Она поднимает свое лицо и с гневом и воинственностью, граничащим с отчаяньем смотрит на меня.
— Хоуп, Белль не хочет этого, — мягко возражаю я, стараясь ее успокоить. — Никто не хочет, чтобы отец умирал.
Мне приходится заставлять себя произносить эти слова, но я чувствую, как они пропитаны фальшью и лицемерием.
Я хочу, чтобы это случилось. Иногда я, правда, верю, что хочу этого.
— Тогда почему она больше не хочет, чтобы он жил? — Хоуп упрямо супиться. — Разве он мешает ей? Да ведь она почти не заходит к нему! И так часто уезжает из дома, наверняка уже завела себе кого-нибудь! — Она кривиться. — Папа лишь помеха для нее.
Имеют ли подозрения Хоуп основания под собой? Я бы не удивился, если бы это было так. Белль все еще молодая, привлекательная женщина, а Престон уже несколько месяцев лежит в коме. Это только вопрос времени, когда она найдет себе другого мужчину.
Мне совершенно плевать на это, единственное, что меня волнует — это реакция Хоуп.
— Детка, ты не должна злиться на свою мать. — Я глажу сестру по волосам, и она все так же льнет ко мне в поисках поддержки. — Белль так же беспомощна в этой ситуации, как и мы все.
Никогда не думал, что стану защищать или оправдывать мачеху. Меня трудно назвать ее поклонником. Но ради успокоения Хоуп я нахожу нужные слова.
Чуть позже, оставшись в кабинете наедине с Белль, я вопросительно смотрю на мачеху:
— Это правда, то, что сказала Хоуп? Ты решила отключить Престона от аппарата?
Белль с досадой вздыхает и качает головой.
— Джейсон, твоя сестра еще многого не понимает. Она обвиняет меня в желании избавиться от Престона, а это не так! Просто все бессмысленно, понимаешь? — Она разводит руками, умоляюще глядя на меня. — Нет никаких шансов, что он когда-либо очнется. Такая жизнь... Это не жизнь, на самом деле, и твой отец никогда бы не хотел подобного существования.
Тут она права, Престон скорее пустил бы себе пулю в лоб, чем согласился обитать в состоянии овоща.
— Тебе не нужно что-то доказывать мне, — поддавшись вперед и упершись локтями в колени, со спокойствием произношу я. — Сделай это, если считаешь, что это единственный правильный выход. Хоуп справится, со временем. Она не останется одна, когда его не станет.
Говоря это, я даже не могу заставить себя назвать его своим отцом, потому что по-настоящему он никогда им не был. Престон Рид был кем угодно, но не отцом для меня.
— Ты поддержишь меня? — Белль откидывается на спинку кресла с легким изумлением на лице. — Так просто?
Я жму плечами.
— Да. Я считаю, что ты права в этом.
Мачеха выглядит удивленной. Наверное, за все двадцать лет она ни разу не слышала от меня подобных слов.
— Что ж, хорошо. — Она расправляет плечи, беря себя в руки. — На это потребуется время и урегулирование некоторых формальностей, но я буду держать тебя в курсе.
Я киваю и поднимаюсь из кресла, считая, что наш разговор окончен. Вот так просто я согласился на смерть отца.
— Джейсон, — окликает меня Белль, когда я берусь за ручку двери.
Я оборачиваюсь.
— Не мог бы ты поговорить с Хоуп и сказать, что поддерживаешь мое решение? — Она выглядит смущенной. — Ты единственный, кто сможет убедить ее в том, что это необходимо сделать.
Помедлив, я еще раз киваю и выхожу.
Я решаю найти Хоуп и пригласить ее куда-нибудь развеяться. К примеру, отвезти на обед в ее любимое итальянское бистро или сходить в кино на один из ее девчачьих фильмов. Хотя бы на несколько часов увезти ее из этого ужасного дома, который пропитался атмосферой болезни и надвигающейся смерти.
Поднявшись на второй этаж, стучу в дверь спальни Хоуп, но ответа нет. Все же вхожу внутрь, потому что она может быть в ванной и не слышать.
— Хоуп! — зову я. Все так же тишина — ее здесь нет.
Я смотрю на розовые стены, коралловое одеяло с оборками и рассаженные по всем поверхностям плюшевые игрушки — наверное, я зря беспокоюсь, потому что Хоуп осталась все той же моей маленькой сестричкой. Если мне повезет, у меня еще есть пара лет в запасе, прежде Хоуп действительно станет приносить проблемы.
Нет, на самом деле мне повезет, если она избежит типичного поведения бунтующей молодости.
Усмехаясь, я подхожу к кровати Хоуп и беру в руки плюшевого зайца, слегка потрепанного временем. Я подарил его ей на ее восьмилетие и Хоуп до сих пор спит с ним.
Собираясь выйти из комнаты, я окидываю ее взглядом напоследок, и вдруг замечаю кое-что на прикроватной тумбочке. Это большой коричневый конверт, из которого выглядывают фотографии.
Мой пульс учащается, когда я достаю большие глянцевые фото. Тут целая фотосессия, и Хоуп в качестве модели.
Хоуп с ярким макияжем, в провокационных нарядах, раскованно позирующая на камеру.
Эта дерзкая нимфетка моя сестра, и в то же время, не она. Не та девочка, которой принадлежит эта милая комната с игрушками.
Я чувствую, как кровь шумит в ушах. Слишком часто я видел падения подобных ангелов. Я знаю, что происходит с такими наивными девочками, рано познавших силу своей сексуальности.
Борясь с желанием разорвать фотографии, я швыряю их на кровать и широким шагом выхожу из комнаты, на ходу доставая телефон из джинсов. Нахожу номер Блисс и жму на кнопку вызова, но меня тут же перекидывает на голосовую почту.
Чертыхаясь, я даю отбой.
Господи, дай мне только до нее добраться и она увидит, что бывает, когда игнорируют мои предупреждения!
Остановившись у лестницы, быстро пишу ей сообщение, стиснув зубы от распирающего гнева:
«Я предупреждал тебя насчет моей сестры. Теперь берегись».
Глава 9
Джейс
— Боже, Джейсон, нельзя же так пугать! — Хоуп едва не хватается за сердце, когда я нахожу ее в беседке. Она так сосредоточенна на своем мобильном, что не сразу замечает меня, а когда это происходит — пугается так, словно ее застали за чем-то постыдным.
Я молчу, хмуро наблюдая за тем, как она блокирует свой телефон и поспешно прячет его в карман кардигана. Как если бы эта штука таила в себе нечто, не предназначенное для моих глаз.
Ну и что за черт? Сколько еще тайн у моей сестры, и как сильно мне следует волноваться?
— Кто это был? — Я коротко киваю в сторону ее кармана, в котором спрятан телефон. Совершенно точно, что прежде, чем я появился, Хоуп с кем-то переписывалась.
— Лиза.
Ответ Хоуп торопливый и с обороняющимися нотками. По тому, как поджимаются ее губы, я вижу, что она начинает раздражаться. Но, я и сам далеко не спокоен сейчас. К тому же, я готов поспорить, что только что моя младшая сестра солгала мне.
Только вот в который раз?
— Хоуп, я видел фото, — подходя ближе, прямо сообщаю я. Не намерен ходить вокруг да около.
На мгновение лицо девушки бледнеет, но тут же вся кровь приливает к щекам, а взгляд становится грозным и враждебным.
Если я думал, что Хоуп смутится и начнет оправдываться, то прогадал.
— Ты был в моей комнате? — с тихим гневом требует она. — Какого черта ты рыскал там?
На секунду я даже опешил — это действительно моя сестра сейчас разговаривает со мной, или это маленькая мегера, которая вползла в тело Хоуп и зацепилась там своими когтями?
— Для начала: смени свой тон и следи за словами, — сквозь стиснутые от злости зубы шиплю я. Никогда прежде у меня не возникало желания применять физическое наказание к Хоуп — и на то были причины — но в этот момент я почти готов был хорошенько встряхнуть ее. — Я пока еще твой старший брат, а тебе нет восемнадцати, так что хочешь ты того, или нет, но я отвечаю за тебя.
— Ты мой брат, а не отец! — вскочив со скамейки и сжав кулаки, взрывается Хоуп. — Так что и не веди себя так, будто ты — это он! Потому что это не так! Не так!
— Сейчас как раз таки я для тебя все сразу, ясно! — Не выдержав, я хватаю Хоуп за локоть и встряхиваю. — И тебе придется с этим смириться, потому что у тебя нет выбора, Хоуп! Отца нет, я должен нести долбанную ответственность за эту семью, и особенно за тебя, потому что как оказалось, ты просто маленькая, бестолковая девчонка, которая ни черта не соображает!
Нас обоих окутывает ярость, и она буквально сочиться из наших пор. Сердитые взгляды пересекаются, и, кажется, вот-вот послышится треск летящих искр.
Никогда прежде я не видел Хоуп в таком состоянии.
— Пусти меня! — визжит девушка, отчаянно дергая рукой, которую я все еще удерживаю. — Отпусти, отпусти, Джейсон!
Она не выдерживает и ломается, и злые слезы градом катятся по ее щекам. Я тут же выпускаю руку Хоуп, и она отшатывается от меня, как если бы я был последним человеком на свете, с которым она хотела бы находиться рядом.
Я смотрю на сестру в ужасе, не понимая, как мог допустить такое. Как мог причинить Хоуп боль, и стать причиной ее слез.
Я смотрю на сестру в ужасе, не понимая, как мог допустить такое. Как мог причинить Хоуп боль, и стать причиной ее слез.
Я все еще тяжело дышу, пытаясь погасить в себе свирепые чувства, которые выплеснул на нее. А она долго смотрит на меня, утирая рукавом без конца бегущие слезы, и в один момент, на выдохе произносит:
— Ненавижу тебя! Лучше бы это ты лежал там вместо него!
Она разворачивается и пулей мчится прочь, пересекая лужайку и скрываясь за углом дома. Я не пытаюсь ее вернуть. Я даже не шевелюсь, невидяще глядя перед собой.
В один миг, мой гнев просто испаряется, будто из шарика весь воздух выпустили. И мои внутренности вдруг замерзли, скованные льдом.
Гадкое ощущение того, что запальчивые, сердитые слова моей сестры только что разбили мне сердце.
***
Не прощаясь, я уезжаю из особняка, направляясь в «Нору». Подпольный бойцовский клуб уже много лет является моим убежищем, где я могу выплеснуть всю агрессию, которая копилась во мне годами и теперь время от времени ее приходится сбрасывать, чтобы не было взрыва.
Я нашел свой способ справляться с этим, и он оказался действенным.
Похожий прием я применил на Саре, когда понял, что эта девчонка не в порядке.
Мои мысли вновь возвращаются к ней, и на секунду — до того, как я вспоминаю, что она виновата в тех проклятых изменениях, что происходят с Хоуп — я улыбаюсь.
После того вечера в спортзале я столько раз порывался позвонить ей, но уже беря трубку, осаждал себя. Я говорил себе, что мне это не нужно. Проблемная, своенравная сучка — она явно лишняя в уравнении моей жизни. Но мои ладони все еще помнили, как хорошо было касаться ее нежной кожи, мои губы сохранили память о контакте с ее губами. В моих ушах все еще звучали ее стоны, и я помнил, какова она на вкус.
Чертов взрывной коктейль, заключенный в оболочку красивой, надменной стервы, которую мне удалось попробовать, но не насытиться.
Нет, мне было мало. Я понял это еще тогда, когда привез ее домой, даже раньше. А она стала такой замкнутой, отстраненной, и спаслась бегством прежде, чем я успел сказать ей, что хотя я не планировал то, что произошло, это не было не правильно.
Мы оба взрослые люди, так в чем проблема? Зачем все так усложнять?
Она казалась такой уязвимой после нашего секса, и готов поклясться, что видел панику в ее глазах.
Но с чего бы? Причина была для меня загадкой, и черт, я хотел ее разгадать.
Сара была одним сплошным вопросом для меня, и я не успокоюсь, пока не увижу ответ на него.
Несколько дней после, теплые чувства к ней взяли надо мною верх, и, несмотря на то, какой раздражающей она порой бывает, она нравится мне.
Нравилась вплоть до сегодняшнего дня, пока я не увидел те проклятые фото.
Я в запале бью по рулю, ругаясь сквозь зубы. Чувствую себя полным идиотом. Она просто запудрила мне мозги, в то время как вела свою грязную игру за моей спиной.
Потеряв осмотрительность, я позволил провести себя. Но больше этого не повторится.
Блисс
«Я предупреждал тебя насчет моей сестры. Теперь берегись».
Я вновь и вновь читаю его сообщение, пытаясь представить, в каком он был состоянии, когда отправлял его.
Злой. Это точно.
Значит, ему стало известно о фото. Интересно, как много Хоуп рассказала ему?
Опустив телефон, я прикусываю губу, потому что на короткое мгновение вдруг чувствую раскаянье. И тут же отдергиваю себя — это лишнее. В отмщении нет места жалости. Иначе не стоило ничего и начинать.
— Привет.
Я поднимаю голову, слыша мягкий, негромкий голос отца и улыбаюсь.
— Привет, пап.
— Какао?
Он протягивает мне большую расписную чашку, которую мама сделала собственноручно. Несколько лет назад она увлеклась гончарными работами и с тех пор добилась немалых успехов. На данный момент у нее был свой небольшой магазинчик, где мама продавала свои изделия, и они пользовались неплохим спросом.
— Пап, мне давно не восемь лет, — с улыбкой говорю я, но все же обхватываю горячую чашку ладонями и делаю глоток самого вкусного какао, которое может делать только мой отец.
— Я знаю, но зачем же отказывать себе в маленьких радостях. — Папа легонько сжимает мою руку и подмигивает.
Мы с отцом всегда были близки, с самого раннего детства я чувствовала крепкую, нерушимую связь между нами. Он был первым, к кому я бежала со своими тревогами и проблемами. Делилась с ним почти всем, что беспокоит девочку-подростка.
Как много раз я порывалась признаться ему в том, что случилось со мной той ужасной ночью. Порой все внутри меня разрывалось от желания рассказать ему, облегчить свою ношу. Я знала, что найду поддержку в его лице и успокоение. Но я так же знала, что он будет убит, уничтожен отвратительной правдой. Раздавлен знанием, что трое подонков сотворили с его дочерью. И я молчала, проглатывая горькие слова.
До сих пор молчу, и надеюсь, что он никогда не узнает.
— Твоя кузина Бет выходит замуж, — после непродолжительного молчания сообщает папа, а я перевожу взгляд с залива Тампа на него и удивленно приподнимаю брови.
— Стюарт все же сделал ей предложение?
Папа кивает.
— Тетя Луиза звонила на днях, и все уши прожужжала твоей маме о предстоящей свадьбе. Кажется, они намерены устроить настоящий королевский прием.
— Ну, ничего удивительного. Сколько Бет ждала этого предложения — лет восемь?
— Если не все десять.
Мы с папой смеемся, потому что моя заносчивая кузина Бет постоянный предмет для наших шуток. Бетани, а попросту Бет — на два года старше меня и еще когда мы учились в школе, считалась одной из самых красивых девчонок в Средней школе Рузвельта. И она пользовалась этим во всю, обращая людей вокруг себя в свой рабский персонал.
А потом я стала моделью, и фокус в кругу нашей семьи сместился на меня, что безумно раздражало Бет и, она затаила на меня злобу. И если в юности это пугало, то теперь просто забавляло. При встречах я не могла отказать себе в том, чтобы уколоть Бет и наблюдать, как она краснеет от злости.
— Возможно теперь, когда Стюарт надел кольцо ей на палец, она перестанет быть такой занозой в заднице, — красноречиво посмотрев на меня, предполагает папа.
Я фыркаю.
— Да уж, точно. Скорее наоборот, задерет свой нос еще выше от того, что стала невестой успешного адвоката по разводам.
Я строю рожицу, подражая Бет, а папа со смехом качает головой.
— Я соскучился по тебе. — Он обнимает меня одной рукой и слегка сжимает мое плечо. — Мы с мамой скучаем по вам с Сэм.
— Знаю, пап. Я тоже очень скучаю. Но ты же знаешь, что из-за работы так редко удается вырваться.
Я чувствую себя виноватой, что нечасто навещаю родителей. Не так часто, как хотелось бы. Но каждый раз, возвращаясь в родной дом, я чувствую, будто становлюсь свободной. Тут я просто Сара, средний ребенок Даны и Майкла Винтера.
Здесь я могу быть самой собой. Настоящей.
— Я рад, что вы здесь сейчас.
Папа с теплотой и любовью смотрит на меня.
Я киваю и кладу голову ему на плечо.
— Как ты, детка? — голос папы звучит обеспокоенно, и он протяжно вздыхает, как будто что-то не дает ему покоя.
— Нормально. — Я пожимаю плечами, и поднимаю голову, чтобы видеть его лицо. Улыбка все еще на моих губах, но теперь мне приходится прикладывать силы, чтобы удержать ее. — Почему ты спрашиваешь?
Папа вновь вздыхает, берет прядь моих волос и закладывает мне за ухо.
Он всегда медлит, прежде чем признаться, что именно его волнует.
— Мы с мамой беспокоимся. Все эти статьи в журналах не могут не расстраивать.
Папа рассеянно потирает наморщенный лоб. Я знаю, что родителей ранит грязь, которая появляется обо мне в газетах. Особенно тяжело приходится отцу — он вообще бывает слишком чувствителен, когда речь идет о его детях.
Я много раз просила их с мамой не читать эти желтушные статейки, но невозможно оградить их полностью.
— Пап, газетам просто нужно заполнять чем-то свою площадь, и когда ничего нет стоящего, они подключают воображение. — Я обхватываю шею отца руками и с нежностью обнимаю. — Не хочу, чтобы вы с мамой переживали из-за такой ерунды.
— Я знаю, знаю. — Папа как-то нервно усмехается, а я замечаю, что в последнее время морщин вокруг его глаз стало больше. — Но твои фотографии с этим парнем, гонщиком... У вас это серьезно?
Я не сразу нахожусь, что ответить. Всегда старалась держать отца с матерью подальше от своей личной жизни. Ни к чему им знать о моих сложных взаимоотношениях с мужчинами.
Меня передергивает при мысли, что родители узнают, как все обстоит на самом деле.
— Нет, не очень, — наконец честно отвечаю я. Бессмысленно лгать насчет Дэйва, когда между нами все кончено, толком и не начавшись. — Но вам с мамой, правда, не о чем беспокоиться. У меня все хорошо, и Сэм присматривает за мной.