Но когда денежные переводы перестали поступать, Шеклтон вернулся к своим мошенническим привычкам. От безысходности он организовал несколько фиктивных компаний, рассчитывая обчистить карманы простаков, в том числе и своих состоятельных друзей. Одно за другим эти существующие лишь на бумаге предприятия выходили на фондовый рынок. Они активно привлекали средства инвесторов, а затем неожиданно разорялись. Обанкротившаяся «Монтевидео паблик воркс корпорейшн» сменялась «Норт-Мехикан лэнд энд тимбер компани». За неизбежным крахом тут же следовала очередная коммерческая авантюра Шеклтона.
Когда грянул гром, Шеклтон сбежал в португальскую Западную Африку, где его не могло настигнуть английское правосудие. Время от времени до Холмса доходили рассказы о проделках Шеклтона в Африке и Азии — как правило, в безопасных для него португальских колониях и анклавах. При всей склонности к аферам ни Шеклтон, ни капитан Горджес не были талантливыми коммерсантами и не разбирались в драгоценных камнях. Их самих обманули местные торговцы, да так, что у Шеклтона не нашлось оснований, чтобы подать жалобу.
В конце концов Фрэнк Шеклтон нарушил португальские законы и без всякого судебного разбирательства угодил за решетку в Бенгеле. Условия в этой грязной и запущенной тюрьме оказались невыносимыми, и он согласился добровольно сдаться Скотленд-Ярду, с тем условием, что его перевезут в Англию. Инспектору Куперу, приехавшему арестовать его, Шеклтон заявил: «Я готов на все, лишь бы выбраться отсюда. Если я останусь здесь хоть ненадолго, можете считать меня покойником».
Когда негодяй предстал перед Центральным уголовным судом, у него уже не было ни денег, ни драгоценностей. Его приговорили к длительному тюремному заключению за мошенничество, общий ущерб от которого составил восемьдесят четыре тысячи фунтов. Ему не предъявили обвинения в краже орденских регалий за неимением улик, но Шеклтон, прошу прощения за банальность, и без того угодил под колеса машины правосудия. Он вышел на свободу много лет спустя сломленным, тяжелобольным, практически умирающим.
Капитан Горджес, в свою очередь, тоже приобрел громкую дурную славу. Когда в Европе назревала война, он тайно перебрался в Ирландию, а оттуда — в Англию. Холмс ничуть не сомневался, что перед этим он встретился с молодым Пирсом Махони, племянником сэра Артура. Осмелюсь предположить, что Махони каким-то образом узнал правду о похищении и грозился разоблачить преступника. Но прежде чем успел что-либо предпринять, был застрелен из собственного ружья и найден мертвым в Грейндж-Коне на берегу озера. Впрочем, Пирс мог пасть жертвой несчастного случая, поскольку версию убийства доказать не удалось.
Назвавшись другим именем, капитан Горджес переехал в Лондон. Вместе с профессиональным боксером Чарльзом Сороугудом он снимал комнату в подвале дома на Маунт-Вернон в Хэмпстеде. Как раз в это время специальный отдел Скотленд-Ярда получил информацию, что боевики из «Шинн Фейн» [15]устроили там нечто вроде своего арсенала. В отсутствие жильцов двое полицейских проникли в комнату и обыскали ее. Но нашли только один револьвер и две сотни патронов к нему.
Тем же вечером, когда Горджес вернулся в свой подвал, полиция окружила дом и предложила преступнику сдаться. Он поднялся по лестнице, держа руки за спиной. Один из полицейских подошел к нему, чтобы надеть наручники, но оказалось, что Горджес прятал за спиной пистолет. Сержант Эскью попытался вырвать у него оружие. Завязалась борьба, и вдруг раздался выстрел. Пуля угодила в другого полицейского, констебля Янга, спускавшегося по ступеням, чтобы помочь коллеге.
Ричарда Горджеса арестовали и доставили в полицейский участок на Кэннон-Роу. За непредумышленное убийство он был осужден на двенадцать лет каторги. Когда в суде подписывали приговор, Горджес неожиданно попросил: «Не называйте меня капитаном, не позорьте честь полка».
Однако он, как и Шеклтон, не признался в похищении регалий ордена Святого Патрика. Многие по-прежнему считали виновным сэра Артура Викарса, единственного человека, у которого были ключи от сейфа и хранилища. Впоследствии его отстранили от должности, хотя и под другим предлогом. А позднее бывшего герольдмейстера застрелил предводитель налетчиков, также полагавший, что сэр Артур прячет украденные сокровища в своей усадьбе Килморна-хаус.
Какова судьба драгоценностей? Это самая темная и запутанная часть истории. Без сомнения, кое-что похитители продали на черном рынке по сильно заниженной цене. Затем, когда в 1910 году старый король умер и шла подготовка к коронации нынешнего монарха Георга V, начали распространяться странные слухи. Якобы регалии или часть их приобрел лорд Уильям Джеймс Пирри, владелец верфи «Харленд и Вулф» в Белфасте. Сообщение об этом лишь однажды промелькнуло в прессе, и его сразу же опровергли все упомянутые в нем лица. Более того, газетчикам настоятельно рекомендовали не распространять эту новость.
В конце концов именно Шерлок Холмс открыл мне тайну. Я зашел к нему на Бейкер-стрит после коронации Георга V и королевы Марии. На столе у него лежал иллюстрированный журнал, а рядом с ним — несколько снимков. Обычно сыщик не интересовался подобными изданиями и уж тем более не стал бы читать откровения мистера Боттомли из «Джон Булл».
Мой друг, держа в руке лупу, то и дело подносил ее к фотографиям королевской четы, принцев и принцесс. В статье говорилось о том, что дублинские драгоценности были найдены и выкуплены у прежних владельцев, а теперь возвращены королю. Мало кто в Англии настолько хорошо знал минералогию, чтобы составить конкуренцию Холмсу и определить подлинность сокровищ.
— Даже если камни огранили заново, Ватсон, их форма не должна сильно измениться. Огранка всегда производится в определенном направлении, так же как у треугольника может быть только три стороны.
Он снова тщательно рассмотрел через увеличительное стекло фото королевы в журнале, а затем — другой снимок, лежащий на столе.
— Обратите внимание, Ватсон. Если сравнить Звезду Святого Патрика и диадему нашей доброй королевы, не останется никаких сомнений. Ювелиры сработали весьма искусно. Они вставили камни в украшения наших новых монархов. Вряд ли его величество в нынешней политической ситуации решит хранить бесценные регалии в Ирландии.
Никто не ценил аналитические способности Холмса выше, чем я. Но в тот момент мне было трудно поверить ему. Если бы достояние ордена действительно нашлось, его возвращение обставили бы с куда большей торжественностью. Разумеется, думал я, на сей раз Холмс ошибается. Королю и правительству нечего скрывать в подобных случаях. Боже, как же я заблуждался!
Сейчас передо мной лежат бумаги Холмса, в том числе копия документа за номером 156, 610/16 из архива министерства внутренних дел. Когда эти записки будут изданы, все необходимые сведения наверняка окажутся в открытом доступе и желающие легко проверят мои слова. На листе, помеченном грифом «совершенно секретно», можно прочесть, что Большой нагрудный знак ордена Святого Патрика уцелел, попал в руки сэра Артура Викарса и был передан королю. Я не могу утверждать с уверенностью, что именно лорд Пирри заплатил выкуп и при посредничестве сэра Артура вернул похищенные драгоценности. Но ничуть не сомневаюсь в том, что некий анонимный меценат так и поступил.
Ознакомившись с этим документом уже после смерти Шерлока Холмса, я удивился, почему он оказался у моего друга, а не в министерстве. Какое отношение имеет к данному делу сыщик, если его имя нигде не упомянуто? Но потом, обдумав все хорошенько, я понял, что был несправедлив к нему.
В тот день, много лет назад, разглядывая с помощью лупы фотографии на столе, Холмс выразил уверенность, что диадему королевы Марии, изготовленную специально для коронации в 1911 году, украшают драгоценные камни с пропавших регалий ордена Святого Патрика. Какими бы познаниями в минералогии он ни обладал, их одних недостаточно, чтобы сделать подобный вывод. Затрудняюсь сказать, был ли на самом деле лорд Пирри настолько богат, чтобы заплатить такой баснословный выкуп. Но кто, как не Шерлок Холмс, мог стать лучшим посредником в тайных переговорах между правительством и владельцем драгоценностей? И у кого еще, помимо короля, была достаточная сумма для приобретения этой коллекции?
Разумеется, Холмс не упоминал об этом. Когда дело затрагивало интересы венценосных особ, он хранил полное молчание, не делая исключений даже для меня. Но готов поклясться: о том, что король Георг и королева Мария получили украденные драгоценности, сыщик узнал намного раньше, чем прочитал в журнале статью мистера Боттомли. Увы, когда секретный документ министерства внутренних дел попал в мои руки, мой друг уже умер и некому было ответить на мои расспросы.
Но я помню его слова, сказанные тем вечером, когда мы сидели у камина.
— Значит, Шеклтон и Горджес избежали наказания? — спросил я.
Он наклонился и набил трубку табаком.
— Не думаю, что они согласятся с такой формулировкой, Ватсон. В тюрьме человек страдает. Чего же более? Возможно, он совершил двойное преступление, но нельзя удвоить его мучения. Жизни обоих злоумышленников разрушены без всякой надежды начать все заново, и этого достаточно.
Холмс посмотрел на огонь.
— И все-таки, — возразил я, — мне кажется, вы считаете ограбление менее опасным, чем другие преступления. Не забывайте, что оно влечет за собой важные последствия для общества.
Холмс продолжал любоваться танцующими языками пламени.
— Возможно, все дело в том, что мне известен другой случай, произошедший гораздо раньше.
— Тоже похищение драгоценностей?
Он повернул голову ко мне:
— Разумеется, Ватсон. Когда-то эти камни были священными сокровищами в царских гробницах Голконды и других городов. Наши бравые солдаты разрыли могилы, чтобы подарить эти украшения королю и королеве Англии. Вот кто совершил кощунство — куда более страшное преступление, чем проделки Шеклтона и Горджеса. Если наш монарх или его подданные решили выкупить драгоценности у тех стран, которым камни когда-то принадлежали, пусть будет так. Должен признать, что они уже не вернутся на родную землю. Но теперь Англия, не отдав за них в первый раз ни пенса, заплатит настоящую цену, и я не стану возражать. Считаю это справедливым решением, мой дорогой друг. А вы?
Невидимая рука
IВ той цепи событий, о которых я сейчас расскажу, все с самого начала складывалось против нас. Тем не менее Шерлок Холмс добился такого успеха, какой редко выпадал на его долю в других расследованиях.
Те из вас, кто читал рассказ «Пенсне в золотой оправе», опубликованный в сборнике «Возвращение Шерлока Холмса», могут вспомнить о другом триумфе великого сыщика. В 1894 году в Париже он выследил и арестовал Юрэ, «убийцу на Бульварах». Холмс тогда получил в награду орден Почетного легиона и благодарственное письмо лично от президента Феликса Фора. Оно было написано в январе 1895 года, когда тот возглавил страну в самый трудный для нее момент, после убийства президента Карно и нескольких месяцев неудачного правления Казимира-Перье.
Холмс по вполне понятным причинам испытывал симпатию к Феликсу Фору, выходцу из низов общества, сумевшему подняться на самую вершину власти. К несчастью, за месяц до того, как мсье Фор приступил к исполнению обязанностей президента, был арестован и осужден молодой офицер — стажер Генерального штаба капитан Альфред Дрейфус. Его приговорили к пожизненному заключению за передачу секретных военных сведений Германии. Сразу после суда разъяренная толпа на улицах Парижа требовала немедленной казни Дрейфуса. Президента упрекали и даже презирали за недостаточную твердость, проявленную в этом деле. Смерть угрожала любому человеку, публично усомнившемуся в виновности «предателя». Дрейфус был сначала разжалован на плацу Эколь Милитер [16], а затем с позором отправлен в исправительную тюрьму на французском побережье Гвианы в Южной Америке. Он дни и ночи проводил в тесной камере в ядовитых испарениях и невыносимой жаре кайеннского Ile du Diable [17]. Хотя сбежать с острова было невозможно, его ноги заковали в двойные кандалы, прикрепленные цепью к ножкам койки. Фактически Дрейфуса обрекли на медленную, мучительную смерть. Расстрел был бы куда более гуманным приговором.
Альфреда Дрейфуса обличили в том, что он продал секретные документы военному атташе посольства Германии полковнику Максу фон Шварцкоппену. Суд проходил in camera [18], однако подробности процесса стали известны публике. Уликой служила препроводительная бумага, написанная, как утверждало обвинение, рукой Дрейфуса и адресованная Шварцкоппену. Автор сообщал германскому атташе, что высылает ему документацию по новому секретному стодвадцатимиллиметровому орудию, а также план реорганизации французских артиллерийских войск и руководство по стрельбе для полевой артиллерии. Такими сведениями, разумеется, мог располагать только офицер Генерального штаба.
Шерлок Холмс, так же как Эмиль Золя и множество других людей, не настроенных предубежденно, не верил в виновность капитана Дрейфуса. Прекрасно разбираясь в графологии, Холмс пришел к выводу, что послание полковнику Шварцкоппену написано не рукой Дрейфуса. Кто-то более или менее удачно имитировал его почерк. Как и мсье Золя, мой друг возмущался пристрастностью французского суда. Несколько лет спустя «дрейфусары» докажут свою правоту. Полковник Юбер Анри из Deuxieme Bureau [19]и Лемерсье-Пикар, подделавшие «доказательства», чтобы усугубить вину Дрейфуса, покончат жизнь самоубийством.
Уже после нашего путешествия в Париж невиновность Дрейфуса, а также имя настоящего предателя, майора Фердинанда Вальсен-Эстергази, будут окончательно установлены. Вернувшегося на службу капитана Дрейфуса вслед за Шерлоком Холмсом наградят орденом Почетного легиона за мужество, проявленное в боях мировой войны. Подробности борьбы за восстановление справедливости легли в основу этого рассказа.
IIКогда мы отправились в Париж в январе 1899 года, Феликс Фор уже четыре года был президентом Франции, и столько же времени провел в заключении капитан Дрейфус. Поездка состоялась по просьбе британского правительства, горячо поддержанной Скотленд-Ярдом в лице нашего друга Лестрейда. В Париже мы должны были встретиться с Альфонсом Бертильоном, бывшим профессором антропологии, ныне возглавлявшим Бюро судебной идентификации в парижской префектуре полиции. Метод Бертильона позволял определить личность человека по некоторым антропометрическим данным, в частности по форме и размерам головы. Французские коллеги уверяли, что эта разработка сделает бесполезными любые попытки преступника изменить внешность и выдать себя за другого. Скотленд-Ярд считал данную систему слишком сложной для постоянного использования. В Англии Шерлок Холмс и сэр Фрэнсис Гальтон еще в 1893 году по настоянию министра внутренних дел мистера Асквита начали работу над более простым методом идентификации по отпечаткам пальцев, также подсказанным Бертильоном. Поначалу их противники утверждали, что ни один суд присяжных не вынесет вердикт, основанный на такой сомнительной идее. Однако двенадцать лет спустя братьев Страттон приговорят к виселице за убийство в Дептфорде благодаря единственному доказательству — отпечатку большого пальца.
Мы надеялись убедить Бертильона в необходимости объединить усилия для усовершенствования метода. Одно из главных возражений юриста состояло в том, что далеко не на всякой поверхности остаются четкие, ясно видимые отпечатки. Холмс после долгих опытов в нашей квартире на Бейкер-стрит научился выявлять «скрытые» следы с помощью нитрата серебра или паров йода. Бертильон поинтересовался, каким образом можно предъявить суду подобные улики. Холмс приспособил для этой цели фотоаппарат «кодак», присоединив к объективу открытый кожух. Причем отпечаток всегда оказывался в фокусе объектива, на одном и том же расстоянии от него. С помощью такого приема можно было изготовить любое количество фотоснимков для изучения их в суде. Холмс отослал великому французскому криминалисту образец своей фотокамеры. Но, судя по всему, профессор Бертильон не изменил свою позицию.
В холодный, но безветренный январский день мы отплыли из Фолкстона в Булонь на пароходе «Лорд Уорден». Холмс стоял возле борта в прикрывающей уши дорожной шляпе. Как только судно вышло из гавани, мой друг, казалось, потерял всякий интерес к французскому эксперту. Про отпечатки пальцев и измерения черепа мы больше не говорили. Холмс вынул из кармана сложенный листок бумаги, развернул его и протянул мне:
— Почитайте, Ватсон. Это письмо моего друга полковника Пикара, недавно с позором уволенного из информационного отдела Второго бюро. Он пишет о новых обстоятельствах дела капитана Дрейфуса. Похоже, даже здесь над нами нависла тень Бертильона. Пикар пишет, что профессор продолжает настаивать на том, что злополучная бумага написана Дрейфусом. Как может человек такого выдающегося ума верить в подобную нелепость, не укладывается у меня в голове. Однако его репутация знаменитого криминалиста, к сожалению, перевесит в суде любые призывы мсье Золя к справедливости.
Он покачал головой, тихо вздохнул и уставился вдаль. Море, напоминающее плоеный атлас, тихо накатывало на бледный промерзший песок французского берега.
— И что вы намерены делать? — спросил я, возвращая письмо.