- И не подумаю, - с вызовом заявил я.
- Что? - несколько ошарашенно спросил кэп. - Но отказ от моих условий для тебя означает только одно, и я тебе это объяснил достаточно популярно. Хорошо...
- Не в том дело! - заторопился я, заметив, как его рука тянется к красной шляпке звонка аварийного вызова.
- А в чем же? - зло усмехнулся он.
- Мы не решили главного вопроса - конкретной суммы моего заработка.
- Он будет больше, чем ты думаешь, а конкретно я сказать не могу, потому как все зависит от количества проданного товара.
- Я удовлетворен.
- Я тоже. Расстегни-ка мне туфли, что-то жмут.
- А не пойти ли вам, господин капитан, в задницу голубой макаки?
- Отрадно слышать, что ты наконец сбросил свою маску. Иди и работай.
- Разрешите обратиться? Когда отчаливаем?
- Когда будет нужно, тогда и отчалим, и заруби себе на носу: вопросы здесь задаю я, и только я. Ты можешь только отвечать.
- Но я бы хотел смотаться домой и взять все необходимое.
- Обойдешься. Все необходимое имеется на борту, который ты в ближайший месяц вообще не покинешь. Да-да, месяц, а то и два. Считай это карантином. Завтра или сегодня вечером позвонишь прямо с судна, только в моем присутствии, без комментариев и излишних подробностей. Кстати, ты хоть причальный конец-то набросить сможешь?
- Не знаю, - честно признался я.
- Скверно, но это не самое главное. Мне нужен не столько мореман, сколько человек, владеющий ситуацией, способный мгновенно решать возникающие вдруг вопросы, а этого у тебя не отнять. Тогда сделаем так: в этом вояже я сам встану у руля, а Андрей Викторович тебя тем временем хоть немного поднатаскает. Пришли его ко мне, а сам займись приготовлением обеда, надеюсь, в этой области тебе не нужен консультант.
- Французской кухни я не обещаю, но жрать приготовить могу.
- Этого достаточно. Когда будет готово, позовешь.
Кухня или, выражаясь по-научному, камбуз был оборудован по последнему слову техники. В двух больших морозильниках я обнаружил наисвежайшее мясо высшей категории и задумался, чем бы мне удивить своего нового хозяина, причем таким образом, чтобы его не вырвало с первой же минуты, потому как мне он, судя по всему, нужен будет живым. Еще Ленка говорила, что у меня получаются очень вкусные пельмени. Правда, приходилось учитывать ее неприхотливость и полное неумение держать поварешку. Милка отлично готовит сама, совершенно не доверяя мне место у плиты, и поэтому за последнее время я немного дисквалифицировался. Но угодить кэпу хотя бы в этом - моя святая обязанность, как знать, возможно, в самом недалеком будущем мне в его еду придется подсыпать какую-нибудь гадость. Нужно заранее приучить его к мысли, что работаю я добросовестно, честно и кусок, протянутый из моей руки, он может жевать безбоязненно. Черт бы его побрал. Видать, их банда работает по большому счету, и царица Тамара ничуть мне не врала, это уже приятно. Я всегда относился отрицательно к женской преступной деятельности, особенно если женщина красивая. Да, кажется, она попала в яблочко, засылая меня на катер. Волга, волны и простор - идеальное место для сомнительных операций. А также идеальное место, дорогой мой Гончаров, для захоронения твоего истерзанного трупа. "Волна на волну набегала, волна погоняла волну. И с плачем безгласное тело спешили они унести..." Не с вас ли, Константин Иванович, списаны эти бессмертные строки? А что, грузик к ногам, и ауфидерзейн. Очень удобно и не хлопотно. Только зачем? А затем, что, возможно, вашу личность зафиксировали еще тогда, в лесу, когда положили сторожа автостоянки. Но тогда почему вообще весь этот спектакль? Не проще ли было просто сунуть меня головой в грядку? Самое скверное, что я не могу быть до конца уверен в истинных мотивах, побудивших Тамару обратиться ко мне за помощью. Ну ладно, как бы то ни было, а дело уже сделано, я на судне. Интересно, чем занимается эта банда? Скорее всего, наркотиками. Нынче это самый распространенный и выгодный бизнес с моментальным оборотом средств. Хотя и другие виды преступной деятельности со счетов сбрасывать нельзя. Например, речной разбой и рэкет. Почему речной? Он может быть и прибрежный. Да, Гончаров, что и говорить, в веселую компашку ты попал, причем по своей инициативе. В твоей биографии было много интересных моментов и похождений, но под началом Флинта ты еще не ходил.
Такие вот необыкновенно интересные мысли ворочались в моей голове, пока я готовил фарш и тесто, чтобы угодить своему шефу и сделать его пребывание на катере радостным и сытым. Когда я долепливал двести тридцать седьмой пельмень, дверь открылась и в камбуз впорхнула двадцатилетняя фемина, слегка одетая в десятисантиметровую юбочку. Темные очи закрывали гораздо большую площадь ее коричневого тела.
- Привет, черпак! - жизнерадостно скаля голливудские зубы, поздоровалась она. - Тебе помощь нужна? А то все хотят жрать. Меня к тебе кэп послал. Похоже, сомневается в твоих кулинарных способностях, и видно, зря он это делает. Ты, я вижу, настоящий мастер. Меня зовут Анка, а как тебя?
- Ты вот что, Анка-баранка, чеши отсюда, а то зарежу. Я мусульманин и не допущу, чтобы срамные девки болтались во храме жратвы!
- А я тоже мусульманка, и настоящее мое имя Альфия. Если ты не будешь меня слушаться, я сама тебя зарежу, - опять захохотала девка, вдавливая лобик в мое плечо. - У тебя отличный пельмень получается, а если его хорошенько сдобрить сметаной, то вообще можно облизать пальчики. Когда дашь попробовать?
- Когда разрешит Андрей Викторович.
- Ну, сморчок сопливый, уже настращал, гриб трухлявый! А мы на него плевать хотели. Все будет, как я хочу. Доверься мне, мой милый кок. Побегу приготовлю стол и скажу, чтоб через пятнадцать минут собирались.
Человеку всегда приятно, когда хвалят его произведения, будь то картина, пиджак или пельмени. Он поневоле начинает чувствовать себя востребованным и нужным, а значит, и необходимым людям. Что-то похожее на гордость распирало мою грудь, когда полный поднос опустел на глазах.
После еды полагалось получасовое чаепитие и обмен мнениями. И того и другого сегодня не произошло. Обожравшуюся команду сморил сон. Я неспешно помыл посуду, подмел в кают-компании и в ожидании, пока проснется Гриб, бесцельно слонялся по палубе, не смея спуститься вниз, чтобы раньше времени не вызвать у них ненужных подозрений. Думать не хотелось, да и занятие это было бессмысленное, потому что толком я ничего еще не узнал, а фантазировать беспредметно не хотел, чтобы не зайти в этом бесплодном деле слишком далеко. Через полчаса, когда кают-компания начала пробуждаться, я зашел, чтобы напомнить Грибову о предстоящем практическом уроке для неискушенных мореплавателей.
- А вы, Константин, приятно нас удивили, хе-хе, - вытирая платком длинный банан носа, пропищал гном, - вы, оказывается, искуснейший повар, хе-хе; если так будет продолжаться и дальше, то я вообще позабуду дорогу домой. Что скажете, уважаемый Сергей Владимирович?
- Обед мне понравился, - сухо похвалил кэп, - посмотрим, какой будет ужин.
- Смею заверить, не хуже, - самонадеянно пообещал я. - Во сколько прикажете подавать?
- Думаю, часов через пять, когда мы переварим обед, - усмехнулся капитан. - Оказывается, от хорошей еды можно получить удовольствие. Жаль, что покойный Сергей не умел так вкусно готовить.
- А почему же он покойный? - невольно вырвалось у меня.
- Если еще нет, так будет, - равнодушно поправился капитан, очевидно запугивая меня. - Он не имел права исчезать неизвестно куда и этим сам себе подписал приговор. Андрей Викторович, когда вернемся, займешься им. Василий, приведи-ка мне своего алкаша. Как его там? Виталий, что ли...
- А на что он вам? - неожиданно отрыгнув, удивленно спросил Васька. Вот же Костя, чем он вас не устраивает?
- Это не твоего ума дело, - резко ответил капитан, а у меня сразу же испортилось хорошее настроение.
- Андрей Викторович, - чтобы поскорей отвлечься от неприятной мысли, обратился я к старшему, - я готов приступить к первому уроку.
- Отставить! - круто приказал кэп, и мое настроение опустилось ниже нулевой отметки. - Пока иди в камбуз и занимайся стряпней. Анна, у тебя все готово к отходу?
- Так точно, адмирал. Тарелки помыты, вилки начищены, чулки поглажены.
- Приберись в моей каюте и в рулевой рубке. Василий, у тебя все в порядке?
- Так точно, кэп. Давление держит. Солярки под горло. Отправляюсь за Виталием.
- Все, разбежались до вечера. Покидать борт не разрешаю никому.
* * *
Что же произошло? Лихорадочно перебирая возможные варианты прокола, я приходил к выводу, что вел себя абсолютно правильно, в полном соответствии с возникшей ситуацией. Но чем тогда вызвана резкая смена настроения капитана относительно моей особы? Может, прав был Ухов и мне не следовало пренебрегать его ботиночками, отправляясь в такое непредсказуемое плавание? Но это было рискованно, потому как я был уверен, что меня обыщут до нитки еще на берегу. Безо всякого творческого подъема я замариновал мясо для вечернего шашлыка и от нечего делать с беззаботным видом вытянулся в шезлонге, через полуприкрытые веки контролируя обстановку.
Отец Виталий, конвоируемый Васькой, был доставлен на судно пьяным и испуганным. Подталкиваемый мотористом, жалко попискивая, он поднялся наверх к капитану. Сам же Васька, не получивший, очевидно, конкретной директивы, настороженно топтался на трапе, в любую минуту готовый к действию. Собеседование в капитанской каюте длилось более получаса, после чего Виталий, бледный и взмокший, на трясущихся ножках, спустился на палубу. Несмотря на жалкий и помятый вид, он улыбался лучезарно и счастливо, как человек, узнавший, что его заокеанская тетка-миллионерша наконец-то скапустилась и в списке наследников он стоит на первом месте.
- Ну что там? - заинтригованный его счастливой рожей, спросил Васька.
- Василий, чтоб я так жил! - обнимая моториста, возликовал алкаш. - Он взял меня на работу. Клянусь мамой! Сказал, чтоб приступал прямо сейчас. Василий, спасибо тебе, друг! С меня причитается!
- А почему так долго? Что вы там делали? В подкидного резались, что ли?
- А то ты не знаешь? Воспитывал. Целую лекцию мне прочел о вреде алкоголя, а потом еще вон про него спрашивал. - Палец Виталия указал на меня, и мне показалось, что он проткнул мне сердце. - Откуда, спрашивает, ты его знаешь. Кто он такой и о чем с тобой говорил. Я, конечно, ему все как на духу выложил, мне скрывать нечего, сам знаешь. Я вот он весь - не мент, не инспектор. Короче, взял он меня. Говори, что делать надо?
- Это тебе Гриб объяснит, а что про этого сказал? - Теперь уже Васькин палец проткнул мне печень.
Оказывается, это очень неприятно, когда о тебе в твоем присутствии говорят в третьем лице. Невольно ощущаешь себя покойником, если и не настоящим, то уже запланированным.
- Про него он ничего не говорил, говорил я, а он спрашивал. Короче, показывай кубрик и дай мне во что-нибудь переодеться. Начинаем новую жизнь!
- Как же! Начнешь ты! - сомнительно покачал головой Васька и вместе со счастливым алкашом спустился вниз.
Широко и со вкусом зевнув, я лениво поплелся в камбуз, чтобы выбрать пару тяжелых и вострых ножей, в метании которых, благодаря Максу, преуспел немало. Скорее всего, из команды вооружены двое: сам капитан и вислоносый гном, и если они воспрепятствуют моему желанию покинуть корабль по-хорошему, то мои полукилограммовые разделочные ножи надолго застрянут в их требухе. Один из них, тщательно протерев, я спрятал в штаны под рубашку, а вот как быть со вторым, пока не придумал. Чтобы вовремя им воспользоваться, он должен быть под руками, но не ходить же на виду у всех с таким палашом.
- Константин, зайди ко мне, - голосом капитана вдруг приказал мне динамик.
- Зачем? - зло и настороженно спросил я в никуда, но, очевидно, связь была односторонней, потому что реакции динамика не последовало. Что бы это могло значить? И стоит ли мне подчиниться приказу? Да или нет?
Потоптавшись в нерешительности, я наконец плюнул и как был, с шашкой наголо, ворвался в капитанские апартаменты, готовый тотчас рубить налево и направо. Наверное, так на пиратских фрегатах и бригах освобождали вакансию для нового главаря. При виде меня кэп почему-то побледнел и отшатнулся.
- Ты что, сдурел? - спросили его непослушные губы.
- Так вызывали... - понимая всю глупость и смехотворность своего положения, смущенно ответил я, пряча за спину страшный нож. - Я как раз мясо хотел разделывать, а тут вы позвали, я сразу же и побежал.
- Ты больше так не бегай, ладно? - приходя в себя, вздохнул капитан. Садись, я кое-что хочу тебе сказать.
- Спасибо, постою! - под дурочку сработал я, потому что сесть я не мог, мешал второй нож, острие которого непременно бы срезало мой детородный орган.
- Как хочешь. На место матроса я решил взять другого человека.
- А как же я? - Все уже понимая, я принял самый жалобный вид. - Мы ведь вроде договорились. Как же теперь? Обман получается?
- Иди и работай, теперь у тебя одна задача - стать верным и умелым другом моего желудка. Разумеется, чтобы и экипаж был тобой доволен.
- Слушаюсь, сэр, клянусь, вы останетесь довольны стряпней одноногого Джона Сильвера. Мне бы только еще попугая.
- Иди уже, не мешай мне работать.
В чем заключалась его работа, для меня оставалось загадкой. Потому что в момент моего неожиданного появления он просто сидел. И даже монитор его компьютера не мерцал голубоватым светом. Может быть, в его голове шел сложнейший процесс - как бы кого покруче обуть или выгоднее спулить товар, и я своим недостойным поведением прервал нить его размышлений? Возможно, но только это никак не прочитывалось на его непроницаемом лице. Что он задумал? Какую игру затеял? В то, что ему вдруг понадобился освобожденный повар, верилось с трудом. Не того склада его характер и принцип жизни. Какого сюрприза мне ждать от него в ближайшее время? Думай, Константин Иванович, думай, а то потом, потерявши голову, будешь лишен такой привилегии. А может, он устал видеть вокруг себя малокультурные личности и теперь горит желанием пообщаться с таким интеллектуалом, как господин Гончаров? Что же, весьма похвально с его стороны. Такую тягу к общению с прекрасным мы можем от души приветствовать. Только ты, Костя, глубоко ошибаешься, плевать он хотел на все искусство, вместе взятое, и полотна Боттичелли его могут волновать только с точки зрения их продажной стоимости.
Сидя на палубе, я с ожесточением протыкал шампурами сочные, податливые куски мяса и наблюдал, как счастливый отец Виталий перемывает после меня пол. Положа руку на сердце, надо сказать, что у него это получалось ловчее и качественнее. Ну что же - Богу Богово...
Через час, привлеченный шашлычным ароматом, вокруг меня стал топтаться возбужденный народ, требуя пробы для заключения о пригодности продукта к употреблению.
Ужин, слава богу, удался. Вытирая жирные губы, Василий с сожалением заметил:
- Владимирович, грешно такую закусь за просто так трескать.
- Василий! Ты что? - яростно замахал на него руками новый член экипажа. - Как ты можешь? Ни в коем случае! На борту! Нет, нет.
По тому, как усмехнулся капитан, я понял, что он абсолютно не верит алкоголику. Тогда зачем он его взял? Для того, чтобы через пять дней выгнать? По меньшей мере странно. За весь день пребывания на катере тебе, Гончаров, даже в щелочку не удалось рассмотреть настоящую жизнь судна, и нет никакой гарантии, что это удастся позже, во время плавания. Кстати, когда же мы наконец отдадим концы? Все молчат, никто ни о чем не спрашивает. Похоже, здесь это в порядке вещей. Но уже восемь часов и скоро должно темнеть. Не на ночь же глядя отчаливать? По моему мнению, путешествовать по реке гораздо удобнее в светлое время суток. Наверное, отплытие переносится на утро. Вот и отлично, можно хорошо выспаться. Хотя и возникает определенная доля риска. Что, если все это время кэп продолжает собирать обо мне сведения? С него, дотошного, станется. И мало ли до чего он может докопаться. Например, до того, что я лютой ненавистью ненавижу наркобизнес, или то, что в момент ликвидации сторожа автостоянки я находился рядом. Это здорово подорвет мой авторитет и надежду на благополучный исход моей авантюры. Анка уже домывала тарелки, когда динамик неожиданно приказал готовиться к отплытию. Своеобразный, однако, у них режим работы. Не соскучишься с нашим атаманом-капитаном.
В десять часов, когда зашло солнце, мы наконец отвалили от причала. Развернувшись против течения, катер малым ходом пошел вверх. Наконец-то я вздохнул свободно и расслабился, предвкушая долгое и безмятежное плавание. Каково же было мое разочарование, когда уже через час судно причалило к безлюдному и крутому левому берегу. Потом началось непонятное. Спустившись по веревочной лестнице, Виталий подчистую замазал гордое имя катера "Иван Крузенштерн", а вместо него через трафаретные дырки поролоновой губкой наляпал претенциозное - "Волгарь". Мне даже стало немного обидно за знаменитого адмирала и соотечественника. Но от неуместных вопросов я решил воздержаться. Одно мне стало ясно - лед тронулся! Не успели мы отойти от берега, как я был вновь приглашен к капитану.
- Костя, ты стрелять умеешь? - задал он глупый вопрос, и мне, как трусливому заговорщику Кислярскому, стало тоскливо и захотелось домой.
- Из "парабеллума"?
- Нет, пистолета Стечкина. Приходилось пользоваться?
- А на что он мне? Сейчас я человек самой мирной профессии, моя задача - кормить людей, а не стрелять в них из "стечкина".
- Давай оставим философию, некогда. О морально-этической стороне дела поговорим как-нибудь в другой раз на досуге. Только поверь, когда в тебя неожиданно начинают стрелять со всех сторон, у тебя не остается иного выхода, как делать то же самое. Держи и не выдрючивайся.
На стол легло тяжелое и грозное оружие с двумя запасными магазинами. Секунду поколебавшись, я взял пистолет и направил его в лоб капитана, но моя шутка на этот раз не произвела на него никакого впечатления. Усмехнувшись, он заметил: