17.05. Мы все, находившиеся в рубке, получили возможность наблюдать катастрофу. Три огромных судна сильно накренились, окутанные столбами дыма и огня. Белые спасательные шлюпки болтались на шлюпбалках. К погибающим судам спешили два эсминца. Перед нами предстала страшная картина, расписанная яркими красками.
17.10. Неподалёку разорвались глубинные бомбы. По словам Паульсена, как минимум, на дистанции тысячи метров от нас.
17.20. Эскортные корабли скрылись. Акустическое отслеживание конвоя значительно ослабло.
18.00. Кок снабдил нас кружками кофе и боевыми бутербродами с большими кусками салями. Вспотевшие торпедисты подняли пять стальных рыбин и начали перезаряжать ими торпедные аппараты. Главмех выравнивал лодку, словно фокусник. Командир сел у перископа, наблюдая, как конвой удаляется к южной оконечности Ирландии.
21.25. «У-557» всплыла. Только очень тонкая светлая линия на западе свидетельствовала о том, что этот день – столь успешный для нас – подошёл к концу. Тьма лишила нас видимости. Но конвой не мог уйти далеко – мы следовали за ним по пятам. Оба двигателя работали на полных оборотах. Лодка продолжала гнаться за потрёпанным конвоем.
22.05. Мы радировали в штаб: «Конвой в сетке квадрата АМ-71. Курс 1-2-5. Потопили три судна общим тоннажем 14 тысяч тонн. Слабая противолодочная оборона».
Полночь. Мы развернулись правым бортом и двинулись на юг. Конвой не обнаружен.
00.30. Ушли под воду для прослушивания конвоя акустическими средствами. Акустик доложил: «Шум винта по пеленгу 3-2, 3-6-1, дистанция около 10 миль». Через 10 минут лодка снова всплыла. В который раз грохот двигателей, шум волн, бьющихся о корпус лодки, сливались в гимн, напутствовавший нас на очередное сражение. На востоке взметнулась и погасла сигнальная ракета.
01.15. Эсминец на дистанции три тысячи метров по правому борту. Мы сделали огромную петлю, чтобы обойти эскортный корабль и пристроиться в кильватер конвоя, и, казалось, нырнули в неизвестность. Небо и море совместились в мощную чёрную стену.
02.20. Два эскортных корабля вынырнули из темноты, от их форштевней расходились пенистые усы.
– Тревога! – заорал Паульсен. – Погружение 170 метров. Максимум лево руля.
Шум от нашего срочного погружения перекрыл грохот вращающихся винтов эсминцев, приближавшихся к нам с ужасающей скоростью. Мы хватались за патрубки и приборы, чтобы сохранить равновесие, – «У-557» стремительно ушла в глубину. Она опустилась уже на 90 метров, когда эсминцы подошли к самой корме погрузившейся лодки.
Две глубинные бомбы взорвались у нас за кормой, ударив лодку взрывной волной, словно гигантским хлыстом. «У-557» опускалась всё ниже и ниже в кромешную тьму. Казалось, наступил конец света. Снова загорелось аварийное освещение. Федер выровнял лодку на глубине 200 метров.
02.30. Оба эсминца застопорили ход. Тишина наверху, тишина в укрывшейся под водой лодке. Акустик сообщил о приближении новых судов. Эсминцы вызвали подкрепление. Мы приготовились к длительной бомбардировке.
02.45. Один эскорт зашёл к нам с левого борта. Мы маневрировали на большой скорости, чтобы он не смог нас накрыть. Затем послышались три всплеска, за которыми последовали три адских взрыва. Они отбросили лодку ещё ближе ко дну океана. В помещении центрального поста заструилась гидравлическая жидкость. Стальной корпус застонал от перегрузок, отключились реле электромоторов, заклинило горизонтальный и вертикальный рули, стали подпрыгивать палубные плиты. Как только взрывы утихли, кто-то снова включил реле. Главмех убавил скорость, стараясь сохранить тишину. Внутри лодки всё затихло, только по его корпусу продолжали бить импульсы «асдика». Опытная команда эсминца вновь застопорила ход, чтобы прощупать локаторами глубину.
03.18. Возобновилось бомбометание: прозвучали три тяжёлых взрыва через короткие интервалы. Затем – новая серия. Мы сидели в полутьме при аварийном освещении, задерживая дыхание, как только барабанная дробь импульсов «асдика» становилась нестерпимо громкой. Некоторые из нас лежали на палубе, устремив взгляд кверху. Другие сидели, уставившись неизвестно куда. Не слышно было ни слова, ни кашля. Команда не впадала в отчаяние, остались только усталость и напряжение.
Час за часом через разные интервалы возобновлялись бомбардировки. Глубина была нашим главным преимуществом и единственной защитой.
12.00. Охотники все ещё ведут поиск над нами. Командир приказал раздать фруктовые консервы и бисквиты. Разумное решение. Люди немного приободрились от приёма пищи.
14.12. Последняя бомбардировка довела серию глубинных бомб, сброшенных на нас, до 128. Акустик сообщил, что слышит, как эскорты покидают место бомбардировки. У нас затеплилась надежда.
15.20. Ни единого взрыва за более чем часовой период времени. Что случилось? «Томми» израсходовали запас глубинных бомб? Решили прекратить операцию? Акустик с нежной заботливостью поворачивал свои вентили. Казалось, пространство до самого горизонта свободно от опасных звуков. Но где же третий эскорт?
– Включить донные помпы, – приказал Паульсен. – Посмотрим, клюнут ли они на эту приманку.
Раздражающий скрежет действовал на нас, как дрель дантиста. Хотя он и выдал нашу позицию, сверху на это не последовало никакой реакции. Третий эскорт, очевидно, тоже ушёл.
16.10. «У-557» всплыла через 14 часов. Когда капитан открыл рубочный люк на мостик, меня буквально вытолкнуло наружу под давлением человеческой массы снизу. Нас приветствовала великолепная погода. Мы благодарно вдыхали свежий воздух, хотя внезапное его изобилие заставило на мгновение задохнуться. Вентиляторы разносили воздух по самым затаённым уголкам корпуса лодки. Нам, находившимся на мостике, солнце никогда не казалось таким ярким, а небо – таким голубым. Поскольку конвой благополучно ускользнул от нашего преследования, «У-557» направилась на запад в поисках новой добычи.
Мы двигались трое суток, покрыв при умеренном волнении моря расстояние в 450 миль. На четвёртую ночь подлодка, патрулировавшая на крайнем севере Атлантики, радировала: «Конвой в сетке квадрата АЮ-35 курсом на восток. Скорость 12 узлов. Атакуйте».
Изменив курс, мы направились в давно знакомый, дальний район охоты. Другие подлодки, дешифровав радиограмму, также устремились на перехват. Однако штаб планировал использовать «У-557» иначе. Нам было приказано следовать в другой район, оставив добычу другим. Команде лодке оставалось ругаться, подобно пиратам, которые пролили бочонок рома.
Как выяснилось позже, конвой стал добычей большой «волчьей стаи». Раз за разом она торпедировала фланги, пока не уничтожила большую часть конвоя. Короткие радиограммы следовали одна за другой, извещая о нашей победе в одной из величайших битв за Атлантику. Эти радиограммы, скопившиеся на столе командира, свидетельствовали о беспощадности атак немецких подлодок, посылавших на дно суда противника одно за другим. Они были лаконичны и точны, как пуски наших торпед:
«Торпеды израсходованы. Потоплены пять судов тоннажем 24 тысячи тонн. Отправляемся на базу».
«Потоплено три судна тоннажем 18 тысяч тонн. Повреждено десять. Продолжаем преследование».
«Потопили четыре судна тоннажем в 21 тысячу тонн. Продолжаем преследование».
Жестокое сражение шло ещё двое суток. В эти часы безжалостной расправы с противником радиоаппаратура нашей подлодки была настроена на приём немецких радиостанций. Мы слушали специальные бюллетени новостей, которые информировали немецкий народ о победах германского подводного флота. Затем «волки» потеряли конвой в северном тумане, усеяв дно обломками 20 крупнотоннажных транспортов.
Когда одна из победоносных подлодок возвращалась на базу, она наткнулась ещё на один конвой и немедленно возобновила охоту. На этот раз «У-557» было приказано принять участие в атаках. По мере нашего приближения к северным широтам волнение моря усиливалось. Во время вахты на мостике меня нещадно хлестали резкие порывы ветра, морские брызги и пена. Видимость резко упала от 16 к четырём милям. Мы снова оказались в суровых климатических условиях Северной Атлантики. «У-557» сильно кренилась под действием продольных волн. Поиск продолжался второй день.
Ровно в 17.30 прозвучало:
– Тревога!
Подлодка быстро ушла под воду. Паульсен, примчавшийся в помещение центрального поста, крикнул в рубку:
– Старпом, что случилось?
Керн процедил закоченевшими губами:
– Эсминец по пеленгу тридцать, дистанция четыре тысячи метров.
Как только главмех выровнял лодку, акустик доложил, что вращающиеся на большой скорости винты медленно удаляются. Нас не обнаружили. Но тут же мы получили другую весть:
– Сильный шум впереди по левому борту. Должно быть, конвой.
Мы вышли на правый фланг предполагаемого конвоя. Паульсен приказал команде занять боевые места, а лодку погрузить на перископную глубину. Перископ ничего не обнаружил, и тогда командир распорядился поднять лодку на поверхность.
Как только рубка оказалась над водой, мы высыпали на палубу под набегавшие волны. Видимость составляла всего лишь две мили. Плотный слой облаков закрывал небо от бушующего моря. Мы тотчас бросились вдогонку за источником шума. Через 40 минут снова появился эскорт, но мы быстрым манёвром ушли от него. Морские волны, катившиеся с запада на восток, гнали нас вперёд. Лодка следовала всё дальше и дальше, преодолевая гигантские продольные волны.
Преследуя конвой в фиолетовых сумерках, мы сообщил в штаб о своей находке. Вскоре выяснилось, что конвой шёл, резко меняя курс. Два часа мы двигались на восток, совершая большие зигзаги, но так конвоя и не нашли. Крайне неохотно Паульсен приказал главмеху снова уйти под воду и продолжать поиск акустическими средствами. Акустик доложил, что слышит слабый шум по пеленгу 40 с правого борта.
Мы снова всплыли. Сумерки сгустились, и видимость убавилась до мили. Бурное море качало и бросало «У-557». Водяные валы перекатывались через лёгкий корпус лодки, хлестали нам в лицо и жгли глаза. Я пытался укрыться от них, присев на корточки и оперев бинокль на край ограждения мостика. Но свирепые вихри секли мои губы и кожу, насквозь промочили турецкое полотенце, которым я обернул шею, забирались за шиворот и в сапоги. Я трясся от ночного холода, несмотря на тройной слой одежды, зачехлённый сверху в водолазный костюм из толстой резины.
«У-557» упорно преследовала противника. Почти в полночь в окулярах моего бинокля показалась движущаяся тень. Затем их стало две… три… четыре. Паульсен и старпом тоже их увидели. Два эскорта нервно сновали в хвосте конвоя с правого борта. Ещё один совершал зигзагообразные манёвры впереди транспортной колонны. Никто не заметил нашего появления. Огромные цели – гигантские транспорты – беспечно двигались вперёд, подставляя свои широкие борта для торпедной атаки.
«У-557» постепенно вышла на угол атаки. Эскорт надвинулся на нас сквозь завесу тьмы, однако лодка снова ушла от него, прижавшись к гигантскому транспорту. Паульсен подошёл к конвою с хвоста. Ни один вражеский наблюдатель не смог бы обнаружить нашу лодку в водовороте воды, закрученном ветром. Когда она незаметно проскользнула между двумя транспортными колоннами, гигантские суда показались нам монстрами. Сквозь бушующий шторм раздался голос командира:
– Старпом, побыстрее определяй цели, мы сможем атаковать только один раз!
– Цели определены. Аппараты один-пять для стрельбы готовы!
– Право руля! – скомандовал Паульсен. – Старпом, пли!
Через несколько секунд две торпеды выпрыгнули из аппаратов. Сразу же лодка произвела ещё один веерный залп по целям, перекрывающим одна другую. Наконец последняя торпеда понеслась к ближайшему судну. Затаив дыхание, мы ожидали результата атаки.
Три мощных взрыва прогрохотали среди ночи. Почти одновременно начали извержение три вулкана. Три мощных толчка покачнули нашу лодку. Десятки сигнальных ракет взвились в небо, и бесчисленное число осветительных патронов повисло на парашютах, освещая хаотический морской ландшафт со свечением призрачных зелёных и жёлтых огней.
Мы уже покинули место катастрофы, когда прибыли два эскорта спасать экипажи торпедированных судов. Удар по противнику оказался столь ошеломляющим, а паника в его рядах так велика, что с его стороны не последовало никаких ответных действий. В результате мы даже рискнули остаться в надводном положении, чтобы перезарядить торпедные аппараты, и пристроились в кильватере конвоя, тщательно соблюдая дистанцию до ближайших транспортов. Потрёпанный конвой сделал резкий поворот на север, но «волк» ещё оставался среди «стада». Пройдя небольшое расстояние, три судна потеряли устойчивость и, охваченные пламенем, затонули в бушующем море.
Через 40 минут после атаки наши аппараты были перезаряжены последними двумя торпедами. «У-557» сократила разрыв в расстоянии с удаляющимся конвоем. А ещё через несколько минут лодка снова вышла на цели – прямо перед собой. Поворот руля – и, описав дугу, мы заняли нужную позицию. Две краткие команды, две вспышки – и торпеды выскочили из аппаратов.
Затем послышался голос капитана:
– Господа, это – все, теперь оба двигателя на полные обороты, и вперёд. Руль право на борт. Курс 1-8.
«У-557» развернулась и стала удаляться от конвоя на большой скорости. 60 секунд… 70 секунд… Мы все ещё следили за конвоем, ожидали и надеялись. Однако обе торпеды прошли мимо.
В эти мгновения между жизнью и смертью я представил себе моряков погибших судов, летящих вниз с гребней огромных волн, судорожно цеплявшихся за спасательные шлюпки и плоты. Мне было жаль этих храбрецов, которые тонули вместе со своими кораблями. Это был ужасный итог безнадёжной борьбы за выживание. Я понимал, почему английские моряки столь упорны. Ведь они сражались за само существование своей страны. Однако упрямство капитанов и команд иностранных судов возмущало меня. Во имя чего они совершали рейсы для англичан, несмотря на наши торпедные атаки и растущую жестокость сражений? Сколько бы им ни платили англичане, это всё равно недостаточно для компенсации риска и потерянных жизней! Я был поражён тем, что Адмиралтейству её величества все ещё удавалось нанимать зарубежные суда.
Через 30 минут после последней атаки мы сообщили в штаб о ночном сражении и предложили оповестить другие подлодки о местонахождении конвоя. Три часа мы оставались в безопасной близости от конвоя, передавая по радиомаяку сигналы, необходимые для продолжения охоты. Затем два взрыва, сопровождавшиеся сполохами огня в авангарде конвоя, показали, что нашими сигналами воспользовалась другая подлодка.
Задание было выполнено. В 5.30 «У-557» нырнула в безопасную глубину. Там капитан приготовил для нас сюрприз. Потопление шести транспортов заслуживало раскупорки части «бутылок с лекарством», которые хранились под замком. Каждый член экипажа с кружкой в руке пробирался по центральному проходу и останавливался в каюте капитана ровно столько времени, сколько было необходимо, чтобы Паульсен налил ему порцию коньяка. Затем мы возвращались на свой места или койки, потягивая крепкий напиток.
Через 20 часов хода в погруженном положении «У-557» совершила всплытие и взяла курс на Бискайский залив.
Глава 7
Наш второй боевой поход, завершившийся 18 сентября, совершенно преобразил экипаж лодки. Теперь мы были закалёнными бойцами мощной военной державы, изменившей лицо Европы буквально за два года. Мы убедились, что наши торпедные атаки с целью уничтожения вражеских конвоев вносили важный вклад в дело неизбежного разгрома Великобритании. Мы сами потопили только что три судна из конвоя противника, доведя свой счёт нанесённых ему потерь до шести судов общим тоннажем 32 тысяч тонн. Наши атаки были продолжены другими подлодками, которые потопили ещё шесть судов менее чем за четыре дня. Более того, сражение выросло в грандиозную битву против трёх конвоев противника, пересекавших Северную Атлантику зигзагообразными курсами. Однако нашим подлодкам удалось потопить 20 судов из первого конвоя, четыре – из второго и девять – из третьего. Всего же было уничтожено 33 судна общим тоннажем минимум 165 тысяч тонн. И это всего за две недели. Подобные экстраординарные успехи ещё раз продемонстрировали большой потенциал нашей тактики «волчьей стаи», против которой оказалась беспомощной британская противолодочная оборона и которая превратила Атлантику и акваторию вокруг Великобритании в кладбище кораблей союзников. Нам на самом деле было чем гордиться.
Как ветераны победоносных сражений, мы принимали за само собой разумеющееся сердечный приём, оказанный нам на пристани порта Лориан. Ликующая толпа, цветы, музыка духового оркестра, приветственные речи командующего флотилией и, членов его штаба – все это мы заслужили. Приятным сюрпризом была лишь смелая инициатива девиц из публичных домов, которые не смогли не поддаться искушению поприветствовать на пристани возвратившихся в порт своих лучших клиентов. Жаркие ночные объятия сулили заманчивые перспективы некоторым из нас, но даже это стало частью будней моряка.
Уже стало традицией наше присутствие после возвращения в порт на традиционном обеде в префектуре. Здесь были разнообразные изысканные блюда, сдобренные шампанским, красным вином и немецким пивом. Когда закончились речи, а участники торжества разбрелись по своим комнатам, я в первую ночь после прибытия был отправлен на «У-557» сменить вахтенных.
На малой воде подлодка покачивалась, как призрак. Три моих вахтенных остались стоять на палубе, наслаждаясь теплом южной ночи. Я же спустился вниз, где всё ещё пахло соляркой, маслом, потом и гниющей пищей. Наступившие затишье и устойчивость лодки после того, как волны неистово швыряли её пятьдесят дней в разные стороны, после того, как она сеяла смерть и разрушения, вызвали во мне новые необычные ощущения. Я почувствовал, сколь дорога стала для меня эта плавающая обитель. Её мощь способствовала подъёму моих жизненных сил. Понимая, что позднее у меня может не хватить на это времени, я сел на зелёный кожаный матрас капитана, включил маленькую лампочку над его узеньким столиком и стал писать письмо домой.