Яркая линия появилась у него на груди.
Он снова выругался и дико замахнулся. Когда я парировал удар, то понял, что небо на востоке начало светлеть. Это означало, что я должен спешить. Есть правила, ограничивающие даже нас.
Я применил свой наиболее сложный прием, но он смог отразить его. Я пытался сделать это снова и снова. Каждый раз он казался все слабее, и в последний раз я увидел гримасу боли на его лице. Наши зрители тоже приустали, и я чувствовал, что истекают последние песчинки в песочных часах.
Я нанес удар — и на этот раз я попал. Клинок вошел в левое плечо, и по звуку было понятно, что у него задета кость.
Он застонал и упал на колени, в то время как я отпрянул назад для последнего смертельного удара.
Вдалеке прокричал петух, и я услышал его смех.
— Близко, братец! Близко! Но еще не все кончено, — сказал он. — Сабрина! Ко мне! Немедленно!
Она сделала шаг к нему, повернулась к Вику, затем снова к моему поверженному врагу. Она поспешила к нему и обняла, как только он начал исчезать.
— Aufwiedersehen[1]! — донеслось до меня, и они оба пропали.
Наши зрители отбывали с большой поспешностью, хлопая крыльями, уносясь скачками по земле, скользя в норы, так как солнце появилось над горизонтом.
Я оперся на клинок. Через некоторое время Вик подошел ко мне.
— Увидим ли мы их когда-нибудь снова? — спросил он.
— Конечно.
Я двинулся туда, где вдалеке виднелись ворота.
— И что теперь? — спросил он.
— Я пойду домой и просплю весь день. Может быть, устрою небольшие каникулы. Дела теперь будут идти не так бойко.
Мы пересекли освященную землю и ступили на улицу.
Примечания
1
До свидания (нем.).