ВАНЯ (рассердившись). Что ты все выкупы выманиваешь? Нет у меня ничего! Одна дудочка и осталась!
СТАРИЧОК-ЛЕСОВИЧОК. Дудочку разве мыслимо отдавать? В ней дар твой песенный!
ДУНЯ. Мою-то взял!
СТАРИЧОК-ЛЕСОВИЧОК. Тебе дудочка ни к чему, а Ване без нее жизни не будет. У него — талант!
ВАНЯ. Что ты, дедушка, заладил: талант, талант, дар песенный! Зерно-зернинко добыть мне надо, ничего кроме него не надобно! Бери, дед, дудочку! (Бросает Старичку-лесовичку дудочку.)
СТАРИЧОК-ЛЕСОВИЧОК (поднимая дудочку). Эх, внучок, внучок…! Разве счастьем своим бросаются?
ВАНЯ. Уйди, дед, не мешай!
Протянул Ваня руку к ларцу. Огонь не ожег руки. Взялся Ваня за ларец, а поднять его не может. Трудится, упирается, а ларец ни с места. Устал Ваня, сел на землю, рукавом пот со лба вытирает.
СТАРИЧОК-ЛЕСОВИЧОК. Похвалился ты, внучок, без помощников обойтись, а силенок-то и не хватило! Хотел один владеть и распоряжаться чудесным зернышком, чтоб все тебе за него кланялись — ан не вышло! На себя и пеняй.
ВАНЯ. Ничего… Сейчас отдышусь, упрусь покрепче и сворочу ларец!
СТАРИЧОК-ЛЕСОВИЧОК. Ну, попробуй!
И вдруг заиграла музыка, вспыхнули ярче лучи и стал ларец опускаться. Вскочил Ваня с земли, сунулся к ларцу — руки ожег. Ухватился за камень, да вновь не совладал: лег камень на место.
ВАНЯ (горестно). Дедушка…! Дуня…! Как же это?! Ушел ларец под землю, унес чудо наше — зерно-зернинко! Как мне быть? Как дальше жить? Эх…! (Упал на землю, уткнулся лицом в траву.)
ДУНЯ. По мне, так пропадай оно совсем, зернинко ваше. Бриллианты хватать надо! Золото! Аметисты с сапфирами! Вот где чудо-то! Слыхать про них слыхивала, а видать не видывала!
СТАРИЧОК-ЛЕСОВИЧОК (Дуне). Иди, хватай. Только про совет мой помни. (Ване.) Прощай, внучик. Жаль мне тебя, да ты сам в своей беде виноват. Ну, не поминай лихом!
Поклонился Старичок-лесовичок и ушел. А Дуня схватила мешок и под папоротники бросилась клады собирать.
ВАНЯ (поднявшись с земли). Ушел Старичок-лесовичок… И дудочку мою унес… Нет у меня теперь ни новой, ни старой… Ничего нет… (Дуне.) Пойду догоню старичка: пускай дудочку мою воротит.
ДУНЯ. Тьфу! Чаво хватился! Тут самоцветы, каменья драгоценные!
ВАНЯ. Пойду догоню! (Убегает.)
ДУНЯ. Беги, братец, беги! А тут все — мое! Все камни — мои! Все золото — мое! Все серебро — мое! Пол-мешка…! Две трети мешка…! Три четверти…! Весь…! Полон…! А тут — еще…! Блестят…! Сверкают…! Куда же их?! Куда?! А вот куда — за пазуху!
Видно, как Дуня гребет из-под папоротников камешки и кладет их за пазуху. Сорвала нечаянно лист папоротника и туда же сунула. Прогремел гром. Застыла Дуня. Стали пригасать цветы ночные, огоньки под папоротниками. Сами папоротники сникли, до земли легли. Месяц побледнел, угас. И наступила ночь черная, мрачная…
ГОЛОС ДУНИ (испуганный). Что же это?! Как же это?! Чего потемнело-то?! Куда месяц подевался?! Откуда гром?! Где клады?! Где мешок мой?! Мешок мой где?! Богатство мое, богачество!! Где оно?!
Стали пробиваться сквозь ветви деревьев первые проблески утренней зари. Посветлело на поляне. И стало видно — на ней не девушка Дуня, а Дуня, превращенная в летучую мышь.
ДУНЯ. Ох, посветлело… Где мешок? Где золото мое? А руки мои где?! Что это?! Кто это?! Не я это! Не я! Не я! Не я …! Ванечка, братец мой миленький, спаси меня! Заколдовали твою сестричку Дунечку, в чудо лесное, страшное обратили! Спаси меня, Ванечка, скорей спаси! (Убегает.)
Светлеет. Поют птицы. Будто бы и не случилось ничего. Закрывается занавес.
Картина вторая
Полдень. Лес, камыши, река… Появляется Ваня.
ВАНЯ. Ау-у! Дунюшка-а! Ау-у! Дедушка-а…! (Останавливается.) Никого… Всех потерял, все потерял… Как я домой без Дуняши вернусь? Что отцу про зерно-зернинко скажу? Что в руках держал, а вот взять не смог?
Над камышами появляется голова сазана.
САЗАН. Здравствуй, Ваня! Куда путь держишь?
ВАНЯ. Сазанушка! Здравствуй, родимый! Не видал ли сестрицы моей Дунюшки? Пропала она куда-то, нигде не сыщу ее.
САЗАН. Я ее давно не видел. Ух, не напоминай…! Сперва — в ведро, потом — в кадку, затем — опять в ведро… А уж потом снова в реку… Не напоминай!
ВАНЯ. А нынче не видел?
САЗАН. Нет, не попадалась. (Просит.) Сыграй, Ваня, на дудочке, заскучал я тут!
ВАНЯ. Нет у меня дудочки, сазанушка… Старичку-лесовичку вместо выкупа отдал.
САЗАН. Жаль, вот жаль!
ВАНЯ. И зачем я так сделал? Своими руками свое счастье отдал!
САЗАН. Новую сделаешь, камыша много.
ВАНЯ. Я свою дудочку в волшебном месте кинул, с ней и волшебная сила от меня ушла. Не открыть мне больше зерно-зернинко!
САЗАН. Вот горе… Придется тебе Старичка-лесовичка искать, он тебе поможет.
ВАНЯ. Обидел я его: в помощники к нему не пошел, его в помощники не взял.
САЗАН. Совсем плохо дело… Что делать будешь?
ВАНЯ. Не знаю, сазанушка. Видно, так мне и надо. Возгордился, расхвастался — сам да сам! Вот беда и пришла. Повиниться бы нужно… Не трус же я? Меня батюшка как поучал: «Своя вина на чужих плечах не виснет, свои давит! Не страшись снять ее…»
САЗАН. А ты страшишься?
ВАНЯ. Нет, не трус я! Только… где мне Старичка-лесовичка найти?
САЗАН. А оборотись-ка, Ванюша…
Повернулся Ваня и видит: выходит ему навстречу Старичок-лесовичок.
ВАНЯ. Дедушка?! Ты ли?!
СТАРИЧОК-ЛЕСОВИЧОК. Давно не видались? Не признал?
ВАНЯ. Признал, признал, дедушка!
САЗАН. Вы тут побеседуйте, а я вглубь уйду. Жарко здесь у вас, духота. Пойду отдышусь. (Ныряет в глубину.)
СТАРИЧОК-ЛЕСОВИЧОК. Зачем, Иван, меня ищешь? Ты же все «сам да сам»!
ВАНЯ. Повиниться хочу, дедушка, потому и спрашивал про тебя. Прости, если можешь, слова мои дерзкие, прости меня за бахвальство пустое! Не сможешь простить — наказывай, буду ответ держать!
СТАРИЧОК-ЛЕСОВИЧОК. Мне, Ваня, из твоей вины шубы не шить. Дорого то, что повинился. А повинную голову и меч не сечет.
ВАНЯ. Спасибо тебе, дедушка, что простил. Век не забуду.
СТАРИЧОК-ЛЕСОВИЧОК. А зерно-зернинко? Долго его помнить будешь?
ВАНЯ (грустно). Всю жизнь… Как мне теперь домой возвращаться? Что дома скажу? А тут еще беда — сестру потерял.
СТАРИЧОК-ЛЕСОВИЧОК. А ты про нее ничего не знаешь?
ВАНЯ. Нет, дедушка. А что?
СТАРИЧОК-ЛЕСОВИЧОК. О ней после скажу. А пока — держи. (Достает дудочку, которую ему отдала Дуня.)
ВАНЯ. Моя дудочка старая! (Взял ее в руки, осмотрел ласково). Ну, чудеса! Я ее сазану отдал, чтобы домой отнес, а она — вот где!
СТАРИЧОК-ЛЕСОВИЧОК. Сазан просьбу выполнил. А вот Дуня ваша дудочку мне отдала.
ВАНЯ. А где та, новая?
СТАРИЧОК-ЛЕСОВИЧОК. От нее, Ваня, ты сам отказался. Ничего, эта не хуже. А теперь идем-ка на зерно-зернинко в последний, третий раз посмотрим.
ВАНЯ. И возьмем его?! Я помощником буду!
СТАРИЧОК-ЛЕСОВИЧОК. Вряд ли возьмем. Не осилим. Посмотреть хотя бы. На всю жизнь память.
ВАНЯ. Идем, дедушка!
Старичок-лесовичок и Ваня уходят. Некоторое время поляна пуста. Но вот выбегает на нее Дуня-летучая мышь. Она мечется, спотыкается, так как плохо видит при дневном свете. Останавливается.
ДУНЯ. Пропала я! Пропала совсем! Ничего не вижу, свет глаза заливает! Где дом наш? Где матушка? Пропала я! Не найти дороги!
Появляется над камышами голова сазана.
САЗАН. Что за чудо-юдо в лесу объявилось? Ты кто, чудо?
ДУНЯ. А ты кто? Ты где?
САЗАН. Как где? Я здесь!
Дуня. Не вижу… Светло… Я только ночью хорошо вижу. Зверина ты лютая?
САЗАН. Добрая. И не зверина я, а сазан.
ДУНЯ (радостно). Сазанушка! Рыбонька моя милая! Не узнаешь?
САЗАН. Голос слышал твой. А обличье… Нет, не видал я тебя.
ДУНЯ. Я — Дуня! Лесничихи дочь! Забыл, что ли?
САЗАН. Как забыть! Из реки в ведро, из ведра в кадку, из кадки опять в ведро, из ведра… Покидало меня, век не забыть!
ДУНЯ. Помоги мне, сазанушка, подскажи, как быть!
САЗАН. Как же я тебе помогу? Колдовать не умею. Уж не папоротник ли волшебный ты сорвала?
ДУНЯ. Его, Сазанушка, его!
САЗАН. Да-а… Вот она — жадность…
ДУНЯ. Да ну его, богатство! Не хочу больше! Хочу снова человеком стать, в доме жить, отцу-матери помогать. Другой стану, сазанушка, клянусь тебе!
ДУНЯ. Да ну его, богатство! Не хочу больше! Хочу снова человеком стать, в доме жить, отцу-матери помогать. Другой стану, сазанушка, клянусь тебе!
САЗАН. Молодец, коли так решила. Помог бы я тебе, да не в силах. Не волшебник я!
ДУНЯ. Пропадать, значит?
САЗАН. А ты вот что: по лесу не бегай, все одно ничего днем не видишь, а сядь тут, затаись на время. Твой брат домой пойдет — этого места не минует.
ДУНЯ. А вдруг и он пропал? Вдруг и он околдованный?
САЗАН. Нет, его я видел недавно. Живой, невредимый.
ДУНЯ. Вот хорошо! А то у меня за него сердце кровью облилось: я пропала, а тут еще он сгинет… Он у нас славный, работничек! Превратилась бы я в девицу — с утра до ночи ему бы помогала!
САЗАН. Погоди, все может случиться. Фу, жара…! Нырну-ка я снова, попрохлаждаюсь!
Голова сазана ныряет в камыши. Дуня ощупью находит куст и садится в тени его.
ДУНЯ. Возвращайся, Ванечка! Скорее возвращайся!
Затемнение.
Картина третья
Вечер. На поляне, где хранится ларец с зерном-зернинко, появляются Ваня и Старичок-лесовичок.)
ВАНЯ. Пришли, кажется, дедушка? Вот поляна, вот камень…
СТАРИЧОК-ЛЕСОВИЧОК. Пришли, Ваня, угадал. Хотя в лесу и полян, и камней много встречается. Отдохнем? Устал я, внучик. (Садится на пенек.)
ВАНЯ (грустно). Надежда была — думал, здесь снова Дуню встречу… Куда пропала? Вот здесь она стояла, потом… потом к зарослям папоротника пошла, самоцветы в мешок собирать. Вернулся, а ее нет — пропала!
СТАРИЧОК-ЛЕСОВИЧОК. Совета моего не послушалась, жадность ее ослепила, вот и пропала. Ничего, внучик, если ты ее любишь и жалеешь, то обязательно найдешь и из беды выручишь. (После паузы.) Смотри, стемнело! Быстро как в лесу темнеет!
ВАНЯ. Поиграть на дудочке?
СТАРИЧОК-ЛЕСОВИЧОК. Погоди… (Поднялся с пенька, подошел к камню.) Здравствуй, чудо дивное! Низко кланяются Иван, лесника сын, и я — Старик-лесовик! Покажись, сделай милость, Ивану на прощание, на долгую память!
Заиграла музыка, откатился камень, вспыхнули лучи разноцветные. Поднялся из-под земли в лучах ларец с зерном-зернинко.
ВАНЯ. Дедушка! Как же так?! Никто на дудочке не наигрывал, а ларец поднялся?! Уж не кажется ли мне, не мерещится?
СТАРИЧОК-ЛЕСОВИЧОК. Не кажется, не мерещится. Ты думал, что он под твою дудочку поднимается? Мать сыра-земля его своим дыханием поднимает. Ждет, когда настоящий трудовой люд за ним придет, ему и отдаст она зерно-зернинко.
ВАНЯ. Батюшка мой всю жизнь трудится, неужто он не заслужил его?
СТАРИЧОК-ЛЕСОВИЧОК. Заслужил твой батюшка долю зерна-зернинко.
ВАНЯ. А матушке Дуниной достанется доля?
СТАРИЧОК-ЛЕСОВИЧОК. Не белоручка она, и ей зерно-зернинко долю уделит.
ВАНЯ. А сестре моей Дуне?
СТАРИЧОК-ЛЕСОВИЧОК. Вот ей — вряд ли!
ВАНЯ. Так ей обидно станет. По лесу мыкалась, а хлебушка не досталось.
СТАРИЧОК-ЛЕСОВИЧОК. По лесу мыкаться — еще не труд. Жадна Дуня, завистлива. А уж врать да напраслину на кого плести — для нее легче легкого!
ВАНЯ. Смотри, дедушка, уходит ларец!
Стали гаснуть лучи, опустился ларец в землю, подвинулся сам собой камень на прежнее место.
СТАРИЧОК-ЛЕСОВИЧОК. Ничего не поделаешь, Ваня, не мой ларец и не твой — общий! А тебе сейчас одна забота — сестру найти, от беды спасти.
ВАНЯ. От беды? От какой, дедушка?
СТАРИЧОК-ЛЕСОВИЧОК. Жива твоя сестрица, Ваня, да встретишь ее и не узнаешь. Погубила Дуню жадность, превратилась сестра твоя в мышь летучую: зверь не зверь, птица не птица — чудо лесное, страшное.
ВАНЯ. Да как же это, дедушка?! Рядом была и вдруг заколдована?!
СТАРИЧОК-ЛЕСОВИЧОК. Самоцветы за пазуху совала, второпях и папоротник волшебный сунула. Гребла под себя все без разбора, вот и образ человеческий утратила. (После паузы). Да ты не горюй! Горе — не беда, а ей урок. Если любишь — спасешь.
ВАНЯ. Спас бы, да как найти? Лес огромный, где искать?
СТАРИЧОК-ЛЕСОВИЧОК. А в этом я помогу. Вот тебе репеек. (Достает репей и отдает его Ване.) Сейчас спать ложись, я тоже лягу, а на рассвете репеек тебя проводит.
ВАНЯ. Колючка эта? Чудеса!
СТАРИЧОК-ЛЕСОВИЧОК. Без них у нас не обходится. Только ты слова волшебные не забудь сказать.
ВАНЯ. Какие, дедушка?
СТАРИЧОК-ЛЕСОВИЧОК. Вот какие, запоминай: «Репей-Репеечек, милый дружочек, потрудись немножко, покажи дорожку!»
ВАНЯ (повторив эти слова). Запомнил, дедушка!
СТАРИЧОК-ЛЕСОВИЧОК. Вот и хорошо. На-ка хлебца пожуй, а потом спать ложись. Утро вечера мудренее. (Дает Ване хлеба.)
ВАНЯ. Спасибо, дедушка. А то все ягоды да орехи — отощал совсем! (Откусил кусочек, пожевал и вздохнул тяжело.) Эх, Дуня, Дуня! Поделился бы я с тобой хлебцем, да где ты? Ладно, не плачь, завтра свидимся!
Темнеет. Постепенно из полного мрака начинается рассвет. Сначала светлеет небо: появляются просветы среди деревьев и их ветвей, потом обозначаются сами деревья. Затем утренние лучи проникают и на поляну, на которой спал, свернувшись калачиком, Ваня. Начинает петь соловей, щебечут птицы, где-то вдалеке прокуковала кукушка. Проснулся Ваня, вскочил на ноги.
ВАНЯ. Утро наступило! А я сплю! (Замечает, что рядом с ним нет Старичка-лесовичка.) А где Старичок-лесовичок? Неужели ушел? (Поднимает с земли узелок с хлебом.) Вот узелок его… (Зовет.) Де-душ-ка-а! Ау-у! Де-душ-ка-а…! (Прислушивается.) Нет, не отзывается… Ушел. (Смотрит, что лежит в узелке.) Хлебушек оставил. (Вспоминает.) Мы же его давеча съели весь! Чудеса… (Достает из кармана репей, кладет его на камень.) Ну-ка, как меня Старичок-лесовичок учил? (Обращается к Репейку.) Репей-Репеечек, милый дружочек, потрудись немножко, покажи дорожку!
Из-за камня поднимается Репей Репеевич, потягивается, словно после долгого сна.
РЕПЕЙ РЕПЕЕВИЧ. Ох, не выспался! Рань-то какая! (Ване.) Ты меня звал?
ВАНЯ. Я, Репеек.
РЕПЕЙ РЕПЕЕВИЧ (строго). Для кого Репеек, а для тебя Репей Репеевич. Понятно?
ВАНЯ. Прости, Репей Репеевич, больше не буду.
РЕПЕЙ РЕПЕЕВИЧ. То-то. Я постарше тебя, а старших уважать надо, по имени и отчеству величать. Куда тебе дорогу показывать?
ВАНЯ. К сестрице моей Дуняше. Превратилась она в мышь летучую, где-то здесь в лесу горе мыкает.
РЕПЕЙ РЕПЕЕВИЧ. Слыхал, слыхал. Объявилось у нас чудо новое, чудо страшное. Человеческим голосом разговаривает, а на человека вовсе не похожее. Ладно, отведу к ней, так и быть. Забирай ее, нам своих чудес хватает. Бегать умеешь?
ВАНЯ. Дело нехитрое.
РЕПЕЙ РЕПЕЕВИЧ. Тогда — вперед! Чур, не отставать.
ВАНЯ. Бежим, Репей Репеевич!
И побежали Репей Репеевич и Ваня по лесу, через пни и овражки, через кусты и ручейки, туда, где томилась Дуня. Во время их бега происходит некоторая замена декорации: убираются камень, пенек, ставятся камыши, куча веток. Эта замена может проходит при закрытом занавесе. Следующая небольшая сценка может разыгрываться и перед занавесом на авансцене.
ВАНЯ. Репей Репеевич! Погоди немного! Умаялся я!
РЕПЕЙ РЕПЕЕВИЧ. А я еще и не разогрелся хорошенько! Держись, Ванечка, мы уже рядом!
ВАНЯ. Репей Репеевич!
РЕПЕЙ РЕПЕЕВИЧ. Аиньки?
ВАНЯ. А мы Дуню найдем?
РЕПЕЙ РЕПЕЕВИЧ. Найдем!
ВАНЯ. А мы ее спасем?
РЕПЕЙ РЕПЕЕВИЧ. Колдовать не обучен! Коли любишь сестру — спасешь!
ВАНЯ. Бежим тогда скорее!
РЕПЕЙ РЕПЕЕВИЧ. Так ты умаялся…
ВАНЯ. Ничего! Выдержу!
РЕПЕЙ РЕПЕЕВИЧ. Ну, тогда держись!
Репей Репеевич и Ваня прибавляют ходу и быстро скрываются за кулисами. Открывается занавес. На поляне, если не считать притаившуюся под грудой веток Дуню, никого нет. Слышны голоса: «Скорей, скорей, Репей Репеевич!», «И так поспешаю, Ванечка!», «Где ж поспешаешь? Отстал!», «Ох, отстал! Ох, отстал!» Появляются Ваня и Репей Репеевич.
ВАНЯ. Поспевай, Репей Репеевич, поспевай, миленький!
РЕПЕЙ РЕПЕЕВИЧ. Да поспешаю я! А за тобой не успеваю! (Останавливается.) Стой, тут она!
ВАНЯ. Где? Нет никого… Бежим, Репей Репеевич. Так и до вечера ее не найдем!
РЕПЕЙ РЕПЕЕВИЧ (сердито). Стой, говорю! Тут она. Я дорогу всегда правильно показываю — служба такая.
ВАНЯ. Где же она? Куда подевалась?
РЕПЕЙ РЕПЕЕВИЧ. Сейчас поищем.
Ваня и Репей Репеевич обследуют поляну. Останавливаются возле кучи веток. Начинают убирать ветки и обнаруживают под ними перепуганную Дуню-летучую мышь.