Титановая Лоза - Ливадный Андрей Львович 13 стр.


Теперь прочь отсюда.

Маркер работал исправно. Стрелка в крохотном окошке четко указывала на вершину холма, крохотные искры на микропанели выбора горели ровным светом.

Она набрала сочетание, шифрующее переход к Цитадели Ордена, и, дождавшись смены индикации, начала быстро взбираться по дымящемуся, исковерканному склону.

Наконец, критическая отметка пройдена.

Она остановилась в недоумении.

Устройство маркера по-прежнему работало, но переход не произошел, пульсирующий вихрь как будто отталкивал ее.

Дарлинг, теряя драгоценные минуты, запустила тест.

Все нормально. Маркер исправен!

Что происходит?! Она подняла взгляд. Расширяющийся кверху столб уплотненного, пепельно-серого воздуха вращался все быстрее, теперь по нему пробегали четко различимые волны искажений.

Дарлинг вновь реактивировала устройство маркера, но безрезультатно.

Что-то произошло с порталом. Он все больше искажался, в ускорившемся круговом вращении воздуха ощущались не свойственные ему энергии.

Оглянувшись, Титановая Лоза заметила, как со стороны Академгородка появились поднятые по тревоге резервные группы Ковчега.

Ситуация складывалась безвыходная. Пока портал не стабилизируется, переход в иные пространства Пятизонья будет закрыт.

Ей не оставалось ничего иного, кроме как обогнуть холм и уходить в сторону основного массива руин Новосибирска.

Через час, когда мрачные кварталы разрушенного города сомкнулись за ее спиной, Дарлинг свернула к знакомому зданию, в подвале которого располагался один из тайников Ордена, созданных на случай непредвиденных обстоятельств.

Куда же я отправила Егора? — мучительно размышляла она, вскрывая схрон.

Ответа не было и не будет, пока не стабилизируется потревоженный ее действиями Узел.

Глава 4 «Проклятие зоны»


Район Ленинградской АЭС

Сосновый Бор встретил Баграмова хмурым моросящим дождем.

Под призрачными куполами Барьеров хорошая, солнечная погода — редкость.

Новизна ощущений оглушала. Только что он пробирался по изуродованному, истекающему дымом склону холма, мимо испепеленных остовов подбитых механоидов, в коммуникаторе еще стыл короткий, не приемлющий возражений приказ Дарлинг… прошел лишь миг, и он в иной реальности — земля встретила его ударом, как при резком приземлении после прыжка. Баграмов, успев машинально сгруппироваться, скатился по скользкому от дождя склону, невдалеке раздались предупредительные окрики, сипло ударила очередь крупнокалиберного ИПК, небольшой бугорок, и без того щедро нашпигованный металлом, наискось перечеркнула строчка разрывов.

Внезапно наступила тишина.

Вправо на сто метров, как только выйдешь, — слова Дарлинг запомнились крепко, осталось лишь сориентироваться на местности…

Не поднимая головы, он чуть сместился вбок, перехватил оружие так, чтобы сразу открыть огонь, и осторожно выглянул из-за укрытия, осматриваясь по сторонам.

Столб расширяющегося кверху исполинского торнадо медленно вращался метрах в тридцати от него.

На небольшом удалении от входа в тоннель виднелись старые укрепления: два искореженных взрывами, иссеченных пулями, кое-где разбитых в щепу бронепластиковых бастиона, какие-то рваные заграждения, надолбы… Зловещее впечатление лишь усиливали виднеющиеся тут и там, чудом сохранившиеся постройки детского развлекательного комплекса, стилизованные под европейскую средневековую архитектуру. Небольшие здания с пробитыми черепичными крышами, фрагменты крепостных стен, огрызки башенок, ведущие в никуда мощенные булыжником улочки…

Сканеры боевого шлема пробивались излучением дальше, чем взгляд, за хмурой стеной моросящего дождя они фиксировали множество объектов, вычерчивая их контуры на проекционном забрале.

По данным боевой подсистемы, стометровая зона вокруг лениво вращающегося вихря представляла собой сплошное технокладбище. Ржавеющие под дождем, выжженные остовы различных машин громоздились повсюду, кое-где между ними пробивалась поросль металлорастений, слева, метрах в двухстах от позиции Егора, периодически вспыхивало искрящееся сиреневое зарево. Переключив режим сканирования, Баграмов увидел полуразрушенную структуру подстанции. Между распределительными щитами и провисшими проводами фиксировалось неясное движение, над сетчатым забором с выцветшими предупредительными знаками: «Не влезай, убьет!», с завидной периодичностью возникали ярко-сиреневые, стелющиеся вдоль поросли металлорастений разряды молний, похожие на сотню энергетических плетей, одновременно бьющих по решетчатым опорам линий электропередачи.

Мне явно не туда, — мысленно рассудил Егор. Если он правильно понял слова Дарлинг, то уходить следовало в противоположную сторону, там действительно начинался неглубокий овраг, добраться до него будет не так уж и сложно — корпуса машин, громоздящиеся справа, хорошее прикрытие от сканеров, да и от огня защитят…

Сориентировавшись, Баграмов приготовился к короткой перебежке, наметив очередное укрытие, но его остановил внезапно заработавший коммуникатор. Система автоматической подстройки частот сразу после перехода определила наличие переговоров и выполнила стандартную процедуру, установив режим пассивного приема.

— Опорный — Пятому. Я его потерял.

— Опорный, ты мне толком докладывай. Была микропульсация?

— Кто-то прошел, факт.

— Кто-то, что-то… — с досадой отозвался незнакомый голос. — Вам сканеры на кой хрен выданы?

— Да не берут сканеры! Я чисто машинально по движению очередью полоснул!

— Смотри, проворонишь крупный носитель, поддержки не проси! Сегодня артиллерия не поможет. Там у них на батарее металлорастения прорвались.

— Так что, нам опять плазменными гранами отбиваться? В секторе постоянно два дракона барражируют и бультозавры к подстанции минут десять назад подползали!

— Опорный, панику отставить! И этот сталкерский жаргон чтобы я в эфире больше не слышал! Драконы, бультозавры! Навыдумывают себе! Крупные механические изделия техноса! Классификация такая-то! Понял?!

— Понял. Но что с «вертушками»-то делать?

— Они тебя атакуют?

— Нет. На нервы давят. Появятся на пределе сканирования и снова исчезают.

— Ну так сиди тихо, целее будешь! Инструкции забыл? В двухсотметровой зоне — огонь на поражение! Все, что дальше, — уже не твоя забота! Отбой связи!

Коммуникатор щелкнул, голоса стихли.

Сердце Егора внезапно сжала тоска.

Свои. Свои ребята не дальше чем в сотне метров. Частота связи определена. Может, ну его, этого Приора? Чем он мне реально поможет? Выйду в эфир, объясню ситуацию…

Выход из положения поначалу показался разумным. В конце концов, чего мне опасаться? Если найти укрытие понадежнее, на случай неожиданных осложнений, то риск минимален. Конечно, может быть, сразу и не поверят, все-таки четыре года прошло, но по инстанции доложат. А я подожду, теперь торопиться некуда. Чем сомнительные вояжи в поисках непонятной фигуры — этого Приора Глеба, о котором и слышу-то впервые, лучше сразу к своим. Проверять, конечно, станут, но ведь есть мой образец ДНК в базах данных… Никуда не денутся, признают, что я жив и именно тот, за кого себя выдаю.

Егор ползком переместился на десять метров правее, затаился за сгоревшим остовом древней БМП и коснулся сенсора связи.

— Опорный, вас вызывает капитан Баграмов, военно-космические силы России. Мой позывной — Альфа-12-1. Как слышно? Прием…

* * *

На опорном пункте, расположенном в сотне метров от исполинской, медленно вращающейся воронки, отмечающей вход в гиперпространственные тоннели Узла, царила обычная нервная обстановка.

Это поначалу внутренний периметр зоны отчуждения контролировали элитные части — за четыре года, истекшие после катастрофы, многое изменилось. Чувство новизны, неординарности происходящих событий понемногу притупилось, а вот ощущение смертельной опасности, постоянно грозящей любому, кто проходил через Барьер, чтобы нести службу внутри «купола», с каждым днем, месяцем, годом только усиливалось.

Сосновый Бор являлся единственным плацдармом военных в Пятизонье, функционирующим на постоянной основе. Здесь дислоцировалось большинство частей, регулярно совершающих рейды в глубь отчужденных пространств. Спецгруппы и отряды военных сталкеров большую часть времени проводили на заданиях, а вот караульную службу несли контрактники, добровольно подписавшие рапорта о переводе в части специального назначения.

За термином «добровольно» скрывались самые разные побудительные мотивы. Спустя четыре года на передовых постах, где смерть буквально витала в воздухе, пропитывая каждый сантиметр нашпигованной металлом поверхности, несли службу далеко не элитные бойцы. Редко кого приводило сюда чувство долга, в основном привлекали деньги, многие появлялись тут в поисках риска, пытаясь уйти от рутинной обыденности, ведь за границами Барьеров общество потребления достигло своего пика. Попадались и те, для кого опасная служба являлась единственной альтернативой наказания за совершенные преступления или дисциплинарные проступки.

В общем, караулы подбирались разномастные, дисциплина в них явно хромала, но на это закрывали глаза. В обстановке постоянного смертельного риска задача передовых блокпостов сводилась к минимуму — уничтожать все, что движется, проявляет активность на подступах к плацдарму, отвоеванному у эволюционировавших механизмов и сталкерских группировок ценой немалой крови.

Удержать десять процентов от площади отчужденных пространств Соснового Бора, удержать любой ценой, уничтожая все, что появляется «с той стороны», — приблизительно так звучала неофициальная трактовка приказов, получаемых от командования.

Караульные, несущие службу на опорных пунктах и блокпостах, ненавидели сталкеров, они боялись заразиться проказой Зоны — неизлечимыми изменениями, которым подверглись люди, живущие в отчужденных пространствах. Брошенная техника, реанимированная и даже усовершенствованная неведомой силой, живущая теперь своей жизнью, больше не подчиняясь людям, вызывала уже не ненависть, а чувство мистического ужаса, техносов (так на официальном языке именовались исчадия Зоны) боялись пуще всего. С ними было чрезвычайно трудно бороться, и даже уничтожив очередного механоида, нельзя было с уверенностью сказать, что развороченный механизм, ржавеющий поблизости от укреплений, вдруг не оживет…

Наука явно плелась в хвосте событий, до сих пор не существовало понятного, логичного объяснения происходящим в Пятизонье процессам, не дано четкого определения действующим тут силам — гипотезы громоздились одна на другую, но легче от этого не становилось.

В вечных сумерках под куполами Барьеров щерились амбразурами опорные пункты. Стационарные ЭМИ-излучатели, фронтовые лазеры, крупнокалиберные импульсные автоматические орудия смотрели в дождливую хмарь, готовые отразить очередную волну мигрирующих механоидов, появляющихся в моменты внезапной пульсации, когда адская конвульсия таинственного Узла прихотливо перемещала механические формы, сталкеров, предметы и артефакты, захватывая их в одних пространствах и выбрасывая в другие…

* * *

Завершив передачу, Егор затаился в ожидании ответа. Тихо потрескивали помехи на несущей частоте связи. Расположенный в сотне метрах от него опорный пункт глухо молчал.

Сержант Ремезов был зол. У него и так складывались проблемные отношения с начальством, а тут еще этот непонятный переход. Какая-то тварь, словно призрак, проскочила через сектор ответственности, а теперь вздумала издеваться над ним. Надо же… Наверное, сталкер-метаморф забавляется. Решил использовать нехитрый прием, чтобы его приняли за своего, пропустили через периметр охраны, а там он уж точно не упустит шанса, использует свои нечеловеческие способности на всю катушку, к примеру, вырежет на фиг весь караул…

Что делать-то? Доложить? Ага, нашли дурака. Нарваться на очередную выволочку от капитана? Мол, метаморф тобой рулит, а ты, Ремезов, и рад стараться? А может, ты и сам из вражьей стаи? На медицинском освидетельствовании давно был? Или тебя сразу к стенке поставить для профилактики, в назидание остальным?

Нет уж. Зона уже научила — все свои либо в тылу, либо выходят на связь точно по графику, не используя мифических позывных исчезнувшей четыре года назад группы спецназа.

Где же ты затаился, гад?

Ремезов уже в третий раз сканировал подступы начиная от того места, где несколько минут назад заметил смутную тень, похожую на человека в боевой экипировке. Такую сейчас носит каждый второй сталкер, не только спецназ.

Ага, вроде бы есть!…

За остовом подбитого неделю назад бронезавра явно кто-то прятался.

Ну, вот ты и попался… — Лицо сержанта прорезала злобная, торжествующая улыбка. Джойстики наведения крупнокалиберного импульсного автомата сами подались под руки, и через пару секунд окрестности озарили серии бледных вспышек, спаренная установка с сиплым рыком выпустила две длинные очереди, снаряды хлестнули по покореженному остову механоида, с глухим металлическим лязгом навылет прошибая почерневшую броню, вспахивая землю за укрытием фонтанами слепящих разрывов.

В черно-оранжевых сполохах сержант отчетливо заметил, как тень человеческой фигуры метнулась в сторону оврага, и снова полоснул двумя очередями, теперь на упреждение, потом, уже увидев, как бегущего подрубило осколками, добавил еще, для верности, и еще, пока его не вырвал из транса вызов по коммуникационной линии:

— Опорный, ответь Первому!

— На связи!

— Что там у тебя за стрельба?!

— Метаморфа, кажись, прибил, — вытирая выступившие на лбу капельки пота, ответил сержант.

— Это тот, что проскочил через тоннель? — уточнил начальник караула.

— Ну да. На связь вышел, гад. — Ремезов дрожащими пальцами достал сигарету, прикурил, глубоко, с наслаждением затянулся. — Своим прикидывался, думал, я поверю.

— Ладно. Будет возвращаться группа, я им прикажу, чтобы свернули к тебе, проверили, кого ты там на самом деле уложил.

* * *

Две первые очереди из автоматического орудия лишь разозлили Баграмова, не причинив капитану особого вреда.

Глупая была затея, — запоздало подумал Егор, рывком уходя из-за демаскированного укрытия. Терзающие металл и землю разрывы норовили сбить с ног, осыпали градом осколков. Бронекостюм выдержал попадания, лишь в приводе усилителя мускулатуры что-то надрывно заскрежетало, вторая стена разрывов ударила впереди — стрелок явно отсекал его от оврага, и Баграмов метнулся в сторону, споткнулся обо что-то, упал, попытался привычным движением резко подняться на ноги, но адская боль, вспыхнувшая в груди, снова швырнула его на землю.

Вот тебе и свои, капитан…

Несколько секунд он силился вдохнуть, затем боль на мгновенье отпустила, и Баграмов жадно глотнул воздух, почти не ощущая, как кровь запузырилась на губах.

До оврага — всего метров двадцать.

Превозмогая боль, ломая зубовный скрежет поврежденной механики, он, собрав силы, привстал, рванулся к спасительному укрытию, но очередная серия разрывов все же настигла его: правую ногу и обе руки ожгло чем-то горячим, ударная волна толкнула в спину, Егор потерял равновесие, упал, по инерции прокатился несколько метров, ломая ветви металлокустарника, растущего по склонам оврага, и, уже не ощущая боли, инстинктивно пополз, углубляясь в чащу автонов.


Сосновый Бор. Полдень

Шел нудный моросящий дождь.

Капли воды сбегали по посеченной осколками, местами пробитой броне боевого скафандра, смешиваясь с кровью, собираясь в алые лужицы на дне оврага.

Вокруг стояла зловещая тишина. Ветви автонов, отягченные созревшими н-капсулами, клонились к земле, цепляя безвольно распростертое в их чаще тело.

Прошло несколько часов, прежде чем небольшие утолщения, густо облепившие поросль металлокустарника, начали постепенно набухать, словно заключенные в них плоды получили некий сигнал к окончательному созреванию, затем один из шишковатых наростов внезапно отделился от металлизированной ветви и, упав на грудь умирающего человека, вдруг растекся серебристой кляксой по опаленной, зияющей пробоинами броне.

Егор ничего не чувствовал.

По всем канонам он уже не мог очнуться — жизнь покидала его медленно, но неотвратимо.

Прошло еще немного времени, и странные плоды начали падать один за другим, затягивая повреждения бронекостюма ртутно поблескивающей пленкой, проникая под экипировку, подбираясь к одежде, а затем и к человеческому телу.

* * *

— Слышь, Сухостой, вчера мне пацаны самый короткий анекдот рассказали: идет проводник по тоннелю и вдруг встречает доброго сталкера…

— Монгол, заткнись, не смешно. Под ноги смотри… — буркнул в ответ долговязый нескладный парень. Он действительно был чем-то похож на засохшее дерево — высокий, но какой-то угловатый, корявый, словно растение, которому сильно недодали солнечного тепла, света и еще очень многого, что необходимо для нормального развития растущего организма.

Его спутник, низкорослый, коренастый, с восточными чертами скуластого лица, обиженно запыхтел.

— Ну, Сухой, ты что, совсем без юмора, да?

— Не шуми ты! — Славка Сухостой вдруг насторожился, угловато вскинул руку в предупреждающем жесте, затем присел на корточки, чтобы не маячить, — впереди, у небольшой ложбинки, вливающейся в широкий овраг, в аккурат над зарослями металлорастений что-то двигалось.

Монгол, менее наблюдательный, но зато жилистый, сильный не по годам, также присел, скинул со спины вьюк, плавным, отработанным движением перетянул на грудь старенький, видавший виды, потертый АКСУ, по привычке глянул на положение переводчика огня и затих, полагаясь на чутье товарища.

Сухой вдруг нервно вздрогнул всем телом, дернул плечом, скидывая лямку баула, потянулся к поясу, где помимо двух древних осколочных гранат в отдельном подсумке были уложены колбы с фричем.

Назад Дальше