— Иными словами, вы просите меня помочь вам выбраться отсюда?
— Иными словами, да. — Джонс кивнул. — Мне очень важно узнать, что здесь происходит, и как можно скорее.
— Между прочим, вы находитесь под арестом.
— Я помню. Как вам кажется, Клер, сколько времени вам потребуется, чтобы справиться с этой дверью?
Она улыбнулась, вынула что-то из кармана и приложила к замку. Послышался щелчок.
— Немного.
— Тогда вперед, констебль Клер. Показывайте дорогу.
* * *
На территории университетского кампуса, застроенного унылыми прямоугольными зданиями, никого не было — только ветер гулял, и ложились на дорожки длинные тени. Тельма бросила взгляд на часы: час пополуночи.
— Кажется, библиотека здесь. — С этими словами Уинстон обмотал кулак шарфом и выбил стекло в окне первого этажа.
— Уинстон!
— Надеюсь, вы не против того, чтобы войти через окно?
— Мне случалось делать вещи и похуже.
Уинстон выдернул из рамы торчащие острые осколки, и, помогая друг другу, они пробрались внутрь.
— Нужно найти отдел геологии, — сказал он. Тельма огляделась в поисках указателей.
— Естественные науки — туда. — Она взмахнула рукой, показывая направление.
Звук их шагов по натертому паркету будил гулкое эхо.
— Где ты научился этому трюку с шарфом?
— Я никогда не был примерным ребенком.
— Ты рос без отца. Тебе, наверное, доставалось в школе?
— Конечно, но я был не один такой. Проблема в том, что в школе мне было скучно.
— Скучно?
— Видишь ли, Тельма… — Сами того не заметив, оба перешли на «ты». — В школе я всегда задавал слишком много вопросов и в конце концов очутился в классе для отстающих. Потом меня и вовсе выперли, я связался с дурной компанией и попал в исправительную колонию для несовершеннолетних.
— Ох, Уинстон…
— Мне хватило ума больше туда не возвращаться, но в колонии я кое-чему научился. Сейчас я работаю в шахте, но это не слишком интересно. Там, внизу, мозги просто отключаются.
— Похоже, жизнь и вправду обошлась с тобой неласково.
— Я не жалуюсь. Как говорится, человек — сам кузнец своего счастья. Ага, вот и геологическая секция…
— Хорошо. Ты начни отсюда, а я пороюсь в краеведческих архивах и попытаюсь собрать все интересное, что касается Могилы Люцифера. Так от меня будет гораздо больше пользы — когда-то я была историком, и такая работа мне хорошо знакома. У нас есть еще полчаса до истечения следующего девяностоминутного цикла. Вернуться на базу мы, конечно, не успеем, но попробуем туда хотя бы позвонить. — С этими словами она пошла куда-то в глубь библиотечного зала, бормоча себе под нос:
— Мифология, сказки, местные легенды…
* * *
Джонс и Клер крались вдоль бесконечных металлических коридоров, заглядывая в открытые двери или в застекленные окошки на них. Где-то играла музыка, раздавались взрывы смеха, щелкали бильярдные шары.
— У них здесь есть даже кинозал! — прошептала Клер. — Просто не верится… Я, конечно, знала, что американцы любят устраиваться со всеми удобствами, но такое…
— Кто бы мог подумать, а? — усмехнулся Джонс. — Ладно, я, кажется, разобрался в местной топографии. На западе находятся жилые комнаты, склады и прочие помещения бытового назначения. В центре, разумеется, сосредоточены командный пункт, центр регистрации и контроля и комната связи. Туннель, уходящий на восток, несомненно связывает бункер со старой шахтой под долиной.
— С той, куда они заложили бомбу?
— Именно так. Думаю, кстати, что туннель здесь не один: старые штреки могут вести куда угодно. Что мне хотелось бы найти, так это архивы — хранилища, где сложены использованные катушки с магнитной лентой и перфокарты. Скорее всего, они находятся рядом с командным пунктом, в информационно-вычислительном центре или под ним. Ага, кажется, нам сюда…
— Я даже не представляла, что этот бункер может быть таким большим. То есть я хочу сказать: я простой полицейский и плохо разбираюсь в подобных вещах. А ведь даже проволочного ограждения вокруг базы нет ни на одной нашей карте.
— Боюсь, что в послевоенном мире Великобритания вовсе не так независима и суверенна, как хотелось бы ее гражданам. А это еще что такое?!.. — Джонс склонился над люком в полу. Достав из кармана трехпенсовик, он вывинтил два винта и откинул крышку. Под ней оказался узкий колодец с металлической лестницей, ведущей в какое-то ярко освещенное помещение.
Джонс первым спустился вниз, Клер последовала за ним.
— Боже мой, ну и холодно здесь! Как в морозильнике! — воскликнула она.
— Это информационно-вычислительный центр базы; здесь установлены специальные кондиционеры, поддерживающие постоянную температуру и низкую влажность. Взгляните на эти огромные блоки, похожие на монолиты Стоунхенджа… Это и есть электронно-вычислительные машины.
— Бр-р… А что мы здесь ищем?
— Сейсмические данные. Они должны быть в шкафах с использованными пленками. Начните отсюда, констебль, а я попробую с того конца.
* * *
Вернувшись в секцию геологии, Тельма застала Уинстона склонившимся над столом, на котором горела яркая лампа.
— Ну и ну! — воскликнул он, бросая взгляд на охапку книг у нее в руках. — Сколько ты накопала!
Тельма бросила книги на стол и с облегчением выдохнула.
— Теперь я жалею, что не дождалась чая, который предлагала твоя мама. А как твои дела?
— Превосходно. Здесь столько замечательных, умных книг! Я и представить себе не мог, что такое богатство может быть собрано в одном месте. Будь моя воля, я бы отсюда до утра не выходил.
Тельма придвинула стул и села.
— Знаешь, Уинстон, даже среди моих студентов еще никогда не было столь… многообещающего молодого человека.
— Разве ты преподавала?
— Я занималась исследовательской работой в Оксфорде. Преподавание входило в круг моих обязанностей.
— Значит, там ты и живешь? В Оксфорде, я имею в виду?
— Жила когда-то. Я оставила университет, чтобы работать с доктором Джонсом. Это была очень необычная работа, и мне захотелось попробовать. Я не жалею о том, что пришлось оставить исследования, но вот моих студентов мне иногда не хватает. Особенно сейчас, когда я встретила тебя — человека целеустремленного, жадно тянущегося к знаниям. Но хватит болтать, нужно работать. Как включается эта настольная лампа?
* * *
Джонс достал из кармана очки для чтения в проволочной оправе и впился взглядом в экран.
— Я так и думал! — воскликнул он негромко. — Просто предчувствовал, что столкнусь с чем-то в этом роде. Посмотрите-ка сюда, Клер.
— Нет, сначала вы взгляните. Тут…
— Что бы вы ни обнаружили, это может подождать. Смотрите, какая четкая периодичность. Это просто… великолепно!
Клер подошла к нему.
— Ладно, доктор, будь по-вашему. На что я должна посмотреть?
— Да на это же!.. По-моему, все совершенно очевидно. Вот, здесь и здесь сигнал достигает своего максимума. Ну?..
— Просто скажите мне, что означают эти кривульки, хорошо?
— Специалисты базы проводили сейсмический мониторинг окрестностей, регистрируя сейсмические волны.
— Совсем как Уинстон.
— Именно. И, как и он, они наткнулись на нечто непонятное и странное. Вот оно, в их собственных записях… Все дело в том, что ученые не обратили внимания на эту странность. Попросту не заметили ее!
— А что тут такого странного?
— Во-первых, Уинстон был абсолютно прав, когда установил, что периодичность сейсмических сигналов составляет девяносто минут. Вот, смотрите: эти пики означают максимальную, мощность сигнала. Временной интервал между ними равняется полутора часам, а это может означать только одно: что-то действительна движется по орбите глубоко внизу, сквозь мощные слои коренных пород.
— Движется? — удивленно переспросила Клер.
— Да, но это не главное. Существует еще одна, более общая периодичность. Обратите внимание вот на эти два пика мощности. Они намного больше остальных. Ну, это вам что-нибудь говорит?
Клер быстро подсчитала малые пики.
— Если промежуток между малыми пиками составляет девяносто минут, больший период равняется примерно одним суткам.
— Браво, констебль Клер. Но на самом деле он несколько меньше суток, и это по-настоящему важно. Скажите, что вам известно о строении Земли?
— Только то, что Земля круглая.
— Гм-м, это уже кое-что. Так вот, должен вам сказать: наша Земля представляет собой каменный шар, причем в глубине породы пребывают по большей части в расплавленном состоянии. Это так называемая магма. Твердая земная кора, на которой мы находимся, покрывает ее как тонкая скорлупа или, лучше сказать, как кожура абрикоса.
— Абрикоса?
— Да, причем с косточкой в самом центре. Ядро Земли представляет собой железный шар размером примерно с Луну. Иными словами, внутри нашей планеты есть еще одна планета, которая тоже вращается вокруг своей оси. Только периоды обращения Земли и ее ядра немного разные, поэтому «день» на внутреннем ядре и отличается от нашего.
— И сейсмографы регистрируют эти сигналы в соответствии с периодом обращения ядра?
— Именно так.
— Но что происходит там, в глубине? И что производит сигналы, которые мы ощущаем здесь, возле Могилы Люцифера?
— Я бы сказал, это происходит потому, что в течение периода обращения ядра вокруг своей оси — назовем этот период «внутренними сутками» — нечто поднимается к поверхности нашей планеты. Нечто всплывает из глубины, словно… словно ему любопытно, что творится у нас здесь, наверху. Оно и производит эти сейсмические волны.
— Вы говорите так, будто это нечто — живое. Но что может плавать в расплавленной магме?
— Что-то, сделанное из более прочного материала, разумеется. И самое интересное — эти гости из бездны начали приближаться к земной коре вскоре после того, как здесь была построена база с подземным бункером.
— А вы знаете, что это за штуки?
— У меня есть гипотеза, которая многое объясняет.
— Но что предпримут эти… гм-м… существа после того, как Тримейн и компания взорвали здесь свою бомбу?
— Почему-то мне кажется, что мы узнаем это, как только истечет очередной полуторачасовой промежуток времени. — Джонс посмотрел на часы. — То есть меньше чем через тридцать минут. Так что вы хотели мне показать?
— Я кое-что нашла. Там, под ковром. Еще один люк, который ведет вниз.
— Еще один потайной люк? Дело становится все любопытственнее и любопытственнее. Вы не находите, констебль?
* * *
Выгороженная в дальнем углу командного пункта крошечная кухня, на которой сгрудились небольшой электрический чайник, жестянка с заваркой и несколько немытых кружек армейского образца, была для Тримейна естественным укрытием, где он чувствовал себя более или менее уверенно.
— Нет, — резко ответил Годвин, шагая из стороны в сторону перед управляющими консолями. — Мы пока не выяснили, куда подевались Джонс и Бейнс.
— Бедный, бедный коммодор!.. — вздохнул профессор, делая глоток из своей чашки.
— Мне не до шуток, Тримейн.
— Выпейте лучше чаю и успокойтесь. Ведь все закончилось, не так ли? Испытания успешно завершены, мы собрали немало ценной научной информации. Теперь, пожалуй, можно и вздремнуть.
— Ничего не закончилось, пока эти двое рыщут по базе, точно крысы!
— Крысы? Выбирайте слова, тем более что речь идет о ваших соотечественниках, земляках! Ведь вы и сами выросли в этих краях, не так ли?
Годвин смерил ученого мрачным взглядом.
— Ну и что с того?
— Странно, что вы говорите по-английски без малейшего намека на местный выговор. Я ведь навел о вас справки, Годвин.
— Это еще зачем?
— Затем, что над этим проектом мы работаем вместе. Обычно я обращаю мало внимания на людей, предпочитая сосредоточиться на работе, но на этот раз отступил от своего правила. И похоже, вы не совсем тот человек, которого я ожидал здесь встретить.
— И что же я, по-вашему, за человек?
— Государственная школа, второразрядный технический колледж, потом — служба в военно-воздушных силах…
— У вас, конечно, все было по-другому. — Годвин усмехнулся. — Учились, наверное, сначала в Хэрроу, потом — в Оксфорде?
— В Винчестере[10] и в Кембридже, — уточнил Тримейн, — но в данном случае это не имеет существенного значения. В армии не служил, но во время последней войны работал над созданием радарных систем.
— Неплохо вам жилось, как я погляжу. Все небось так само в руки и валилось?
— Гм-м… Если вы считаете, что в английской привилегированной частной школе-интернате тихому, близорукому отличнику легко жилось, то вы сильно ошибаетесь. Дело, впрочем, не в этом. Мне хочется узнать, что движет вами, коммодор. Зависть? Желание отомстить за то, как с вами обошлись? Насколько я знаю, в военной иерархии вы стояли довольно высоко, но после Суэца, когда наши пилоты сели в калошу на глазах у всего мира, вас отозвали домой и отправили в этот медвежий угол. Ну-ну, коммодор, не хмурьтесь — это ни для кого не тайна… Каждый, с кем я о вас заговаривал, в первую очередь упоминал об этом фиаско.
— Кое-кто из нас называет случившееся предательством.
— Ну да, ну да… Последняя колониальная авантюра, которая с треском провалилась, когда янки нас не поддержали. Наверное, вы получаете изрядное удовольствие, командуя военной базой, на которой полно америкашек?
— Вы несете чушь, профессор. У меня есть работа, и я ее выполняю. Все.
Тримейн покачал головой.
— Напрасно вы носите обиду в себе, коммодор. Вам нужно чаще с кем-то беседовать, тогда вы бы не взрывались так, как сейчас. И это, кстати, уже не первый случай — я заметил. Сначала все тихо, спокойно, потом — ба-бах!
Годвин круто повернулся и решительно зашагал прочь.
— Вызовите меня, если появятся какие-то новости! — бросил он через плечо.
— Ба-бах! — крикнул ему вслед Тримейн.
* * *
Тельма закрыла лежащий перед ней на столе том.
— Ну, кажется, достаточно. Бедные мои глаза!.. — Она покачала головой. — Как бы там ни было, я сумела найти немало сведений о духах или призраках, которые регулярно появлялись над Могилой Люцифера на протяжении двенадцати последних веков, фактически с донорманнских времен. А у тебя что?
Уинстон взмахнул в воздухе стопкой каких-то бумажных листков.
— Это — данные о сейсмоактивности нашего района за много десятилетий. К сожалению, мы все равно не смогли бы взять все нужные книги с собой, поэтому пришлось вырвать из них самые важные графики. Теперь я чувствую себя вандалом, но… Взгляни-ка на эти кривые!
— Очень похоже на речевые сигналы.
— Вот именно. Я почти уверен: в них закодирована важная информация. И последнее время сигналы стали повторяться с большей регулярностью.
— Ты хочешь сказать, в те годы, пока американцы строили здесь свою базу?
— Похоже на то. Ну а ты что думаешь? Что, по-твоему, все это может означать?
— Даже не знаю. — Тельма пожала плечами. — Быть может, доктор Джонс сумеет как-то в этом разобраться. Нужно срочно ему позвонить — наше время почти истекло.
Стены библиотеки содрогнулись, с полок посыпались книги, а откуда-то снизу донесся глухой гул.
Уинстон вздрогнул и резко выпрямился.
— Этого я не ожидал! Во всяком случае, не здесь.
— Надо выбираться отсюда, да поскорее. Не забудь свои графики. Где рюкзак?..
* * *
Еще один зал с металлическими стенами, спрятанный под информационно-вычислительным центром, был столь же ярко освещен и заставлен разным оборудованием.
— Поглядите на эти трубы, доктор Джонс! — сказала Клер. — И на эти провода!
— Да, — кивнул тот. — Секретный командный пункт — вот где мы находимся. Трубы подключены к водопроводу и вентиляционной системе, а кабели — к компьютерной сети базы. Можно спрятаться здесь и захватить весь бункер — и никто не спохватится, пока не будет слишком поздно. Как это предсказуемо и как печально.
— Захватить бункер? Зачем?
— Я пока не уверен, Клер, но мне кажется… Ведь это все-таки база, где испытывается ядерное оружие. Взгляните на эти контрольные пульты, на огромную карту мира на стене — почему-то все это не будит во мне оптимизма и не наполняет хорошими предчувствиями. Скорее, наоборот. — Джонс посмотрел на часы. — У нас осталось еще десять минут из девяноста, и я хочу, чтобы вы внимательно меня выслушали. Просто на случай, если я не выйду отсюда.
— Не надо так говорить, доктор.
— Вы сами видели, сколько здесь вооруженных людей. Сейчас они взволнованы, перевозбуждены… Словом, может случиться все, что угодно, поэтому вы должны запомнить следующее. Во-первых, передайте Уинстону, что он был прав насчет девяностоминутного периода и насчет всего остального тоже. Быть может, ему удастся поговорить с Тримейном. А Тельме скажите только одно слово: «магмоиды».
— И что оно означает?
— Тельма тоже этого не знает, но, я думаю, прибегнув к помощи нашего Восьмого отдела, она сумеет это выяснить.
— Что-то я ничего не понимаю, ну да ладно… Впрочем, вы пока живы. Что будем делать?
— Боюсь, выбора нет. — Джонс нашарил на одной из консолей микрофон на длинном шнуре, поднес к губам и нажал кнопку включения.
— Алло, коммодор! Мы сдаемся. Вы слышите нас, Годвин? Идите сюда, надо поговорить.
* * *
Следующий толчок произошел, когда Уинстон и Тельма мчались на мотоцикле по одной из городских улиц. Битое стекло и осколки кирпичей так и посыпались на мостовую.