— Надо либо облегчить крепление и вставить туда более лёгкий кинжал, либо сделать его съёмным и легко вставляемым и вынимаемым.
Сверлило полез чесать уже чуть заросший затылок. За всеми делами и ему, и другим кузнецам, брить голову последние дни было недосуг.
— Ну-у… надо подумать.
— Думай, время ещё есть, но на долгие размышления его, времени, точно не хватит.
Приступая к четвёртому испытанию, Аркадий ощущал некоторый мандраж. Да и у остальных, после вчерашнего-то, на душе было неспокойно. Но уж очень эффективно подействовала переделанная ракета на казачьих лошадей. Татарские и польские кони, наверняка, окажутся к её воздействию не более стойкими.
Юхим, безусловно, учёл вчерашние замечания Аркадия. К бокам и верху корпуса были приделаны небольшие крылья. Вряд ли стоило их делать так похожими на птичьи, а верхний стабилизатор смахивал на плавник касатки, но откуда человеку семнадцатого века знать, как должны они выглядеть? Аркадий и в двадцать первом, знал очень приблизительно. Видимо, рисункам на песке Юхим поверил не до конца. Куда более симметрично прикреплён был и камыш с другими, более тонкими пустотелыми растениями.
Юхим установил такую же, как вчера пусковую установку, положил на неё ракету, перекрестился. Все, и Аркадий, дружно повторили этот сакральный жест.
— Господи, помоги! — вслух взмолился Юхим и поджёг запал. Сначала всё было как в первый раз. Ракета пошипела, потом, постепенно набирая скорость, двинулась по длинной пике, при вылете с неё начала звучать, быстро завыв при полёте. Но тут от неё что-то отвалилось, она, изменив тон звучания, совершила резкий вираж и влетела в одну из стен балки.
Отвалившимся кусочком оказалось плохо приделанное крыло. Юхим начал извиняться, Аркадий не дал ему это делать.
— Ты не в чём не виноват. В новом деле неизбежны ошибки. Следующая ракета полетит лучше. Только, пожалуйста, учи мой совет про форму крыла, оно должно быть другим, треугольным.
Времени до обеда оставалось много, поэтому решили завершить испытания дробовика. Для стрельбы в реальном бою, он был заведомо мало пригоден. Даже с ослабленной порцией пороха, давал при выстреле сильнейшую отдачу, был неподъёмно тяжёл и неудобен в обращении. В общем, украинская бережливость, серия вторая. Решился на выстрел из этого монстра и Аркадий.
Прикидывая, как при выстреле не допустить задирания ствола, он краем глаза, заметил шевеление кустарника, из-за отсутствия листьев никого не способного скрыть, вверху, на краю балки. Инстинктивно, не тратя время на прицеливание, вскинул дробовик и пальнул. О том, что кто-то вечером предыдущего дня, собирался всё делать, только после хорошего обдумывания, он не вспомнил. И о том, что поверху их охраняют казаки из куреня Васюринского, шевелить кусты мог один из них — тоже забыл. Риторический вопрос: — Чего стоят решения, о которых мы так легко забываем?
Отдача у стрелкового монстра была жуткая. Приклад набил Аркадию ещё один синяк, на плече (Что леопарду лишнее пятно на шкуре?), сшиб его на землю, в том месте, к его счастью, песок. А из обстрелянных кустов вниз полетел человек. Увидев, что на дно балки упал, судя по одёжке, татарин, а невдалеке свалился на песок его лук, никто по поводу преждевременной смерти ничего плохого им не сделавшего человека, заламывать руки не стал. Все, как один, будто долго и старательно тренировались, ломанули к той самой стенке балки, с которой упал лучник. Не стал плакать и рвать на себе волосы и Аркадий. Перекатом (схватив выроненный при падении дробовик) он ушёл с места падения, туда сразу воткнулись две стрелы, ещё пара свистнула возле нёсшихся стремглав его товарищей. Не дожидаясь новых стрел, вскочил на ноги побежал вслед за друзьями, то и дело, меняя направление бега.
Первым стартовал и подбежал к стене балки Васюринский. Пальнув вверх из двух, выхваченных на бегу пистолей, он призвал всех следовать за ним, в пещеру. Лидерство знаменитого на Сечи куренного оспаривать никто не стал. Казаки цепочкой побежали за характерником вдоль стены, то и дело, постреливая вверх, заставляя этим беречься, не высовываться, устроивших засаду. На счастье колдовской компании, стреляли по ним из слабых луков, поэтому несколько попаданий в торс прошли без заметного урона для поражённых. Никто из них не поленился утром одеть доспех.
Сделанные, вроде бы наспех, второпях, выстрелы из пистолей оказались достаточно эффективными. Они не дали врагам возможности выцелить головы своих жертв, вынудили лучников стрелять навскидку, с мыслью о необходимости быстрее спрятаться самому. Двоим из напавших это вовремя сделать не удалось. Одного пустил в свободный полёт ко дну балки характерник, другого подранил, судя по вскрику после выстрела, хм… Игрек.
Одна из стрел пролетела в неприятной близости от носа Аркадия, вызвав у него дополнительный выброс адреналина.
«Чёрт! Нос мой кого-то смущает? Иначе, чего его всё время пытаются отчекрыжить? — флудя в собственной голове, действовал Аркадий вполне разумно. Больше трёх шагов без изменения направления бега не делал, стрелять вверх, в отличии от товарищей, не пытался. Уже у пещеры поймал, таки, пару стрел, в плечо бок, к его великому счастью, не пробивших бронежилет. А по его прикидкам, хороший лук с такого расстояния, мог бы продырявить кевлар, плохо приспособленный к противостоянию холодному оружию. Титановые-то пластины на бронежилете были только на груди и на спине. Опять повезло.
Долгожданная пещера, казавшаяся с первого взгляда неглубокой промоиной в глинозёме (известняке?), была близко. Аркадий влетел в неё, будто действительно имел крылья. Пробежав по инерции несколько шагов, запнулся об чьи-то ноги, не упал только из-за Богдана, за которого невольно схватился, когда начал на него падать.
Выяснилось, что от стрел пострадало два кузнеца. Богдану стрела чиркнула по уху, вызвав обильное, но не опасное кровотечение, а Каменюке, бегавшему медленнее всех в честной кампании, стрелы воткнулись в обе икры. Ещё в него попали три раза, но добрая кольчуга от охотничьих стрел из слабого лука защитила. Раны были не пустячные, но и не слишком серьёзные. У остальных ран не было, хотя стреляли напавшие неплохо, на поражение. Не учли, что и возле собственного лагеря казаки будут в защитных доспехах.
— Панове, подождите, мне здесь надо факелы найти, они где-то здесь должны быть, — обозвался Васюринский. — Сейчас достану кресало.
Пока он возился, многокарманой одежды в те времена не было, всякую полезную в быту мелочь хранили по кисетам, кошелям и сумкам, у Аркадия было время подумать.
«Ясное дело, перед товарищами по работе скрывать моё попаданство глупо, безнравственно и нерационально. Всё равно потом придётся признаваться. Так почему не сейчас»?
Аркадий достал зажигалку и, подняв руку, нажал на кнопочку зажигания. С очень хорошо слышным в пещерной тиши щёлчком, густой сумрак исчез под напором света от маленького огонька в высоко поднятой руке Аркадия. Зажигалку в кулаке видно не было, для непривычного человека могло показаться, что огонёк исходит прямо из руки.
— Так тебе найти факелы не легче будет?
Взгляд, которым наградил его характерник, походил, скорее, на волчий, чем благодарный. Нетрудно было догадаться, что расставаться с тайной попаданца Васюринскому не хотелось. Для разборок, однако, было не место и не время, характерник быстро осмотрелся и достал откуда-то несколько палок с обмазанными смолой концами. У остальных присутствующих огонёк из кулака молодого характерника ажиотажа не вызвал. Все знали на Сечи, что эти колдуны и не на то способны. Так что мысли об объяснении по поводу зажигалки Аркадий отложил на потом. Зажёг факел и спрятал потихоньку зажигалку в карман.
Первым делом Иван выдернул из ног Каменюки стрелы, осмотрел раны и признал их неопасными.
— Если дочку замуж осенью отдавать будешь, сможешь танцевать гопака не хуже чем в молодости. А чтоб раны не загноились, я их присыплю своим лечебным порошком.
— И как мы от этих татар будем спасаться? На открытом месте постреляют же, как курей! — обратился Аркадий к характернику, дождавшись окончания врачебных процедур. Тот был, безусловно, старшим здесь по занимаемому в Сечи положению.
— Татар? С чего ты взял, что напали на нас татары?
— Так упавший же сверху в татарской одежде был. И стреляют по нам из луков, причём, даже мне понятно, слабеньких. Кто же это может быть, как не татары?
— Те, кто хочет выглядеть как татары. По тому краю балки мой десяток должен дозор держать. Чтоб их перебить, не меньше нескольких десятков татар нужно, да без шума у них это не получилось бы. А никакого шума наверху не было. Значит, не было там боя.
— Так кто ж это?
— Подсылы нашего походного гетмана. Прозевал он возможность меня убрать открыто вчера, теперь решился действовать тайно. Давно у нас с ним нелюбовь сильная. Но что он на такое решится, ни я, ни те, кто меня с ним посылал, не думали.
— Так кто ж это?
— Подсылы нашего походного гетмана. Прозевал он возможность меня убрать открыто вчера, теперь решился действовать тайно. Давно у нас с ним нелюбовь сильная. Но что он на такое решится, ни я, ни те, кто меня с ним посылал, не думали.
— Что же нам делать?
— Ясное дело, убивать тех, кто покусился на нашу жизнь!
— Да как же мы их убьём, если они сверху и невидимы нам, а мы внизу и сразу станем мишенями, если вылезем из этой пещеры. А задерживаться здесь, мне кажется, нам тоже нельзя.
— Правильно тебе кажется, не стоит нам здесь сидеть. Раз те, наверху, продолжают, несмотря на явную бесполезность, постреливать по входу в пещеру, значит, стараются задержать здесь. Вряд ли Пилип бросит на нас свою сотню, уж очень грязное дело, проговорится кто, висеть ему на солнышке. Послал убивать самых доверенных, не больше десятка, им с нами никак не справиться. Значит, кого-то ждут.
— Да кого же они могут ждать?
— Странный ты человек, кого можно ждать в Диком поле? Татар, настоящих татар. Прискачет сотня, тут нам и конец. А на стрельбу никто не поспешит, все подумают, что мы опять что-то испытываем.
Аркадий помолчал, усваивая полученную информацию. Особого волнения, не говоря уже о панике, в голосе и поведении Ивана заметно не было. Пожалуй, он уже успел что-то придумать.
— И куда мы с тобой полезем?
— В …, можно сказать. Пещера эта имеет два выхода. Второй оканчивается невдалеке в промоине в стене балки. Узкой, очень крутой, но идущей от самого верха до низа. Вряд ли они и за промоиной наблюдают. Мы этим воспользуемся.
— Мы вдвоём?
— Тебя б я совсем не брал, да придётся. Один боюсь, не управлюсь, а у Юхима такого пистоля нет. А на обучение времени нет. Втроём полезем, я, ты, Юхим, он у нас тоже мастак лазить в разные дыры. Справишься?
Не смотря на сомнительные для всех перспективы, казаки дружно заржали. Видимо вспомнили какие-то общеизвестные случаи из жизни товарища. Судя по прозвищам, того ещё жука.
Не глядя на цейтнот, тщательнейшим образом обсудили дальнейшие свои действия. Ясно было, что и без того не шустрый Петро, после ранений бегать не сможет. Ему постановили заряжать оружие товарищам и лежать в сторонке, по которой стрелять не будут. Отвлекать внимание врагов на себя предстояло двум другим кузнецам.
— Иван, а нам ведь лезть в гору. Давай снимем свои доспехи — Аркадий хлопнул себя по бронежилету — лезть вверх без них будет удобней.
Иван молча поиграл пальцами, обдумывая предложение попаданца, и нашёл его дельным.
— Хорошая мысль. Снимай. И сам стал снимать свой жупан, из-под которого у него светилась кольчуга.
— А что это за пистоли, которых у других нет? — встрял в разговор Богдан.
Иван крякнул, потому как понял, что оговорку допустил не Аркадий, а он сам, а попаданец ответил.
— Многозарядные.
— Многоствольные?
— Нет, ствол у них один, а зарядов во врага, один за другим, можно выпустить много.
— Разве такие бывают?
— Бывают, и, если мы выберемся из этих неприятностей, вы сами их делать будете.
— Об оружии после поговорим. Если живыми останемся, — подхватил тему Иван.
— Действительно, сейчас главное для нас — остаться в живых! — поддержал товарища Аркадий — Поэтому предлагаю, на время боя нам троим превратиться в земляные холмики.
— Колдовать будете? — загорелись глаза у заинтригованного Юхима. Остальные также проявили живейший интерес к предложению молодого колдуна.
— Нет. Зачем? Перемажем лица родимой землёй, чтоб нас не выдавали, извозюкаем до черноты рубахи и накроемся ими с головой поверх шапки и другой одежды. Когда вылезем наверх, в глаза бросаться не будем. Если кто из врагов и заметит краем глаза земляной бугорок, то внимания не обратит. Ну, а присматриваться к себе поподробней мы ему не дадим. Да и вы ведь здесь будете вверх постреливать, их внимание отвлекать.
Юхим выглядел разочарованным. Уж что-что, а маскироваться казаки умели тогда, как никто другой. Другое дело, волшебство… Шапки, кстати, примерившись, сняли. Ком чернозёма для маскировки сбегал и достал, увернувшись от нескольких стрел, Юхим.
Везение, или божье покровительство, Аркадия не оставило. Как задумывалось, так и получилось. Но далеко не сразу. Сначала пришлось пробираться, порой на четвереньках, по длинному, явно рукотворному ходу. Не надо было быть интеллектуальным гигантом, чтоб догадаться, что не случайно они сегодня проводили испытания вблизи этой пещерки, а сама она — одна из характерницких ухоронок. Колени, но не будем о грустном.
Выбрались, в конце концов, из пещеры в эту боковую промоину. Где началась очередная порция мучений попаданца.
Щель в стене балки, действительно, прикрывала от боковых взглядов, увидеть их мог только затаившейся над самой щелью, да и то не сразу. Но эти остатки небольшого водопадика, меньше всего подходили для передвижения человека, не имеющего скалолазной подготовки. У Аркадия, с крайним скепсисом, смотревшим на мазохистские забавы скалолазов, навыков скалолазания не было. Лезть же пришлось. Пару раз только узость чёртовой щели спасала его от падения вниз.
«Полного счастья, в виде поноса, у меня ещё нет, но с каждым днём я к нему приближаюсь. Вот и пальцы ободрал, мышцы кистей начали болеть от перенапряжения. Интересно, через пару недель в моём организме что-нибудь неповреждённым останется? Дьявольщина, ведь минимум трое приятелей занимались этим долбанным скалолазанием, меня не раз приглашали, чего, спрашивается было не пойти? Сейчас бы взбирался спокойно, не опасаясь обделаться от страха. Так нет, торчал у компьютера, романы читал с комментариями таких же идиотов! Боевыми искусствами, правда, занимался, так в мире, где все саблями размахивают, этим умениям грош цена».
Всё имеет конец. Кончился и тяжёлый подъём. В состоянии рыбы, вытянутой на берег, Аркадий распластался на горизонтальной (весьма относительно) поверхности, с завистью наблюдая, что Иван и Юхим устали куда меньше. Иван дал ему отдышаться и немного отдохнуть, стрелять в таком состоянии Аркадий мог только в молоко или белый свет. Однако, как только у попаданца перестали трястись руки, характерник шёпотом (точно, все колдуны — садисты! Права Астахова, точно права), погнал его вперёд. Было решено ещё внизу, что они вдвоём, из своих ТТ перестреляют не маскирующихся наверху стрелков, а Юхим покараулит им спины, что никто сзади не подкрался. Лучников оказалось всего шестеро. Подраненный Юхимом лежал в позе эмбриона и событиями в мире, на данный момент, не интересовался. Иван поднял палец, привлекая внимание Аркадия, потом дал знать, что будет стрелять в трёх находившихся дальше от них.
Расстрелять пару человек стоящих к тебе спиной в тридцати метрах, для человека неплохо умеющего стрелять из пистолета не очень сложно. Аркадий сделал это без труда. Иван, одна из мишеней которого находилась в пятидесяти метрах, тоже не потратил ни одного лишнего патрона. Задерживаться наверху тройка террористов не стала. Иван посчитал, что их не обязательно даже обыскивать. Юхим, так никого не обнаруживший, добил, на всякий случай, раненного стрелой, и они отправились вниз. Хотя большую часть спуска была возможность держаться за закреплённую наверху верёвку, Аркадий получил дополнительную порцию отрицательных эмоций и довёл состояние кистей до среднего, по организму в целом, уровня. Никто больше им вернуться в лагерь мешать не пытался.
Шатёр походного гетмана двумя часами спустя
День был в разгаре, но в шатре Пилипа царил сумрак. Как и в его душе. Жгла её, душу, дикая обида на несправедливость судьбы. Не прикажи он сам вчера не спутывать ноги коням личной сотни, проклятого колдуна давно уже клевали бы вороны. А так, когда выловили, не всех, кстати, лошадей и вернулись в лагерь, казачки после дармовой выпивки расслабились и подобрели. Поднять их на казнь знаменитого куренного и характерника было явно невозможно. Появился сегодня новый шанс, прибить и свалить вину на татар, так посланцы обделались хуже, чем от той ракеты. Со страху перед колдуном никого убить не сумели, будто те и вправду зачарованы.
«Да кой чёрт, зачарованы! Луки им надо было брать посильнее, и я не сообразил. Теперь и жалеть поздно. Упустил случай убить втихую колдуна, обидчика проклятого».
— Не мямли! — гаркнул походный гетман. — Отвечай внятно, никто здесь нас не подслушает.
Джура вздрогнул и попытался ещё больше сжаться, сделаться незаметным, хотя и до того орлом не смотрелся. И легко было догадаться, что проклятого колдуна он боится больше. Это-то стоя перед гетманом, имеющим право казнить и миловать! Гетману стало ясно, что живым его из шатра выпускать нельзя, но стоило, напоследок, расспросить подробней.
— Да бесполезно обычными стрелами в них стрелять! Сам видел, батько, отскакивают от них стрелы!