Существа, обладающие только нижним этажом мозга по нашей классификации, например птицы, могут, тем не менее, демонстрировать очень сложное поведение. Каким бы инстинктивным не был мозг африканского серого попугая, он способен имитировать сотни слов. И, если верить некоторым сегодняшним исследованиям, его можно даже научить понимать смысл некоторых слов. Но если вы вглядитесь в глаза ящериц и страусов, лягушек и орлов, то не обнаружите в них эмоций[21]. Эта пустота может оказаться пугающей, потому что мы отождествляем ее с беспощадным ударом кобры или броском хищника на добычу. На эволюционной лестнице эмоции идут после инстинкта.
Инстинктивный мозг обеспечивает естественные рефлексы организма, которые движут самосохранением, например отвечают за голод, жажду и сексуальные проявления. Нижние отделы мозга управляют абсолютно бессознательными процессами вроде регуляции пищеварительной системы и системы кровообращения – а по сути, всеми функциями организма, которые осуществляются автоматически.
Беспокойство, которое пронизывает современное общество, отчасти поддерживается нашим инстинктивным мозгом. Ведь он призван неустанно обращать наше внимание на всевозможные опасности, вызывая страхи и тревоги. Вы не умрете от визита к стоматологу, более того, другие части мозга вмешаются, чтобы страх не заставил вас выпрыгнуть из зубоврачебного кресла и убежать. Но инстинктивный мозг умеет только акцентировать опасность, а не оценивать ее.
Если вы понаблюдаете за собой, то увидите, что перемирие, которое вы заключили с инстинктивным мозгом, дается нелегко. Попытка проигнорировать его импульсы заставляет вас беспокоиться и нервничать. Руди вспоминает годы учебы в колледже. Тогда он только что потерял своего отца, умершего от сердечного приступа.
В то время Руди постоянно писал в своем дневнике о подавляющем чувстве беспокойства и тех желаниях, которые доминируют в нас в наши подростковые годы. Когда у Руди взыграли гормоны полового созревания, он был озадачен своей неспособностью их игнорировать. Умом Руди понимал, что его подпитываемая беспокойством тяга веселиться с друзьями весь первый год обучения проистекала из иррациональной необходимости общественного признания, внешнего одобрения и обретения статуса среди сверстников. Однако он не мог устоять перед желанием повеселиться тогда, когда ему нужно было учиться. Первый год обучения превратился в бесконечное сражение за то, чтобы как-то найти в себе силы остаться в библиотеке и учиться, однако большинство побед все же одерживал его инстинктивный мозг.
Беспокойство сохраняло свою власть до тех пор, пока эти вопросы не достигли кульминации в 1979 году, во время четвертого года обучения Руди. Это был канун Нового года на Таймс-сквер. Руди был частью толкающейся толпы. В воздухе чувствовалось напряжение. Аятолла Хомейни в Иране захватил в заложники пятьдесят два американца. Группы молодежи кричали проклятия в адрес Ирана и кидались пивными бутылками. Руди блуждал вдали от своих собратьев и сел на тротуар, прислоняясь к перилам входа в метро. Он чувствовал, что его беспокойство достигает максимума на фоне царящей вокруг агрессии.
В такие моменты личностного кризиса, как раз тогда, когда инстинктивный мозг, кажется, побеждает, может произойти радикальный сдвиг. Так, солдат в бою вдруг ощущает внезапное внутреннее спокойствие и тишину, хотя вокруг него взрываются снаряды. В этот момент на Таймс-сквер Руди понял, что все его тревоги коренятся в исконных импульсах страха и желания. Страх создавал сомнения по поводу его безопасности. Желание создавало аппетит, который требовал удовлетворения, даже в неподходящих для этого обстоятельствах. (Знаменитый американский кулинарный обозреватель М.Ф.К. Фишер рассказывает историю о мужчине, который после постигшего его горя в виде внезапной смерти жены ездил взад и вперед по тихоокеанскому побережью и, останавливаясь в каждом придорожном кафе, заказывал себе стейк.)
Еще не зная, насколько безупречно цельной является цепь мозга (это было открыто лишь десятилетия спустя), Руди почувствовал это в себе. Страх и желание не чужие друг другу, они связаны между собой. Опасения подпитывают желание осуществить действия, которые облегчат тревогу. А желание подкрепляется беспокойством, что вы не получите то, что требует ваш аппетит. Фрейд говорил о силе бессознательных сексуальных влечений и агрессии; эти безымянные силы настолько примитивны, что он обозначил их термином «Id» («оно» по-латыни). Id обладает большой силой, и лозунг Фрейда при лечении своих пациентов был таким: «Там, где есть Id, должно быть и эго». Мир постоянно становится свидетелем разрушительной силы наших первобытных желаний. Страх и агрессия готовы штурмовать ворота разума.
Шекспир, анализируя то, как он сам бегает за женщинами, называл похоть «растратой духа в пустыне стыда». Его 129-й сонет прекрасно отображает конфликт между импульсом и рассудком.
Вряд ли может быть более точное описание примитивных влечений и поведения человека, для которого секс затмил все остальное. Если бы два снежных барана, бодающиеся в сезон спаривания, писали стихи, они бы описали свои неконтролируемые влечения именно так. Но, будучи человеком, Шекспир смотрел на похоть с сожалением:
Он сравнивает себя с животным, которого заманили на приманку в ловушку. Удовлетворение похоти сменяется самобичеванием. (У нас нет никаких доказательств того, что Шекспир имел любовницу, но когда он оставил свою семью в Стратфорде, чтобы искать счастья в Лондоне в 1585 году, он был женатым человеком, имеющим дочь и новорожденных близнецов.)
Но почему была расставлена эта ловушка? Шекспир не обвиняет женщин. Он говорит, что такая ловушка заложена в нашей природе, чтобы свести нас с ума:
Здесь он перешел от инстинктивного мозга к эмоциональному, который развился позже. Поэты Елизаветинской эпохи постоянно испытывали какую-то высокую страсть, будь то любовь или ненависть. Но Шекспиру надоело потворствовать своим чувствам, и теперь он призывает высший мозг. Он смотрит на все это безумное поведение и выдает печальный вывод:
Для Руди в тот момент на Таймс-сквер установка, которая вызывает страх и желание управлять поведением, казалась кристально ясной. Уличные парни, кричащие проклятия в адрес Ирана и разбивающие бутылки, были также и им самим, даже при том, что он был лишь пассивным свидетелем. Ими двигали страх и желание. А инстинктивное желание власти и статуса, как скажет вам любой хороший психолог, создает беспокойство, вызываемое страхом перед отверженностью и потерей власти. Чрезмерное стремление к успеху приводит к усилению страха неудач, и если страх усиливается, он может создать эту неудачу. Инстинктивный мозг заманивает нас в ловушку между сильным желанием заполучить что-либо и страхом не получить ничего вообще.
Инстинкты нижнего этажа мозга могут выйти из равновесия. Если вы ведете себя импульсивно, ваш гнев, страх и желание выйдут из-под контроля. Это приведет к опрометчивым действиям и последующему сожалению.
Но если вы чрезмерно контролируете свои импульсы, ваша жизнь станет холодной и подавленной. Это приведет к прекращению связи с другими людьми и с собственными базисными установками.
ВАЖНЫЕ МОМЕНТЫ:
НАШ ИНСТИНКТИВНЫЙ МОЗГ
• Признайте, что инстинкты являются необходимой частью жизни.
• Проявляйте терпение в отношении страха и гнева, но не потакайте им.
• Не пытайтесь договориться со своими импульсами и желаниями.
• Не подавляйте мысли и ощущения из чувства вины.
• Осознавайте страхи и желания. Осознание помогает сбалансировать их.
• Не действуйте импульсивно просто потому, что чувствуете себя импульсивным.
• Консультируйтесь и с высшими частями мозга.
Решения для супермозга. Беспокойство
Беспокойство создает ложную картину мира, заставляя бояться вещей, которые на самом деле безопасны. Разум добавляет страха. Если разум сможет отмести страх, опасность исчезнет.
Начнем с того, что жизнь не может существовать без страхов, и все же страхи создают ощущение беспомощности и страдания. Для людей, которые страдают от беспредметной тревожности (одна из самых распространенных жалоб в современном обществе), нередко прибегают к кратковременному решению проблемы – приему транквилизаторов.
Мы уже предупреждали о недостатках «химических решений» с точки зрения побочных эффектов, но основная проблема в том, что никакие лекарственные средства не лечат расстройства настроения, к которым относится и тревожность. Мы говорили, что грусть и печаль – нормальные чувства, а депрессия – нездоровое состояние.
То же касается страха. Сам по себе он естественен и целесообразен, а вот беспредметная тревожность пагубна, она разъедает душу. Как указывал Фрейд, нет ничего более неприятного, чем тревога. Медицинские исследования показали, что система психика – тело не может адаптироваться только к двум вещам: к хронической боли (такая, которая не дает передышки: опоясывающий лишай, рак кости в последней стадии) и к постоянному беспокойству.
Беспредметная тревога означает, что то, чего вы опасаетесь, является лишь мнимой угрозой. В естественной схеме вещей наша реакция страха всегда оправдана. Жертвы преступлений сообщают, что, как только в их поле зрения появлялось оружие преступника, их сердцебиение учащалось и они становились гипервосприимчивыми. Эти аспекты реакции страха автоматически управляются нижним мозгом. Некоторые полагают, что то, что вызывает у вас тревогу и беспокойство, запрограммировано в миндалевидном теле. Однако это мало о чем нам говорит. Как только беспокойство овладевает вами полностью – как в случае с теми, кто постоянно беспокоится – в это вовлекается весь мозг.
Итак, страх действует адресно и конкретно; беспокойство повсеместно и беспредметно. Люди, которые страдают от тревоги, толком не знают, что, собственно, их беспокоит. То, что они испытывают, похоже на фоновый неприятный запах. Он постоянно остается с ними, как бы сильно они ни пытались притвориться, что его нет. Этот «плохой запах» проник повсюду. Иначе говоря, при создании их реальности что-то пошло не так. Они постоянно чего-то боятся, у них всегда есть новый повод для беспокойства. Но чтобы найти решение этой проблемы, следует не бороться со своим страхом, а перестать отождествлять себя с ним.
Достижение отрешенности возможно только тогда, когда вы поймете, что делает страх таким прилипчивым. В своем позитивном, естественном виде страх рассеивается сразу после того, как вы убежали от саблезубого тигра или убили мохнатого мамонта. Но в своем негативном, всеобъемлющем обличье страх остается надолго. В его прилипчивости есть ряд аспектов.
КАК БЕСПОКОЙСТВО СТАНОВИТСЯ ПРИЛИПЧИВЫМ
• Беспокойство об одном и том же постоянно возвращается. Повторение заставляет страх фиксироваться в мозге.
• Страх убедителен. Когда вы верите голосу страха, он завладевает вами.
• Страх бередит память. То, чего вы боитесь, напоминает вам что-то плохое из вашего прошлого, а это вызывает к жизни старые реакции.
• Страхи обычно замалчивают. Из чувства стыда или вины вы не говорите о своем страхе, поэтому он распространяется дальше.
• Страх неприятен, и вы подавляете его. Но подавляемые чувства сохраняются. То, чему вы сопротивляетесь, продолжает воздействовать на вас.
• Страх парализует. Вы чувствуете себя слишком слабым, чтобы что-то с ним сделать.
Ранее мы говорили о депрессивной реакции как о поведении, которое превращается в привычку. Это же применимо и к беспокойству. Здесь лишь добавляется аспект многомерности. Страх достает нас множеством щупалец. Чтобы одолеть страх, мы должны разрушить его реальность. Это можно сделать поэтапно. Демонтировать страх можно по той простой причине, что именно вы находитесь в центре создания своей реальности.
1. Беспокойство об одном и том же постоянно возвращается. Повторение заставляет страх фиксироваться в мозге
Повторение усиливает фиксацию любой реакции. Если вам приходится ночью после работы постоянно идти через опасный район города и вы при этом полны страха, то вы усугубляете угрозу себе. Иногда человек привыкает к опасной ситуации. Дети, которые живут со злобными родителями, могут предсказать довольно хорошо, когда ожидать очередную вспышку их гнева. Однако, скорее всего, много лет спустя они обнаружат, что вспышки гнева, которые выражали их озлобленные родители, серьезно повлияли и на них самих. Они усвоили беспокойство через повторение. Они начинают внушать тревогу сами себе.
Те, кто беспокоится хронически, не замечают этого самобичевания. Они повторяют те же опасения (Что, если я не запер дом, что, если я потеряю свою работу, что, если мой ребенок принимает наркотики?) и действительно думают, что этим они помогают себе. Раздраженная реакция семьи и друзей не прекращает это заблуждение. В любом случае беспокоящийся увеличивает свое беспокойство, потому что никто больше не обращает на это внимания. И он считает, что его обязанность тревожиться за всех остальных.
Человек, замкнутый на самом себе, не может видеть достаточно далеко, чтобы понять, что хроническое беспокойство не приносит никакой пользы. Он не признает повторяющиеся, навязчивые приступы страха как негатив. Это становится своего рода тупиком. Он терпит постоянную ноющую боль, чтобы защититься от мнимых опасностей, которые могут принести беду. Здесь задействовано своего рода магическое мышление.
Беспокойный человек повторяет своего рода заклинание, которое должно прогнать угрозу. Если я буду беспокоиться обо всем заранее, ничего плохого не случится.
Чтобы положить конец влиянию повторения, требуется осознание. Осознать надо следующее:
• Я снова тревожусь.
• Я чувствую себя плохо, когда беспокоюсь.
• Мне нужно сейчас остановиться.
• Будущее неизвестно, и беспокоиться о нем бессмысленно.
• Я не делаю себе ничего хорошего.
Одна женщина, неудачно вышедшая замуж, боялась за себя, постоянно беспокоясь о своем будущем. Она боялась одиночества. Она боялась, что дети встанут на сторону мужа, а муж уничтожит ее доброе имя в глазах друзей, и это повлияет на ее работу. В результате она впала в хроническое состояние сильного беспокойства. Она стала ежедневно изводить себя постоянно растущей тревогой.
Но факты говорили о другом. Ее дети и сослуживцы любили ее. Она отлично выполняла свою работу. Ее муж хотя и желал развода, но был готов выплатить ей без всяких жалоб крупную сумму. Он даже не обливал ее грязью и не вынуждал их общих друзей стать на чью-то сторону. Реальная же проблема была гораздо проще, чем казалось: женщина начинала волноваться всякий раз, когда думала о будущем. К счастью, у нее была подруга, которая понимала ход ее мыслей. И неважно, о какой проблеме говорила беспокойная женщина, ее подруга отвечала ей на это так: «Ты начинаешь бояться каждый раз, когда думаешь о будущем. Просто остановись. Я знаю тебя уже давно. То, о чем ты волновалась два года назад, пять лет назад, десять лет назад, благополучно разрешилось. Разрешится все и на сей раз».
Конечно, это заверение поначалу не дошло до адресата. Тревога женщины стала привычкой; постоянно беспокоясь, она чувствовала, что имела своего рода контроль над страхом. Но ее подруга настаивала на своем: «Ты боишься, когда начинаешь думать о будущем. Прекрати это». Прошло несколько месяцев, и в конечном счете эта тактика сработала.
Люди, которые застряли в саморазрушительном беспокойстве, знают, что старая модель не работает изначально. Они вырываются из нее не с помощью остановки мыслительного процесса, а с помощью замены ее новым осознанием, которое говорит: «Страх беспредметен. Это я его создаю». Та женщина осознала, что сама вызывает у себя опасения. Она научилась останавливать себя в тот момент, когда начинала кружиться карусель беспокойства.
2. Страх убедителен. Когда вы верите голосу страха, он завладевает вами
Если вы думаете, что что-то является истинным, оно прилипает к вам. Это почти не обсуждается. Мы все хотим верить словам «я тебя люблю», если они исходят от нужного человека; память может заверять вас в этом в течение многих лет, если не всю жизнь. Но быть убежденным в чем-то и истинное положение дел – это не одно и то же. Скажем, если вы подозреваете, что ваш супруг обманывает вас, никакие доказательства того, что это не так, не смогут убедить вас в обратном. Вы слишком убеждены в своих подозрениях. Ревность – это подозрение, доведенное до патологической крайности. Когда существует такая одержимость, реальные факты не принимаются в расчет.
Беспокойство кажется наиболее убедительным состоянием из всех. Отчасти потому, что эволюция запрограммировала мозг реагировать с помощью реакции «бей или беги». Если во время боя на вас наставили жерло пушки, ваше лихорадочно бьющееся сердце говорит вам в недвусмысленных выражениях о том, что вам следует делать. Но если вы испытываете беспричинное беспокойство, голос страха вводит вас в заблуждение. Он использует власть, чтобы убедить вас в том, что нужно чего-то опасаться, даже если опасаться нечего. И в этом случае может помочь отрешенность. Если вы можете сказать своему страху: «Я не боюсь тебя. Я не принимают тебя», – его сила и влияние уменьшится.