Ты искала врага, Гелерра? Вот он, перед тобой.
…И по-прежнему неведомо, что стряслось с морматами.
Сотворённое гарпией заклятье мало-помалу истаивало, иллюзия возвращалась – словно из тумана, соткалась речка, берега заполнила янтарно-осенняя желтизна; вот и деревья, вот и холмы, вот и едва заметная дорога меж ними, но теперь Гелерра знала, что скрывается под всем этим.
Однако что делать – оставалось неясным. Уничтожать кристаллы поодиночке? Или, может, послать весть повелителю, потому что не во власти его учеников, даже и самых лучших – вот так отправлять в небытие целые миры?
Скованные дисциплиной, спутники гарпии оставались на своих местах. Некого разить меткими стрелами или магией, некого обдавать кипяще-пламенной струёй огнеброса. Здесь требуются совсем иные заклинания.
Чары показали, что враг – под самым носом, кроется в этих самых кристаллах. Ниоткуда ведь не следует, что он, этот враг, непременно обязан иметь две руки, две ноги и ещё одну голову. Может, плящущий за зелёными гранями огонь и есть сознание недруга, его душа?
– Креггер, проверь, как им понравится твоё пламя, – распорядилась Гелерра.
Разумеется, простой огонь ничего не сделает против твёрдого камня, но в смесях Креггера главным было далеко не это.
– Слушаюсь, Гелерра, – осклабился гном, скорчив зверскую физиономию и для чего-то прицеливаясь в ближайшее дерево. – Сейчас поглядим, из чего они тут сработаны…
Разукрашенная драконьими головами труба содрогнулась, из жерла вырвался огненный шар, со свистом пронёсся над чёрной скалой и точно, как по заказу, угодил в середину одинокого дерева над речным берегом.
Иллюзия дрогнула, вспыхнула, словно тонкая бумага, натянутая на лёгкий каркас ширмы, в «дыре» блеснули знакомые изумруды.
– С твоего позволения, Гелерра? – Омейн вскинул растянутый лук.
Гарпия молча кивнула.
Стрела сорвалась, свистнула, пронеслась прямо сквозь прожжённую огнебросом Креггера брешь. Наконечник звякнул о твёрдую поверхность зелёного кристалла, взорвался тучкой многоцветных искр; раздался хрустальный звон, словно стон боли, он прокатился от горизонта и до горизонта, по тёмной грани побежала паутина снежно-белых трещин, из них рвалось всё то же пламя.
«Чужая магия, бесконечно чужая. Эх, Читающего бы сюда…» – успела подумать Гелерра, прежде чем на чёрные скалы, кажущиеся единственным островком «настоящего» в мире обманчивых иллюзий, обрушился ответный удар.
* * *Слабый не имеет права приказывать сильному. Допускающий ошибки – слаб, даже если способен дробить горы и обращать в пар бездонные океаны. Вампир – горд и свободен. Он уже прошёл через смерть и вернулся. Его обязательства – только до той поры, пока он сам не решит их отбросить.
…Ты всё-таки оправдываешься. И трясёшься от страха. Потому что Хедин может простить всё, что угодно, любую неудачу. Но не измену. А ты сейчас изменила, Эйвилль, изменила тому, кто вытащил тебя из-под осиновых кольев. Вдобавок прошляпила, бездарно проморгала тот миг, когда враги Познавшего Тьму сделали свой ход. И теперь осталось лишь бессильно смотреть, как кипит облако изумрудного пламени на месте, где только что покачивалась сине-бело-зелёная бусина безымянного мира. В этом пламени бесследно сгинул весь полк Гелерры, и Эйвилль понятия не имела, что с ним могло случиться.
И никакого намёка на пресловутый отнорок.
Из-под верхней губы вампирши сами собой вылезли белые иглы клыков. Кровь Бога. Высшее блаженство. И его теперь не будет, потому что эта глупая курица с крыльями, Гелерра, дурой полезла на рожон и получила своё.
Сильный не соседствует со слабыми и не делает с ними одно дело. Он просто берёт своё. Кто-то недоволен? – пусть сам сделается сильным. И возьмёт всё, что пожелает, если только сумеет.
Кровь Хедина, кровь Бога, ы-ы-ы-ы-а-а-у-у-а! Хочу, хочу, хочу!..
Руки Эйвилль затряслись, клыки удлинились так, что почти кололи её собственный подбородок.
Что, что надо, чтобы её заполучить?!.
Всего лишь сделать то, что мы говорим.
Эйвилль содрогнулась. Голос шёл отовсюду и ниоткуда и казался никак не связанным с полыхающей зелёной глобулой, болезненно резонировал «внутри головы», выбивая из неё остатки того, что вампирша Эйвилль унаследовала от Эйвилль-эльфийки.
Всё просто. Для тебя. Тебе он верит. Ты приведёшь его в указанное место. И получишь всю его кровь. Его и второго повелителя, Ракота.
– Кто вы? – Ей казалось, она крикнула. На самом деле – едва прошептала.
Твой хозяин называет нас Дальними.
– Чего вы хотите?
У нас нет желаний. Это ваша категория. Но мы понимаем, что ты хотела сказать.
– Откуда вы знаете мой язык?
Нам ведомы все языки Упорядоченного, сколько б их ни было. Чего ещё ты бы хотела узнать?
– Где вы? Откуда вы? И… зачем всё это? Эта война?
То, что ты называешь «войной», для нас так же естественно, как дыхание для твоих ещё живых соплеменников. Это переустройство. Мы – не просто великий инструмент Творца. Мы – сам Творец. Тебе известно, кто это такой?
– Эльфийские летописи именуют так первоначало, давшее жизнь Упорядоченному…
Правильно именуют. Лишнее доказательство того, что мы не ошиблись, обратившись к тебе. Кровь Богов будет твоей, вся, без остатка. И мы можем сделать тебя живой, если ты пожелаешь. Влага из жил Познавшего Тьму и Её же Владыки, хоть и бывшего, – огромная сила. Ты понимаешь нас?
– Я понимаю, – прошептала Эйвилль. Внутри всё трепетало, словно в пустой груди и впрямь билось настоящее, живое сердце.
Познавший Тьму велел тебе выследить нас, верно?
– Верно, – выдохнула эльфка.
И ты выследила. Вернее сказать, мы привели тебя в то место, где можем поговорить без помехи. Мы знали, что рано или поздно Хедин прибегнет к этому способу.
– Так вы всё знали? С самого начала?
Разумеется. Мы ждали, когда Хедин отрядит на поиски нужное нам сознание. Твоё. Что он велел тебе ждать, когда мы побежим из этого мира и искать наши отнорки?
– Да, – одними губами.
Мы побежим, не сомневайся. Всё будет почти по-настоящему. Ты встанешь на наш след… и он приведёт в ещё один мир. Закрытый мир. Хедин должен спуститься туда. Он уже бывал в нём, летал соколом, дорога ему ведома. Ракот должен быть с ним.
– Трудно будет убедить, что…
Мы понимаем. Новые Боги коварны и недоверчивы. Но слишком уж верят собственной хитрости, не допуская даже мысли, что кто-то мог составить план более глубокий, чем у них. Это нам и поможет.
– Чего вы хотите? – И откуда только взялись силы настаивать?
Мы ничего не «хотим», – терпеливо-безжизненно пояснил голос. – Мы просто существуем. Хедин и Ракот должны уйти.
– Они уйдут, – вдруг заупрямилась Эйвилль, – но кто придёт на смену?
Это уже не будет иметь никакого значения. Возможно, те, кого они свергли. Возможно, кто-то иной. Наше предназначение от этого не изменится.
– Но в чём оно? Я могу знать?
Можешь, хотя среди твоих сородичей это назвали бы «страшной тайной». Мы узнали понятие «секрет» от вас – среди нас нет ничего подобного. Так вот, Эйвилль, Упорядоченное готово исполнить своё великое предназначение…
Вампирша замерла, не в силах унять трясущую её дрожь.
…Своё великое предназначение. Всё, что рождалось и умирало в нём, радовалось и страдало, теперь даст жизнь совершенно новой сущности. Поистине великой, и твой разум, Эйвилль, не в силах объять ее величия. Ты думаешь, что Упорядоченное, его миры, Межреальность и прочее – всего лишь фон для кровавой драмы, которую разыгрывают бесчисленные балаганные актёры, именующие себя «разумными»? Нет, Эйвилль. Упорядоченное призвано породить нового Творца, истинную Монаду, вечную, несотворимую и неразрушимую…
Эльфийка чувствовала, как начинает кружиться голова; перед глазами всё плыло.
Мы, как уже было сказано, – повивальная бабка нового Творца, Эйвилль. Пусть тебя не смутит, что мы говорим о «порождении» новой Монады, которую сами же называем «вечной и несотворимой». Она действительно несотворима, она пребывает среди нас, а может, в океанах бесконечного Хаоса. Тамошние Лорды всегда, с первого мига Упорядоченного, боролись против неё, тщась вернуть отпавшие владения. Не удалось. В их власти лишь одно – удерживать великие творящие Монады вне их собственного осознания, размытыми пятнами колыхающиеся на высших, не доступных смертным, бессмертным или воплощённым иным способом существам, уровнях бытия. Бесконечные ряды порождённых Упорядоченным сознаний рано или поздно должны были объединиться в новое качество, в новую сущность. Эта новая сущность и нуждается в нас, последнем акте творения Того, кто создал всё, окружающее тебя. Он знал, что другие монады дремлют, опутанные Хаосом. И всё Упорядоченное – лишь утроба, долженствующая породить ещё одного Творца. Великая война между Хаосом и Порядком не останавливается ни на миг и никогда не остановится. В ней не может быть победы, ибо Хаос так же необходим, как и ненавистный ему Порядок. Но помочь родиться новому Творцу Упорядоченное может, только освободившись от Новых Богов. Они – как запруда, что мешает спокойному течению реки. Поэтому мы против них. Ваши чувства, такие как «злоба», или «зависть», или «жажда власти» – для нас ничто. Нам они знакомы как совершенно чуждые, как ваши понятия. Отсюда вытекает один-единственный вопрос: ты поможешь нам, Эйвилль? Потребуется очень немногое. Всего лишь, как мы уже сказали, привести братьев-Богов в указанный нами мир.
– Но… если вы настолько могущественны, то почему не…
Почему мы не сделаем это сами, ты хочешь сказать? Ответ прост. Почему твоему бывшему повелителю нужны вы, многочисленные подмастерья? Не ученики, нет, как вы привыкли считать, – а именно подмастерья?.. Ты задумывалась когда-нибудь над этим, Эйвилль? Богу нужны руки. Его могущество ограничено неумолимыми и бездушными законами Упорядоченного. Мы, конечно, говорим о Законе Равновесия. А нужны эти законы, их смысл в том, чтобы никакие силы, боги, маги и так далее не помешали бы Упорядоченному исполнить своё сакральное предназначение. Поэтому мы сами не в силах сокрушить Хедина. Несмотря на то, что мы – сами по себе инструмент рождения Творца.
– А что же случится с Упорядоченным после того, как Он родится? – Эйвилль с трудом решилась на этот вопрос.
Решительно ничего плохого. Что плохого случается с матерью, когда она даст жизнь ребёнку?
– Иногда в родах можно и умереть…
Верно. У вас, смертных и бессмертных, наделённых телами, множащихся после соитий, это так. И для того, чтобы Упорядоченное не умерло, исполняя своё предназначение, и нужны мы, Дальние. Повивальные бабки, если говорить вашими словами. Наша война с Хедином имеет одну-единственную цель – убрать его с дороги, чтобы не мешал.
– А Неназываемый? Сейчас его сдерживают Хедин с Ракотом, что, если они исчезнут?
Эйвилль, Неназываемый не хочет никому никакого зла. Ему это понятие вообще недоступно. Он просто стремится вернуться к себе домой, в свой собственный континуум, где его существование совершенно естественно и не таит никакой угрозы сущему. Его не надо сдерживать, с ним не надо бороться. Он лишь пронзит Упорядоченное, а на границе его с Хаосом откроет портал в свои владения, исчезнув навсегда. Увы, Хедин и Ракот этого не понимают, а ведут бесконечную войну, причиняя обитателям Упорядоченного неисчислимые страдания.
– Хедин говорил, что в тот миг, когда Неназываемый достигнет пределов Хаоса, Упорядоченное исчезнет, съёжится, как проткнутый мяч…
Познавший Тьму не говорил бы такое, познай он Её на самом деле. Ему просто требуется оправдание его собственных деяний, ничего больше.
– Но что, если он прав? Кто может познать Неназываемого? Кому открыто Его имя?
Нам, Эйвилль, нам. Мы не ограничены телесной оболочкой, что связывает всех вас, не исключая даже Хедина и Ракота. Мы способны проникать сквозь завесу новосотворённой пустоты, что и впрямь некоторое время сдерживала Неназываемого – до тех пор, пока Он не нашёл, как обойти эту преграду, пока не появились козлоногие и их слуги, пока по Его воле не начала меняться сама плоть миров, принимая угодную Ему форму. Мы, Дальние, познали Неназываемого. Да, барьер пустых миров – благое деяние, и оттого мы никогда не препятствовали Новым богам в его сотворении, никогда не пытались уничтожить. Потому что преграда заставила Неназываемого измениться и искать другой путь спасения, кроме всеобщего поглощения материи Упорядоченного. Как ты понимаешь, нас бы это тоже не устроило. Так что до определённой степени нас даже можно назвать союзниками Познавшего Тьму.
– А разве не нападали вы на Хединсей, во время мятежа двух Истинных Магов? В хрониках Хедина…
Разумеется, нападали. Они угрожали всему Упорядоченному. Они вызвали в мир Неназываемого, и в дни их восстания никто не мог сказать, как далеко они зайдут.
– А Неназываемый?
А что Неназываемый, Эйвилль? Ты всерьёз думаешь, что простейшая идея закрыть ему путь новосотворённой пустотой могла прийти в голову только Хедину? Мы остановили бы чудовище, точно так же, как это сделали Новые Боги. Сперва остановили бы, а потом дали б уйти, вернуться обратно к себе. Что же тут непонятного? Устранение Познавшего Тьму и его названного брата не покачнуло бы Равновесие, напротив – восстановило б его. Вот поэтому мы и пошли на открытый штурм Хединсея, Эйвилль. Надо сказать, знание древней истории делает тебе честь.
Да, правда. Хроники эльфийских летописцев, лояльных к Новым Богам, составляли излюбленное чтение Эйвилль в ту пору, когда она была живой. Хранили свои предания и вампиры; их повествования зачастую оказывались даже ещё более точными, чем свидетельства Перворождённых.
Что ещё мы можем сказать тебе?.. Помни, вся кровь богов – твоя, если только ты согласишься нам помочь. А хочешь – мы отдадим тебе и Падших, былых противников Хедина, тех, кого называли Молодыми Богами. Ямерта, Ярдоза, Яэта, Ялмога, Ялвэна, Ямбрена… Хочешь? Ты высосешь их досуха, ты опустошишь их и используешь их силу на собственное благо. Как тебе такая сделка, Эйвилль? Ты видишь – мы отдаём тебе многое, прося взамен сущую малость.
Вампиршу уже не просто трясло – колотило, словно в падучей.
– Как я получу всё это? – простонала она.
Приведи Хедина и Ракота в мир под названием Эвиал. Там уже всё готово к встрече. Идёт война, значение этого мира Познавший Тьму вполне понимает, иначе не отправил бы туда своего Хагена. Ему нужен наш отнорок? Мы дадим тебе заметить его, ты встанешь на след. Всё покажется совершенно естественным, на тебя не падёт никаких подозрений. Приведи Новых Богов к нам – и награда твоя. Достаточно будет даже одного Хедина. Ракот, на наше счастье, слишком заигрался в «простого воителя». Не вынес веков того, что ваши стихотворцы именовали «божественной скукой». Ракот – это просто руки, в то время как Хедин – голова. Ну, а что касается Молодых Богов – это мы берём на себя. За одного Познавшего Тьму мы отдадим тебе Ярдоза, Явлату и Ятану; а если в Эвиале окажется ещё и Ракот – то и всех остальных. Согласна?
Кровь Богов, стучало в ушах. Кровь Богов. Кровь Богов, а-а-а-а!..
– Согласна.
Мы не сомневались. Тогда сейчас последует маленькое завершающее представление – а ты примечай, увидеть наш «отнорок» будет непросто даже тебе, Хедин не должен заподозрить, что мы отдали его слишком просто. Именно потому сейчас придётся драться на поверхности, с полком этой безумной птицы-Гелерры. У нас будут потери, но это незначительная цена за общую победу. Смотри в оба, Эйвилль. Те, кто погибнет в этой битве, не должны угаснуть понапрасну.
– Они не погибнут напрасно, можешь не сомневаться, – посулила вампирша. – Но… чем ты подкрепишь своё обещание, безымянный? Если Хедин раскроет мой обман, он… он…
Твоя судьба будет страшна, Эйвилль, мы знаем. Но нашей верной не надо беспокоиться. Нам не нужны ни Хедин, ни тем более Ракот.
– Я хочу залога, – хрипло проговорила Эйвилль. – Залога, которому я могла бы доверять.
Залог от нас сделает тебя уязвимой. Хедин его легко обнаружит.
– Я укрою его так, что не доберётся даже Познавший Тьму!
Как хочешь, верная Эйвилль. После боя, когда ты спустишься в покинутый нами мир, тебя будет ждать залог. Настоящий залог, ты останешься довольна. А вообще же… посуди сама, если ты просто приведёшь Хедина в Эвиал, ты ничем не рискуешь. Совсем ничем. А с нашим залогом…
– Мне нужен залог, – громче повторила вампирша.
Хорошо. Сделай, как мы говорим. Сейчас на земле начнётся сражение; осторожно выбирайся из своего убежища и, прикрываясь всеми мыслимыми заклинаниями, следуй за воинами Гелерры. С ними ничего не случилось, не бойся.
– Я ничего не боюсь!
…кровь Богов, кровь Богов, кровь Богов…
* * *…Гелерра ждала чудовищ, и они явились. Твари выскакивали прямо из призрачной «земли», а рождали их, наверное, те самые зелёные кристаллы. За смутными полчищами угадывались высокие безликие фигуры, с головы до ног окутанные зелёными плащами, – словно пастухи, гонящие стадо на бойню. Однако это было уже привычно и знакомо – сподвижники Хедина, кем считали себя Гелерра и её товарищи, много и успешно сражались именно с такими ордами. Тем более что небо уже послушно раскрывалось, пропуская сотни и сотни воинов из полка гарпии.
Гелерра улыбнулась. Не так-то вы и страшны, неведомые. Только и можете, что прикрываться несчастным мясом, смазкой для наших мечей.
Справа и слева от неё в строгом порядке развёртывались новые сотни, натягивались тетивы, наводились бомбарды, кому следовало – плели заклинания, а ей, Гелерре, предстояло дирижировать этим слаженным оркестром смерти.
Не впервой. Отобьёмся, подумала она, глядя на катящиеся к чёрным скалам орды врагов.
Хакнул огнеброс Креггера, свистнули эльфийские стрелы.
Начиналась привычная работа.
* * *– Взглянем поближе на эти пирамидки, – повторил Ракот.
Рыцари Прекрасной Дамы молча развернулись, вновь выстроившись привычным клином, нацелившись прямо на ближайший зиккурат. Отдаляться от бывшего Повелителя Тьмы они не могли – тяга Зидды прижала б их к земле, сделав доспехи совершенно неподъёмными.