Филановский Г Заходите завтра
Григорий Филановский
Заходите завтра
ЛИЧНО Я
Многие считают, что Виктор Печ - далеко не лучший ученик школы и не гений, а просто хороший мальчик. А, по-моему, ведь даже в энциклопедии не все подряд гении. Может, когда-нибудь Витя попадет в энциклопедию. И еще: в каком-то зале музея будут выставлены удивительные вещи...
Они, эти вещицы, в свое время оказались ненужными в мире, и потому очутились у меня. Нет, не совсем потому: Печ подарил их мне, своей подруге. Интересно, когда я стану старенькой, жаль будет с ними расставаться? Сейчас, кажется, ни за что б не отдала. Странные подарки единственные в мире и такие, которые, может, лучше прятать подальше.
Теперь мало кто всерьез принимает Витины выдумки. Родители его надеются, что вскоре сын бросит чудить и со временем станет просто приличным инженером. Музей им и не снится. А я хотела б дойти с Виктором Печем до энциклопедии, своего музея, хотя мое место разве что в примечаниях. Такая уж я бесталантная. Но зато, наверно, везучая - раз он дружит со мной. Не знаю, насколько Витя"герой нашего времени". Моего, во всяком случае, да. Когда он появился, стало почему-то интереснее жить...
ПЕРВЫЕ УРОКИ
Сразу он мне не очень понравился: задавака. Когда географ впервые прочел дописанную в журнале фамилию - Печ, и, разглядев вставшего за партой новичка, спросил: "Откуда вы?", тот, чуть помедлив, ответил: "Из города Будущего".
Мы все насторожились. Географ Григорий Григорьевич (между нами - Гыр Гырыч) попросил мальчика подойти к доске и показать на карте упомянутый город. Новичок взял указку, непонятно было - обвел ли он целиком контуры Советского Союза или мимоходом ткнул в какую-то точку Сибири: здесь.
В каждой шутке, говорят, есть доля истины, но ведь не сразу ухватываешь, какова эта доля. Гыр Гырыч на всякий случай дополнительно осведомился, чем же знаменит указанный город?
- А ничем особенным, - охотно подхватил Печ. - Термоядерный пункт, межпланетная станция, два макросинтезера. Музыкальная Академия и Легион изобретателей. Вот, собственно, почти все, не считая разве мамонтариума и кибербога...
- Садитесь, - перебил Гыр Гырыч. - Повторим лучше, что мы знаем о Крыме... - Да, это был любимый уголок нашего географа, особенно Южный берег, который Гыр Гырыч тщательно исследовал или обследовал каждое лето. Поговаривали даже, что на подробной карте где-то между Ялтой и Алуштой можно было разглядеть мыс Гыр...
На истории и литературе Виктор сидел тихо, порой, как заметили мы с Майкой, с отсутствующим видом. Но на последнем уроке, химии, вновь отличился. У Надежды Борисовны всегда бывало оживленно, немного шумно, в общем - свежо. На этот раз речь шла о кислотах, точнее, об их роли в народном хозяйстве. Мы представляли, как оборачивается высоким урожаем хлебов азотная, от нее здесь не отставала незаменимая серная. А вдобавок: первая разделяла металлы, содействовала взлету ракет, и вторая - помогала рождать краски, взрывать, получать нефть, выделывать кожу и ткани. Соляная запросто очищала сосуды, участвовала в производстве каучука и пластмасс; и то в лекарствах, то в консервах оказывались уксусная, муравьиная... Мы уже знали, на что способны молекулы каждой из кислот, мы увидели, как удивительно преображаются многотонные кислотные потоки, расходясь, как кровь в организме, по бесчисленным предприятиям страны...
Виктор Печ внимательно слушал и особенно сосредоточился, когда в заключение Надежда Борисовна стала, между прочим, рассказывать о царской водке. Эту смесь азотной и соляной кислот, выходит, знали еще алхимики двенадцать веков назад. За то, что она растворяла золото, почитавшееся царем металлов, они присвоили смеси столь пышное наименование...
- Слабовато... - негромко заметил новенький, накручивая верхнюю пуговицу своей куртки.
- Что? - улыбнулась молодая учительница.
- Слабо действует... А как вы смотрите на особый состав, который мгновенно разъедал бы любое вещество?
- Да? Один ученый, помнится, сказал по этому поводу, что такой состав не в чем было бы хранить...
- Простите, - Печ не считал вопрос исчерпанным, - именно этим я занимаюсь. Разрешите...
Два шага отделяли Виктора Печа от лабораторного стола. Он взял пипетку, набрал изрядную порцию "царской водки", втянул в рот и определенно проглотил. Надежде Борисовне сделалось нехорошо, веки ее сомкнулись, она еле удержалась на стуле. Пока приводили в чувство педагога, прозвучал звонок, и Виктор Печ незаметно скрылся. Очнувшись, учительница вперилась в злополучную колбу:
- Найдите сейчас же этого мальчика, узнайте, что с ним...
КАПЛЯ В ЗЕМЛЕ
Я быстренько узнала адрес Печа и побежала. Дверь открыла совсем еще молодая женщина: губы, улыбка, глаза - Витины.
- Скажите, Виктор дома? Что с ним?
- Думаю, сходит с ума. Как обычно. Проходите.
Мне показалось, что он обрадовался мне.
- Ты - Нина Ермолаенко?
Запомнил. Показал шарик, величиной со сливу:
- Магнитоскоп. Семьдесят тысяч оборотов плюс диамагнитное поле - и жидкая сфера внутри абсолютно изолирована, как планета в пустоте. Когда, Нина, я набирал царскую водку, смесь попадала прямо в этот шарик, а шарик был у меня во рту. Просто? Смешно?
Я вспомнила бедную Надежду Борисовну. И, как бывшая староста класса, заявила напрямик:
- Это - вредная игрушка! Нельзя злоупотреблять!..
- Нинчнк! (А я терпеть не могу, когда меня так называют!) Что ты, детка, в этом понимаешь?..
Ах так! Задавака из города Будущего, пусть он не думает, что перед ним Гыр Гырыч. Я изловчилась и цапнула шарик.
- Отдай! - он стал неожиданно ужасно серьезен, как пожилой тридцатилетний мужчина.
Теперь я посмеюсь.
- Попрощайся, - говорю, - со своей забавой. Шпагоглотатель! Йог! Может, ты начнешь по-нахальному забирать?
Он схватил меня за руку, но я ведь как-никак спортсменка, а Витя на физкультуре, боюсь, грел скамейку запасных. Со мной бороться вздумал! Такую возню затеяли, как маленькие; хорошо, что его молодая мамаша не зашла в комнату. Моя бы обязательно поинтересовалась, и было бы...
- Нинка, понимаешь, что ты делаешь?
Нет, кроме этого злополучного шарика, его, кажется, ничего не волновало... А на меня нашло озорство, подняла шар высоко над головой:
- Хватай!
И он неловко бросился, шарик выскочил у меня из руки, шлепнулся о пол, хрустнул.
На Витю жалко было смотреть. Я погладила его по плечу:
- Ну, Вить, я нечаянно. Разве нельзя сделать другой?
- Нина, Ниночка, ты знаешь, что в нем было? То самое вещество, которое в тысячу раз активнее царской водки!..
- И куда же оно подевалось?
- Дурочка, - сказал, и я даже не обиделась, - вот, гляди...
В полу зияло небольшое отверстие. Виктор схватил меня за руку:
- Пойдем, узнаем, что мы натворили.
Позвонили в квартиру на пятом этаже. Под точкой падения шара в потолке черная отметинка. Ниже зеркальный шкаф - как ни в чем ни бывало. Но мальчишка-пятиклассник вместе с нами зафиксировал, что толстое зеркальное стекло просверлено, пробито вдоль, насквозь:
- Здорово получилось! Научите меня, а...
На четвертом этаже за дверью послышался тонкий собачий вой. У меня сжалось сердце. На звонок вышла полная женщина в вишневом халате, растерянная, держащая в руках что-то непонятное. Впрочем, через полминуты молчания под аккомпанемент того же воя мы сообразили, что в руках ее был еще тепленький собачий хвостик, начисто отбитый роковой каплей.
Я не выдержала и захлопнула дверь.
- Витя, не надо идти вниз, зачем?
- Надо. Натворили - и в кусты?
Обитатель квартиры на третьем этаже, некто Купиш, впустил нас неохотно, только после того, как мы заверили его, что явились по недолгому срочному делу. Он усадил нас в кресла, стоящие в пышно обставленной комнате. На полу лежал красивый ковер, и мы облегченно вздохнули: маленькая дырочка в нем, вероятно, незаметна. Можно было уходить. Витя несвязно стал спрашивать, не беспокоит ли Купиша кто-либо сверху?
- Что вы имеете в виду? - забеспокоился гражданин. - Ах, в буквальном смысле. Нет. Собачка, что ли? Так она маленькая. Больших собак следует бояться, а маленькая - она для развлечения. Старый человек, если больше ничего не имеет, развлекает себя собачками. А вот молодежь нынче как развлекается? - И он почему-то подмигнул нам. - Какие у вас там развлечения-увлечения?
- Сейчас химия, - угрюмо сказал Виктор.
- Химия, - оживился хозяин, - как из ничего делать деньги? Не дошли? То-то!.. - и захихикал.
Витя встал и, сориентировавшись по потолку, пристально посмотрел на пробитую точку ковра. Купиш перехватил, этот взгляд, вдруг вплотную подошел к Виктору:
- Без шуток! Что нужно?
- Не беспокойтесь, - я решила как-то смягчить, - оно ведь там, под ковром, ниже...
Купиш рывком отшвырнул ковер так, что я чуть не упала, и вперился в дырочку в половице.
- Откуда? Что? Ну?..
- Едкое вещество. - Виктор недоуменно смотрел в дико вытаращенные глаза хозяина. - Да я вам заделаю паркет и ковер заштопаем...
Купиш легко приподнял брусок паркета, мигом извлек крохотную коробочку, раскрыл.
- А-а-а... Где? Где алмаз? Кто взял?
- Должно быть, съело... - пробормотал Печ.
- Что? Съело?! Три с половиной тысячи! Почти все вложил... Съело...
Купиш кинулся на Виктора, но я инстинктивно подставила ему ножку; пока хозяин поднимался с пола, мы уже были на лестничной площадке второго этажа.
И Витя вновь потянулся к звонку. Я чувствовала, что отговаривать его бессмысленно...
За письменным столом неподвижно сидел седой человек. Под стеклом на столе улыбалась круглолицая девушка с чуть раскосыми глазами, с высокой прической. В центре лица, там, где, по идее, помещается нос, было отверстие, как от пули. Мы с Витей дружно вздохнули.
- Ей было немногим больше, чем вам, ребята. И я даже не представляю какая она теперь. Это все, что у меня осталось от любви. Разве я не имею права говорить это вслух?.. Я часто целовал ее в носик, а она при этом смеялась. Курносая...
Мы верили ему на слово. И я думала - каким способом он станет реставрировать свою любовь? Или, в конце концов, неважно, осталась ли от нее попорченная фотография, небрежное письмо или часы, на стрелки которых она глядела когда-то...
А на первом этаже шел пир горой. И, видно, ничего особенного здесь не произошло. Нас с порога потащили к столу:
- Пока не выпьете по одной, никаких разговоров не будет! Бутылочка самого лучшего специально вас дожидается...
Тот, кто приглашал, поднял заветную бутылочку и замер: пуста: в пробке и в донышке аккуратные отверстия, под столом лужица.
- Твоя работа?
Виктор сумрачно кивнул головой.
- Такую штуку вижу впервой. Но в другой раз, малый, придумывай повеселей фокусы...
Мы спустились еще и в подвал. В цементном полу тоже виднелась дырочка, уходящая невесть куда.
- Витя, я виновата, но, согласись, зачем тебе было придумывать такое? Изобретать, так что-нибудь полезное, а не разрушительное. Помнишь из истории - Бертольда Шварца, - выдумал порох. Тоже мне... Вот у нас в классе, если ты заметил, есть такой Вася Нежинский, хоть отличник, но, я уверена, пороха он не выдумает...
Витя как будто бы соглашался со мной. И глядел на меня, словно впервые увидел после разлуки:
- Возьми-ка этот шарик на память, ладно?..
Первый подарок. Ладно...
- Ну, чего бы тебе хотелось, Нина?
Мне бы, конечно, больше всего хотелось модельные туфли, но разве их можно взять и выдумать из воздуха? И вообще, я же не скажу такое мальчику, вдобавок изобретателю. Подумала вслух:
- Вот у нас на будущей неделе сочинение, а я, наверное, не успею подготовиться.
Витя несколько минут смотрел сквозь меня, машинально крутя верхнюю пуговицу куртки:
- Заказ принят. Пошли-ка теперь в кино...
МАССОВАЯ РУЧКА
В понедельник перед началом уроков он вручил мне обещанное, о котором я и думать забыла. Обыкновенную с виду авторучку, разве что несколько толще и тяжелее. Но, оказывается, она была не ручкой, а Ручкой...
На истории я решила накатать записочку: "Майка, зверски хочу жулик, гони 12 коп." Почерком, похожим на мой, но куда каллиграфичнее, Ручка вывела: "Уважаемая Майя! В виду того, что у меня возникло непреодолимое желание съесть кисло-сладкий хлебец ("жулик" - прост.), стоимостью ноль рублей 12 (двенадцать) копеек, прошу тебя дать мне указанную сумму взаймы. Пожалуйста. Спасибо. С уважением." Майка так посмотрела на меня, потом на Витю, потом снова на меня, что историчка сделала ей замечание.
В перемену я спросила у Вити - может ли Ручка помочь выпустить стенгазету?
- Нет еще, - он показал на светлый глазок в корпусе, - она ведь не заряжена. Впрочем, если хочешь, за пять минут.
Мы пробежались по этажам школы, останавливаясь у каждой классной стенгазеты и попутно наводя микроэкранчик Ручки на статьи и рисунки. Еще через пять минут похожая газета висела в нашем классе. Называлась "Прожектор". В ней была передовая: "В канун решающей четверти". Заметки: "Все в физический кружок", "Наша команда", "Новости науки". Карикатура на нерадивого дежурного, виньетка.
Я подумала о том, что вообще такая ручка отлично облегчает труд школьника. И хорошо бы выпустить их побольше, серией "массовая"... Но это уж не моя забота. Главное теперь было подготовиться к сочинению на тему: "Простые люди в романе Льва Толстого "Война и мир".
Откровенно говоря, ни Витя, ни Ручка романа не читали, он - только смотрел киносерии, а она - учебник. Их сочинение было готово за десять минут - все, что нужно. А затем Витя законно передал Ручку мне. И тут началось...
"В образе простых людей гениальный художник, - пошла-поехала Ручка, показывает нам величие и силу..." Стоп! Если уж зашла об этом речь, то, по-моему, самый простой у Толстого - Наполеон. В самом деле; он, как машинка, заведенная историей, самодовольно кокетничает перед всевозможными людьми, людишками, стараясь выгадать себе нехитрую тепленькую славу. Точно, как наша Машка Сапрыка - такая простуха, между нами. И Элен кукла, самый простой человек. Николай Ростов - простой парень, тоже герой не моего романа. Наташа немного посложней. А вот Платон Каратаев - это духовная бездна, тут проглядывает - на какую внутреннюю сложность способна душа человеческая...
"Это они, простые люди, в минуту опасности грудью...", - повела Ручка, виляя у меня между пальцами. Нет, голубушка, не пойдет! Гуляй себе по белому полю, а потом заставлю тебя переписать слово в слово на чистовик то, что я придумаю...
Но не тут-то было: не пожелала она быть переписчиком, а снова за свои штучки - марать и править по-своему. Сунула я ее в парту, но и там она не могла успокоиться. Изнутри на дереве коряво выводила: "Чем проще - тем значительней, чем хуже - тем лучше..."
Пропала эта Ручка для нас. Витя ею пару раз пользовался, а потом, перед очередным сочинением, понес к знакомому писателю, в его личную библиотеку - подзарядить критическими статьями. Писатель попросил оставить ему на время Ручку, а потом сказал, что она задевалась куда-то. А куда ей сгинуть?
Недавно, кстати, вышел большущий, посвященный молодежи, а также старикам, роман этого писателя. Одолела я две главы и подумалось: ой! ее работа...
Витя отдал мне копию Ручки, я храню и ее для будущего музея. В память о нашем времени, когда мы дружили с Витей...
СКАЗКА О РЫБАКЕ И ФИШКЕ
Согласитесь: мужчины в свободное от работы, футбола время, если не философствуют и не играют в карты, увлекаются исключительно рыбалкой. Витя и некоторые другие ребята, разумеется, не в счет. А мы, слабый пол, как правило, предпочитаем более надежное, ощутимое; впрочем, может быть, это нам только кажется...
Однажды мы поехали с Витей за город. Долго шли по тропинке, на которой похрустывали опавшие листья. Я начала собирать поздние цветы, потом бросила, слишком много их. Тихо в лесу, и по этой тишине, шутя, вышивают птичьи голоса и легкое солнце. Мы молчали: все, что могли сказать и услышать в ответ, понималось и так, даже лучше...
Шли, шли, да и вышли к речке. Поодаль любители - со спиннингами, удочками. Витя мимоходом заинтересовался техникой дела. Нельзя сказать, чтобы рыболовы отличались особой приветливостью. Но Витя объяснялся с ними кратко и по существу. Махнул рукой: "дикая кустарщина". И пошел крутить в руках пуговицу, - как я заметила, признак зарождения новой идеи...
На обратном пути в электричке Печ разъяснял мне:
- Не рыба должна искать насадку, а насадка рыбу. Точнее, финишное устройство, да, пожалуй, ты права, лучше именовать его фишкой. Итак, фишка будет находить и приманивать. Немножко электроники, несложная программа, мобильность - и все. Скажем, фишка отправилась вверх по течению, внезапно электронный глаз фиксирует: рыба! Сверка с моделями, уточнение: щука. Ранняя осень, пасмурно. Замечательно. Насадка сразу же трансформируется в лягушку, - для щуки, как я сегодня выяснил, первейшее лакомство. Дальше все происходит как обычно... Сазан предпочитает плавленый сыр - получай в самом привлекательном виде. Ну, Нинчнк (мне уже даже нравится, когда меня так зовут), идея подходящая?
- Вполне. Но, чтобы ее воплотить...
- Нужно мне у мамы выпросить трешку на детали.
Честное слово, я бы сама пожертвовала на это даже пять рублей, если бы только могла обойтись без новой сумочки. Сами посудите: разве можно ходить с таким выдающимся мальчиком, держа в руках какое-то уродство...
В следующее воскресенье мы обосновались на той же речке. Накрапывал мелкий дождик, но я героически участвовала в эксперименте. Витя забросил фишку и включил кнопку. Через полминуты все увидели, что на крючке трепыхается малюсенькая плотвичка, польстившаяся на хлебную крошку. Не успел Витя опустить удочку вторично, как, соблазнившись червем, на поверхность выскочил жалкий пескарик.
- Везет вам на мелюзгу, - подмигнул сосед-рыбак, - хозяйка, небось, станет кильки солить?
Это было сказано так громко, что, казалось, рыба в реке беззвучно смеется. Но я не терплю, когда надо мной потешаются. Независимым тоном попросила Витю: