По инициативе российской стороны статус дипотношений с Катаром был существенно понижен. В Москве прекратил работу консульский отдел государства Катар, теперь визы можно оформлять лишь непосредственно в посольстве. В штате дипломатической миссии к июню 2013 года числилось всего десять сотрудников, из которых лишь четверо, включая собственно посла, являлись гражданами эмирата. Остальные — наемные сотрудники из Иордании и Сирии.
В своем служебном авто, серебристой «Шкоде», скучали двое мужчин. Машина была припаркована неподалеку от здания, построенного к Олимпийским играм 1980 года на улице Коровий Вал и не балующего взор архитектурными изысками.
— Что-то заработался нынче наш клиент, — позевывая в кулак, сказал тот, что сидел в кресле пассажира. — Может, у них сегодня какое-то мероприятие?
— Пять минут шестого, — бросив взгляд на часы, сказал водитель, шатен лет тридцати. — Обычно к трем часам они закрываются. Посол-то уже уехал.
— Чтоб поспеть к пятичасовому намазу? — с усмешкой сказал его напарник, крепыш с короткой стрижкой. — Или подался к семейству в свою фазенду, арендованную под Москвой? Наверняка у них по две или даже по три жены. Как думаешь, они привезли в Москву своих баб?
— Это не наше дело, — отозвался водитель. — Ага!.. — встрепенулся он. — Вот и наш клиент появился.
Из дверей вышел мужчина лет тридцати с кейсом в руке. Смуглявый, среднего роста, с тонкими усиками, он вполне мог сойти за выходца из республик Средней Азии. Одет в светлый костюм и темную рубашку с глухим воротом. Это был второй секретарь посольства эмирата Катар в Москве. Сотрудники госбезопасности пасли его вторую неделю, аккуратно отслеживали перемещения этого человека по Москве и ближнему Подмосковью.
— Заметь, он опять без личного водилы, — сказал крепыш.
— Вижу, — заявил человек, сидевший за рулем «Шкоды». — Интересно, куда это он собрался в одиночку? Может, как в прошлый раз, двинет в автосервис?
— Если есть проблемы с машиной, то почему водителя туда не отправит?
— Да, странно он себя ведет. Тачка-то не личная, а служебная. Если что-то сломалось, то это проблема техперсонала, а не дипломата.
— Вызывать вторую бригаду для подстраховки?
— А если он домой отправится? Зря только коллег потревожим.
— А вдруг свернет с обычного маршрута? С нашими пробками мы можем потерять его на раз.
— Надо было маячок пришпандорить.
— Команды такой не поступало, сам знаешь.
— Тогда вызывай «Меркурий», пусть шлют к нам еще одну машину. Срочно!..
Катарский дипломат прошел мимо серебристой «Шкоды», миновал еще три или четыре ряда автомобилей, припаркованных на площадке, и оказался в своем ряду. Эти места были выделены для парковки служебного и личного транспорта сотрудников посольства эмирата Катар.
Второй секретарь достал из кармана брелок. Гукнула сигнализация. Мужчина открыл переднюю дверцу черного «Лендкрузера» и уселся в кресло водителя.
Всего за несколько минут до этого на стоянку вкатил белый микроавтобус с пропуском, прикрепленным на лобовом стекле. Водитель, смуглый парень лет двадцати с небольшим, чуть притормозил возле будки с охраной и проехал под стрелой шлагбаума, взметнувшейся к небу. В этом здании на Коровьему Валу наряду с дипломатическими представительствами небольших стран были расположены офисы нескольких десятков коммерческих организаций. Поэтому получить пропуск для проезда к зданию можно было без особого труда.
Черный «Лендкрузер» с красным дипломатическим номером, на котором был обозначен код страны — 121 и латинская литера D[11], выехал из своего ряда. «Шкода», в салоне которой находились двое сотрудников наружного наблюдения, тоже покатила на выезд, но водитель пока держался в другом ряду.
Смуглый парень, сидевший за рулем микроавтобуса, не глушил двигатель. Он тронулся с места и стал сдавать кормой вперед.
Второй секретарь катарского посольства, управлявший «Лендкрузером», увидел, что проезд загорожен, стал притормаживать, остановился и посигналил.
«Шкода» тоже стала притормаживать. Водитель намеревался пропустить вперед объект наблюдения, чтобы далее уже следовать за этим черным джипом с дипломатическими номерами и держать его в поле зрения до прибытия второй машины.
Катарский дипломат вновь посигналил. Спустя секунду случилось то, к чему не был готов ни мужчина, сидящий за рулем «Лендкрузера», ни те сотрудники госбезопасности, которым было поручено отслеживать все передвижения данной автомашины.
Раздался громкий хлопок, болезненно ударивший по барабанным перепонкам! Какая-то сила, народившаяся в недрах микроавтобуса, вырвалась наружу через вышибленные стекла.
На глазах у двух изумленных сотрудников наружки из чрева микроавтобуса через задние дверки, настежь распахнутые взрывом, вылетел какой-то предмет. Он издал странный фыркающий звук и был похож на торпеду, пущенную с борта миноносца.
Эта штуковина пролетела по низкой траектории метров восемь или десять. Потом она отрикошетила от асфальтового покрытия, выбив из него сноп искр и отколупнув крошку, после чего, уже на излете, врезалась в носовую часть одной из машин, припаркованных неподалеку.
— Твою мать! — пробормотал водитель «Шкоды», сделавшийся вдруг белым, как полотно. — Что это такое?!
Он повернул голову к коллеге, который был изумлен, потрясен случившимся не меньше его. Через лобовое стекло, в двух или трех местах поврежденное камушками и осколками, сотрудник госбезопасности уставился на микроавтобус. Тот дымился метрах в двадцати от наблюдателей. Стекла и дверцы были вышиблены напрочь. В салоне среди плавающих клубов дыма виднелись какие-то кровавые ошметки, судя по всему, останки водителя.
Сотрудник наружки перевел взгляд на джип. Лобовое стекло «Лендкрузера» покрылось сплошной паутиной трещин. Была разбита правая передняя фара, на капоте виднелись ссадины.
Но в целом джип выдержал этот удар. Следовательно, можно было надеяться, что с мужчиной, сидящим за рулем в момент взрыва, ничего страшного не случилось.
Еще несколько секунд крепыш потратил на то, чтобы хорошенько рассмотреть металлический сигарообразный предмет, который в момент взрыва вылетел из микроавтобуса. Воистину, у страха глаза велики! Он поначалу принял его за крупнокалиберный артиллерийский или реактивный снаряд вроде РС-82.
Это был баллон. С виду стандартный, сорокалитровый. Ацетиленовый или кислородный.
Крепыш поежился. Если бы рванула еще и эта штука, то мало им всем тут не показалось бы. А так… почти что обошлось.
Он решительно отстегнул ремень безопасности, выбрался из машины и заявил:
— Сообщи нашим, пусть шлют подмогу и взрывотехников, да и «Скорую» тоже. Пойду гляну, что там с клиентом.
Получив от коллеги из ГРУ столь ошеломляющее известие, Антонов некоторое время пребывал в глубокой задумчивости.
«Вот только покушения на жизнь катарского дипломата в Москве нам сейчас и не хватало. Похоже на то, что ситуация развивается по одному из наихудших сценариев», — рассуждал он.
В приоткрытую дверь кабинета просунул голову Зеленский и спросил:
— Шеф, что стряслось?
— Я только что получил сообщение о взрыве на Коровьем Валу, возле здания, в котором размещается посольство Катара.
— Что?.. — Игорь округлил глаза. — А подробности уже известны?
— Пока я мало что знаю. Вроде бы смертник подорвался. Возможно, это было покушение на одного из катарских дипломатов.
Игорь смачно выругался.
— Подождем новостей, — сказал Антонов. — Не будем делать поспешных выводов.
— Я могу навести справки, шеф.
— Пусть этим займется кто-нибудь из наших коллег. — Виктор Михайлович нажал кнопку интеркома. — Сергей, ты у себя?
— Да, шеф, — отозвался один из его сотрудников, находящийся в этом же крыле здания, в своем служебном кабинете. — Мне зайти?
— Включи полицейскую волну, — распорядился Антонов, когда тот появился в проеме двери. — Меня интересует информация о ЧП, которое случилось по адресу Коровий Вал, дом семь.
— Когда?
— От тридцати минут до часа назад. Где-то в начале шестого.
— Еще какие-нибудь детали известны?
— Там произошел взрыв. Возможно, смертник подорвался. Предполагают, что пострадал кто-то из сотрудников катарского посольства.
Когда сотрудник ушел, Антонов вопросительно посмотрел на своего помощника и спросил:
— Итак, что ты накопал, Игорь? Есть что-то интересное для нас?
— Думаю, да. Даже уверен в этом.
— Тогда докладывай.
— Я лучше покажу, — сказал Зеленский. — Минутку, шеф, я принесу свой ноут.
Вскоре он вернулся с лэптопом, положил его на рабочий стол, взял пульт, включил большую настенную панель. Антонов сам вырубил верхний свет. Игорь открыл папку с обработанными видеофайлами. На экране появилась знакомая заставка с атрибутикой хостинга «Аль-Джазира-Аль-Хамра-Ком».
— Когда?
— От тридцати минут до часа назад. Где-то в начале шестого.
— Еще какие-нибудь детали известны?
— Там произошел взрыв. Возможно, смертник подорвался. Предполагают, что пострадал кто-то из сотрудников катарского посольства.
Когда сотрудник ушел, Антонов вопросительно посмотрел на своего помощника и спросил:
— Итак, что ты накопал, Игорь? Есть что-то интересное для нас?
— Думаю, да. Даже уверен в этом.
— Тогда докладывай.
— Я лучше покажу, — сказал Зеленский. — Минутку, шеф, я принесу свой ноут.
Вскоре он вернулся с лэптопом, положил его на рабочий стол, взял пульт, включил большую настенную панель. Антонов сам вырубил верхний свет. Игорь открыл папку с обработанными видеофайлами. На экране появилась знакомая заставка с атрибутикой хостинга «Аль-Джазира-Аль-Хамра-Ком».
Затем, спустя несколько секунд, это статичное изображение сменилось другим. На экране замелькали кадры, уже знакомые Антонову. Дюжий детина-охранник вел к бассейну молодую женщину, держа ее за локоть. Скорее всего, это была Анна Козакова.
— Шеф, я несколько раз пересмотрел этот сюжет и вот на что хотел бы обратить твое внимание.
На экране застыл стоп-кадр, вырезанный из ролика. Сначала женщина крупным планом, далее только ее левая рука.
— Я чуть обработал изображение, чтобы добиться нужного качества. Вытащил из картинки максимум. Вот… Что скажешь, шеф?
Антонов несколько секунд рассматривал женскую руку, вернее, левую кисть, достаточно хорошо видимую в этом ракурсе.
— Не пойму пока, куда ты клонишь.
Помощник подвел курсор к руке, к среднему пальцу, и сказал:
— Перстень!..
— Вот ты о чем. — Антонов наконец-то понял, куда клонит его помощник. — А перстня-то действительно нет.
— Анна очень дорожит этим предметом.
— Я знаю, Игорь, помню, при каких обстоятельствах он у нее появился.
— Она никогда не снимает этот перстень с зеленым камнем.
— Иван прислал ей его из Афганистана, — задумчиво сказал Антонов. — Анна считает его чем-то вроде амулета или оберега.
— Вещь с виду старинная, возможно, ценная. — Игорь невесело усмехнулся. — Я ей как-то предложил показать перстень одному ювелиру, эксперту по восточным украшениям. Так она ни в какую! Я его, говорит, продавать не собираюсь! И мне все равно, новодел он или старинный, потому что это подарок Ивана.
Игорь открыл папку с фрагментами, вырезанными из ролика. На каждом из них с той или иной степенью четкости, в различных ракурсах виднелась левая рука женщины, которую под охраной вывели к бассейну отеля.
— Перстень могли снять, — сказал Антонов. — Ты об этом не подумал?
— Он очень плотно сидит на пальце, — возразил Игорь. — Как-то Анна при мне пыталась снять его. Знаешь, не получилось. Палец надо слюнявить либо намыливать.
— Ну что ж, это дает пищу для ума. Кадры с официантом не могут быть постановочными?
— Парня убили по-настоящему.
— Реально вышибли ему мозги?
— Тут не может быть никаких сомнений.
— Что еще?
— Часы.
— Те, что когда-то преподнесли ей Фарход Шерали и брат Солтанбека, ныне покойный?
— Да, те самые. Она их тоже носит постоянно.
— На правой руке.
— Точно. Они были на ней в тот день, когда она улетела из Домодедово, я это помню.
— Ни перстня, ни часов!.. — Антонов почесал в затылке. — Но это по большому счету пока ни о чем не говорит. Разве только о том, что она попала в руки грабителей.
— Маловероятно. Там не бедные люди живут, и нравы по части воровства весьма суровые.
— Что еще?
— Походка у нее на этом видео странная. Анна так не ходит.
— Так не по подиуму же она прогуливалась! В экстремальной ситуации меняется не только походка, но и поведение в целом.
— Да, это так. Однако…
В кабинете зазуммерил телефон закрытой связи. Антонов жестом отправил помощника в предбанник. Звонил Митрохин.
— Слушаю, Павел Николаевич!
— Только что узнал новости по ЧП на Коровьем Валу. Это был второй секретарь посольства. Он жив и здоров, отделался лишь несколькими мелкими порезами.
«Живой, значит, этот сын пустыни, — подумал Антонов. — Ну и слава богу!».
— Есть и вторая новость по этой теме. За этим сотрудником катарского посольства, оказывается, было установлено наружное наблюдение! Это ЧП случилось фактически на глазах у топтунов!
— Вот это да!..
— Кто-то из них помог дипломату выбраться из машины, не открывая, естественно, своей служебной принадлежности. Они же вызвали взрывотехников, полицию и «Скорую».
— Жертвы есть?
— Кроме водителя подорвавшегося микроавтобуса, к счастью, никто не пострадал.
— Павел Николаевич, а на какую тему наши смежники занимались этим катарским дипломатом?
— Мне это тоже хотелось бы знать.
— Почему мы не в курсе?
— Догадайся сам. — В трубке послышался мрачный смешок. — В каждой избушке свои игрушки. Если бы у меня не было своих каналов и связей среди смежников, то я эту деталь мог бы так и не узнать.
— А можно выяснить, ради чего отслеживали этого катарского дипломата?
— Я попросил это сделать. Если в ближайшее время по своему каналу не получу исчерпывающую информацию, то составлю запрос и зашлю его на Лубянку.
— Время, Павел Николаевич, время!.. — Антонов поморщился, как от зубной боли. — Эта информация нам нужна, как говорится, еще вчера.
Полковник оставил эту реплику коллеги без ответа. Да и что он мог сказать? В стране, кроме их фирмы, есть и другие силовые ведомства. Помимо ГРУ развединформацию собирает также и СВР. Парни с Лубянки, те же контрразведчики, тоже зачастую работают в смежных направлениях. При этом степень секретности многих операций и разработок такова, что смежники, занимающиеся параллельными темами, о наработках коллег ничего не знают.
Антонов хотел было сообщить Митрохину о тех наблюдениях, которыми с ним только что поделился Игорь Зеленский. Но в последний момент он передумал. Делать какие-либо выводы на основании просмотра одного из видеороликов, снятых в Дохе, было бы преждевременно.
Почти сразу же после звонка Митрохина в кабинет шефа примчался Сергей. Он изложил то, что узнал о ЧП на Коровьем Валу. Про служебную принадлежность тех двух товарищей, которые первыми сообщили о взрыве на стоянке близ офисного здания, не было им сказано ни слова. Очевидно, эта информация на дежурной волне не прозвучала. Рядовым сотрудникам полиции о таких вещах знать не положено.
Сергей подтвердил, что, судя по докладам, второй секретарь посольства Катара, рядом с машиной которого подорвался смертник, серьезных травм и ранений не получил. На месте ЧП работают взрывотехники. Есть подозрение, что по какой-то причине взрывное устройство сработало не на полную мощность, но это пока лишь предположение.
Антонов отпустил сотрудника и коротко переговорил по интеркому с еще тремя коллегами, находящимися в здании. У каждого из них имелась своя задача, собственная делянка. Потом они с Игорем некоторое время, примерно минут десять, рассматривали отдельные кадры, выбранные Зеленским и укрупненные им же. На них была запечатлена женщина, похожая на Козакову или же она сама. К определенным однозначным выводам сотрудники ГРУ так и не пришли.
— Довольно с этим, — сказал Антонов. — Что еще интересного накопал, Игорь? Ты что-то говорил про некую телекомпанию…
— Не хотел по телефону озвучивать некоторые вещи. Речь идет про «Аль-Джазиру».
— Это большое медийное предприятие.
— Я имел в виду арабскую версию этого новостного канала. — Зеленский щелкнул мышкой по папке, куда поместил несколько видеофайлов, отобранных им.
По ходу манипуляций с изображением, которое он вывел на большой настенный экран, Игорь делился с шефом своими мыслями.
— Как удалось выяснить, в главном корпусе отеля «Доха Марриотт» имеется небольшая телестудия, — сказал он, ставя на воспроизведение первый по счету видеофайл. — Она оборудована на втором этаже, фактически даже на третьем, поскольку первый сдвоенный, там, где находятся ВИП-номера, в сьюте под номером восемь.
На экране появилось изображение. Это был фрагмент какой-то передачи арабской версии канала «Аль-Джазира. В небольшой, стильно оформленной студии разговаривали двое мужчин. Они расположились за подсвеченным полукруглым столом, основание которого служило фоном для бегущей строки.
Один из них был араб лет тридцати в традиционном восточном одеянии — длинной рубахе, именуемой соуб, и платке, намотанном на голове особым образом. Второй — смуглолицый мужчина лет сорока пяти, судя по внешности, тоже араб, но одет как европеец, в добротный, явно дорогой костюм.
Слышалась гортанная речь. Обсуждались финансовые новости. Ведущий, который был в соубе, давал подводку к теме, гость, соответственно, высказывал свои соображения. За спиной у них находился демонстрационный экран, поделенный на сегменты, на которых отображались какие-то графики и котировки.