– Пророки? – спросил Баринов, – знание в откровении пророков?…
– Да, но усиленное, так как пророков соединяли в цепь, создавали сеть из пророков…
– Локальная сеть пророков, – задумчиво произнес Баринов, – она без затрат на науку сразу даст рабочие чертежи нового сверхоружия, как немцам в сорок пятом чертежи летающих тарелок – Именно! – воскликнул Булыгин-Мостовой, – Тогда можно будет идти от правильного – от печки. И если для того, чтобы победить… ну, скажем, тот же Запад, то зачем арабам грубая дубинка атомной бомбы – дайте им лучше средство при помощи которого они смогут транспортировать их спецназ прямо в сердце западного правительства -прямо в Белый дом, на Уолл-стрит, в здание на Потомаке…
Или зачем бомбить города, если для того, чтобы победить в войне – ну, скажем Россию, когда надо захватить Кремль и Останкино? Взять в плен Президента и правительство и выступить с ультиматумом по всем телеканалам! А для этого, если у горячих голов будет способность к телепортации и телекинезу*** – то достаточно пары сотен штурмовиков из Мучеников Аль-Аксы, чтобы победить Соединенные Штаты со всеми их авианосцами и атомными субмаринами…
– Ага! – воскликнул Баринов, – мировой компьютер и Интернет, составленный из живых экстрасенсов…Где модем – это телепатия. А прорыв к мировому компьютеру и линк* – это откровение…
– Кстати, – заметил Булыгин-Мостовой, – локальные сети из экстрасенсов составлялись уже давно. Не удивительно, что в Монголии, в Тибете, например, все мужское население стран иногда было представлено медитирующими монахами…И между прочим, в КГБ были на учете все люди с аномальными способностями. КГБ тоже готовило свой прорыв к эзотерическому знанию.
– Да, – кивнул Баринов, – подсознание – это системные файлы… Там есть и возможности модема. И монахов- экстрасенсов вводили в пограничные состояния… …
Цугаринов снова нажал кнопку "пауза".
– Как вам знатоки, товарищ генерал? – спросил он.
– Хорошие знатоки, – согласился Старцев, – надо послать за ними Сашу Мельникова.
– Уже послали, – ответил Цугаринов Цугаринов снова оживил застывшее было изображение.
– Теория блицкрига эволюционировала, – говорил Булыгин-Мостовой, – теперь не надо громить армию и полицию – главная цель захватить правительство и средства электронных коммуникаций. Полицию свяжут грабежи, а армию – местная пятая колонна из строительных рабочих нелегалов и рыночных продавцов.
– Гляди ка, прямо в десятку попал! – заметил Старцев.
– Вы смотрите дальше, – перематывая изображение вперед, сказал Цугаринов, – вот здесь, здесь он прямо жуть как в самую точку!
– Перетекать в пространстве и времени – нужна еще одна компонента ДУША или свет, – говорил физик Булыгин-Мостовой, – и это мелькнуло у Эйнштейна в виде "Ц" в его знаменитой формуле е-эм-це-квадрат – А кто занимался нанотехнологиями? – спросил Баринов, – Штаты делали торпеды… и что? остались в океане одни…Их обманули от них ушли вокруг них пустота, как при отступившем противнике. Или вот Немцы воевали танковыми клиньями А Штаты воевали авиацией и бомбежками…А можно выиграть войну уйдя на атомарный уровень и светом войдя прямо в СВЯТАЯ СВЯТЫХ?
– Ага, – согласно кивнул Булыгин-Мостовой, – Леонардо – пророк или программист или одно и тоже? Как перейти из время-пространство? И в том и в другом?
Это как наличие новых возможностей в электронной игре ….
– Да, посылайте кА за ними Сашу Мельникова, – подытожил Старцев, – самая пора спасать цивилизацию. Первый Рим от варваров не спасли, не уберегли и Второй, так если Москву не спасем, тогда грош нам всем цена.
Глава 2. 1.
Жили-были трое русских ученых.
Страна дала им бесплатное образование, выучила их… Выучила, дала, доверила им ценные, иным не ведомые секретные знания о природе вещей, которые позволяли стране быть сильной и неподвластной ее ревнивым соседям.
Но ученые были неблагодарными детьми своей матери.
Один продал своё знание из бедности.
Другой продал из желания нагадить и отомстить своему бывшему начальнику.
А третий продал знания из любопытства – чтобы поглядеть, а что из этого будет?
Трое продали Христа по разным причинам.
Но всех их объединяло одно – глупость и безответственность.
Сидельников был беден.
Он всегда был беден и к бедности своей привык.
Он привык поджимать хвост собственных амбиций, утешая себя тем, что он сублимирует либидо в мозговую деятельность.
На самом же деле – он только загонял свое либидо вовнутрь, чтобы однажды оно вырвалось, выскочило ПРЕДАТЕЛЬСТВОМ.
Еще будучи студентом, Сидельников влюбился.
Он учился в полу-военном, и очень престижном ленинградском институте Авиаприборостроения. И жил в Московском районе, в студенческом общежитии рядом с кинотеатром Зенит.
А она жила на Гагарина – совсем вроде бы рядом. Но между ними была пропасть.
Пропасть имущественного неравенства.
Он часто встречал ее по утрам в метро Парк Победы, когда они оба ехали на первую пару лекций по математике. Встречал и боялся даже сказать ей простое "здравствуй", такая она была недоступная.
Ира Зарайская была дочкой какого-то большого ученого, работавшего в системе авиапрома. Конечно же она поступила в их институт по блату. Но разве в этом было дело? Она была недоступно-хороша.
Красавица.
Высокая, стройная, статная…
С роскошной копной густых и длинных волос.
И еще – она была из другого сословия. Она была… от очень состоятельных родителей.
У Иры были красивые наряды. И она любила общение с красивыми и модными мальчиками со старших курсов их факультета.
А Сидельников?
А Сидельников стеснялся своей бедности.
Он ведь даже и в кино Зенит не мог бы ее пригласить, без риска кардинально подорвать свой месячный, основанный на одной только стипендии бюджет, кабы она пошла бы с ним.
Но она бы никогда не пошла.
Зачем ей в задрипанный кинотеатр с обшарпанными сиденьями с этим бедным Сидельниковым? Чего ради? Ради двух шариков мороженого в погнутой креманке в бедненьком фойе? И ради робких ощупываний на заднем ряду на последнем сеансе?
Ирочка ходила с мальчиками у которых водились деньжата. Ходила в модный ресторан Баку на Садовой, ходила в "шайбу" на Лермонтовском, ходила в моднющую суперовскую дискотеку дэ-ка Связи… Ходила туда, куда ее водили и возили модные богатые парни… До которых бедняку Сидельникову было как до Луны пешком.
А из дискотеки, а из ресторана Ирочку возили на квартиры… Или на дачи… Не в комнату в студенческом общежитии, где чтоб остаться с девушкой наедине, еще надо было уговорить соседа – погулять часик-другой, пока ты с девушкой, а в роскошные профессорские или директорские квартиры, где сынки богатых родителей угощали свою красивую любовницу дорогими винами и шоколадом. А не дешевым портвейном номер "тридцать три", которым мог изредка позволить себе бедный студент Сидельников…
Поджатость хвоста.
Вечная из вечной бедности поджатость хвоста.
Сидельников уже тогда, там в институте стал моральным уродом. Когда любил Ирочку Зарайскую. Любил в своих мечтах. Ночами бессонными любил.
А на людях – изображал полную индифферентность к женскому полу, чтобы не вызвать в этих модных и богатых сокурсниках – в этих счастливых соперниках, не вызвать в них презрительного сочувствия к собственной бедности и к поджатости хвоста.
И так он стал вечным ревнивцем.
Тайным ревнивцем.
Ревнивцем и завистником.
Все его имущество тогда состояло из пары черных, уже блестевших на бедрах и вздутых на коленках брючат, пиджака с протертыми локтями, пары рубашек, свитера, ботинок и пальтеца – черного драпового, которое донашивал за старшим братом, умершим от туберкулеза.
У Сидельникова даже джинсов не было.
Вот насколько позорно-бедным он был.
Потому и учился, словно одержимый.
Как бешеный учился.
И на шестом курсе без труда – получил приглашение в очную аспирантуру.
Кого же еще, как не его?
Только вот на беду – Ирочку Зарайскую – полную троечницу – тоже в очную аспирантуру распределили. Потому как ее папа – уже к тому времени директором крупнейшего авиаприборостроительного НИИ стал. И даже член-кором Академии.
Вместо пятидесяти рублей повышенной стипендии, стал Сидельников получать девяносто – аспирантских.
Купил себе новый пиджак.
И новые брюки – снова черные, чтобы пятна на них не так заметны были.
А Ирочка стала кататься с удачливыми молодыми мужчинами – то на модный лыжный курорт, то в Болгарию на Златы Пясцы…
И снова поджатость хвоста.
И снова зависть…
Со временем в Сидельникове выработалась какая то внутренняя протестность, выраженная в сухости тонких губ и в холодном колючем взгляде злых и завистливых глаз.
Он мечтал о красивой жизни.
Он мечтал о красивой жизни.
Но жизнь его была извечно некрасивой.
Вот промахнулись с ним особисты, ответственные за стабильное хранение секретов – ведь в душу человеческую трудно залезть!
И когда в стране началась катавасия с кооперативами, о-о-ошками, вседозволенностью купи-продай, Сидельников не выдержал. А почему не торгануть секретным знанием о секретных разработках? Хотябы из того резона, что все кругом торговали налево и направо. Бабушки торговали возле метро вязаными шапочками, инженеры НИИ – пивом и сигаретами, прапорщики – серебряными аккумуляторами и микросхемами, снятыми с боевых ракет, а министры ведущих силовых министерств – продавали рыболовные зоны в стратегических проливах, схемы подслушки посольств и пачками – списки агентуры…
Было, было, конечно же страшновато.
Но стыдно не было.
Не было стыдно, потому как у власти в стране неожиданно для Сидельникова – встали те некогда модные циничные парни, что не корпели ночами над учебниками, как он, а в то время, как он корпел – возили его Ирочку по дискотекам и ресторанам. Так родилось первое предательство.
И Сидельников, стоявший в то самое время испытаний души на прочность – стоявший на грани великого открытия в области тонких граней между малым и бесконечно малым, где материалы и вещество теряют обычные свойства и получают новые, Сидельников решил не быть более святым, не поджимать хвоста, а наоборот – показать всем этим модным паренькам – бывшим папенькиным сынкам, окопавшимся теперь у кормила, что он тоже не лыком шит…
Только не вышло из Сидельникова хорошего бизнесмена.
Задешево он продался.
Потому что голодного можно купить за корку хлеба.
И покупавшие Сидельникова арабы, понимали это.
Сидельников продался за копейку, даже и не подозревая, что открытия, сделанные им, стоили миллиарды миллиардов.
Потому что бесконечно малое может оказаться бесконечно большим. …
Телефоны в Москве не работали Зато по телевидению передавали текст обращения новой администрации к народу и армии.
По проспектам – толпы молодых людей громили витрины магазинов, вынося оттуда все…
Первым, кто в первую же ночь беспорядков вломился во все эти "ашаны", "икеи" и "супермаксы" – первым досталась богатая добыча. Люди выносили коробками – все, даже дети и бабушки – тащили, таранили, перли… Коробки с компьютерами, упаковки пива и виски "Джонни вокер", горные велосипеды, мешки с сахарным песком… Тащили, катили, таранили… Дрались друг с дружкой, отнимая, отбирая, отпихивая конкурентов.
В первый день добычи было много.
На второй – уже поменьше.
На третий день по улицам, усеянным мятыми коробками, битым витринным стеклом и летающими повсюду комьями оберточного полиэтилена, бродили усталые люди, отнимавшие друг у дружки всякие уже смешные и ненужные вещи. Один тащил домой пластмассовый манекен изображавший верхнюю половину женского тела в черном бюстгальтере, другой позавидовал и принялся отнимать этот манекен. Завязалась драка… Один убил другого. Убил, потащил отнятый манекен к себе, но по дороге встретил приятеля, и тот ему сказал – на хрен тебе эта халабудина? Пойдем лучше на угол Строителей и Мира, там Пятерочку еще не всю разнесли, крупы гречневой и рыбных консервов натырим! И тот, который из-за ненужного манекена только что убил человека, бросил манекен на асфальт и побежал вслед за приятелем грабить магазин "пятерочку".
Старцеву это все напоминало где то уже виденное им.
Когда наши проиграли в Футбол в Корее!
Когда на Тверской пьяная молодежь поджигала и переворачивала машины.
Старцев смотрел телевизор и думал:
Кто то все это снимает и отвозит на телевидение?
Кто? ….
А по телевизору – народу показывали вожделенную победу добра над злом.
Правда, из-за того, что Останкинская телебашня лежала теперь в руинах, вещание единственно-работавшего теперь Первого канала велось со Щусевской башни, изображение было не везде четким, но тем не менее – народ получил оттяг.
Рублевка!
Смотрите новый РИЭЛИТИ сериал РУБЛЕВКА!
Вот оно вожделенное!
Вот оно долгожданное!
Вот он НАСТОЯЩИЙ национальный проект воцарения истинной справедливости!
Вот насилуют дочку олигарха – прямо на бильярдном столе.
А вот его жену насилуют в бассейне.
А самого олигарха уже утопили…
А вот жирненького олигархова сыночка секут сыромятным ремешком по толстым ягодицам, а он визжит, как поросенок.
И народ приник к экранам.
И смотрел…
И радовался. …
Старцев задумчиво жевал свой десантнический ус.
Он читал отчет группы Цугарина и думал.
В двенадцатимиллионной Москве на момент катаклизма было четыре миллиона нелегалов и из них два миллиона – мусульмане – а остальные – китайцы и вьетнамцы – тоже еще та благожелательная масса!
А у Наполеона на первое августа, когда он Неман переходил, было всего восемьсот тысяч..
А у Гитлера – два миллиона… Но не УЖЕ в Москве, а только на границах Белоруссии и Литвы… Под Москвой же – в танковых корпусах Гёппнера и Гота у него всего двести тысяч было… Но не два же миллиона… Экая однако, уже прям на месте размещенная армия, только и ждущая сигнала – чтобы как в Беслане – разобрать полы в спортзалах и достать оттуда оружие…
Новая война должна была произойти по новому сценарию.
Не прямым военно-силовым воздействием, как учили в Академиях Генштаба… Восток с Западом ТАК воевать не собирался.
Мы опять проспали новую войну, как проспали танковую эволюцию Манштейна в сорок первом. Только тогда нас грязь дорог, да просторы, да декабрьский мороз выручили от блицкрига. А теперь нас уже ничто не выручит.
Разве что мозговой штурм, разве что лихость и гениальность, присущие русской натуре?
Старцев жевал свой десантнический ус…
Жевал и думал:
Все произошло как тогда, когда наши брали дворец Амина в Кабуле, так пара сотен ихних молодцов теперь взяли, Белый дом в Вашингтоне – и с ним – телецентр заодно.
А миллион нелегалов тем временем – вышел на улицы и заменил на них – полицию.
Война с Америкой была выиграна в один момент.
И таран двух башен в Нью-Йорке, и беспорядки в Москве на Тверской, когда фанаты громили автомобили и витрины, это были… Нет, не репетиции – это были… Это были боевые испытания оружия новой войны. Это были маневры, вроде тех знаменитых – Киевских тридцать восьмого года.
И теперь они не будут чего-либо требовать, как это бывало в случае захвата заложников…
Цель их войны – полная перестановка – кто был наверху – отдай все, а сам поступай в рабство.
Цель их войны – захват всего.
Они уже здесь.
Осталось только перевернуть песочные часы.
Раньше по Марксу-Энгельсу бродилом и дрожжами революции был пролетариат…
Теперь – мусульмане.
Но кто стоит во главе всего этого?
Кто ему – Старцеву там противостоит?
Александр Первый лично знал Наполеона. Даже братом его называл, когда мир Тильзитский с ним на плоту подписывал.
Сталин Гитлера лично не знал, и братание происходило на уровне замов… Молотов с Риббентропом были уполномочены ручки друг дружке жать. Но тем не менее, Сталин знал – что ему конкретно противостоит конкретный человек. Адольфино Алоизович.
А кто теперь там?
Кто персонально стоит за миллионами миллионов, за тьмами тьмов?
Кто он новый Чингисхан?
Неужели Ходжахмет? …
2.
Ходжахмет купил Сидельникова за Ирочку.
Получается, что задешево купил.
А вот физика-экспериментатора Бурлакова Ходжахмет купил задорого.
Афанасий Семенович Бурлаков был необычным человеком.
Физики они вообще – не от мира сего.
Афанасий Семенович очень хотел посмотреть – а что из всего этого получится?
И такой он был любопытный, что предоставь ему возможность сделать эксперимент по сворачиванию Земли с орбиты с последующим ее падением на Солнце, Афанасий Семенович не раздумывая и не колеблясь нажал бы на кнопку – так интересно было ему поглядеть – а что из этого выйдет?
Настоящий экспериментатор!
Глава 3. 1.
Володя Ходяков и Лёша Старцев были с одного призыва.
Сблизились они еще в душанбинской учебке.
Закорешевали.
Все-таки "зёмы" – оба ульяновские. Володя Ходяков с Тутей, а Леша Старцев с Киндяковки.
А как оба попали из учебки в Афган – так стали друганами и дружбанами не разлей-вода.
В учебке все-таки на дружбу – на разговоры там на всякие, да на праздное шатание – элементарно времени не было. С утра как заведенные – подъем, зарядка, утренний туалет, завтрак, построение – и на полигон до обеда… А на полигоне прапорщик так гонял, что случись перекур, так на задушевные разговоры и дыхалки уже не было никакой. Падали полумертвые и воздух, как рыбы вытащенные из воды жабрами хватали. А после обеда – снова на полигон. А потом вроде как личное время после ужина, но там тоже не раздухаришься – подшиться, постираться, в наряд подготовиться… И за день так набегаешься, что после команды "отбой", замертво падаешь. И словно в какую-то бездну колуном проваливаешься. И спишь без снов.