-- Но! Пошли! -- раздался в душистом прохладном воз-духе голос Берти, и лошади ускорили шаг, оставляя позади кирпичное здание.
Она держалась в седле легко и изящно. В ней пробудилось чувство безмятежной легкости, и она не смогла бы теперь прожить без этого. Это было бы так же немыслимо, как персик без косточки.
-- Берти, -- позвала она. Он чуть придержал лошадь.
-- Что?
-- Мы могли бы... -- начала она.
-- Что бы мы могли? -- переспросил он, не расслышав.
-- Мы могли бы приехать сюда еще раз? -- спросила она, показывая на электростанцию. -- Ну, как-нибудь, в воскре-сенье?
Он задумчиво посмотрел на нее и кивнул:
-- А что ж. Приедем, конечно, приедем.
Когда они въехали в город, она гудела себе под нос какую-то странную мелодию. Он оглянулся и прислушался. Так, наверное, гудит горячий воздух, когда плывет и стру-ится над раскаленным полотном железной дороги в жаркий летний день. Гудит в одном ключе, на одной ноте. Гудение то чуть повышается, то понижается, но звук непрерывный, нежный и приятный на слух.