— Простите, что нарушаю ваш покой, сэр. — Гигантский мулат был почти не виден в тени, если не считать белков глаз и золотой серьги в правом ухе. — Но у нас проблема.
— Ад и проклятие! — воскликнул Коннор и встал. — В чем дело, Руфус? Если Синглтон снова буянит наверху, я своими руками его кастрирую.
— Нет, сэр, с этим все в порядке.
— Что тогда?
Руфус дернул свою серьгу.
— Вам лучше самому это увидеть, сэр.
Без лишних слов Коннор отправился за мулатом. Грифф, хотя не очень твердо стоял на ногах, сделал еще один поспешный глоток и устремился следом.
Войдя в свой личный кабинет — маленькое помещение без окон, — граф прежде всего обратил внимание на осколки стекла и куски дерева — когда-то они были рамой картины, — разбросанные по полу.
«Если Удача на самом деле женщина, сегодня вечером она строит из себя недотрогу», — подумал он, но вскоре отвлекся от созерцания погибшего произведения искусства, поднял глаза на зияющее чернотой отверстие в стене и выругался. Покосившись на Мактавиша и главного бармена — ирландца О’Тула, он спросил:
— Вы проверили содержимое сейфа?
Мактавиш удрученно кивнул:
— Пусто.
— Черт бы все побрал! — вздохнул Коннор.
— Все уже и так пропало, — усмехнулся Грифф.
— Брось свои шуточки! — резко крикнул Коннор. Никогда не покидавшее его чувство юмора, похоже, исчезло вместе со всеми деньгами. — Сейчас у меня нет настроения трепать языком.
— Это уж точно. — Грифф наклонился и поднял черную перчатку, застрявшую между двумя стопками старых бухгалтерских книг. — Но похоже, твой вор все-таки не черт, а земное создание.
Осмотрев перчатку, Коннор бросил ее Мактавишу.
— Знаешь, кому это принадлежит? И как вор сумел сюда пробраться?
— Пока нет. Но когда узнаю…
Громила-шотландец стиснул кожаную перчатку в пудовом кулаке.
Коннор перевел взгляд на ирландца.
— Клянусь Богом, сэр, О’Лири и я действительно оставили свои посты, чтобы помочь разобраться с задирами в игровом зале. Но мы отсутствовали совсем не долго. За это время ягненок едва ли успел дважды махнуть хвостом.
— Что я точно должен смахнуть, так это ваши дурные головы. Разве я не говорил, что нельзя оставлять эту комнату без присмотра?
— Да, но я думал…
— Ты бы мог думать, если бы имел мозги, хотя бы вполовину такие же мощные, как бицепсы. — Отбросив ногой осколок стекла, граф раздраженным жестом отослал обоих мужчин. — Поскольку в высшей степени сомнительно, что здесь где-нибудь лежат ключи к разгадке, вы вполне можете заняться чем-нибудь полезным.
Те не заставили себя уговаривать и моментально исчезли.
Прищурившись, Коннор прикидывал размер ущерба. Похоже, он подвергся не одной, а двум атакам на свои финансы.
Случайное совпадение? Маловероятно. Между ними должна существовать связь. Но какая? И почему?
Вопросы не давали покоя, поскольку логичного ответа на них не было. За долгие годы он приобрел множество врагов, любой из которых с радостью уничтожил бы его, если бы подвернулся случай. Но в последнее время он не сделал ровным счетом ничего, чтобы разбудить старую вражду.
Ни одного обманутого мужа, размышлял Коннор. Даже ни одного обозленного графа или маркиза, обнаружившего, что его прелестная танцовщица теперь согревает чужую постель. Он настолько увлекся изучением бухгалтерских книг и основ ведения бизнеса, что ни на что другое не оставалось ни сил, ни времени. Что же касается других дел…
Грифф закашлялся.
— Послушай, Коннор, если ты оказался в стесненном положении, я с радостью одолжу тебе все, что нужно. Ты же знаешь, что у меня больше денег, чем я способен потратить.
Коннор стиснул зубы.
Почувствовав колебания друга, Грифф состроил страдальческую гримасу.
— Пойми, я уже несколько месяцев пью и играю — причем, если я правильно помню, ни разу не выиграл, но все равно не сумел нанести существенный урон своему состоянию. Уверяю тебя, если я дам тебе несколько гиней, это ничего не изменит.
Годы бедности обострили самолюбие Коннора. Он никогда не занимал денег у друзей, но совершенно неожиданно оказался в чрезвычайно опасном положении. Всего лишь месяц назад он использовал большую часть своих сбережений, сделав долговременное вложение, а другое обязательство потребовало большой суммы наличными. Он ожидал ее возврата в ближайшем будущем, но теперь кража и проигрыш грозили ему банкротством. Ему очень нужны были деньги для того, чтобы хотя бы некоторое время продержаться на плаву.
— Ну разве что на несколько дней, максимум на неделю, — с большой неохотой пробормотал он.
— Отдашь, когда сможешь, — отмахнулся Грифф.
— Нет. — Граф упрямо покачал головой. — Или мы заключим официальную сделку, или я ничего не возьму. — Он подошел к столу, набросал несколько строчек и размашисто подписался. — Долговое обязательство на половину «Волчьего логова» будет достаточным обеспечением для необходимой мне суммы.
— Черт подери, Коннор, твоего слова более чем достаточно. Мне не нужен этот клочок бумаги! — запротестовал Грифф. — Я только потеряю его, в очередной раз напившись.
— В любом состоянии — слегка навеселе или пьяный вдрызг — ты сможешь рассчитывать на это, — сказал Коннор и засунул бумагу в карман жилета друга.
Тот провел рукой по оттопыренному карману и вздохнул.
— Не уверен, что положить твои надежды на будущее в мой карман — хорошая идея.
— Учитывая регулярность, с которой ты в последнее время влипаешь в истории, меня она тоже не вдохновляет. Просто другой идеи у меня нет.
Глава 2
Не совершила ли она глупую ошибку?
Алекса не могла не задавать себе этот вопрос снова и снова, оглядывая переполненный бальный зал. Безошибочная в своих суждениях, когда речь шла о делах поместья, она чувствовала себя куда менее уверенно, принимая решения, касающиеся ее собственной жизни. Неужели она действительно вообразила, что высокий повеса с непокорными, тронутыми сединой прядями и несдержанным языком может появиться в высшем лондонском обществе, среди избранных?
Поправив выбившийся из прически локон, Алекса опустила глаза на носки своих туфелек. Музыканты заиграли первые такты веселого деревенского гавота, и ее губы страдальчески скривились. Сегодня она получила приглашения на танец только от лорда Бертрама и мистера Халлауэя, сыновей закадычной подруги тети Аделаиды. Все остальное время она просидела у стены между пальмами в кадках и почтенными матронами.
Ирония ее положения была очевидна. В Лондоне она чувствовала себя неловкой и никому не нужной, где бы ни находилась. Когда листья пальм начали плавно покачиваться в такт музыке, Алекса подумала, что вряд ли сумела бы двигаться так же согласованно.
— Мистер Гивенс предлагает принести нам освежающие напитки, дорогая. — Осторожное прикосновение теткиного веера отвлекло Алексу от грустных мыслей. — Хочешь стакан пунша?
Алекса вымученно улыбнулась.
— Да, спасибо.
На самом деле ей вовсе не хотелось тепловатого пунша, но ради тети он старалась быть вежливой.
— Не лучше ли тебе присоединиться к леди Фионе и ее друзьям, вместо того чтобы сидеть и слушать скучные разговоры старых клуш?
Леди Мертон махнула веером в сторону группы юных девиц, оживленно перешептывающихся у входа в комнату для игры в карты. В ее голосе слышалась искренняя забота.
В целом Алекса предпочитала общество тети и ее подруг. По крайней мере, они глупо не хихикали, обсуждая последние сплетни. Тем не менее, она кивнула, напомнив себе, что ее семья потратила столько времени и денег на то, чтобы удовлетворить ее прихоть, что она обязана хотя бы попытаться приспособиться к обстановке.
— Возможно, я ненадолго к ним присоединюсь, если вы не почувствуете себя брошенными.
— Нет, нет, ни в коем случае! Эвелин и я заняты очень интересной беседой, так что иди и повеселись. — Тетя настолько явно просветлела лицом, что Алекса почувствовала себя еще более виноватой. — Уверена, мистер Гивенс проводит тебя, когда вернется с нашими напитками.
Милая, дорогая тетя Аделаида! Она не упустила ни одного шанса привлечь к племяннице внимание приличных молодых людей. У Алексы не было желания постоянно повторять, что у синего чулка вроде нее вряд ли появятся толпы восхищенных поклонников, так что нечего и стараться.
Но возможно, имей она пухлые розовые щечки и губки бантиком, и ее ангельский ротик открывался бы лишь для того, чтобы произносить комплименты мужчинам, появившимся в поле зрения…
Алекса стиснула пальцами ремешок ридикюля и вздохнула. Она не должна превращаться в слишком уж циничную особу. Не то чтобы ей не хватало поклонников. Она не чувствовала и намека на симпатию ни к одному из молодых людей, с которыми ее знакомили. Все они, конечно, обладали безупречными манерами и одевались у лучших лондонских портных, но создавалось впечатление, что все они вырезаны из картона — было очень трудно отличить одного от другого.
Подняв глаза, Алекса убедилась, что ничего вокруг не изменилось.
— Леди Алекса… — Она увидела перед собой наполненный бокал и улыбающуюся физиономию мистера Гивенса. — Позвольте, я провожу вас к вашим друзьям.
Леди Фиона Эвершэм и ее подруги, четыре долговязые мисс, только что со школьной скамьи, приветствовали Алексу с должной вежливостью, но их истинный интерес вызвал мистер Гивенс, с которым они сразу начали флиртовать. Все сразу. Молодой человек некоторое время постоял рядом, явно наслаждаясь вниманием, но зазвучавшая музыка напомнила ему о взятых на себя обязательствах, и он поспешно откланялся.
— У него такие широкие плечи, — вздохнула мисс Кэтрин Уилбертон, провожая взглядом Гивенса, — и красивые голубые глаза.
— Да, но мама говорит, что он из совершенно обычной семьи. — Судя по тону, было очевидно, что леди Фиона пользуется в этой группе непререкаемым авторитетом. — Его отец обычный барон, а он к тому же второй сын. Так что смотри в другую сторону, Китти. Мы все можем рассчитывать на лучшую партию.
Несмотря на то что с ее языка готово было сорваться язвительное замечание, Алекса промолчала. Ей было любопытно послушать, какие еще житейские мудрости считаются очевидными для молодых девиц из общества. Однако прошло совсем немного времени, и она горько пожалела о том, что покинула свое удобное кресло рядом с тетушкой, потому что юные мисс принялись обмениваться слухами — один чудовищнее другого.
Наслушавшись глупостей, Алекса уже хотела извиниться и уйти, когда леди Фиона театрально взмахнула веером и заявила:
— Кстати, о неподходящих джентльменах: вы только посмотрите туда!
Алекса посмотрела на окруженный колоннами вход в бальный зал.
— У графа Киллингуорта самый злобный нрав во всем городе, — сообщила Фиона совершенно уверенным тоном. — Говорят, он сломал человеку руку только потому, что ему не понравился его взгляд.
— А я слышала, как папа говорил, что он застрелил мужа своей любовницы. — Леди Люсинда Ласситер не могла промолчать. — Но поскольку мужчина был итальянцем, Принни разрешил графу остаться в стране.
— Он известный игрок и, говорят, лишил нескольких невинных молодых людей семейных состояний, — задыхаясь от возмущения — или восторга? — проговорила мисс Уилбертон. — А еще говорят, что он занимается контрабандой спиртного!
Леди Мэрианн Дикерсон не могла не вмешаться. Активно обмахиваясь веером, она сообщила:
— Это еще не все. — Понизив голос, она с видом заговорщицы продолжила: — Все знают, что он безжалостен и ведет разгульную жизнь. Но мой брат слышал, что его выгнали из армии за поведение, недостойное офицера.
Девицы нервно захихикали.
— Мама заболеет, когда увидит, что он находится среди гостей. Лорд Киллингуорт принадлежит к людям, на которых она мне даже смотреть не разрешает, — заявила Фиона, не сводя, однако, взгляда с опального графа. — В менее изысканных кругах его называют Ирландским Волкодавом, и не напрасно: граф очень опасен.
«Можно подумать, эта дура боится, что граф прыгнет на нее и вонзит клыки в ее тощую шейку», — подумала Алекса. Она глубоко вздохнула, испытывая отвращение к обществу, верящему столь злобным слухам.
Бесшабашный сорвиголова, заядлый игрок, известный бабник — Киллингуорт, разумеется, не был святым, но не был он и сущим дьяволом. Хотя ее брат Себастьян не желал обсуждать своего бывшего товарища в ее присутствии, она все же сумела выяснить достоверную информацию о деятельности Волкодава и точно знала, что все перечисленные девицами грехи — ложь. Из всего перечисленного только слух о контрабанде был правдой.
— Какая напыщенная чепуха, — пробормотала она, не в силах сдержаться. — Вы же видите, у лорда Киллингуорта нет ни рогов, ни раздвоенных копыт. Я с ним беседовала, и его манеры показались мне очень приятными.
Последнее утверждение было правдой с большой натяжкой, но Алекса вовсе не собиралась в этом признаваться.
На нее уставились четыре пары потрясенных глаз.
— Вы говорили с Ирландским Волкодавом? — шепотом спросила леди Фиона.
Алекса кивнула, мысленно улыбаясь. На лицах четырех мисс застыла комичная смесь девичьего потрясения и вполне взрослого благоговения.
— Уверена, я бы умерла от страха, если бы он сказал мне хотя бы слово, — пробормотала леди Марианна.
Алекса ограничилась ответом, исполненным мягкой иронии:
— Не сомневаюсь, вам не о чем беспокоиться. Несмотря на множество слухов, графа еще никогда не обвиняли в том, что он набросился на невинную молодую девицу в середине переполненного бального зала.
Не зная, что ей следует испытывать, разочарование или облегчение, юная леди смущенно улыбнулась.
— Да, конечно.
После неловкой паузы леди Фиона все же решила успокоить подругу и похлопала ее по руке. Энергично кивая, остальные девицы тоже придвинулись ближе, предлагая, таким образом, свою поддержку.
— Джентльмен не осмелится оказывать тебе знаки внимания, Бет. Не бойся.
Алекса отвернулась — ей до смерти надоела глупая болтовня. Обведя глазами зал, она увидела, что объект ее внимания идет в ее сторону.
Даже на расстоянии граф излучал странный животный магнетизм. Высокие скулы подчеркивали классическую красоту лица — жесткого и сурового. Только рот не казался высеченным из камня — губы кривились в насмешливой улыбке. Была некая первобытная привлекательность в опасном блеске его серых глаз и дикой грации хищника. В сравнении с ним другие мужчины казались… ручными.
Опасный и непредсказуемый. Поскольку ее жизнь являла собой полную противоположность, неудивительно, что Алексу неудержимо тянуло к этому человеку.
И не только ее. Еще несколько дам не сводили с графа горящих глаз.
Алекса быстро отвернулась. Не хватало еще, чтобы он заметил, как она на него таращится.
Она старательно убеждала себя, что не должна даже думать о лорде Киллингуорте. Здравый смысл приказывал ей забыть о первой и единственной встрече с этим мужчиной. Но никакой здравый смысл не мог заставить ее забыть его поцелуй. Судорожно сглотнув, она снова ощутила уверенное прикосновение его настойчивых губ, обжигающе горячих от бренди и животной страсти. Кожу начало покалывать от воспоминания о его длинных тонких пальцах, ловко проникших под корсаж ее платья.
Дьявол! Да что же это такое! По всему телу разлилось странное тепло.
Подняв голову, Алекса заметила, что граф уже близко. Он явно направлялся к ней. Она разгладила юбки и, стараясь выглядеть сдержанно серьезной, стала мысленно прикидывать подходящее невозмутимое приветствие…
Она вполне могла не беспокоиться.
Не узнав ее, граф прошел мимо, поклонился и поцеловал руку высокой статной брюнетке, чьи роскошные формы подчеркивались массивной бриллиантовой подвеской, сверкающей в ложбинке между грудей.
Низко склонив голову, чтобы ее не выдал яркий румянец, Алекса поспешила смешаться с толпой и вернуться к тетушке.
Коннор уверенно вел партнершу в танце.
— Ты великолепно танцуешь. Должно быть, это помогло тебе подтолкнуть Чатсуорта к решению.
Леди мягко засмеялась, ее глаза сверкнули так же ярко, как драгоценности.
— О, Дрю был готов, — сухо сообщила она. — Только мне не сразу удалось убедить его драконшу-мать в том, что я подходящая партия для ее сынка. Не то чтобы потребовалось много усилий…
Женщина двигалась с плавной грацией, над приобретением которой долго и упорно работала, желая выбраться из трущоб Саутуорка, в которых родилась. После очередного па она с очаровательной улыбкой добавила:
— Ты же знаешь, мне всегда удавались импровизации.
Граф усмехнулся.
— Я так и не поблагодарила тебя должным образом, Коннор, — сказала она уже более серьезным голосом, — за то, что ты убедил Эндрю остановиться в моей гостинице.
Граф досадливо пожал плечами.
— Он был подавлен и нуждался в смене обстановки. Не говоря уже о приятной компании. Если можно так сказать, ему было необходимо ухо, в которое он мог выговориться.
— Подозреваю, что ухо не было той частью тела, которую ты упомянул, рассказывая ему обо мне. — Когда смех графа стих, она продолжила: — Серьезно, я тебе очень признательна. Если бы ты не дал мне денег, позволивших заняться более респектабельным делом…
— Не стоит об этом говорить, — резко перебил ее граф и нахмурился.
— Еще как стоит. — Нисколько не испуганная резкостью Волкодава, достопочтенная миссис Эндрю Блейк Чатсуорт из Хедертон-Клоуза, бывшая Сюзи Симмондс из «Волчьего логова», весело улыбнулась. — Но что это? Кажется, ты краснеешь? Ладно, тогда я повременю с изъявлениями благодарности. Однако если могу что-то для тебя сделать, только скажи.
Коннор бросил на Сюзи внимательный взгляд.