В одном из них Доренко признал московского мэра. Действительно, очень похоже. Если бы Шемякин признался, что Лужков был прототипом этого монстра, тогда его можно было бы подозревать в ловкости (подсунут очередной “потенциал”). Но, поскольку он открестился от предположений Доренко, то, скорее всего, уроды — это шемякинский вид искусства, искусства нагадить и объявить это культурным достоянием. Вроде “домино” Церетели, испохабившего Поклонную гору.
* * *
Несмотря на высокие посты и влиятельность, признаваемую журналистами и экспертами, выводящими разнообразные рейтинги, Владимир Шумейко вечно непопулярен. И непопулярен вовсе не из-за малозначительности своих умственных способностей, а в силу чисто эмоционального отторжения, граничащего с омерзением.