– Давайте поговорим о вашей работе? – предложил Лев, придя к выводу, что о Свербицкой они поговорили уже достаточно.
– Спрашивайте – отвечу… – охотно согласился Вологодцев. – Что вас интересует?
Гуров пояснил, что ему хотелось бы услышать о самом НИИ, о содержании и тематике работы Бориса, о друзьях и недругах, о женщинах, каковые, возможно, имели место быть, о любых странностях в работе и общении с людьми, на что он мог обратить внимание. Чуть смущенно улыбнувшись, Вологодцев пояснил, что, если рассказывать все, да еще в деталях, и недели не хватит сказать о себе хотя бы половину. Поэтому, решил он, будет говорить именно о том, что, по его мнению, в наибольшей степени может представлять интерес для полиции.
Говоря о своем НИИ, Борис подчеркнул, что их «геоземка», как именуют институт его сотрудники в разговорах меж собой, структура федерального значения, напрямую подчиняющаяся профильному министерству. Круг задач, решаемых «геоземкой», очень широк. Например, разработка новых способов поиска полезных ископаемых на основе последних технических разработок, в частности лазерной и компьютерной техники. Занимался НИИ и решением проблемы экологичной утилизации отвалов пустой породы горно-обогатительных комбинатов. Именно вопросы утилизации и стали темой кандидатской, а теперь и будущей докторской диссертации Вологодцева.
Его лаборатория разработала метод вторичной переработки старых отвалов, в которых имелось даже незначительное по промышленным меркам содержание редкоземельных элементов. Старыми, «классическими» способами извлекать крохи технически драгоценных металлов из таких пород было или неоправданно дорого, или вообще невозможно.
Установив тесные контакты с «тимирязевкой», Борис нашел там единомышленников, которые занимались выведением растений, способных извлекать и накапливать в себе самые разные элементы и химические соединения. Общими усилиями они сумели вывести сорт особым образом генно-модифицированных сорняков, наподобие осота, активно поглощающих лантаноиды, в частности церий, празеодим, самарий, тулий и многие другие.
Вологодцев разработал проект геоминеральных производственных полей, на которых предполагалось рассыпать слоями отходы ГОКов, с последующим высевом необычных растений. По его подсчетам, с каждого гектара поля ежегодно можно было получать до полутонны золы с высоким содержанием соединений ценных элементов.
– Ну и как? Уже сеяли? – поинтересовался Гуров.
– Где там! – саркастично рассмеялся Борис. – В министерстве кто-то нажал на какие-то «кнопки», и финансирование темы прикрыли, как бесперспективное расходование денег. А в нашей ведомственной газете даже вышла разгромная статья какого-то кабинетного гения, который объявил мои разработки дремучим шарлатанством. Я так думаю, причин тому несколько. Во-первых, те, что выше нас, хотят халявных денег и дармовой славы. Это – с одной стороны. А с другой – боятся конкуренции. Если бы я кого-то из этих бездельников взял в соавторы, то еще что-то могло бы получиться. А не захотел – пошел к черту. Кроме того, в верхах у нас ведь есть и люди, работающие откровенно против России. Они жируют на западные гранты и пакостят, пакостят, пакостят…
Еще одной важной темой Вологодцев считал увеличение добычи рения, очень редкого металла, без которого невозможны авиация и космонавтика, высокоточная техника и электроника. В ходе своих командировок на различные месторождения, на горно-обогатительные комбинаты, он обязательно брал пробы из отвалов и в своей лаборатории проверял их на содержание элемента номер семьдесят пять. Вопреки утверждениям скептиков, согласно которым европейская часть России, Урал и Сибирь слишком уж бедны рением, Борис был уверен в обратном – как раз напротив, рения у нас много, в первую очередь на Урале.
Впрочем, последние несколько лет чего-то особенного выявить ему не удавалось, но он надежды не терял и продолжал упорные поиски. И вот как будто что-то стоящее найти ему все же удалось. Если в прежних пробах отвалов содержание рения было в сотни раз ниже того, что могло бы оказаться экономически выгодным для их переработки, то в пустой породе ГОКа «Хризолит», работающего на Среднем Урале, следы драгоценного металла оказались достаточно ощутимыми.
Разумеется, и там стоимость выработки рения могла в десятки раз превышать все разумные пределы. Однако использование уже разработанной им методики с растениями-поглотителями давало шанс удешевить добычу рения многократно. О чем минувшей весной он написал в докладной записке руководству института. Но она тут же куда-то исчезла, словно ее и вовсе не было.
– И тогда вы снова отправились на этот «Хризолит»? – утвердительно спросил Гуров.
– Да, поехал! – энергично кивнул Борис. – По сути, за свой счет. И вновь нашел доказательства того, что – да, пусть там рения и сущие крохи, но при определенных технологиях он может стоить даже дешевле, чем производимый при ныне используемых.
– И снова докладная… – понимающе усмехнулся Лев.
– Да, снова докладная! И снова куда-то запропастилась… Я уж собирался было выйти на правительственный уровень, но тут – сюрприз: меня отправили в СИЗО с обвинением по «грязной» статье.
Гуров, слушая его, сразу же сделал вывод: в этой истории есть моменты, которые не могут не заинтересовать Вольнова. Получается так, что где-то в управленческих структурах, причем не самого низкого уровня, засел «крот» при хороших полномочиях, который активно работает на подрыв экономики своего государства.
– А как вы думаете, – задал он очередной вопрос, – на вас кто мог организовать покушение? Какие-то силы, базирующиеся в регионе, где находится ГОК, или какие-то местные структуры?
– Кто-то с «Хризолита»?! – Борис издал протестующее «пф-ф-ф!». – Не-е-е-т! Им-то где я мог бы перейти дорогу? Там как раз наоборот, самое адекватное ко мне отношение, в сравнении с другими ГОКами, шахтами, рудниками. Приезжаю – никаких проволочек с пропусками, никаких ограничений в сборе проб, в осмотре производства и территории в целом. Нет, Лев Иванович, это не они! Я с директором лично раза два встречался. Знаете, действительно, по-настоящему современный тип руководителя – компетентный, грамотный, демократичный…
– Хорошо… А в пределах МКАДа кто мог желать вам зла?
– Трудно сказать… – Вологодцев стиснул меж собой крепко сжатые кулаки. – Ну, если учесть то, что я сегодня узнал про Стефанию, то… Ну, наверное, только она. Благодаря вам ее попытка упрятать меня в тюрьму не удалась. Вполне возможно, она и решила пойти на какие-то крайние шаги, чтобы от меня хоть как-то избавиться. Ей же тогда и квартира, и все имущество, и сбережения достаются. А раз она состояла в криминальном сообществе, то у них-то, я так думаю, киллер должен иметься?
– И последний вопрос… – Лев испытующе посмотрел на своего собеседника. – Мне хотелось бы провести обыск у вас в квартире. Надо проверить компьютер Стефании – вдруг в нем какая-нибудь интересная информация найдется? Все ее бумаги, блокноты, дневники, если таковые имеются. Может, найдутся какие-нибудь тайники с документацией по ее криминальному бизнесу? Как вы на это смотрите?
– Да, пожалуйста! – широко развел руками Борис. – Вопросов абсолютно никаких. Чтобы войти, возьмите ключи у соседки справа, ее зовут Лидия Георгиевна. Кстати, вам, может быть, написать бумагу о своем согласии?
– Не худо бы! – Гуров даже не ожидал от своего собеседника такой инициативы. – Разумеется, взять разрешение у суда на обыск с вашим согласием будет гораздо проще.
Достав из тумбочки бумагу и авторучку, Вологодцев начал быстро выводить на ней ровные, аккуратные строчки, но неожиданно замер, глядя куда-то в одну точку.
– Лев Иванович! – наконец нарушил он свое молчание. – Совсем забыл вам рассказать вот о чем… Вы сказали «тайник», и у меня сразу же что-то как будто щелкнуло в голове. Дело тут вот какое…
Как далее рассказал Борис, еще год назад, когда он первый раз поехал на «Хризолит», то случайно встретил там своего бывшего однокурсника, Игоря Карина, который работал помощником главного технолога комбината. После обычных приветствий и расспросов: «Как ты?», «Кого из наших видел?», однокашники решили вечерком встретиться в кафе здешнего «мегаполиса» уездного значения.
Лучшее кафе в Кунино, громко поименованное «Созвездием самоцветов», и в самом деле оказалось заведением вполне приличным. Выпив за встречу, приятели заговорили о жизни, о делах. В целом Игорь своим нынешним положением был доволен. Высокая зарплата, уже почти выплаченная ипотека, новенькое авто, пусть и отечественного производства, – все это говорило о стабильности бытия и обоснованных ожиданиях на его улучшение в дальнейшем.
На другой день Борис уже отбывал в Москву, и вот, перед самым его отъездом, Игорь тайком вручил ему какой-то толстый конверт с несколько странной просьбой – вскрыть его, если с ним что-то случится. И, самое главное, никому об этом конверте не рассказывать. Вернувшись домой, Вологодцев, после недолгих раздумий, прилепил конверт скотчем к задней стенке шифоньера. И очень скоро начисто забыл об этом.
На другой день Борис уже отбывал в Москву, и вот, перед самым его отъездом, Игорь тайком вручил ему какой-то толстый конверт с несколько странной просьбой – вскрыть его, если с ним что-то случится. И, самое главное, никому об этом конверте не рассказывать. Вернувшись домой, Вологодцев, после недолгих раздумий, прилепил конверт скотчем к задней стенке шифоньера. И очень скоро начисто забыл об этом.
– Я вот только сейчас вспомнил и решил вас попросить: найдете этот конверт – пожалуйста, не вскрывайте его. Хорошо?
– А что же такого секретного там могло бы быть? – Интуитивно Лев вдруг почувствовал, что этот конверт Игорь передал Борису не просто так.
– Знаете, Лев Иванович, у меня есть такое подозрение, что у Игорюхи где-то на стороне завелась зазноба, которая родила от него дитя. Так-то у него самого трое по лавкам. Ну… Он, видимо, и от не зарегистрированного на него решил не отворачиваться и передал мне завещание, чтобы, случись чего, ребенок не остался ни с чем. Рудник есть рудник. Риска там всегда в избытке. Вот примерно такое соображение…
– А Игорь этот что, бабник великий? – прищурившись, рассмеялся Гуров.
– Нет, Лев Иванович, он не из тех, что волочатся за каждой юбкой. Да это ему и незачем, юбки сами толпами за ним волочатся. Да! Парень он собою видный – куда там до него всем этим голливудским «томам крузам»! У нас в институте за ним половина девок охотилась, если не больше. «Преподши» – и те от него были без ума. Представляете, мы с ним в кафе только зашли, как все бабы тут же равнение взяли на Игорюху. Официантки павами забегали взад-вперед, давай перед ним трясти бюстами и вилять попами. Я вообще не представляю, как ему ежедневно удается выдерживать этот бабский натиск?! Поэтому допускаю, что, как ни любит он свою Танюху, кстати, тоже наша однокурсница, а все равно где-то прокололся. Уж я-то, тюфяк тюфяком, и то не раз попадал во всякие переплеты…
Смущенно закашлявшись, Борис вполголоса поведал о том, что, когда у них со Стефанией личные отношения уже оборвались, одна молоденькая практикантка попросила его написать для нее отчет в расширенном формате, типа курсовой. Отлично зная свою дисциплину, Вологодцев управился с ним всего за пару дней. В знак благодарности та пригласила его к себе на квартиру «попить чайку с тортиком». Но когда он пришел, тихое чаепитие, едва начавшись, переросло в нечто куда более бурное.
– Так что, Лев Иванович, относительно того, что лежит в конверте, я особых иллюзий не питаю, – подытожил Вологодцев.
– Стефания об этом конверте не знает? – спросил Лев, продолжая напряженно размышлять.
– Конечно, нет! Я же пообещал Игорюхе: ни одной живой душе – ни слова. Вам первому рассказал, но тут случай-то особый, вы бы конверт все равно нашли и вскрыли бы, поэтому и предупредил…
– Вы с Игорем после того случая еще виделись?
– Да, два раза – этой весной туда ездил и в июле. Все у него там нормально. А последний раз по телефону общались дня за два до того, как меня арестовали. Он был как раз на улице, слышимость неважная – ветер в микрофон задувает. Да он еще простудился – голос насморочный, хриплый, кашляет… Еле узнал его! Но говорит, что все у него отлично, ипотеку погасил полностью, обещали дать крупную премию… А хотите, я прямо сейчас с ним созвонюсь?
Вологодцев достал из-под подушки сотовый и, найдя на мониторе нужного абонента, поднес телефон к уху. Потянулись мгновения. Немного поскучнев, он нажал на кнопку отбоя и досадливо пояснил:
– Видимо, в руднике он сейчас… Робот отвечает, что «данный абонент находится вне действия сети». Вечером, что ли, попробовать?
– А мне его номер не дадите? – попросил Гуров.
– Да, пожалуйста, сброшу по блютузу… – с грустинкой в голосе ответил Борис, нажимая на кнопки.
В этот момент дверь распахнулась, и в палату вошли Ирина с Дашей, обе в белых халатах, из-за чего еще больше напоминали родных сестер. Поздоровавшись, Лев спросил у Ирины, как обстоят ее дела.
– Дела – как сажа бела, – тягостно вздохнула та. – Заявление об увольнении уже написала, ищу новое место работы… Хотя от своих учеников уходить так не хочется!
– Наберите на своем телефоне номер директрисы и дайте-ка его мне! – не вдаваясь в подробности, строго потребовал Гуров.
Взяв трубку и услышав недоброе:
– Ну, чего тебе еще? – он с металлом в голосе проговорил:
– Это не Ирина, это оперуполномоченный главка угро полковник Гуров. До меня дошла информация, что без каких бы то ни было законных оснований вы принудили уволиться молодого перспективного преподавателя. Ставлю в известность: Борис Вологодцев оправдан, как жертва наглой клеветы. Ваша ничем не обоснованная «внесудебная расправа» вызывает у нас немало вопросов. Вы свое решение о ее увольнении пересмотрите без волокиты или мне их вам задать при личной встрече?
В трубке некоторое время царила мертвая тишина, после чего что-то булькнуло и уже совсем другой голос чуть ли не пропел:
– Ой, ну, что вы, что вы! Никто ее не увольнял! Она… Не знаю почему, написала заявление! Но его уже нет, я его уже порвала! Можете убедиться сами!
– Очень рад нашему взаимопониманию. Желаю здравствовать! – сухо обронил Лев, нажимая на кнопку отбоя.
Вернув телефон Ирине, ошалело хлопающей глазами (ведь так не бывает, чтобы в один день – и столько счастья!), он попрощался и вышел из палаты.
Глава 9
Через полчаса, завернув по пути в более-менее подходящую харчевню, Гуров прибыл в главк и, зайдя к Орлову, попросил того срочно утрясти вопрос с разрешением на обыск.
– Ну, и что ты там узнал от своего подопечного? – пообещав решить формальности в течение ближайшего получаса и кому-то немедленно позвонив, устало вздохнул Петр.
Выслушав предельно сжатое повествование Гурова, он то ли сокрушенно, то ли удивленно всплеснул руками и спросил с безграничным недоумением в голосе:
– Опять новое лыко в строку?! Лева! Ты прямо как фокусник – что ни день, все новые и новые козыри достаешь из рукава. Слушай, а у этого дела, случайно, еще и четвертого дна не ожидается? Может, тут еще и какая-нибудь мафия гренландских эскимосов замешана, которая специализируется на ядерных боеголовках?!
– Поживем – увидим! – смеясь, «утешил» тот и добавил: – Из наших стажеров, кто поопытнее, пару человек возьму, не возражаешь?
– Бери! – Орлов изобразил щедрый жест. – Что толку отказывать, все равно ведь возьмешь.
…Гуров и двое стажеров, в чине капитана и старшего лейтенанта, поднялись на третий этаж дома тридцать по улице Стрелецкой. Лев позвонил в дверь квартиры Лидии Георгиевны и, когда та вышла, дал адресованную ей записку Бориса.
– Это ж вы из-за Стешки обыск будете делать? – понимающе спросила она. – А она тут больше ни разу не появлялась.
Согласившись побыть понятой, Лидия Георгиевна для компании позвала все ту же Нину. Войдя в квартиру, помощники Гурова сноровисто приступили к работе, демонстрируя неплохие навыки по части поиска «того, не знаю чего», спрятанного «там, не знаю где». Не учиняя хаоса, они осматривали объект за объектом – мебель, какие-то отдельные безделушки, светильники, посуду… По каким-то неведомым, едва приметным, понятным только им одним намекам, в одни шкафы заглядывали лишь для проформы, а другие обследовали досконально.
Заднюю стенку шифоньера, стоящего в спальне, проверили в первую очередь, но никакого конверта там не оказалось. Лишь лоскут скотча свидетельствовал о том, что ранее там действительно что-то было прилеплено. Чтобы гарантированно убедиться в пропаже конверта, опера втроем отодвинули шифоньер – вдруг он всего лишь случайно оторвался и упал? Но и на полу ничего не обнаружилось, кроме пыли и паутины.
Теперь Гуров почти на сто процентов был уверен в том, что «товар», который Стефания намеревалась продать неведомым покупателям, и был тем самым конвертом. Это означало, что «романтическая» версия Вологодцева о запечатанном в нем завещании совершенно безосновательна. Но тогда что там могло быть? Компромат на шишек ГОКа «Хризолит»? Наверняка да. Вполне возможно, Игорь Карин опасался за свою жизнь и, как гарантию безопасности, решил у институтского друга спрятать бумаги, компрометирующие комбинатовское начальство. Проще говоря, использовал Бориса втемную. А зря… Лучше бы открыто заявил об имеющихся безобразиях – или в Генпрокуратуру, или в главк угрозыска.
А что там могло быть вообще, на этом «хитровыделанном» комбинате? Какие-то крупномасштабные махинации? Вероятнее всего. Тогда какова могла быть роль Карина в происходящем на ГОКе? Возможно, всего лишь как стороннего наблюдателя. Хотя, не исключено, и как активного участника «черных», выходящих за рамки закона сделок, который почему-то вдруг перестал устраивать прочих членов шайки. Тогда вопрос: а сам-то Вологодцев о происходящем на «Хризолите» действительно не догадывается или по каким-то причинам не желает замечать реальной обстановки? Впрочем, это уже дежурные детали…