— Кто это — «мы»? — тупо спросил Книжник.
Хельга с удивлением посмотрела на него, сказала:
— Весты. Мальчишки да девушки — кто ростом пониже.
— Но зачем? — удивился Книжник.
— Сам схоронился здесь и еще спрашиваешь?
— Нет, ну я-то совсем другое дело… Погоди-ка, а что — кремлевские не знают про этот ход?
— Конечно, нет.
— Постой… — Парень странно посмотрел на подругу, помешкал немного, подбирая слова: — Выходит, не доверяете вы нам?
— Доверяем, иначе не пришли бы. Но ведь и ты своим доверял? И что из этого вышло?
Книжник молчал, насупившись. Он чуял какое-то противоречие в рассуждениях девушки, но сформулировать был не в состоянии.
— Все-таки мы другой народ, — примирительно сказала она. — Хоть и язык у нас вроде как один, и живем на одной земле. Мы даже приняли ваши условия — в благодарность за кров и защиту. Но кое-какие решения оставили за собой. Ты думаешь, мы не правы?
— Не знаю… — произнес Книжник. — Я-то думал, что про вас мне известно все. Именно потому и назначили меня советником. Я ведь отвечал за вас перед своим народом. Уверял, что вы предсказуемы, не прячете камень за пазухой, любой задумкой с нами делитесь. А выходит, вы тайные ходы копаете, по которым, между прочим, враг может в Кремль попасть…
— Но мы же не враги! — воскликнула Хельга. — Неужели ты мне не веришь?
— Да как ты не понимаешь! — вскричал Книжник. Даже подскочил, ударившись головой в деревянную балку. Зашипев, сел, закачался, обхватив голову. — То, что вы не враги, а союзники, делом доказывать надо! Особенно сейчас, когда все как на иголках! А узнай дружина, бояре, да князь про тайный ход — это что же начнется?! Если уж меня, выросшего в Кремле на глазах у наставников, на ровном месте во враги записали — что же с вами сделают?!
— Но мы же никому не скажем? — тихонько, даже испуганно сказала Хельга.
— Да что ты несешь!.. — Парень раздраженно отмахнулся и бросился вперед, протиснувшись мимо вжавшейся в стену девчонки. Теперь уже Хельга едва поспевала за ним, подсвечивая дорогу оплывающей свечкой. Туннель начал заметно уходить кверху, когда Книжник замедлил продвижение и замер, недоуменно произнеся:
— Стоп… А это еще что такое?
Ход разветвлялся на два почти одинаковых тоннеля.
— По какому идти-то? — глухо спросил Книжник.
— Не знаю, — растерянно сказал Хельга, протискиваясь рядом. Подсветила свечой, удивленно ойкнула. — Этого раньше не было!
— Не укреплен, — заметил Книжник, пролезая в правый ход и осматриваясь — И похоже, свежий.
— А тут обвал, — донеслось из соседнего. — Не пройдем мы здесь.
— Значит, вариантов нет: через этот, новый, идти надо, — сказал Книжник, — Только куда он ведет?
— Не знаю… Туда же, наверное. Может, его прорыли, когда первый лаз обвалился? В обход.
— Может, и так… — Книжник поежился. Не нравился ему этот лаз. Стенки какие-то гладкие, будто землю специально прессовали. Оно, конечно, правильно — против обвалов, вместо деревянных подпорок. Да только лопатой да мотыгой эдак не сделаешь. — Ладно, я вперед. Не отставай…
Он стал пробираться на четвереньках по этому ходу, который оказался куда ниже прежнего. И чем дальше он залезал в этот странный туннель, тем большее ощущал беспокойство. Особенно смущало это гладкое, почти идеальное поперечное сечение. И будто отполированная поверхность, по которой вдруг начали мерзко скользить руки и подошвы, мешая двигаться дальше.
— Эй, Хельга! — позвал он, — Посвети!
Девушка подобралась поближе, протянула свечу.
Книжник глянул на свои руки и ахнул. С пальцев обильно стекала прозрачная тягучая слизь.
— О, черт… — пробормотал он. — Это еще что такое?!
Он не успел услышать ответа. Ощутимо задрожала земля. И теперь куда явственнее стала опушаться эта мрачная удушливая глубина. Далеким фоном то ли послышался, то ли почудился приглушенный рев, будто лившийся отовсюду. Треснули гладкие стенки, на голову посыпалась земля. И тут же, будто взорвавшись, лопнула за спиной эта гладкая, отполированная стена. Взметнулись клочья потревоженной почвы. Что-то огромное, но невероятно подвижное стремительно полезло в пространство тоннеля.
Тут же пришло леденящее душу понимание: никакой это не тоннель.
Это нора.
А это нечто все лезло, извиваясь и сокращаясь, помогая себе бесчисленными, непропорционально тонкими конечностями. В пыли, в испуганно трепещущем свете свечки мелькнули гибкие усы-антенны, сверкнули металлическим отблеском сегменты кошмарного тела.
И тут же, упав, погасла свеча.
Одному Богу известно, как им удалось преодолеть этот проклятый тоннель, оказавшийся жуткой ловушкой. Ноги и руки скользили в стекающей по стенкам слизи — но они неслись вперед, как, наверное, никогда в жизни. Нет лучшего погонщика, чем животный ужас, страх неминуемой гибели. Книжник сам не понял, как, протиснувшись в узкий лаз вертикальной отдушины, очутился на поверхности, в каких-то темных руинах. Как выхватил из осыпающейся ямы подругу. Как принялся, задыхаясь от страха, заваливать лаз тяжелыми булыжниками, которые вдруг заплясали под ногами, будто макеты из папье-маше. Как полез из расщелины сегментарный ус-щупальце, как он суетливо дергался, пока внизу кто-то огромный плотоядно чавкал и булькал слюной. Как в каком-то истерическом порыве он бросился на этот чертов ус с куском арматуры — и принялся бить и ломать его, пока эта мерзкая штука не уползла назад, в мрачное подземелье.
Только после этого, совершенно опустошенный и разбитый, Книжник рухнул среди камней, закрыв глаза ладонями и пытаясь перевести дух.
— Что это было, Ник? — бесцветным голосом спросила Хельга. Она тихонько присела рядом, будто боясь потревожить все еще дрожащего после пережитого приятеля.
— А кто его знает, — не открывая глаз, проговорил Книжник. — Мало ли на Земле тварей развелось…
Немного помолчал и добавил:
— Похоже на стальную сколопендру. Только представить себе не мог, что такие крупные бывают. Сам их никогда не видел, но судя по описанию…
Он не закончил — к горлу подступил комок. Сколько уже довелось повидать разных тварей, расползающихся по несчастной планете, а привыкнуть невозможно. Отвращение к противоестественным мутациям, видимо, заложено в человеке генетически.
С трудом заставил себя открыть глаза, оглянуться.
Освещение здесь было так себе. К блеску звезд прибавлялся лишь скудный свет факельных прожекторов — зеркал-рефлекторов из полированной стали с гальваническим покрытием. Учитывая источник света — факелы, — толку от этих устройств было мало. Но они позволяли более-менее просматривать в темноте пространство под кремлевской стеной. Сюда этот свет практически не доставал. В случае опасности на стенах запаливали более мощные химические источники света. И тогда уж прожектора становились действительно эффективными.
Но, судя по всему, там, за стеной, еще не поняли, что беглецам удалось улизнуть за пределы чутко охраняемого периметра.
— В стороне вышли, — озабоченно произнесла Хельга, посматривая через площадь, в сторону развалин ГУМа. — Давай-ка за мной…
До Форта добрались быстро — отклонение от «настоящего» тоннеля вышло метров в пятнадцать. Но всем известно: в мертвом городе десять метров идут за пятьдесят. А ночью — за всю сотню. Здесь на каждом шагу могут поджидать сюрпризы. Ибо все здесь воюют против всех. Каждого интересуют ценные веши и информация. А еще всем нужно то, что всегда у тебя с собой.
Твое мясо.
Вход на территорию Форта был обустроен в лучших традициях вестов: создавалось ощущение, что его не было вовсе. Просто один из бетонных блоков поддался на непонятные манипуляции Хельги и с глухим звуком провалился в темноту. Едва преодолели узкий, неприметный лаз, как блок с тяжелым стуком вернулся на место. Была здесь, очевидно, система хитрых противовесов. Как в покинутом вестами Бункере — только масштабом поменьше.
Книжнику и раньше доводилось бывать здесь. Правда, никогда — ночью. И уж точно он не помнил это место таким безлюдным. До того как Боярская Дума постановила пришлому народу жить под кремлевскими стенами, тут были сплошные руины, оставшиеся после одного из бурных нашествий нео. Кремлевским тогда пришлось отступить, а восстановить укрепление не было ни сил, ни средств. Неудивительно, что вестов сразу же восприняли как свежие рабочие руки. Такое отношение к людям, конечно, довольно утилитарно, но куда лучше, чем клеймо «лишних ртов». Жизнь в постоянной осаде приучила кремлевских к максимальной практичности, но все же не лишила чувства сострадания. В конце концов, настоящих людей осталось на Земле не так уж много — как бы там ни бахвалились нео, считавшие лишь себя истинными новыми людьми, презрительно именуя кремлевских «хомо».
Так что теперь этому маленькому народу, оставшемуся без взрослых мужчин, приходилось несладко: работали почти круглосуточно, ворочая камни, таская арматуру и гравий, замешивая раствор и зарываясь в жесткую землю. Требовалось как можно скорее обезопасить себя от мстительных нео, регулярно осаждавших Кремль. Не говоря уж о множестве безмозглых, но плотоядных крадущихся, летучих и ползучих тварей. До сих пор суровые боги вестов миловали их от серьезных нашествий агрессивных мутов, и была надежда, что времени хватит.
Но не успели. Эвакуация за надежные, проверенные временем и боями стены Кремля стала единственным выходом.
До полного восстановления Форта было еще далеко: весты успели укрепить часть внешних стен до высоты трех метров, чего было мало для серьезной обороны. Требовались башни, мощные перекрытия, защищенные коммуникационные переходы. Да и стены не мешало бы сделать повыше, снабдив их тройным запасом прочности, оборудовав ловушки для прорвавшегося врага и грамотно расположив бойницы. Все это непросто — даже с помощью кремлевских мастеровых и инженеров. Были проблемы и со строительными материалами. Так что работы здесь море. И может быть, не на одно поколение…
В эти вялые размышления тихо, как ветер, проник голос Хельги:
— Есть хочешь?
— Что? — Книжник вздрогнул. Зябко поежился. — А-а… Хочу.
Скромное жилище Хельги отдаленно напоминало наставническую келью. Только было еще меньше, ниже и не в пример скромнее. Книжнику даже стало неловко за собственное чересчур уж роскошное кремлевское жилье. Но тут же подумал: теперь-то стыдиться нечего. У него вообще ни кола ни двора, и будущее покрыто мрачной пеленой.
Хельга склонилась у крохотного очага. Быстро сняла что-то, прихватив грубым полотенцем. Книжник принял из рук девушки небольшой глиняный горшок с каким-то горячим ароматным варевом, удивленно взглянул на хозяйку. Когда это она что-то наварить успела?
— Так быстро уходили, что пришлось и еду оставить, — пояснила Хельга. — Уж и не знаю, что там случилось…
— Даже опричник твой не в курсе? — едко поинтересовался Книжник и запнулся, осознав, что это уже перебор.
Хельга никак не отреагировала на колкость. Просто сказала:
— А я о том и не спрашивала. Мне тебя вытащить надо было, вот и все.
Книжник ощутил, что краснеет. Уставился в горшок, принялся хлебать, не чувствуя вкуса.
Вот, значит, как получается. Он родился и вырос в Кремле, все его мысли были о родине и ее благополучии. А на поверку его единственным другом оказалась девушка, с которой все было непросто, да к тому же из чужого роду-племени.
— Ну и что делать будем? — следя за вяло жующим Книжником, спросила Хельга.
Не отрываясь от еды, парень неопределенно дернул плечом. Сказал угрюмо:
— А какой у меня выбор? Назад, в Кремль, мне дороги нет.
— Пожалуй… — эхом отозвалась девушка.
— М-да… — промычал Книжник. Перед глазами возникли образы опричников, копошащихся в лужах собственной крови. — Тебя там тоже по головке не погладят…
Он перестал жевать, поднял взгляд на Хельгу:
— Спасибо тебе. Я и не знаю, как тебя благодарить.
— Можно подумать, ты не сделал бы того же ради меня, — просто сказала Хельга.
Это было сильно. Пожалуй, он и не смог бы с уверенностью сказать, как сам поступил бы в подобной ситуации. Потому просто кивнул и продолжил выскребать деревянной ложкой содержимое горшка. Доев, отставил посудину в сторону, сказал:
— Без Кремля нам все равно не жить. Возвращаться придется. Надо только, чтобы нам поверили.
— Доказательства нужны? — проговорила Хельга. — Что ты не виноват и я тебя от напрасной смерти спасти хотела?
— Доказательств мало, — Книжник покачал головой. — Да нас и слушать никто не будет. — Подумал и добавил: — Дела нужны.
— О чем ты?
— Я должен докопаться до истины. Если у нашей беды есть причина — я должен ее найти. А если получится — то и исправить ситуацию.
— Как же ты ее исправишь, если даже не знаешь, что происходит? Ни князь, ни бояре не знают выхода — а ты, значит, все в одиночку сделаешь?
— Князь и половина дружины сидят за стенами, — угрюмо сказал Книжник, — Другая половина — по ту сторону Садового Кольца. Нет, я все понимаю: Кремль нужно защищать, там сейчас каждый человек на счету. А я тогда на что? Пусть даже меня считают предателем. Но я-то знаю, что это не так. И даже если люди отреклись от меня — я от них не отрекся!
— Такты, похоже, уже все продумал? — внимательно глядя на парня, поинтересовалась Хельга.
— Почему ты так решила? — прищурился Книжник.
— Потому что ты умный. Самый умный из всех, кого я знаю, — просто сказала девушка.
От этих слов в голову ударило приятной теплой волной, и Книжнику показалось, что — да, так и есть! Он самый умный, и никаких преград для него нет и быть не может. Переведя дух, мельком посмотрел на Хельгу и едва заметно улыбнулся: черт возьми, а ведь эта девушка, пожалуй, куда умнее его будет! А вслух сказал:
— У нас только один вариант. Нужно идти к Садовому Кольцу. Только на месте можно выяснить, что же случилось на самом деле.
— Как же мы это выясним? — спросила девушка.
— Понятия не имею, — признался Книжник. — Но мы точно ничего не узнаем, если будем отсиживаться в норах.
— Но ты же знаешь — это опасный путь, а нас всего двое…
— Двое — уже больше, чем один, — веско сказал Книжник.
Какое-то время Хельга рассматривала его, словно впервые видела. Затем сказала:
— Я соберу, что в дорогу нужно.
Книжник посмотрел на нее с нескрываемым удовольствием. Нельзя было сказать, что он обладал большим опытом общения с противоположным полом — жизнь семинариста сплошь состояла из самоограничений. Но какой-то инстинкт подсказывал: это правильная девушка.
— Держи, — сказала Хельга.
В руки легло что-то тяжелое, холодное, тревожно знакомое на ощупь.
Арбалет.
— Я сохранила его, — сказала девушка, протягивая связку металлических болтов, туго перевязанных бечевкой. — Как знала, что пригодится.
Книжник погладил оружие. Эта вещь пришла с ним из Бункера. Великолепное устройство, созданное умельцами вестов, которых давно уже нет в мире живых. Легкая конструкция из авиационных сплавов и, как дополнение — толстый шнур, идущий к аккумулятору с плечевой лямкой. Коснулся пальцем рычажка самовзвода. Запел электромотор, тетива натянулась, щелкнул фиксатор. Глухо стукнул выпавший из бункера болт, как влитой, лег в направляющий желоб. Осталось лишь нажать спусковую скобу — и острый стальной стержень вырвется на свободу.
— Надо же, аккумулятор все еще держит заряд, — удивился Книжник, осторожно разряжая оружие.
Что и говорить: Хельга оказалась куда предусмотрительнее его. А он наивно полагал, что уже никогда не придется брать в руки оружие. Что советнику и Хранителю не по чину стрельба да драка с врагами. Так небо смеется над нашими планами.
— И вот еще, — Хельга положила перед ним кожаные ножны с торчащей из них ухватистой рукояткой. — Охотничий нож моего отца. Говорят, он приносит удачу.
— Спасибо, — сказал Книжник, откладывая арбалет и переводя взгляд на Хельгу. — А то уж думал, с дубиной да парой стилосов в путь отправимся…
Они смотрели друг на друга и улыбались. Странно это — так беззаботно скалиться, когда нет для того никакого повода.
Рассчитывали выйти с рассветом. Стоило восстановить силы после побега. Да и двигаться ночью — не лучший вариант. Человеческое зрение, слух и обоняние не приспособлены к выживанию в этом царстве тьмы. Уродливая постъядерная природа вдоволь наплодила мутантов, привычных ко мраку и притом наделенных отличным аппетитом. А потому двое беглецов забылись беспокойным сном в тесной каморке, прижавшись друг к другу и вздрагивая от каждого шороха.
Проснулся он от собственного крика. Резко поднялся, сел, тяжело дыша, чувствуя всем телом холодную испарину.
— Что за черт! — задыхаясь, пробормотал Книжник. Нащупал теплую руку Хельги, схватился за нее, словно это могло помочь выбраться из пучины кошмара.
Тут же в тишину ворвались посторонние звуки, среди которых угадывались шаги и приглушенные голоса. Книжник осторожно выглянул из тесного «пенала» в узкий коридор, неровным кольцом опоясывавший центр Форта.
Там, за поворотом, уже мелькали отблески факельного света. Тут же он ощутил щекой теплое дыхание Хельги. Переглянулись. Не говоря ни слова, подхватили подготовленные к утреннему уходу вещмешки, беззвучно выскользнули в коридор.
Шаги приближались. Голоса становились все громче, огонь факелов — все ярче. Их все-таки выследили. Утешало только одно: это свои, кремлевские, а не какие-нибудь забредшие мутанты. Мысль о «своих» заставила Книжника болезненно усмехнуться: своих-то теперь стоит опасаться не меньше мутов. Даже с нео при желании можно договориться. Но с кремлевскими, убежденными в твоем предательстве, — никогда.