Нет, вместо всего этого я на безупречном английском проворковала:
– Ничего страшного. Спасибо большое, что предупредили заранее. Передайте г-ну Мбомбо спасибо за фрукты.
Да еще при этом и улыбнулась, дура!
Дура.
И вот, шестое января, одиннадцать часов утра, Москва пустая и сонная, таксисты и официанты слегка пьяны и заторможены. Я завтракаю с Лизой – куртизанкой на вольных хлебах – в пиццерии на Садовом кольце. А что мне, безработной, остается, кроме как втягивать в сложенные трубочкой губы длиннющие макаронины и с некоторым садистским удовольствием предвкушать, как станут малы лучшие джинсы?
С Лизой я познакомилась несколько месяцев назад, на вечеринке по случаю дня рождения ресторатора Шаховского. Я с двумя другими девушками из агентства Пабло была в свите именинника. Наша задача заключалась в том, чтобы подливать ему шампанское, кормить его с ложечки икрой, заливаться хохотом в ответ на его плоские шутки, кокетливо визжать, когда он хватал одну из нас за грудь, а когда гости разойдутся, ублажить его отчаянной групповушкой. Забегая вперед, могу похвастаться, что упоили мы Шаховского до такой степени, что вместо отчаянной групповушки он до половины седьмого утра отчаянно блевал в туалете, после чего уснул в гостиной, трогательно свернувшись калачиком на антикварном персидском ковре. Но это так, деталь, не имеющая к моему знакомству с Лизой никакого отношения.
На той вечеринке мы притворялись девушками из высшего света. На мне было платье Valentino (выданное Пабло с оговоркой, что если пролью на ткань шампанское, он трижды обмакнет мою голову в унитаз общественного сортира на Казанском вокзале). Мои волосы были завиты в крупные кудри, подобраны наверх и прихвачены едва заметным золотистым ободком. В общем, я была этакой леди в превосходной степени.
А Лиза появилась в самом конце вечеринки – выпрыгнула из огромного пятиярусного торта. Обычно такое действо происходит на разбитных мальчишниках, и в качестве «тортовой» девочки нанимают стриптизерку с минимум пятым размером груди. И высшим шиком – я видела в каком-то фильме – считается размазать о ее грудь взбитые сливки, а потом, отталкивая друг друга, слизывать сладкие потоки с воинственно торчащих сосков.
У Лизы бюста пятого размера не было, зато была дрябловатая попа, похожая на трясущееся сливочное желе, сильные мускулистые ноги экс-спортсменки, простоватая физиономия с намечающимся двойным подбородком и колечко в ноздре – всего этого она совершенно не стеснялась. Лиза относилась к своей работе с таким энтузиазмом и «огоньком», что и другие переставали видеть в ней экзальтированную дамочку не первой молодости, а видели лишь девчонку-душу-компании, которая отрабатывает свое с не свойственным профессии смаком. Позже я узнала, что с учетом щедрых чаевых непрестижная тортовая девушка Лиза зарабатывает втрое больше меня самой.
Итак, она выпрыгнула из торта, хохоча и визжа, и начала закидывать именинника бомбами из нежнейшего безе. В первый момент мы переглянулись и скривились – что творит эта странная некрасивая женщина? Но потом Лиза распространила свой вирус веселья и на нас. Уходя, я зачем-то оставила ей визитную карточку. А она – тоже не зная зачем – перезвонила на следующий день. С тех пор и дружим.
Лиза диеты презирала. У нее было твердое убеждение, что лишь неврастенички с комплексом неполноценности и надвигающимся кризисом среднего возраста могут добровольно лишать себя сливочного соуса к спагетти и воздушного «тирамису» к чаю. Ее неумеренный аппетит распространялся на все области жизни – и на еду, и на удовольствия, и на мужчин.
Мы сидели за столиком у окна с видом на нереально пустое Садовое кольцо, и я смаковала спагетти, а перед Лизой толпилось штук десять тарелок со всяческой итальянской едой. Она запускала вилку то в салат с морепродуктами, то в овощную лазанью, то в карпаччо из лососины, то в политый горячим шоколадом вишневый пирог. И тарахтела без умолку.
– Я тебя, Аленка, вообще не понимаю. С твоими данными, с твоими мозгами – и пахать на какого-то беспонтового Пабло. Отдавать ему пятьдесят процентов твоих гонораров! Когда ты могла бы жить на полную катушку и ни в чем себе не отказывать.
Это главный камень преткновения нашей дружбы. Лиза, по сути, занимается тем же, чем и я сама, только она называет себя не проституткой, а куртизанкой и ведет свои дела самостоятельно, презирая сводников.
– Я могла бы тебе помочь, – с набитым ртом проговорила она, – знаешь, какая у меня база данных? Мама не горюй. Всех обслужить сама все равно не успеваю. Я могла бы подкидывать тебе заказы.
– С барского плеча? – усмехнулась я.
– Ну почему ты так воспринимаешь? Между прочим, мой типаж устраивает не всех. Иногда мне звонят и спрашивают – а нет ли у тебя, Лизонька, подружки, похожей на модель? Тут бы я тебя и присватывала. И – прошу заметить – не брала бы за это с тебя деньги.
– С Пабло я чувствую себя уверенной, – в сотый, наверное, раз объяснила я, – я точно знаю, что простоев не будет. Каждые выходные у меня железно есть работа. Иногда и на неделе. Иногда – и три раза в неделю. Стабильно три раза в месяц я куда-нибудь еду, а за выездной трах платят почему-то по двойному тарифу. Хотя, между нами, я согласилась бы и за полцены, особенно если речь идет о Нью-Йорке или Монте-Карло.
– Так и у меня все то же самое, – Лиза всплеснула руками и едва не опрокинула себе на колени высокий бокал с чем-то подозрительно синим, что согласно меню называлось коктейлем «Лазурный оргазм», – более того, если бы я была трудоголиком, могла бы пахать хоть каждый день. В конце концов в мире миллионы неудовлетворенных мужиков, а я одна, красавица.
Последнюю фразу она выкрикнула так торжественно и громко, да еще и отсалютовала при этом бокалом с «Лазурным оргазмом», что в нашу сторону начали заинтересованно поворачиваться головы, а одна некрасивая коренастая официантка шепнула что-то другой некрасивой коренастой официантке, едва заметно кивнув в нашу сторону и выразительно скривившись.
Ну а Лизе все было хрен по деревне. Это я со своими застарелыми комплексами немного стеснялась собственной профессии и в свободное время изо всех сил косила под леди – носила строгие тренчи в стиле Burberry, туфли на квадратных каблуках и иногда даже фальшивые очки. А Лиза, наоборот, своим образом жизни хвасталась – причем это была не защитная реакция, а искренняя самовлюбленность.
И в который раз она мечтательно рассказала свою историю появления в бизнесе. Еще пять лет назад Лиза была стандартной домохозяйкой с рабочих окраин – красила волосы в ближайшей парикмахерской, с особенной тщательностью пылесосила под диваном, пекла ватрушки и каждое утро собственноручно завязывала мужу галстук. В один прекрасный день созданная ее неутомимыми руками идиллия рухнула, и муж в красиво завязанном галстуке переметнулся в лагерь соседки из второго подъезда. Пергидрольная и томная, она носила кожаную мини-юбку и предпочитала позицию «девочки сверху», о чем радостно доложил Лизе муж, собирая в чемодан наглаженные ею рубашки. Лиза была настолько удивлена, что даже обидеться не успела. Иногда, затаившись у окна, она подсматривала, как ее муж (бывший) и пергидрольная разлучница дружно выгуливают ее старенького терьера. Лизин муж (бывший) нежно жался бедром к кожаной юбке разлучницы и что-то шептал ей в ухо, отодвинув пальцем вытравленную прядь. С нею, с Лизой, он никогда так себя не вел – их интимный мир был лаконичным и деловым и ограничивался двумя разами в неделю по взаимной договоренности.
– Я горжусь тем, что его не возненавидела, – призналась однажды она, – вместо того чтобы проклинать соперницу и подкладывать им под дверь кошачьи какашки, я призадумалась: а может быть, дело во мне? Посмотрела на себя в зеркало и увидела унылую тетку в спортивном костюме с вытянутыми коленками. А я еще гордилась, что ношу дома не халат, как всякие распустехи, а спортивный костюм. В общем, я была типичной лахудрой, но, к счастью, вовремя это поняла.
– Не надо так, Лизок, – поморщилась я, – ты не будешь лахудрой, даже если перестанешь брить ноги и полюбишь кофты с люрексом!
– И тогда я распетрушила свою денежную заначку и отправилась в парикмахерскую, – продолжила Лиза, не обращая внимания на мои утешительные фразы, – не в районную, а в «Жак Дессанж». И там из меня сделали блондинку с длинными волосами, длинными ногтями и длинными ресницами. Потом я купила красное платье и сняла в ближайшем баре первого попавшегося мужика. С тех пор жизнь моя изменилась.
– Мужик оказался олигархом и заплатил тебе пять тысяч долларов за ночь?
– Нет, – расхохоталась Лиза, шумно втягивая через трубочку остатки коктейля, – он был обычным компьютерщиком-неудачником. Но он действительно заплатил. За те четыре дня, что мы были вместе, он переклеил мне обои, побелил потолок и подарил ноутбук.
– Зачем тебе ноутбук?
– Как зачем? Искать по Интернету богатых мужиков, разумеется! Я сфотографировалась, разместила свою анкету на нескольких сайтах. И клиенты посыпались, как горох из дырявого мешка. Естественно, я позиционировала себя не как проститутку. И всем лузерам, которые звонили и, шумно дыша в трубку, предлагали «двести пятьдесят за анал», я объясняла, что являюсь куртизанкой, не проституткой.
– А в чем разница-то?
– О-о-оо, – протянула Лиза, – как будто ты сама не понимаешь. Проститутки – низшее звено пищевой цепочки. Трахаются, как кролики, и получают деньги по заранее оговоренному тарифу. В моем же случае ничего заранее не известно. Я не требую с мужчин деньги, я их на деньги развожу . Это не работа, а искусство. И для меня количество денег – это не просто материальный эквивалент минета. А мерило моего самолюбия, вот как-то так.
– Но я в какой-то степени тоже развожу, – подумав, возразила я, – гонорар, конечно, оговаривается заранее, и платят они не мне, а Пабло… Зато я всегда могу рассчитывать на чаевые. Или на роскошный подарок, что тоже хорошо.
– Зато твоими делами рулит Пабло. Вот ты сама сказала – сорвалась у тебя поездка в Сочи с этим Мбомбо или как его там, и ты сидишь здесь со мной, лапу сосешь, экономишь. А я, когда хочу подзаработать, открываю записную книжку и сама выбираю, кому позвонить и на когда назначить встречу.
Этот бессмысленный спор был вечным атрибутом наших с Лизой встреч.
– Короче, Аленка, когда надумаешь бросить Пабло, давай ко мне! Вдвоем веселее, да и безопаснее! И учти – мы с тобой поставим на уши весь мир!
Он немного похож на кролика, мой новый любовник.
Его большие грустные глаза с длинными светлыми ресницами прячутся за немодными круглыми очками в стиле Джона Леннона. У него неправильный прикус: верхняя челюсть слегка выдается вперед вместе с передними верхними зубами – крупными, длинными. У него редкие светлые волосы, под которыми прячется розовая кожа головы (судя по всему, прятаться ей осталось недолго, скоро она явит себя широкой общественности, как бесстыдная девка из стрип-клуба, если только он не решится на модную нынче трансплантацию волосяных луковиц). Он носит голубые рубашки в полоску и говорит тихим, немного застенчивым голосом. У него маленький член и огромный автомобиль – закономерность, кстати, для Москвы тривиальная. Он любит китайский белый чай и кубинский темный ром. Он играет на губной гармошке – отвратительно, но всех это умиляет, почти не курит и наизусть читает Блока.
Общаться с ним было бы одним удовольствием, если бы не маленькая деталь.
Федор – садист.
Обычный секс с его нежно-влажной атрибутикой, с посасываниями-постанываниями-покусываниями, судорожными вздохами, мятыми простынями и порой рвущимися презервативами его не возбуждает.
Ему нравится порвать на девушке платье, каратистским ударом в солнечное сплетение завалить ее на пол, отхлестать сначала ладонями по щекам, потом – березовым прутом по ягодицам, зажать ей пальцами нос, а в рот вливать струю ледяной водки. А потом развернуть лицом к дивану и грубо взять сзади, намотав на кулак ее распущенные волосы.
Когда он, такой застенчивый и интеллигентный, проделал это со мною впервые, я была возмущена и шокирована. Тем более что Пабло ни о чем таком не предупреждал. Просто позвонил и сладким таким голосом объявил:
– Алена, душа моя, есть хороший заказ. Одному скучающему клерку понравилась твоя фотография. Денег у него – хоть жопой жуй. Сегодня в половине девятого вы встречаетесь в «Антонио». Постарайся ему понравиться, возможно, ему нужна девушка для серьезных отношений.
– От тебя ли я это слышу? – усмехнулась я, ничего не подозревающая.
Дело в том, что Пабло был категорически против, если между клиентом и работающей на него девушкой возникал хотя бы намек на эти самые «серьезные отношения». Он ревностно отслеживал нашу (как правило, отсутствующую – при такой-то работе) личную жизнь. И если кто-то из наших пытался назначить денежному клиенту вольное свидание, Пабло реагировал немедленно и порой жестоко.
Ходит легенда, что года три назад Тамара, в то время самая успешная девушка агентства, получила от клиента брачное предложение и ответила, разумеется, радостным согласием. Пабло взбеленился, узнав, что лучший плательщик будет иметь его лучшую девушку на халяву и на законных основаниях. Ему повезло, что Тамара была девушкой патологически жадной до денег и согласилась в качестве компенсации выполнить последний заказ агентства. Он продал ее троим мутноватым латиносам, которые были похожи не на миллионеров, а на гастарбайтеров. Одна ночь в отеле «Балчуг» – и у Тамары выявляется сифилис. Жених ретируется в свою швейцарскую резиденцию, Пабло, демонически усмехнувшись, тоже отказывает предательнице в работе. Что произошло с этой Тамарой потом – никто не знает. Кто-то говорит – села на иглу и опустилась до шоссейной проститутки. Кто-то уверяет, что она вылечилась и уехала домой на Украину, где вышла замуж за сантехника, родила тройню и теперь ходит в дырявых тапочках и с растяжками на животе.
Неважно. На самом деле, возможно, никакой Тамары и вовсе не было, а страшилку про нее придумал сам Пабло, чтобы нас запугать.
В этом контексте слышать от него о «серьезных отношениях» было по меньшей мере странно.
– Алена, ну зачем ты так, – нежно сказал Пабло, – серьезные отношения не подразумевают брак. Жениться он не собирается, но готов купить эксклюзив на понравившуюся девушку.
Я скривилась – иногда меня коробили эти его экономические термины.
В половине девятого я, как и договаривались, пришла в «Антонио» в серебряных туфельках и желтом платье, изумительно подчеркивающем загар. Люблю первые минуты свидания – клиент встает мне навстречу, и я вижу неподдельное восхищение в его глазах. Он отодвигает стул, заказывает для меня лучшее вино, мы вместе обсуждаем меню, знакомимся, шутим, смеемся, светски треплемся, и все это похоже просто на свидание вслепую.
Конечно, попадаются и такие, кто любит сразу расставить точки над «i». Запустить руку под скатерть и с сальной улыбкой влезть пальцем под трусики, украдкой ущипнуть сосок или, придвинувшись вплотную, влажным шепотом поинтересоваться, случаются ли у меня вагинальные оргазмы. Но, как ни странно, происходит такое редко. Чаще купившие меня мужчины ведут себя так, как будто бы никакого оплаченного секса не подразумевается и в помине. Как будто бы мы не проститутка и клиент, а просто случайно встретившиеся в городской сутолоке одиночки, всегда готовые перевести обычный вечер в режим «спонтанное эротическое приключение».
Федор был похож на кролика – об этом я уже упоминала. Он сразу мне понравился. Я даже подумала – вот странно, какой он милый, а все туда же, покупает проститутку. И не для куража покупает, не для демонстрации, а просто так, скрасить одинокий вечер.
Ужинали долго – он рассказывал о недавнем путешествии по Китаю. Я тоже недавно была в Китае, но упоминать об этом не стала, так как ничего, кроме шелковых простыней лучшего отеля Шанхая, не видела. К половине первого мы выпили три бутылки вина и чувствовали себя друзьями. Скажу больше – если бы такое свидание случилось со мною пару лет назад, когда я работала эскорт-girl без обязательного секса, я все равно отправилась бы к нему домой.
На заднем сиденье «Лексуса» мы целовались, и он держал меня за руку. Мне показалось, что его водитель поглядывает на меня испытующе и с некоторой насмешкой, и я все не могла взять в толк, почему. Знала бы я тогда…
Как только за нами захлопнулась дверь его нереально огромной даже по московским меркам квартиры, произошло все то, о чем я рассказывала выше. Желтое платье, купленное мною за 600 евро в Милане, было порвано одним движением его слабых на первый взгляд рук. А когда я попробовала возмутиться, он наотмашь треснул меня по лицу с воплем:
– И ты, сука продажная, еще будешь мне указывать?!
Пабло тысячу раз предупреждал, что мы не должны самовольно уходить от клиента, что бы ни случилось. Вопросы безопасности разруливает он, наше дело – ублажать того, кто за это заплатил. Однако инстинкт самосохранения тянул меня к двери, за которой – я знала – дежурит охранник-водитель. Мне было плевать, что на мне нет ни платья, ни туфель, что моя щека покраснела, а глаз заплыл. Я была испугана, как никогда в жизни: и странно, что от визга моего не повылетали все его панорамные стекла.
Федор только на первый взгляд казался субтильным и слабеньким. На самом деле – я узнала об этом позже – у него был коричневый пояс карате. Избивал он меня долго, со вкусом, смакуя каждый мой вопль (впрочем, довольно быстро сил вопить не осталось, и я просто постанывала, когда в очередной раз носок его ботинка пинал меня в бок).