Антонов перекоммутировал мышкой изображение на панели. Вместо студийного интерьера «Аль-Джазиры» с бегущей строкой на арабском языке на плоском экране появилась картинка, уже знакомая Виктору Михайловичу и его помощнику, тот самый черный квадрат. На протяжении долгих восемнадцати часов он оставался таковым. Теперь же на нем появился значок онлайн-трансляции, на который не преминул кликнуть Антонов.
В открывшемся окне появилось изображение. Антонов привстал с кресла и напряженно вглядывался в него. Игорь быстро переместился от дверей к противоположной стене и замер неподалеку от стола, так, чтобы видеть картинку, открывшуюся на огромном плазменном экране.
В кадре оказался песчаный пляж, залитый косыми янтарными лучами предвечернего солнца. Вернее сказать, фрагмент пляжа, ровный, словно проутюженный или приглаженный катком песчаный покров, на который медленно, лениво накатывали волны залива.
Этот пейзаж был как бы вставлен в рамку. С правой стороны изображение ограничивала серая бетонная стена высотой в два человеческих роста. Слева стоял ряд пальм, высаженных в кадки, а также какие-то тропические кустарники. За ними виднелась строительная сетка, натянутая на штангах, вкопанных в песок.
В этих-то границах и лежал песчаный пляж с пластиковыми креслами и шезлонгами, расставленными там и сям. Изображение заметно подрагивало. Снимали, похоже, с рук.
Оператор чуть приподнял камеру. Теперь можно было разглядеть и водную гладь. На разной дистанции от берега, но не ближе трех-четырех кабельтовых, прибрежные воды Персидского залива бороздили либо покачивались на них различные плавсредства. Здесь были небольшие катера, прогулочные парусные шхуны, палубы которых устилали ковры и подушки, с открытыми взору гальюнами в скошенной к воде кормовой части, разномастные яхты, парусные и моторные.
Чуть дальше, в нескольких милях от берега, виднелся большой современный пассажирский лайнер, совершавший, по-видимому, заход в столицу Катара. Расходясь с ним левым бортом, в порт для крупнотоннажных кораблей следовал контейнеровоз, нагруженный разноцветными сорокафутовыми коробками.
Антонов облизнул пересохшие губы и осведомился:
— Что скажешь, Игорь?
Тот отключил переговорник, чтобы его слова не вышли за пределы кабинета, и лишь потом ответил:
— Это Доха, шеф! Пляж отеля «Марриотт». Вот только этой бетонной стены до вчерашнего дня там не было.
— Ты уверен в том, что это именно частный пляж отеля, теперь уже известного нам?
— Я этим пейзажем в разных ракурсах любовался весь сегодняшний день. Правда, отсматривал ролики в записи, потому что в онлайне из Дохи сейчас ничего не показывают.
— Ни одной трансляции в сети за весь сегодняшний день?
— Все круглосуточные телекамеры поблизости от отеля отключены. По-прежнему поступает изображение с тех, которые установлены в музее «Айламик арт» и кое-где на набережной, но в их поле зрения «Марриотт» не попадает.
— Хм… Что находится за этой стеной?
— За той, что справа от нас? Из бетонных панелей? — Игорь присмотрелся к подрагивающей картинке. — Надо же, быстро эту декоративную стену соорудили. Яхтенный пирс, должно быть. Да, точно! Кстати, до вчерашнего вечера проход к причалам с яхтами от гостиницы был свободен.
Хозяин кабинета хотел задать уточняющий вопрос, но звук зуммера, раздавшийся в кабинете, помешал ему это сделать.
Не отрывая глаз от экрана, где пока ничего особенного не происходило, Антонов снял трубку одного из трех стационарных телефонов закрытой связи, имеющихся в кабинете.
— Абонент один-восемь-два-восемь. Слушаю!
— Соединяю с абонентом три-шесть-ноль, — произнес дежурный оператор.
— Мне выйти? — негромко спросил Зеленский.
— Останься!
В трубке щелкнуло, после чего прозвучал голос сотрудника управления 12-бис ГРУ ГШ (информационные технологии, информационная война):
— Добрый день! Вы оставили заявку с инструкцией на случай контакта с абонентом Аноним. Заявка все еще актуальна?
— Да, подтверждаю.
— Абонент пытается в данный момент дозвониться на тот номер, который вы сообщили. Какие будут указания?
Антонов ощутил во рту противную сухость. Три месяца назад он вел крайне опасную игру, закончившуюся на тот момент с ничейным результатом. Аноним!.. Этот человек звонил ему несколько раз, представившись посредником. Он требовал крупную денежную сумму — пятьдесят миллионов зеленых. Антонов тогда ушел от денежных потерь, хотя в какой-то момент этот субъект и та организация, которая стояла за ним, прижали его к стенке. Виктору Михайловичу удалось вывернуться. Однако Антонов знал, вернее, догадывался, кто именно скрывается за этим немудреным псевдонимом. Он не сомневался в том, что тот когда-нибудь напомнит о себе, заявит, что их игра еще не закончена.
И вот это время настало.
Приняв решение, Антонов твердым голосом сказал:
— Соедините меня с ним. Режим — скремблирование[4]! Вызов перенаправьте на тот сотовый, номер которого указан в заявке.
Прошло две или три минуты томительного ожидания. На экране стояла та же чуть подрагивающая картинка. Наконец послышался рингтон.
Антонов взял со стола смартфон.
— Слушаю.
— Я могу поговорить с мистером Антоновым? — спросил металлический голос по-английски.
— Вы с ним сейчас разговариваете, — сказал Виктор Михайлович на том же языке. — Представьтесь, пожалуйста!
— Вас беспокоит один ваш старый знакомый…
— Кто именно? — резко спросил Антонов. — Я вас знаю?
— Не исключено. Но я предпочту сохранить некоторую степень анонимности. Так что продолжайте меня называть так же, как и прежде — Аноним.
— Зачем вы мне звоните? С какой стати я должен разговаривать с человеком, отказывающимся назвать себя?!
— Звоню я по делу, мистер Антонов.
— Тогда давайте о нем!..
— Я вас три месяца не беспокоил. Кстати, чем вы сейчас занимаетесь? Я вас часом не отвлекаю от каких-то более важных занятий, чем разговор с каким-то анонимом?
— Теряем время, мистер… не знаю, как вас там зовут.
— Так чем вы сейчас занимаетесь?
— Какое вам до этого дело?!
— И все же?
Антонов не спускал глаз с экрана. Изображение перестало быть статичным. Оператор, производящий съемку, начал постепенно отступать. Он как бы пятился, впрочем, держа камеру по-прежнему, перед собой.
Линия песчаного берега чуть удалилась. В кадре появилась фигурная облицовочная плитка, а затем — закругление бассейна. Потом он стал виден почти целиком. Его наполняла вода, причем не очень чистая. Если приглядеться, то можно было различить радужную пленку на ее поверхности.
— Допустим, смотрю телевизор, — сказал Антонов после небольшой паузы. — Позвольте полюбопытствовать, а вы чем заняты, господин Аноним?
В трубке вновь послышался чуть искаженный скремблером, насыщенный металлическими нотками, но все же хорошо различимый голос:
— Представьте себе, я тоже смотрю телевизор.
— Давайте без этих дешевых фокусов. Говорите, что у вас за дело ко мне! В противном случае я прерву разговор.
— Вы этого не сделаете.
— Почему? Что мне помешает закончить эту странную беседу?!
— Минутку. Сейчас вы все поймете.
Экран погас, вернее, вновь превратился в черный квадрат, но не надолго. Спустя пять или шесть секунд на нем опять появилось изображение.
Оператор снимал бассейн и примыкающую к нему территорию откуда-то сверху, скорее всего, с террасы второго этажа отеля. Вскоре в кадре появились двое — женщина и некий тип в камуфляжном одеянии, лицо которого скрывала шлем-маска.
Антонов в этот момент невольно подался вперед!.. Его помощник чуть побледнел и впился глазами в экран, вбирая в себя каждую увиденную деталь, любую черточку. Особенно те, что касались женщины, попавшей в кадр.
Эти люди, женщина и мужчина в маске, по диагонали пересекли небольшую площадку. Он держал ее под локоток. Нет, лучше сказать «поддерживал», поскольку она шаталась так, словно обессилела или же находилась в состоянии наркотического опьянения. Пройдя по бортику вдоль овального закругления бассейна, они подошли к небольшому круглому столу, возле которого стояли два черных пластиковых кресла.
Женщина была одета в легкий летний костюм — светлые брючки и пиджак цвета морской волны. Голова повязана косынкой, на ногах туфельки на небольшом каблуке. Пару раз она споткнулась, но мужчина, идущий рядом, подстраховал ее, помог удержаться на ногах.
Он усадил ее в кресло, сам встал рядом. Его правая ладонь опустилась на женское плечо. Мол, сиди и не рыпайся.
Картинка заметно подрагивала. Оператор явно снимал с руки, а не с камеры, установленной стационарно. Лица женщины как следует разглядеть не удавалось. Но то обстоятельство, что он видел сейчас Анну Козакову, у Антонова не вызывало почти никаких сомнений.
Виктор Михайлович медленно выдохнул из легких застоявшийся воздух и, не сводя глаз с экрана, спросил у помощника:
— Это она?
— Скорее всего, — сказал тот. — С очень большой долей вероятности.
— Ты провожал ее в аэропорт. Что на ней было надето?
— То же самое, что и сейчас. Только сумочки не вижу.
Антонов проглотил комок, подступивший к горлу. Плохо дело!
Он поднес трубку к уху.
— Как вам нравится это кино, мистер Антонов? — спросил металлический голос. — Узнаете эту женщину?
— Чего вы добиваетесь?
— Меня интересует только одно, мистер Антонов. Я думаю, вы уже догадались, что именно. Деньги. Вы должны мне заплатить.
— Почему я должен вам платить?
— Причины две. Первая. Вы задолжали мне, вернее, тем людям, которых я представляю, еще с прошлого раза. Напомнить цифру? Пятьдесят миллионов гринов.
— Это ваши хотелки, Аноним. Я вам ничего не должен. Какая вторая причина?
— Вы не только не заплатили в тот раз, но и сорвали нам одну важную сделку.
— Ваши проблемы.
— Нет, проблемы теперь уже у вас.
В кадре появился некто третий. Это был молодой парень. Смуглявый, черноволосый, скорее всего, пакистанец. Он был одет в униформу отеля и катил перед собой позолоченную тележку.
— Мистер Антонов, вы готовы продолжить переговоры по обозначенной мною теме? Или, как малоопытный шахматист, принесете в жертву эту довольно ценную, весьма важную фигуру?
— Речь о выкупе, как я понимаю?
— Приятно иметь дело с умным человеком.
Экран поделился на две части. Слева — женщина, сидящая вполоборота, которую частично загораживал мужчина, стоявший рядом с ней. В правой части экрана — официант и его тележка.
Оператор, держащий его в кадре, взял более крупный план. Теперь лучше была видна тележка, а также то, что лежало на ней.
Антонов невольно сглотнул. На большом подносе, отливающем золотом, покоился пистолет с глушителем. Там же стоял высокий, чуть запотевший стакан с соком, судя по насыщенному цвету — апельсиновым. Официанту осталось преодолеть всего шагов пятнадцать до столика, за которым сидела женщина.
— Сколько?
— Ставка выросла в два раза.
— Сколько?! — резко переспросил Антонов.
Официант уже попал в левую часть изображения. Охранник, наоборот, стал по гладкому плиточному бортику бассейна отходить в сторону от женщины, сидящей в кресле и находящейся, по-видимому, в полубессознательном состоянии.
— Сто миллионов американских долларов.
Парень, одетый в белоснежную куртку, явно нервничал. Благодаря крупному кадру было видно, что его лицо покрыто бусинками пота.
Снимали всю эту мизансцену как минимум трое. Надо отдать им должное. Работали они умело. Ларс фон Триер, окажись он среди зрителей, наверняка оценил бы уровень этого видеопродукта и первым поаплодировал бы его создателю.
— Антонов!.. — лязгнул металлом в трубке голос. — Мне вмешаться? Или пусть все идет к своему трагическому финалу?
Официант замедлил ход. Теперь он толкал тележку одной лишь левой рукой, а правой быстро и нервно провел по обшлагу форменной куртки, похоже, вытер потную ладонь.
— Ну?..
— Стоп! — сказал Антонов. — Давайте будем договариваться!..
— Вы заплатите?
— Дайте мне неделю! — выпалил Антонов. — Слишком крупная сумма!..
— Три дня!
— Хотя бы пять суток!
Официант остановился в каких-то трех или четырех шагах от женщины, сидящей к нему спиной. Она вцепилась левой рукой в подлокотник кресла, согнулась, вобрала голову в плечи, словно уже все поняла и приготовилась к наихудшему.
— Остановите немедленно! — выкрикнул Антонов. — Я же вам сказал, давайте договариваться!
— Минутку, — заявил Аноним. — Не уходите с линии.
Парень в куртке официанта взял с золотого подноса пистолет!.. Антонов едва удержался, чтобы не крикнуть в трубку: «Немедленно остановите казнь!» Но дальше произошло то, чего не ожидали ни он, ни его помощник, находящийся в том же самом помещении.
Едва пистолет оказался в руке парня, как пуля, прилетевшая откуда-то, угодила ему в голову! Отчетливо было видно, как она вышибла из височной части облачко крови вперемешку с костной тканью и серым веществом!
Парень, стоявший на бортике бассейна, рухнул в воду. Некоторое время тело, хорошо видимое благодаря белому пятну куртки и темно-розовому следу крови, струящейся из пробитой головы, плавало лицом вниз. Затем кто-то — тоже невидимый, как и первый стрелок, — выпустил в официанта целую обойму уже с другой стороны бассейна! Звукоряд отсутствовал, зато хорошо было видно, как пули входили в тело человека, уже мертвого к этому времени.
— Мистер Антонов!..
— На связи, — угрюмо сказал сотрудник ГРУ.
— Через четверо суток, до конца рабочего дня среды, девятнадцатого числа, переведете аванс! Он должен составлять четверть всей суммы, указанной вам. Вы меня слышите?
— Слышу.
— Номера счетов и прочие детали банковских проводок будут сообщены на ваш корпоративный адрес.
— Вы дадите мне с ней поговорить?
— Возможно, да или же нет. И вот еще что! — Голос Анонима напоследок лязгнул металлом. — Если вы не вышлете аванс, то вечером девятнадцатого, в среду, сможете любоваться в прямом эфире казнью в самом худшем, совершенно варварском ее исполнении.
Глава 8
Картинка на экране пропала. Он теперь вновь напоминал черный квадрат. Или бездонный провал, в который не хотелось бы заглядывать даже такому опытному и подготовленному человеку, как хозяин этого кабинета.
Какое-то время в помещении царила тишина.
Антонов медленно положил трубку на стол, достал из кармана платок, вытер им вначале испарину, выступившую на лбу, затем ладони, влажные от пота.
— Игорь, мне нужен левый смартфон без СИМ-карты! — заявил он.
Зеленский с удивлением посмотрел на него и уточнил:
— Смартфон?..
— Быстро!
— Сию минуту! — сказал помощник, пришедший в себя, после чего через открытую дверь выскочил в предбанник.
— Я ненадолго отъеду, — сказал Антонов, прошедший туда вслед за ним. — Минут на двадцать. Максимум — тридцать.
— На звонки отвечать?
— Отвечай. Если кто-то из наших, то скажешь, что я пошел в туалет, вскоре перезвоню. Не мне тебя учить.
— Понял, шеф.
— Остаешься на хозяйстве. Если что, я на связи. Но по пустякам в течение получаса старайся не беспокоить!
Антонов взял у помощника смартфон и направился к выходу, где в вестибюле дежурил охранник.
— Ключи от «Гелендвагена»!
— Держите, Виктор Михайлович! — Охранник передал ему брелок. — Мне с вами ехать?
— Нет, я один.
Спустя минуту серый джип проехал под взметнувшейся стрелой шлагбаума, миновал арку и выкатил из двора на Сретенку. Вскоре Антонов свернул налево, в Большой Сухаревский переулок. Чуть не доезжая до поворота на Трубную, он припарковал машину у обочины, достал из кармана гаджет, выданный ему помощником, вставил СИМ-карту.
То, что он собирался сейчас сделать, могло повлечь за собой крупные неприятности. Наверняка так и случится, если об этом узнает высокое начальство.
Несколько секунд Виктор Михайлович недвижимо сидел в кресле и собирался с мыслями. Да, он решился на отчаянный шаг, собирался позвонить человеку, контакты с которым ему были запрещены приказом, спущенным с самого верха. Вернее сказать так: санкцию на подобный контакт, идет ли речь о личной встрече, отсылке сообщения через Интернет или о телефонном звонке, ему мог дать лишь один человек — его куратор, занимающий один из самых высоких постов в ГРУ.
Если в родной конторе узнают об этом звонке, — а такой вероятности нельзя исключить полностью, — то ему не поздоровится. Возможно, будет поставлен крест на всей его блестящей карьере. Это как минимум. Потому что ситуация может сложиться и так, что он, подполковник Званцев, попадет в поле зрения внутренней службы безопасности или же станет добычей контрразведчиков. Как следствие, начальники начнут разматывать все его довольно рискованные многоходовочки. А там и до обвинения в предательстве и измене Родине может дойти.
Он намеревался позвонить одному из ведущих сотрудников одной из крупнейших частных военных компаний планеты, той самой, где сейчас проходил службу Иван Козак. Зовут этого человека Майкл Сэконд, хотя не исключено, что это псевдоним. Он британец, ему примерно тридцать пять. В юном возрасте довольно долго жил в России, вернее, в СССР. Русский язык он знал очень даже неплохо. Не каждый исконный русак обладает таким богатым словарным запасом.
Они встречались трижды и каждый раз с санкции руководства Антонова. Впервые это произошло в Праге, примерно два года назад, когда оговаривалась схема поставок некоего специфического товара. Об истинных целях операции «Кабульский трафик», кажется, ни этот человек, ни его боссы в то время не догадывались. Еще дважды они пересекались в Стамбуле. Крайняя их встреча произошла три месяца назад, аккурат в то время, когда там же находились Козак и Анна.