К ним подбежал еще один человек. Свой энейский акцент он сохранил в неприкосновенности.
— Пожалуйста, сэр! — Он был почти на грани истерики. — Без вас мы бессильны, сэр! На большинстве планет вспыхивают мятежи… и на нашей с вами тоже, в Борее и Айронленде. Снелунд пытается заставить Флот поддержать его бандитские шайки, чтобы подавить мятежи… Обычными его способами… даже атомными бомбардировками, если не помогут ни огонь, ни меч, ни обращение в рабство…
— Воевать со своим собственным народом, — прошептал Мак-Кормак, — в то время как на границах варвары…
Взор адмирала снова упал на Ллинатавр, ярко горевший за иллюминатором.
— Что с моей женой?
— Я не… не знаю… о ней ничего, — с запинкой произнес Хамид.
Мак-Кормак резко повернулся к нему. Ярость прорвала плотину сдержанности. Он схватил лейтенанта за отвороты мундира.
— Это ложь! — закричал он. — Ты не можешь не знать! Олифант не отправил бы людей в рейд, не сообщив им самых последних деталей!
«Что с Кэтрин?»
— Сэр, скоро обнаружится, что мы глушим сигналы. У нас всего лишь вспомогательный разведывательный корабль. Любой патрульный…
Мак-Кормак встряхнул Хамида так, что у того застучали зубы. Лицо адмирала лишилось всякого выражения, будто оно принадлежало роботу.
— Вся эта суматоха началась из-за похоти Снелунда, возжелавшего Кэтрин, — сказал он безжизненным голосом. — При дворе губернатора обожают смаковать столь пикантные слухи. А то, что знает двор, моментально распространяется по всему Катавраяннису. Она все еще во дворце, не так ли?
Люди прятали глаза, стараясь не встречаться с ним взглядом.
— Я слышал, что это так, — промямлил Хамид. — Прежде чем атаковать, мы остановились на одном из астероидов — сделали вид, будто это обычная смена гарнизона — и постарались опросить Тех, кого там встретили… Один из них был торгаш, прилетевший туда накануне. Он сказал… ну… было объявлено и о вас, сэр, и о том, что ваша леди «задержана для допроса»… но она и губернатор…
Он замолк, не находя слов.
— Не продолжай, сынок, — почти без выражения тихо ответил адмирал. — Пошли на твой корабль.
— Мы не мятежники, сэр, — почти жалобно сказал Хамид. — Вы нужны нам, чтоб сдержать этого чудовищного мерзавца, пока нам не удастся довести истину до ушей Императора…
— Нет, мятежом теперь этого не назовешь, — ответил Мак-Кормак. — Теперь это уже восстание. — Его голос рвал воздух как свист бича. — Вперед. На полусогнутых!
Глава 2
Адмиралтейство представляло собой целый город, поднимавшийся высоко-высоко над той частью Скалистых гор Северной Америки, где он был расположен. На память невольно приходили мифические титаны, взгромоздившие Пелион на Оссу, когда штурмовали Олимп.
— И в один прекрасный день, — шепнул Доминик Флэндри юной даме, которой он показывал Адмиралтейство (сравнение должно было продемонстрировать его высочайшую эрудированность), — боги могут разгневаться так же, как гневались в прошлом; но будем надеяться, последствия их действий на этот раз будут менее плачевны.
— Что вы хотите этим сказать? — спросила она.
Поскольку цель Флэндри заключалась вовсе не в просвещении дамы, а в том, чтобы соблазнить ее, он лихо закрутил ус и вкрадчиво произнес:
— Я хочу сказать: вы слишком очаровательны, чтобы обременять вас моими глупыми предчувствиями. Вы хотели посмотреть звездный глобус, с помощью которого прокладывают курс меж звезд, это здесь — пойдемте.
Он не стал объяснять ей, что великолепные трехмерные изображения звезд предназначены только для туристов. Ведь даже самые ничтожные астрономические расстояния слишком велики, чтобы карты, каковы бы они ни были, могли принести хоть какую-нибудь пользу. Реальная же информация хранилась в огромных банках памяти весьма малопрезентабельных компьютеров, которых обычным гражданам видеть не полагалось.
Когда кэб Флэндри сегодня оказался на территории Адмиралтейства, ему вдруг вспомнился этот давний, совершенно незначительный эпизод. Завершился он тогда к полному его удовлетворению. Но ум Флэндри еще долго был занят случайно возникшим сравнением, которое он тогда не разъяснил своей пассии.
Вокруг него поднимались монументальные разнообразно окрашенные стены, такие высокие, что на самых нижних этажах флюоропанели горели круглосуточно, а по стенам лианами тянулись линии надземок, ведущие к вершинам зданий, тонувших в облаках или купающихся в солнечном свете. Воздушные корабли тысячами кишели и сверкали в небе, и этот танец был так сложен, что управлять им мог лишь мощный электронный мозг. Между зданиями лились транспортные потоки; они то вползали на них, то вдруг исчезали в туннелях или в пещерах, расположенных под фундаментами этих рукотворных монстров. Кэбы и автобусы — воздушные и наземные — были почти бесшумны. Такими же были и движущиеся тротуары. И голоса, и шорох шагов тоже лишь изредка нарушали тишину. И все же Адмиралтейство словно купалось в круглосуточном гуле, подобном гудению пчелиного улья, — отголосках той огромной работы, которая шла в недрах зданий.
Ибо здесь находилась ось имперского могущества. Терра, грубо говоря, правила пространством, имевшем форму сферы, в диаметре составлявшей свыше 400 световых лет, сфере, включавшей более четырех миллионов звездных систем, из которых обитатели более ста тысяч в той или иной степени зависели от Терры.
Такова была внешняя сторона Адмиралтейства — предмет его особой гордости. Ну а ежели заглянуть за сцену… Флэндри очнулся от своих мыслей. Его машина спланировала к Разведывательному управлению. Он в последний раз глубоко затянулся сигаретой, сунул ее в утилизатор и придирчиво взглянул на свой мундир. Вообще-то он предпочитал тот щегольской вариант формы с различными элегантными отступлениями от общепринятого, который дозволялся достаточно резиновыми правилами, а чаще такой, какой даже они не одобрили бы. Однако если ваш отпуск прерван спустя лишь несколько дней после прибытия на Терру и вам приказано немедленно явиться к вице-адмиралу Хераскову, то для вашего здоровья полезней, если вы прибудете к нему в простом белом мундире и в таких же брюках, выпустив последние поверх дивных полусапог, с ремнем вместо шарфа, в повседневном сером плаще и в берете, скошенном так, чтобы кокарда с солнечным протуберанцем приходилась как раз посередине вашего лба.
«Власяница и пепел больше подходили бы к случаю, — печально подумал Флэндри. — Три — считай, не считай — пышнотелые девицы, готовые и даже жаждущие украсить своим присутствием празднества по случаю моего дня рождения, каковые — распланированные на неделю — имели быть открыты завтра в Эверест-хаузе, не говоря уж о меню, на разработку которого я затратил целых три дня! Мы могли бы растянуть удовольствие на столько времени, сколько понадобилось бы, чтобы доказать: четверть века не такой уж дряхлый возраст, как кажется некоторым! И вместо этого — такая вот штуковина!»
Машина в здании, исполнявшая функции коммуникационного устройства, переговорила с машиной в его кэбе. Флэндри высадили на 15 этаже гостевого гаража. Гравимоторы автоматически выключились. Флэндри опустил свою карточку в прорезь автомата, который снял с нее один кредит, а затем открыл дверь. Морской пехотинец у входа сунул документы лейтенанта-коммандер и его вызов к начальству в другую машину и разрешил ему идти дальше. Направляясь к нужному лифту, Флэндри миновал несколько залов. Боясь опоздать к начальству, он предпочел двигаться пешедралом, а не воспользоваться самодвижущейся дорожкой.
Людские толпы текли по коридорам, ручейками ответвляясь во всякие помещения и кабинеты. Тут были все ранги — от младших техников до адмиралов, на чьих плечах лежала ответственность за безопасность тысяч миров; попадались и ученые, которым с трудом удавалось удерживать Империю на плаву во вселенной, полной смертельных сюрпризов. Формы, краски, звуки речи, осязательные ощущения, когда Флэндри касался одежды какого-нибудь инопланетянина, все это пролетало мимо него в вихре бесконечно разнообразных сочетаний.
«Трах, бах, бух, ух, бег весь век, — бурчало мрачное настроение Флэндри. — Снова работа, ибо приближается ночь, Долгая Ночь, когда Империя погрузится в омут, а завывающие толпы варваров будут разбивать свои шатры на ее развалинах. Ибо разве можно вечно играть роль господ, если даже наше звездное скопление, расположенное где-то на самой окраине Галактики, так огромно, что мы, по сути дела, никогда не сможем изучить хотя бы небольшую его часть. Возможно, нам уж никогда не узнать ничего, кроме этой спирали, которую мы видим частенько. Господи, да даже половины солнц в том микроскопическом кусочке пространства, на который мы претендуем, мы и по разочку не посетили.
Наши предки летали куда дальше, чем мы знаем и помним. И когда ад взорвался им в лицо и, казалось, их цивилизация разваливается на части, они залатали ее с помощью Империи. И превратили Империю в работающий механизм.
А мы… Мы потеряли волю к жизни. Слишком уж долго нам жилось легко и приятно. И потому-то мерсейцы уже стоят на границах у Бетельгейзе, отовсюду прут варварские орды, которые рвутся в цивилизованные миры… И чего я-то беспокоюсь? Ведь если когда-то карьера на Флоте казалась мне блестящей, то теперь, когда мне показали задники декораций, я с наслаждением готов заняться чем-нибудь другим…»
Тут Флэндри остановила какая-то женщина. Надо полагать, она явилась сюда по служебному делу, так как здешние гражданские служащие вряд ли легко отделались бы, будь они одеты в такой почти прозрачный лоскут радуги. Впрочем, она казалась почти что специально созданной для такого рода одежды.
— Извините меня, — сказала она. — Не можете ли вы сказать, как мне найти кабинет капитана Юань Ли? Боюсь, я безнадежно заблудилась.
Флэндри поклонился.
— Разумеется, миледи. — Поскольку он всякий раз, когда возвращался на Терру, являлся туда, теперь ему не составило труда провести ее к капитану. — Скажите ему, что лейтенант-коммандер Флэндри считает его счастливчиком.
Ее ресницы дрогнули.
— О, сэр! — Она дотронулась до эмблемы на его груди: звезда с широко открытым оком. — Я ведь поняла, что вы из разведки. Поэтому и остановила вас. Это так интересно… Я хотела бы…
Флэндри расплылся в широкой улыбке:
— Что ж, поскольку мы оба знакомы с дорогим Юань Ли… Они обменялись именами и адресами. Красотка ушла, покачивая бедрами, Флэндри же двинулся дальше.
Настроение у него чудесным образом улучшилось. «В конце концов, другая работа может оказаться еще более занудливой. — Он достиг нужной шахты. — Вот тут я сяду». Вступив в портал, он с удовольствием отдался в объятия негагравитационного поля, поднявшего его в высшие сферы.
Вернее будет сказать, Флэндри попытался расслабиться, но не преуспел в этом деле на все сто. Хороша девчонка или нет, а офицеру, только что произведенному в чин лейтенанта-коммандера и вызванному к заместителю начальника Оперативного управления, лучше иметь язык на привязи, а ладони — чуть влажными от страха Божьего.
Ухватившись за поручень, Флэндри вынырнул на 97 этаже и поспешил по коридору. Здесь господствовала тишина. Редкие приглушенные голоса да иногда слабый гул какой-то машины только подчеркивали могильное молчание, царившее среди этих суровых стен. Все офицеры, которых он встречал, были гораздо старше его по чину, их глаза не замечали Флэндри, их мысли витали где-то среди далеких-далеких солнц.
Когда он достиг дверей кабинета Хераскова, в приемной вместо секретаря оказались сканер и микрофон, соединенные с компьютером столь низкого ранга, что его вряд ли можно было назвать «мозгом». Впрочем, большего и не требовалось. Все маловажное было отфильтровано на предшествующих стадиях. Флэндри пришлось минут пять ждать, пока компьютер не велел ему пройти во внутреннюю дверь.
Комната, куда он попал, была большая, с высоким потолком и с великолепным ковром во весь пол. В одном углу стоял инфотривер с огромным видеофоном, в другом — маленький автомат с освежительными напитками. На стенах висели три-четыре картины и столько же полок с сувенирами былых побед. Задняя стена представляла собой большой экран. В данный момент на нем красовалось изображение Юпитера, снятое с приближающегося космического корабля, изображение настолько яркое, что попадавшие сюда впервые посетители надолго теряли дар речи. Флэндри замер по стойке «смирно» возле колоссального письменного стола и отдал честь, от усердия чуть не вывихнув руку.
— Лейтенант-коммандер Доминик Флэндри прибыл по вашему приказу, сэр.
Человек, сидевший за столом, тоже был одет в будничную форму. Он не носил никаких наград, которые, должно быть, могли бы укрыть всю его грудь, кроме скромного бриллианта, свидетельствовавшего о рыцарском звании, каковое получить было потруднее, нежели титул герцога или графа. Однако туманность и звезда на его погонах сияли куда ярче окруженной кольцом планеты на плече Флэндри. Человек был невысок, широкоплеч, имел лицо, напоминавшее морду обиженного мопса, под жестким ежиком седеющих волос. Сердце Флэндри забилось сильнее.
— Вольно, — уронил вице-адмирал сэр Илья Херасков. — Садитесь. Курите? — Он пододвинул Флэндри коробку сигар.
— Спасибо, сэр. — Флэндри все еще не пришел в себя. Он взял сигару и долго раскуривал ее, пока кресло принимало форму его напряженных мускулов, намекая, что посетитель может немного расслабиться. — Адмирал слишком добр. Не думаю, что существует лучший сорт, нежели «Южная корона». — По правде говоря, Флэндри мог бы назвать с десяток лучших, но и этот недурен. Дым мигом кусанул его за язык, а затем крутым облаком вышел через ноздри.
— Может, хотите кофе? — предложил хозяин, командовавший миллионом агентов в Империи и за ее пределами. — А может, чай или джаин?
— Нет, благодарю вас, сэр.
Херасков изучал Флэндри устало и как бы извиняясь, но Флэндри чувствовал себя так, словно его просвечивают рентгеновскими лучами.
— Я прошу извинить меня, что пришлось прервать ваш отпуск без предупреждения, лейтенант-коммандер, — продолжал адмирал. — Надо полагать, у вас были задуманы великолепные развлечения. Вижу, вы даже лицо изменили.
Они никогда не встречались. Флэндри заставил себя выдавить улыбку.
— Да, конечно, сэр. То, которым меня наградили предки, мне успело изрядно поднадоесть. И уж раз я отправлялся на Терру, где биоскульптура распространена так же, как пользование макияжем… — Он пожал плечами.
Но изучающий взгляд не отрывался от него. Херасков видел перед собой атлета ростом 184 сантиметра, широкоплечего, с узкими бедрами. По белым ухоженным рукам можно было догадаться, что их хозяину осточертели долгие часы, которые ему приходится тратить на поддержание кошачьей мягкости кистей. На лице выделялись явно подновленные черты — прямой нос, высокие скулы, глубокая ямка на подбородке. Подвижный рот, глаза, меняющие цвет в зависимости от освещения, а также чуть изогнутые брови были явно унаследованными. В разговоре звучала несколько аффектированная манера растягивать слова.
— Без сомнения, вы удивляетесь, почему именно ваше имя было выбрано из списка личного состава? — спросил Херасков. — И почему вас вызвали сюда, а не к вашему непосредственному начальнику — капитану Юань Ли?
— Да, сэр. Мне кажется, я ничем не заслужил вашего внимания.
— Похоже, вы к этому и не стремились. — В усмешке Хераскова особого юмора не ощущалось. — И тем не менее вы его удостоились. — Адмирал откинулся на спинку кресла, скрестил короткие крепкие ноги и сцепил волосатые пальцы рук. — Что ж, отвечу на ваши вопросы.
Во-первых, почему именно вы — скромный офицер — избраны из десятков тысяч таких же? Пожалуй, скажу, если ваше самомнение еще не успело уведомить вас об этом, что на определенном уровне нашего Управления вы вовсе не так уж и незаметны. Если бы дело обстояло иначе, то вы не получили бы свой нынешний чин в столь юные годы. Нет, мы заинтересовались вами еще со времен Старкадского дела. Оно было спущено на тормозах, но его отнюдь не забыли. Последовавший за этим перевод вас в разведку дал небезынтересные последствия. — Тут Флэндри с трудом подавил чувство тревоги, а Херасков опять хмыкнул — будто лязгнули ржавые цепи. — Мы узнали кое-какие факты, которые вы утаили от нас. Можете не беспокоиться… пока. Компетентных людей в наше время ничтожно мало, так что Службе приходится на некоторые эскапады смотреть сквозь пальцы. Вы либо погибнете, либо совершите нечто такое, что заставит нас заняться вами, либо и в самом деле пойдете очень далеко.
Прежде чем продолжить, адмирал перевел дыхание.
— Для нынешнего дела нам требуется темная лошадка. Я не разглашу важных секретов, если скажу, что последний мерсейский кризис гораздо хуже, чем правительство сообщает своим подданным. Эта штука может оказаться для нас бомбой замедленного действия. Но я думаю, нам все же удастся разрядить ее. На этот раз Империя действует быстро и решительно. Но ситуация требует, чтобы мы держали основные силы своих флотов на их границе, пока мерсейцы не поймут, что мы шутки шутить не намерены и Джиханнатом овладеть им не позволим. Разведывательные операции достигли там таких масштабов, что Службе пришлось начисто забрать опытных полевых агентов из других мест.
А между тем совсем в противоположном конце территории, находящейся под нашим суверенитетом, возникло новое осложнение. Потенциально худшее, чем какие-то единичные стычки с Мерсейей. — Херасков поднял руку. — Не воображайте, что вы будете единственным, кого мы посылаем туда, не предполагайте и того, что можете добавить к нашим усилиям больше какого-нибудь кванта энергии. И все же при существующей напряженности каждый лишний квант может оказаться бесценным. Может быть, для вас лично это большая неприятность, но для Империи удача, что вы прибыли на Терру неделю назад. Когда я запросил Кадры, кто из обладающих нужными качествами офицеров в данное время имеется в наличии, то ваше личное дело оказалось среди дюжины других дел, которые мне были присланы.