Она окинула взглядом окрестности. Отсюда, несмотря на непогоду, был отлично виден призрачный, переливающийся искажениями пузырь гравитационной аномалии, навек скрывшей за стеной уплотненного, непроницаемого для взгляда воздуха, не только Академгородок, но и две трети превращенного в руины Новосибирска. После катастрофы в зоне отчужденных пространств оказалась также часть реки Обь и приличный фрагмент акватории Новосибирского водохранилища, именуемого в народе Обским морем.
Облака как будто притягивало к мутному куполу. Попадая под воздействие повышенной гравитации, они опускались все ниже и ниже, двигались быстрее, порой цепляя за верхушки смутно различимых на берегу, почерневших, накрененных в сторону от эпицентра катастрофы деревьев.
Обстановка внешнего мира не вызывала у Дарлинг положительных эмоций. Напротив, вне пределов гравитационных пузырей она ощущала себя неуютно, чего стоило бескрайнее небо, простирающееся над головой, не ограниченное плавными закруглениями Барьера, нависшее, будто необозримая облачная плита…
Сориентировавшись, она снова ушла под воду.
* * *Через час, достигнув намеченной точки, Титановая Лоза осторожно поднялась к поверхности.
Так и есть… Не ошиблась…
Волны бессильно бились о бетонную стену. Двое часовых, зябко ежась на промозглом ветру, прохаживались по кромке парапета.
Вот он — таинственный Бетонный остров.
Дарлинг вновь нырнула. Мутная вода ограничивала видимость, двигаться приходилось, ориентируясь по приборам, — устройство спутниковой навигации, входящее в состав экипировки из схрона да пара специализированных датчиков, нормально работавших за границей Барьера, хоть и неравноценная замена отключившимся имплантам, но хоть что-то…
Отвесная бетонная стена уходила под воду, преграждая путь. Ржавые остатки непонятной металлоконструкции лепились к ней.
Дарлинг нырнула глубже. Двигаясь вдоль бетонной стены, она потратила некоторое время на поиски зарешеченного выхода дренажной системы. Тоннель, полностью затопленный водой, являлся частью запутанных подводных коммуникаций. Считалось, что после катастрофы пятьдесят первого года строительную платформу никто не использовал, хотя среди вольных сталкеров ходили слухи о неких торговцах, попытавшихся организовать тут перевалочный пункт, — по руслу Оби под водой очень удобно проходить Барьер, не привлекая внимания военных, контролирующих внешние периметры всех отчужденных пространств, но их бизнес процветал недолго — однажды все обитатели Бетонного острова были найдены мертвыми. Двадцать человек, отлично вооруженных, всегда находившихся настороже, растерзала какая-то неведомая тварь. После этого об острове поползли слухи, один другого страшнее. Сталкеры, побывавшие на заброшенной строительной площадке сразу после случившейся там бойни, говорили, что стены внутренних помещений были сплошь покрыты выщербинами от пуль, обожжены лазерными разрядами, часть находящихся над водой построек вспучило от взрывов плазменных гранат.
Ни одного выжившего, лишь истерзанные либо обугленные ошметья плоти, разбросанные повсюду, да лужи крови, разбавленные дождевой водой.
После еще несколько сталкеров, ищущих укрытия вне границ Барьера, без вести пропали среди лабиринта недостроенных помещений Бетонного острова, затем зловещий список пополнили два патрульных катера военных, и с тех пор уже никто не сомневался: над рукотворным островком тяготеет какое-то неведомое проклятие.
Титановая Лоза придерживалась иного мнения. Многие явления Пятизонья казались мистическими, но на поверку любому из них можно было найти здравое объяснение. Другой вопрос, что мало кого интересовали поиски истины в ее чистом виде.
Страх перед неведомым, необъяснимым порождал суеверия, которым более других подвержены сталкеры. Местных жителей в округе почти не осталось, военные проявляли мало интереса к этому участку акватории Новосибирского водохранилища, маршруты патрулирования боевых катеров как будто специально огибали проклятый островок на почтительном удалении.
Бетонный остров, окутанный зловещим ореолом тайны, — идеальное место для скрытого перевалочного пункта. Не нужно обладать даром провидения, чтобы понять: у техносиндиката, эксплуатирующего Пятизонье как неиссякаемый источник сверхприбылей, существуют обширные связи среди «нужных людей». Как и любая международная криминальная структура, синдикат пустил глубокие корни в среде военных и в сталкерских группировках, одних — разлагая взятками, других — удерживая на коротком поводке поставками оружия, припасов, предметов первой необходимости, которые в Пятизонье ценятся на вес н-капсул…
Дарлинг полагала, что вольных торговцев вырезали по приказу синдиката. Послали наемников, зачистили островок, а после распустили жуткие слухи. С военными наверняка договорились. Вот и вся мистика.
Выломать решетку удалось не сразу, но в конечном итоге она поддалась, с облачками мути вышла из креплений и канула в темную бездну стылой воды.
В тоннеле, к своему удивлению, Титановая Лоза не обнаружила ничего подозрительного, похожего на охранные либо сигнальные устройства.
Добравшись по системе подводных коммуникаций до вертикального колодца, Дарлинг сняла часть снаряжения, надежно закрепив его, чтобы не унесло слабым течением, и начала подъем.
Как Дарлинг и рассчитывала — вертикальный колодец не был полностью затоплен, — вода расступилась без всплеска, сквозь маску проник тусклый желтоватый свет.
Странно. Отсутствие датчиков охранной системы настораживало. В бетонной стене колодца крепились ведущие вверх ржавые скобы. Она некоторое время напряженно выжидала, затем начала подъем.
Помещение, куда выходил колодец, оказалось полуразрушенным. Рассеянный желтоватый свет проникал в него сквозь дыру в стене, заполненную торчащими в разные стороны, погнутыми прутьями арматуры. Рядом находилась массивная металлическая дверь, перекошенная в раме, явно нефункциональная. Из смежного помещения доносились голоса.
Дарлинг, стараясь не шуметь, прижалась спиной к стене, сняла маску и осторожно заглянула в пролом.
Она увидела длинный коридор, освещенный неяркими желтоватыми лампами, закрепленными прямо у протянутого под потолком кабеля энергопитания. В дальнем конце коридора прохаживался охранник, голоса, на поверку, доносились из-за неплотно прикрытой двери, расположенной недалеко от пролома.
Она прислушалась.
* * *— Эпоха политических систем уходит в прошлое, мой дорогой генерал. Миром теперь станут править несколько мегакорпораций. Прошу вас уяснить: цена вопроса — мировое господство. Синдикат не простит ошибок ни мне, ни вам.
— Власть денег, богоподобие избранных?… — Генерал Званцев взял со столика широкий бокал с коньяком и выпил дорогой напиток залпом, как водку. — Ни хрена у вас не выйдет. Попробуйте на другом континенте.
— Что так? — насупился Шаркер. — Вы берете взятки и тут же отрицаете власть денег?
— Не отрицаю, не отрицаю… — Званцев пренебрежительно махнул рукой. — Но почитайте Бисмарка. Он предупреждал: не трогайте Россию.
— Мы не собираемся воевать. Наша задача — сделать население земного шара зависимым от нанотехнологий. Как видите, я откровенен. Непосредственно зависимым. Когда без имплантов ни один человек не сможет жить, дышать, ну, вы понимаете… Изучение технических мутаций, происходящих в зонах отчужденных пространств, дает нам шанс абсолютной власти над миром.
Званцев усмехнулся. Он вел себя нагло, понимая — синдикату не обойтись без его помощи. Ему нравилось сегодняшнее положение вещей, но генерал не собирался рвать жилы, харкать кровью ради обеспечения мирового господства кучке избранных, страдающих манией величия. Он потихоньку продавал Родину, умеренно рискуя за неумеренные деньги, косил под недалекого, туповатого вояку, но иногда позволял себе показать норов — вот и сейчас он встал, подошел к контейнеру, только что доставленному наемником, бесстрашно запустил туда пятерню, набрал горсть н-капсул и произнес:
— Я допускаю, господин Шаркер, что мировое господство в конечном итоге отойдет к какой-либо из мегакорпораций, но, боюсь, не в этой жизни. — Он сжал кулак, раздавив несколько бесценных капсул. Серебристая субстанция потекла между пальцами, ртутными кляксами испятнала пол. — Они неактивны, — бесстрастно заключил Званцев. — За Барьерами эти технологии не работают.
Представитель синдиката с трудом сдержал вспышку гнева.
— Вы слишком расточительны, генерал. Я урежу ваше денежное содержание.
— Ой ли?
— Перейдем к делу! — прервал его Шаркер.
— Без проблем. — Званцев разжал кулак, высыпал уцелевшие н-капсулы назад в контейнер. — Не сомневаюсь — отравить атмосферу Земли токсичными выбросами производств для ваших работодателей — не проблема. Но пока девять из десяти сталкеров, вышедших за границы Барьера, тривиально подыхают в адских муках, вам до мирового господства, как мне до Луны. Я слушаю.
Представитель синдиката с трудом сдержал вспышку гнева.
— Вы слишком расточительны, генерал. Я урежу ваше денежное содержание.
— Ой ли?
— Перейдем к делу! — прервал его Шаркер.
— Без проблем. — Званцев разжал кулак, высыпал уцелевшие н-капсулы назад в контейнер. — Не сомневаюсь — отравить атмосферу Земли токсичными выбросами производств для ваших работодателей — не проблема. Но пока девять из десяти сталкеров, вышедших за границы Барьера, тривиально подыхают в адских муках, вам до мирового господства, как мне до Луны. Я слушаю.
Шаркер нахмурился. Эта русская сволочь хорошо знает свою цену. Ну да ладно. Терпение — тоже часть работы. Найти альтернативу генералу Званцеву — вопрос времени.
— Мы хотим осуществить крупномасштабную акцию, при проведении которой нам потребуется помощь со стороны войсковых подразделений, контролирующих Сосновый Бор.
— Продолжайте, — буркнул генерал, возвращаясь в кресло. — Что за операцию замыслил синдикат? На какое содействие вы рассчитываете?
— Нас в последнее время серьезно беспокоит растущая независимость Ордена, — скупо ответил Шаркер.
— Командор Хантер укусил руку, его кормящую? — Званцев ехидно потер ладони. — Но не вы ли обеспечили Ордену режим наибольшего благоприятствования? Разве не синдикат вооружал Орден, сдерживал наши попытки захватить Цитадель?
— Все так. Мы… — Шаркер состроил недовольную гримасу, — мы недооценили командора, предоставив ему слишком много свободы. В последнее время он стал упрям и малосговорчив. Он прекратил возвращать нам подопытный материал, оставляя отправленных ему людей в Цитадели.
— Да, я слышал, что в ряды Ордена вливается все больше послушников. А чем вы недовольны? Хантер обеспечил вашим ученым возможность ставить эксперименты на людях. Говорят, что он имплантировал даже собственную дочь. Разве отчеты о проводимых экспериментах не самое ценное, что можно выжать из…
— Генерал, вы не понимаете! — прервал его Шаркер. — Успешные мнемотехнические операции, проведенные в Пятизонье, — это лишь начальная стадия глобального эксперимента. Нам необходимо, чтобы командор, как и было условлено, возвращал в Большой Мир людей, которых с таким трудом мы поставляем ему для проведения имплантаций.
Губы Званцева скривились в презрительной усмешке.
— Хантер понял, что зря расходует человеческий материал. Они же тривиально подыхают за Барьером. Я бы на его месте тоже перестал отправлять только что имплантированных сталкеров на верную гибель. Проще внушить им идеологию Ордена и укрепить свои ряды за ваш счет.
— Званцев, вы забываетесь!
— А чего вы от меня хотите? Войсковой операции против Ордена? После того, как сами сделали все возможное и невозможное для превращения недостроенной АЭС в неприступную твердыню? — Генерал развел руками. — Мое правительство не санкционирует применение ядерного оружия, а без него штурм Цитадели заранее обречен на провал.
— Вы слишком высокого мнения о себе, генерал, и слишком низко ставите наши интеллектуальные способности. Есть много других способов, не менее эффективных, чем применение стратегической авиации.
— Ну, например? — Званцев развалился в кресле, закинув ногу на ногу.
Надо бы сбить с него спесь, — подумал Шаркер.
— Что вам известно о секте «Пламенный Крест», генерал? — словно между прочим осведомился он, с нескрываемым удовольствием заметив, как тень неприятных воспоминаний тут же скользнула по лицу Званцева.
— Это фанатики-то недобитые? — попытался с деланым презрением отмахнуться генерал.
— У меня есть сведения, что они не так уж и слабы, — продолжал намеренно давить на больную мозоль Шаркер. — После получившей широкую огласку казни захваченного сектантами господина Семеркина, если не ошибаюсь — всемирно известного ученого, изучавшего Пятизонье, вашими «презренными фанатиками» заинтересовались вполне серьезные люди.
— Какой смысл обсуждать прошлые события? — нахмурился генерал. — Инцидент произошел больше года назад.
— И все это время секта росла, получая солидное финансирование, — заметил Шаркер. — Росла и крепла, несмотря на заверения вашего правительства, что Сосновый Бор полностью контролируется военными.
— Вы просто хотите досадить мне! — На щеках генерала появились пунцовые пятна. Он живо вспомнил события января прошлого года, едва не стоившие ему карьеры. Шаркер, скотина, все же нашел способ уязвить его самолюбие. Пытаясь справиться со вспышкой гневных эмоций, Званцев потянулся за широким бокалом, прикрыл глаза, раздувая ноздри, делая вид, что смакует аромат дорогого коньяка, но стало лишь хуже — щеки по-прежнему горели, как в тот злополучный день, когда командующий объединенной группировкой, будучи вне себя от ярости, отхлестал его по морде свернутым в трубку зарубежным глянцевым журналом, на обложке которого красовалась шокирующая фотография процедуры аутодафе, а ниже располагалась броская подпись: «Фанатики сжигают ученых на виду у офицеров спецвойск».
Званцеву тогда дали месяц на уничтожение группировки, но справиться с ситуацией удалось лишь недавно.
Нужно сказать, что год назад генерал знал о «Пламенном Кресте» до смешного мало.
…Они именовали себя «праведниками», носили черную экипировку, украшенную языками пламени, изображенными в виде креста. Секту организовал некто Дьякон. Поначалу вокруг новоявленного проповедника, тронувшегося умом во время катастрофы, объединился разномастный сброд, но постепенно секта набрала силу, выработала собственную идеологию, поставив себе целью преследование ученых, объявив их главными приспешниками нечистой силы, а науку, изучающую Пятизонье, — новой формой ереси, несущей угрозу всем людям.
Военные и сталкеры долгое время не придавали значения вылазкам фанатиков, ошибочно считая их сатанистами, брезгливо отмахиваясь от периодически появляющихся сообщений о нападениях на отдельные группы ученых и учиненных над пленными расправами, обставленными как «суды инквизиции».
Пренебрежение дорого стоило. В Пятизонье, где жизнь — это череда смертельных опасностей, силу уважают если не все, то большинство. Постепенно у «Пламенного Креста» появилось немало последователей, а таинственным Дьяконом заинтересовались некие теневые дельцы из Большого Мира. В итоге группировка как-то резко окрепла, ряды ее бойцов существенно пополнились, обновилось вооружение, экипировка, что говорило о серьезном внешнем финансировании.
Первоначально база «праведников» располагалась в подвалах полуразрушенной многоэтажки, затем группировка перебралась в лишившуюся единственного купола церковь Неопалимой Купины, в Сосновом Бору. Строение, примечательное тем, что при виде сверху напоминает знак радиационной опасности, после захвата боевиками «Пламенного Креста» быстро превратилось в крепость фанатиков, их святилище, а заодно стала занозой для военного командования и лично для генерала Званцева.
После конкретной выволочки, полученной от начальства, он поклялся вскрыть гнойник, однако изворотливость Дьякона и фанатичная преданность его последователей трижды срывали тщательно спланированные спецоперации.
После ряда неудач Званцев, потеряв всякое терпение, начал всерьез подумывать непосредственно о штурме укрепленной церкви, хотя такой отчаянный шаг предполагал значительные потери со стороны военных и сталкеров — «праведники» скорее бы погибли все до единого, чем позволили «осквернить» обретенное святилище.
От отчаянного шага его отговорил комендант Соснового Бора, ранее служивший в подразделении службы внешней разведки. Он предложил поступить хитрее — организовать несколько ложных научных экспедиций, выманив основные силы фанатиков в погоню за «учеными», которых на самом деле будут изображать бойцы спецназа. В случае успеха в церкви на территории Соснового Бора оставался лишь небольшой гарнизон — сам Дьякон и его личная охрана, справиться с которыми уже не составляло труда силами чистильщиков.
Четвертая по счету спецоперация прошла как по нотам. Званцев верно предположил, что Дьякон не станет жертвовать собственной жизнью, цепляясь за оборону церкви, — как только глава секты «Пламенный Крест» понял, что твердыня окружена, он не принял боя, оставил заслон из десятка фанатиков, а сам с группой приспешников ускользнул, скрывшись через специально оборудованный подземный ход, выходящий на поверхность неподалеку от тамбура.
Перехватить Дьякона не удалось. Где он находится теперь — неизвестно. Церковь взяли под контроль, основные силы группировки были уничтожены, но для Званцева одержанная победа отдавала горечью нереализованной мести — он хотел бы лично, медленно, по капле выдавить из Дьякона всю его поганую кровь…