Трагедия Ходжалы потрясла весь Азербайджан. Кадры Мустафаева показывали по всем каналам республиканского телевидения. Они вызвали настоящий шок у жителей республики. Оппозиция потребовала немедленной отставки президента. Срочно собранный Верховный Совет и Национальное собрание постановили заслушать отчет президента. У дверей парламента бушевала толпа, требующая отставки главы государства.
Это были самые тяжелые дни в новейшей истории республики. Президент, оказавшийся заложником толпы, был заперт в здании парламента. Он все еще надеялся на своих сторонников – самых влиятельных и богатых людей Азербайджана. По просьбе руководства парламента именно этих людей выпустили из здания, якобы для решения оперативных вопросов. У них были деньги, люди, связи, возможности. Но эта группа оказалась гораздо более циничной и прагматичной, чем от них ожидали. Они посчитали, что в условиях надвигающегося хаоса им легче сдать Муталибова, чем тратить свои силы и деньги на его поддержку. Каждый из них считал себя выдающимся политическим деятелем, уже заработавшим себе огромное состояние, и не собирался спасать тонущего главу государства. Мурад вместе с двумя известными писателями зашел к одному из этих деятелей. Тот уже почти считал себя хозяином республики. Он сидел в своем кабинете, небрежно откинувшись в кресле, и разглагольствовал о новых возможностях для страны. И еще он произнес смешную фразу о том, что любой следующий кандидат в президенты должен будет зайти к нему и попросить у него помощи. «Город будет решать, кому здесь быть президентом», – самоуверенно сказал этот деятель.
История жестоко посмеялась над этими людьми. Почти все они достаточно быстро лишились своих должностей, потеряли свои состояния, вынуждены были сбежать в другие республики. Предателей не любят даже те, кому они служат. А эти – стали символом предательства, поэтому их не хотела принимать ни одна из противоборствующих сторон. Даже премьер-министр Гасанов, который умело находил общий язык с оппозицией, не захотел вмешиваться, чтобы спасти главу государства. А возможно, уже и не мог ничем помочь.
Муталибов понял, что проиграл. Он подал в отставку, которая была принята. Исполняющим обязанности президента стал бывший ректор медицинского университета, работающий спикером парламента. Первым своим решением он уволил премьер-министра правительства, вторым – снял с работы министра здравоохранения, под руководством которого работал долгие годы. Казалось, что ситуация может хотя бы отчасти нормализоваться. Но еще через месяц она стала просто катастрофической...
Ремарка
В Нагорном Карабахе сбит еще один вертолет. Погибло около сорока человек. Во время подлета к городу Шуше вертолет азербайджанской авиакомпании «Азал» был сбит ракетой типа «Стингер», которая реагировала на тепло двигателя. Вертолет, уже шедший на посадку, загорелся. Командир экипажа Виктор Серегин, второй пилот Сафа Ахундов и бортмеханик Арастун Махмудов сумели отвернуть машину от города. Взрыв произошел в безопасном для горожан месте. Поступок летчиков можно расценивать как подвиг.
Сообщение ИТАР – ТАСС
Ремарка
Президент Армении Л. Тер-Петросян выразил соболезнование по факту гибели вертолета и большого числа жертв. Однако он заявил, что необходимо провести тщательное расследование по факту гибели вертолета с участием нейтральных экспертов из различных стран.
Сообщение РИА «Новости»
Ремарка
Третьего марта газета «Известия» получила обращение азербайджанских писателей, посвященное штурму и захвату города Ходжалы в Нагорном Карабахе. «Уничтожен целый город с населением в десять тысяч человек. Погибли тысячи людей, тысячи других ранены, остались калеками на всю жизнь, пропали без вести... Если в отношении сожженных сел проводится сравнение с Лидице, Хатынью или Сонгми, то для семимиллионного Азербайджана уничтожение десятитысячного города – это своеобразная Хиросима. Не дай вам Бог иметь свой Ходжалы». Такое заявление, каким бы эмоциональным и необъективным оно ни было, не может остаться без внимания и расследования. Если на самом деле стерт с лица земли целый город со всеми его жителями, то родившаяся из межнационального конфликта война в Нагорном Карабахе переросла в самую страшную стадию – войну на взаимное уничтожение.
Рассказывает Роберт Аракелов – советник постоянного представительства Армении в Москве:
– Из Ходжалы корректировался огонь установок «Град», которые били по Степанакерту из Шуши. Было принято решение о штурме Ходжалы, который произошел двадцать шестого февраля.
– Сколько мирных людей было в городе на момент штурма?
– Их там почти не было. Повторяю, что захват Ходжалы диктовался самой логикой войны. Когда армянские части вошли в город, оставшаяся часть мирных жителей была выпущена по «коридору» между противоборствующими сторонами. Сорок семей турок-месхетинцев были взяты под охрану; им предлагали остаться, но они добровольно решили покинуть город.
– Участвовали ли в боях за Ходжалы солдаты и офицеры 366-го полка?
– Нет. Город был взят только армянскими силами самообороны.
Рассказывает глава исполнительной власти Ходжалы Э. Мамедов – один из немногих оставшихся в живых свидетелей трагедии. Во время варварского истребления мирных жителей города погибли двадцать два его родственника, в том числе и его мать:
– Со второго января в городе не было электричества, и мы держались за свой счет. Мы надеялись на помощь республики. Я ежедневно звонил в Агдам, и меня каждый раз заверяли, что проведут военную операцию и прорвут блокаду. Таким образом, нас оставили один на один с врагом. Мы держались в окопах до двух часов ночи, затем стали отходить вместе с мирными жителями в сторону села Нахичеваник. Там нас ждала засада из пулеметчиков и одного БТР, которые начали нас расстреливать. Погибло много детей и женщин. Около трехсот человек было взято в заложники у села Гюлбалы.
Рассказывает один из солдат, ушедших из 366-го полка, Алексей Бондарев:
– Мы своими глазами видели, как из расположения нашего полка обстреливались соседние села. Комбат полка майор Егинян и капитан Арутунян участвовали в этих обстрелах. Нам все время говорили, что мы христиане и должны воевать против мусульман. Еще с осени прошлого года офицеры полка по ночам выводили БТР с полным боекомплектом и уходили в так называемые «ночные дежурства». По утрам они возвращались «пустыми», весь боекомплект был израсходован...
Газета «Известия», 4 марта 1992 года
Ремарка
Главным итогом чрезвычайной сессии парламента республики стала отставка Президента Азербайджана Аяза Муталибова. Пятидесятичетырехлетний президент известен как прагматический лидер, никогда не испытывающий особых иллюзий по поводу быстрой демократизации государства. Полномочия президента временно, до выборов, переданы Председателю Верховного Совета Азербайджанской Республики Ягубу Мамедову.
Сообщение Туран-пресс
Глава 7
Уже к концу первого месяца у Эльдара было четырнадцать уголовных дел, расследование по которым он обязан был срочно закрывать. Тарасов сначала дал ему одно сложное дело, затем второе. Сафаров не просто оформил все в назначенный срок, но и сумел разоблачить одного из свидетелей, который оказался причастным к совершенному преступлению. Эльдар все время помнил о разговоре со Светланой, но больше не решался звонить. Баранников стал новым руководителем Агентства национальной безопасности, как теперь назывался бывший КГБ, и въехал в кабинет Крючкова. А министром внутренних дел России стал Виктор Федорович Ерин, который был первым заместителем Баранникова в объединенном Министерстве безопасности и внутренних дел.
Самое примечательное, что оба генерала в свое время были командированы в Закавказье в помощь местной милиции. При этом Баранников стал первым заместителем министра внутренних дел Азербайджана, а Ерин – первым заместителем министра внутренних дел Армении. Затем оба оказались в Москве на вышестоящих должностях: Баранников стал министром внутренних дел России, а Ерин возглавил криминальную милицию всей страны, став заместителем союзного министра Пуго.
Эльдар все время помнил об убийстве Вячеслава Томина, которое расследовала прокуратура. Причастность к этому преступлению его родственника банкира Эпштейна так и не была доказана. А следователи милиции обычно не вели подобных расследований, так как это относилось к компетенции следователей прокуратуры. Но подсознательно Сафаров все время помнил об этом убийстве. Когда он узнал, что следователь Аванесов занимается экономическими преступлениями в банках Москвы, он сразу пошел к своему коллеге.
– Азиз, я хочу знать, что у тебя есть по банку «Эллада»?
– Азиз, я хочу знать, что у тебя есть по банку «Эллада»?
– Это коммерческий банк, открывшийся еще в девяностом году, – сообщил Аванесов. – Но в январе девяносто первого, во время павловского обмена крупных купюр, у них начались большие проблемы. Была проведена ревизия и проверка банка, а его вице-президент Эпштейн был даже арестован по подозрению в организации убийства. Потом дело развалили, Эпштейна выпустили. Два раза менялись руководители банка, а сейчас президентом стал сам Эпштейн. У его банка не очень солидная репутация, но они работают в Москве и Ленинграде... тьфу ты, черт, в Санкт-Петербурге... достаточно активно. Никак не могу привыкнуть к этому Санкт-Петербургу, – пожаловался Аванесов. – Все время думаю, каким образом Собчаку удалось убедить ленинградцев отказаться от их легендарного названия.
– Спроси у самих ленинградцев, – посоветовал Сафаров. – Значит, у него не очень хорошая репутация?
– Нет. Но зато хорошая «крыша», – усмехнулся Аванесов. – Все в нашем управлении знают, что Эпштейн женат на сестре самого Ванилина. Как только мы пытаемся немного прижать этого банкира, нам сразу звонит Георгий Николаевич.
– И даже не пытается скрыть своей заинтересованности?
– Конечно, не пытается, – мрачно ответил Аванесов. – Сам знаешь, какие сейчас времена; при наших зарплатах каждый мечтает иметь такого родственника-банкира.
– И никаких зацепок?
– Сколько угодно. И нарушения валютных операций, и незаконные переводы денег... А еще сейчас начали массово поступать поддельные авизо. В МВД даже хотят создать специальную группу. Мы подозреваем, что эти документы идут из Чечни.
– Они пересылают не обеспеченные переводом бумаги? – понял Сафаров.
– Так называемые «чеченские авизо», – подтвердил Аванесов. – Речь идет о миллионах рублей. Если так пойдет дальше, то скоро все банки просто прекратят прием документов с Северного Кавказа. И вообще всяких документов. Можешь представить, что тогда будет? У нас экономика и так дышит на ладан, а тут прервется всякая банковская связь. И я понимаю банкиров. Что им делать, когда поступают не обеспеченные деньгами фальшивые авизо?
– В банке «Эллада» они тоже есть?
– Конечно, есть. Но формально мы не можем ни в чем обвинить этот банк. Похожие документы поступают во многие места.
– Ты можешь дать мне дело «Эллады»?
– Конечно, могу, – усмехнулся Аванесов, – мне будет только легче. И с Ванилиным ссориться не придется... Но только напрасно ты берешься за этот банк. Тухлое дело. Фальшивые авизо есть почти в каждом банке. Нужно вводить какую-то другую форму отчетности... Вот эти две папки, можешь их взять. Только учти, что обратно я их уже не приму.
– Спасибо. У меня с этим банкиром личные счеты, – сообщил Эльдар.
– Обиделся на Ванилина за то, что тот кричал на тебя в коридоре? – спросил Аванесов.
– Нет. Он кричал на меня именно потому, что я в свое время пытался посадить его свояка. Жаль, не удалось... Но этот сукин сын организовал убийство своего родственника.
– Значит, у тебя личная заинтересованность, – вздохнул Аванесов, – и по закону ты не имеешь права вести это дело.
– У меня личная заинтересованность только в одном: доказать этому типу, что нельзя безнаказанно совершать преступление. Если окажется, что он причастен к этим фальшивым авизо, то я с удовольствием отправлю его в тюрьму по этому обвинению. И не буду чувствовать при этом никаких угрызений совести. Абсолютно никаких.
– Бери папки, – улыбнулся Аванесов.
Эльдар унес документы к себе и целый день внимательно читал их, делая необходимые отметки. На вторую половину дня у него были запланированы сразу четыре допроса. Сафаров поехал в Бутырскую тюрьму, чтобы допросить еще одного свидетеля, который уже находился в заключении. Поздно вечером он приехал домой на метро. На часах было около девяти. Эльдар поднялся наверх, позвонил. Юлия уже была дома. Она открыла ему дверь в том самом коротком халате, который так его возбуждал. Но сегодня он просто выдохся на работе. Эльдар привычно поцеловал ее в щеку и прошел в ванную. Долго умывался холодной водой. Затем тщательно вытерся, прошел в спальню, переоделся, вышел на кухню.
– Будешь кормить?
– Конечно. Только учти, у нас картошка с луком. Ни мяса, ни курицы достать просто невозможно.
– Обожаю картофель с луком, – улыбнулся Эльдар. – Значит, перейдем на вегетарианскую еду. Ты извини, я просто не успел сегодня днем пообедать в столовой, было много работы.
– Зато я успела, – улыбнулась Юлия. – Говорят, что в нашем министерстве сейчас лучшая столовая в городе.
– Вам положено, вы – Министерство финансов, – заметил Сафаров. – Слушай, я подумал о том, что мне нужно иметь машину. Сложно все время ездить на метро.
– На какие шишы? – деловито осведомилась она, положив ему еду и подвинув к нему тарелку, потом достала из холодильника банку сметаны. – Это я купила у нас.
– А хлеба нет?
– Нет, – виновато призналась Юлия, – хлеба вообще нигде нет. Я в двух булочных смотрела... Так на какие деньги ты собираешься покупать машину?
– Разве сейчас можно что-то купить? – усмехнулся Эльдар. – Наверное, самая дешевая машина стоит столько, сколько я получаю за пять или даже за десять лет работы.
– Тогда я тебя не понимаю...
Юлия села напротив него. Каким бы усталым он ни был, ее короткий халатик сразу пробуждал в нем живой интерес. Эльдар старался не смотреть в ее сторону, продолжая есть и одновременно рассказывать:
– У моего отца осталась в Баку машина «Жигули», которой он почти не пользуется. Я не сказал, что нужно купить, – лишь то, что нам нужно иметь машину.
– Ты можешь перегнать ее в Москву? – спросила Юлия.
– Во всяком случае, можно постараться. Через Дагестан и Волгоградскую область, если получится. Попрошу кого-нибудь из наших. Они в Баку с удовольствием найдут человека, который захочет перегнать мне машину.
– Если получится, будет здорово, – обрадовалась женщина.
Эльдар доел свое блюдо, не прикасаясь к сметане. Юлия поставила для него воду, уже зная, что он будет пить чай.
– Чай у нас еще есть...
– Нужно в свободное время зайти на базар, – пробормотал Эльдар. – Никогда раньше туда не ходил. Куплю фруктов или еще чего-нибудь.
– Какие фрукты зимой? – засмеялась она. – Ты у нас совсем непрактичный... Ничего, я буду делать покупки у нас на работе, нам разрешают.
Она поднялась с места, мелькнули ее длинные ноги. Сафаров отвернулся. Каким бы уставшим он ни был, его тянуло к Юле, к этой доброй, мягкой, заботливой молодой женщине, с который ему было так спокойно и приятно. Она налила ему чай, поставила стакан на стол.
– Можешь сказать, чтобы нам заодно прислали из твоей южной республики какие-нибудь продукты, – посоветовала Юлия. – Например, пусть загрузят твою машину гранатами или яблоками. Или помидорами. Я всегда любила помидоры.
– У нас самые вкусные помидоры в мире... Слушай, зачем ты носишь такой короткий халат?
– Что? – не сразу поняла она.
– Я спросил, почему ты носишь такой короткий халат.
– Тебе он не нравится?
– Наоборот. Слишком нравится. Все время хочется его с тебя снять.
– Тебе кто-то мешает? – спросила она.
– Только я сам, – ответил Эльдар. – Так зверски устаю на работе, что мечтаю добраться до кровати и просто заснуть. А ты каждый вечер провоцируешь меня, появляясь в своем коротком халатике...
– Хорошо. Теперь я буду знать, что дома лучше ходить в чадре. Из Баку мне могут прислать заодно и чадру.
– У нас женщины уже семьдесят лет не ходят в чадре. А то, что сейчас носят, называется не чадра, а хиджаб, это такой платок, – объяснил Сафаров. – Только у нас платки на голову надевают лишь очень пожилые женщины. Да и то далеко не все. Остальные давно обходятся без этих атрибутов. У нас даже стоит в городе памятник освобожденной женщине, которая снимает с себя чадру.
– Интересно, – задумалась Юлия, – я бы хотела это увидеть...
– Вот возьму отпуск, и поедем в Баку, – предложил Сафаров. – Познакомлю тебя со своими родными.
– Думаешь, я им понравлюсь? Украинка, которая хочет окрутить их сына-мусульманина?
– У тебя глупые представления о Баку и о наших обычаях, – поморщился Эльдар, – это был самый интернациональный город в бывшем Союзе. Да и сейчас он все еще такой, хотя обстановка, конечно, меняется. Там никто никогда не спрашивал, какой ты национальности. За столами обычно собирались представители пяти, шести или семи национальностей.
– Убедил. Поеду к вам в город и познакомлюсь с твоими родными. Только как ты меня будешь им представлять? Как свою любовницу?
Эльдар почувствовал некоторое напряжение в ее голосе. Следователи вообще умеют чувствовать это напряжение – в изменении ритма, тембра, звучания...
– Нет, – ответил он, – как свою невесту. В таком качестве ты сможешь со мной поехать?
– Я могу считать это официальным предложением? – улыбнулась Юлия.