Конечно, для одной группы разведчиков это было слишком много, чтобы справиться с огромным потоком материала, зафиксированного на фотопленке; Зорге нужны были дополнительные курьеры. Анна хорошо проявила себя в этой роли во время первой успешной поездки, так что она и Эдит Вукелич привлекались на службу по мере возможности, не вызывая у японцев подозрения частыми поездками в Китай. Группу всегда забавляло, когда Зорге настаивал на том, чтобы Клаузен кратко инструктировал Анну перед поездками, и было ясно, что тогда в доме Клаузенов гремел гром и сверкали молнии, если судить по хмурому виду Макса в последующие дни.
Обе женщины прикрепляли ролики с пленкой к поясу для чулок — это было удобно и надежно, пока однажды Анна не вернулась из поездки и не потребовала встречи с Зорге.
В этот раз ей было поручено встретиться со связным в шанхайском отеле «Палас». Там она должна была в установленное время позвонить по телефону из фойе в комнату. В ответ на вопрос: «Вы купили мне билет на пароход в Африку?» — она должна была произнести: «Да», подняться в комнату, вручить пленку и сразу же уйти. Все шло гладко до тех пор, пока на ее стук не открыл дверь мужчина. Он кивнул ей, закрыл дверь и попросил «пакет».
Анна ненавидела эти курьерские задания, но выполняла их. Она была несколько смущена, когда поняла, что ей придется начать раздеваться в этой маленькой комнате перед незнакомым мужчиной, чтобы добраться до пленок. Очевидно, он был не слишком понятлив, хотя она объяснила, что ей надо сделать, и попросила его обвернуться. Он повернулся к ней спиной. Анна занялась своим делом. Но вдруг в самый пикантный момент мужчина взглянул на нее через плечо. Анна рассвирепела. Она отстегнула последний ролик пленки и со злостью швырнула ее на кровать. Он отдал ей аккуратно завернутый сверток. Анна взяла его и гордо удалилась. В пакете было 5000 американских долларов, которые должны были восполнить казну Клаузена.
Возвратившись в Токио, Анна решила рассказать Зорге о том, что случилось, и отказаться от курьерских поездок. Произошла резкая сцена, когда Зорге, вызванный Клаузеном, пришел выслушать Анну. Отважно защищая свою жену, Макс сказал своему начальнику, что уйдет из группы, если Анну заставят совершить хотя бы еще одну поездку. Зорге не знал, сердиться ему или смеяться. Он пошел на компромисс, заверив Анну, что ее больше не будут встречать курьеры-мужчины в уединенных комнатах. Это удовлетворило Макса и успокоило Анну. А Зорге после этой сцены отметил, что это уже второй раз, когда Клаузен бунтует из-за Анны. Возможно, этот упрямый, неповинующийся Макс Клаузен еще окажется самым слабым звеном в их группе. Он зарегистрировал эту мысль и никогда ее не забывал.
Большим достоинством Зорге, совершенно необходимым в его работе журналиста и разведчика, было его глубокое знание японцев, их культуры и истории. Это позволяло ему прекрасно разбираться во внутренней и внешней политике этой страны, правильно оценивать события и верно определять их значение для советской дипломатии. Поэтому он мог правильно ориентировать Советское правительство о положении на Дальнем Востоке в то время, когда Красную Армию беспокоили непрерывные инциденты на советско-маньчжурской границе. Эти инциденты, часто довольно острые, заканчивались так же быстро, как и возникали, но они доставляли много беспокойства в Москве, и она была вынуждена содержать мощную армию на Востоке. Советское военное командование дало указание держать в Сибири самые отборные и хорошо оснащенные части, в то время как министерство иностранных дел СССР разрабатывало внешнюю политику в соответствии с потоком донесений от Зорге из Токио. Это было мудрым решением. В середине 1938 года, когда продвижение японцев из Северного Китая на юг почти приостановилось, Зорге дал такую оценку событий, которая впоследствии оказалась абсолютно правильной.
«Китайский инцидент, — писал он, — может привести к двум основным результатам — полному признанию Англией и Америкой японской политики на Востоке или к их объединенной оппозиции, что наверняка вызвало бы резкое обострение отношений этих стран с Японией. А оно, в свою очередь, могло бы легко привести к войне». Зорге исключал возможность объединенной оппозиции, так как уже наметились признаки англо-американского раскола: Англия хотела умиротворить Японию, а Соединенные Штаты продолжали посылать резкие ноты принцу Коноэ. Зорге доказывал, что преуменьшение Англией значения японской экспансии в Китае было вызвано нежеланием рисковать быть втянутой в войну на Востоке, когда приход Гитлера к власти и его последующая агрессивная политика поставили под угрозу ее существование. В то же самое время он отметил растущее доверие Англии к Соединенным Штатам, которое объясняет одобрение, правда без активной поддержки, давления Америки на Японию. Агрессия Японии, считал Зорге, в сочетании с Антикоминтерновским пактом с Германией приведет в конечном итоге к разрыву ее отношений с Англией, страной, которая всегда была ее другом, и с Соединенными Штатами, которые всегда официально благословляли дружеское сотрудничество Англии и Японии во всех делах, касающихся Дальнего Востока.
Об этом докладе и других, которые основывались на большом знании Японии, Зорге позже говорил: «Без исследовательской работы и глубокого знания японской культуры я не смог бы выполнить свое задание. Более того, я не смог бы действовать беспрепятственно».
Зорге с его вечной неудовлетворенностью достигнутым был убежден, что его разведывательная сеть недостаточно широко развита. На маньчжурской границе японская Квантунская армия смотрела через ничейную землю на Советский Союз и намеренно устраивала время от времени небольшие инциденты. Другая японская армия медленно продвигалась в Китае.
Настало время, думал Зорге, иметь своего личного представителя в этом новом районе японского влияния — тайного агента, который мог бы сообщать о передвижении войск, размерах снабжения, новом вооружении, а также описывать отношение местного населения к японским властям. Зорге вспомнил, что во время своего пребывания в Китае он познакомился с умным корреспондентом Фунакоси Хисао.
Расследование, проведенное Одзаки и Мияги, вскоре подтвердило, что этот агент работает в Гонконге в качестве представителя японской газеты. В июне членам группы сообщили, что Зорге будет находиться в курьерской поездке, которая продлится неделю или немного больше. Только Одзаки и Мияги знали, что стояло за этим внезапным желанием использовать Гонконг как место встречи.
ГЛАВА VII ШАНТАЖ
Зорге приехал в гонконгскую гостиницу с небольшим чемоданом и портфелем в руках. В поясе его брюк были зашиты пятнадцать роликов с микрофильмами. Войдя в свой номер, он запер дверь на ключ и быстро разделся. Подпоров подкладку брюк, он вынул ролики с микрофильмами и переложил их в портфель, освободив его предварительно от бумаг, привезенных из Токио исключительно в целях маскировки. Час спустя Зорге появился в фойе. В руках он держал свой портфель, во рту была потухшая трубка. Он стоял в центре вестибюля, где его было легко заметить, и рылся в карманах брюк и пиджака, как будто искал спички, чтобы зажечь трубку. Он достал коробок и, прикуривая трубку, как бы невзначай взглянул на человека, стоявшего в дальнем углу вестибюля с незажженной сигарой во рту. Зорге несколько раз затянулся трубкой, и кольца дыма закружились над ним. Буквально в тот же момент незнакомец вынул из кармана зажигалку, прикурил сигару и быстро вышел на заполненную прохожими улицу. Зорге последовал за ним.
Они шли друг за другом в направлении парка. Там человек с сигарой уселся на одиноко стоящую скамейку. Зорге сел рядом с ним, положив свой портфель между собой и незнакомцем. Примерно десять минут оба сидели, беззаботно попыхивая один трубкой, другой — сигарой. Затем незнакомец бросил свою сигару и, даже не взглянув на Зорге, ушел, унося с собой портфель. Зорге выждал несколько минут, потом взглянул на часы и пошел в направлении, обратном тому, куда скрылся незнакомец. Вокруг никого не было. Связной успешно провел встречу. В микрофильмах содержался разработанный Зорге подробный план расширения деятельности своей организации на территории оккупированного японцами Китая.
На следующее утро Зорге договорился о встрече с Фунакоси. Встреча произошла в гостинице, в номере, который занимал Зорге. Беседа затянулась, и было уже далеко за полдень, когда Фунакоси ушел.
Через полтора месяца Фунакоси появился в Ханькоу, где размещался штаб командования японской армии в Китае. Там он организовал так называемый институт по изучению китайских проблем, который функционировал как информационное бюро, готовившее для японской печати материалы о положении в Китае. Три месяца спустя по рекомендации из Токио Фунакоси был назначен пресс-атташе при штабе командования японской армии в Китае.
Это назначение было еще одним триумфом разведывательной сети, которой руководил Зорге. Агент советской военной разведки оказался в аппарате высшего органа управления японской армии в Китае. В какой-то степени это явилось счастливой случайностью, хотя справедливости ради следует указать, что превращение Фунакоси из простого гонконгского корреспондента в официальное лицо штаба японских войск в Китае было тщательно подготовлено в Токио. Как только Фунакоси удалось организовать институт по изучению китайских проблем, Мияги стал настойчиво пропагандировать среди офицеров генерального штаба в Токио мысль о необходимости создать при штабе японской армии в Ханькоу пресс-бюро или другой информационный орган. Мияги удалось убедить некоторых высокопоставленных офицеров в том, что создание такого органа позволит в более благоприятном свете представить японской общественности военную обстановку в Китае. (В то время многие в Японии уже начали считать, что вторжение в Китай было ошибкой.)
Эта умная тактика, рассчитанная на использование военных неудач Японии в Китае, не могла не дать положительных результатов. Друзья Мияги из генерального штаба, выдав его идею за свою собственную, добились того, что предложение создать пресс-бюро при штабе японской армии в Китае было от имени верховного командования передано на рассмотрение одной из комиссий правительства, советником в которой работал Одзаки. Одобрив предложение японского верховного командования, комиссия обратилась к Одзаки с просьбой порекомендовать видного журналиста, который мог бы возглавить пресс-бюро в Ханькоу. Теперь, когда первый шаг в тщательно обдуманном плане был сделан, Одзаки осталось только добиться, чтобы руководителем пресс-бюро был назначен свой человек, то есть тот, кого хотел видеть на этом посту Зорге.
Одзаки предложил комиссии две-три кандидатуры, но заранее знал, что они будут отклонены, так как, давая им характеристику, отметил у каждого кандидата наряду с достоинствами существенные недостатки. Затем, как бы случайно вспомнив, Одзаки сообщил комиссии, что как раз в Ханькоу находится японский журналист, успешно руководящий институтом по изучению китайских проблем и способный справиться с работой в пресс-бюро. Одзаки сказал тогда, что если комиссия пожелает, то он наведет справки об этом журналисте и представит полную характеристику этого человека к следующему заседанию комиссии. Комиссия одобрила предложение Одзаки и две недели спустя, после рассмотрения полученной от него рекомендации, приняла решение пригласить Фунакоси на работу в пресс-бюро. Фунакоси не замедлил согласиться.
С этого момента у Зорге уже не было забот о делах в Китае. Фунакоси оказался очень хорошим агентом и давал обширную информацию о японских войсках в Китае и Манчжурии. Зорге, находившийся в Токио, едва успевал передавать в Россию сведения о передислокации японских дивизий и движении военных грузов в Китае, причем иногда он имел возможность сделать это даже раньше, чем тот или иной приказ успевал поступить в войска.
Одним из помощников Фунакоси был некто Наканиси Ко, занимавший видный пост в управлении Южно-Маньчжурской железной дороги. Эта крупная организация пользовалась в Манчжурии большими полномочиями. Она контролировала все перевозки и тесно сотрудничала с разведывательной службой Квантунской армии. В службе информации управления дороги насчитывалось около двух тысяч сотрудников, основной обязанностью которых был шпионаж против СССР, Эти шпионы собирали сведения о советской Транссибирской железной дороге — единственной магистрали, связывавшей Сибирь и Дальний Восток с центром страны.
Все эти сведения передавались в штаб Квантунской армии и в Токио.
Наканиси Ко передавал Фунакоси такие же сведения о Южно-Маньчжурской железной дороге, какие его коллеги по управлению передавали в штаб Квантунской армии относительно советской Транссибирской магистрали. Вряд ли Наканиси Ко знал, куда в конце концов попадают эти сведения, но Фунакоси регулярно передавал их Зорге.
Помимо Наканиси Ко у Зорге и его ближайших сподвижников было много других помощников. По указанию Зорге Одзаки и Мияги вербовали их из местных жителей, но никому из них не было ничего известно о Зорге, Вукеличе и Клаузене.
В 1938 году Одзаки и Мияги сумели завербовать более двадцати агентов, но лишь двое из них поддерживали непосредственную связь с Одзаки и Мияги. В числе агентов были люди различных профессий, занятий и религиозных убеждений: врач, военнослужащий японской армии, священник, промышленник, сектант-адвентист и другие.
В докладе американской военной разведки дана следующая характеристика деятельности этих людей:
«Хотя ни один из них не играл существенной роли в достижении успеха, которого удалось добиться Зорге, все эти люди, несомненно, оказали ему большую помощь. Вся информация, которую они собирали, обобщалась Одзаки и Мияги, а затем перепроверялась Зорге в беседах с сотрудниками немецкого посольства».
Эти агенты доставляли Одзаки и Мияги немало хлопот. Один из опасных инцидентов произошел как раз в тот момент, когда Одзаки и Мияги уже могли радоваться по поводу устройства Фунакоси в Ханькоу. Считая, что в Китае успех дела обеспечен, они сосредоточили свое внимание на работе в Японии. И тут на их пути встал шантажист и вымогатель, который угрожал им предательством.
Каваи Тейкиси долгое время был участником японского национального движения в Шанхае. Там он познакомился с Одзаки. Они встречались редко, но все изменилось после того, как в 1936 году Каваи, возвратившись в Японию, попросил Одзаки помочь ему найти работу. Одзаки, хорошо зная этого человека, понимал, что ему нужна не работа, а легкий заработок. После короткого разговора они договорились, что Каваи должен собирать якобы для газеты информацию военного характера и с этой целью посещать пивные лавки и кафе, где обычно собирались военнослужащие японской армии и флота. Некоторое время спустя, видя, что от Каваи поступает очень мало сведений, Одзаки предложил ему сдельную оплату за каждую добытую информацию.
Вряд ли Каваи понимал, кому действительно нужны собираемые им сведения. Но деньги ему были нужны, и он согласился на предложенные ему условия. В течение какого-то времени Одзаки принимал услуги Каваи, но Мияги был очень обеспокоен тем, что агент все время требовал денег, часто за совершенно пустяковую информацию. Поэтому Мияги решил посоветоваться с Зорге, которому он сказал, что весьма сомневается в личности Каваи, и настойчиво рекомендовал отделаться от такого подозрительного агента. Мияги заметил при этом, что репутация Одзаки только страдает от того, что такой человек, как Каваи, бывает у него в доме по нескольку раз в неделю. Кроме того, кое для кого может показаться странным тот факт, что Одзаки поддерживает дружеские отношения со столь подозрительной личностью.
Зорге пригласил Одзаки к себе и попросил рассказать о том, насколько ценен Каваи как агент. Из разговора выяснилось, что ценность Каваи невелика, но Одзаки настаивал, что его можно кое-чему научить. Кроме того, сказал Одзаки, агентов завербовать не так-то легко, а Каваи был по крайней мере надежным человеком. Одзаки, сделавший немало замечательных прогнозов о развитии различного рода международных событий, допустил непростительную ошибку в оценке Каваи. Зорге принял компромиссное решение: передать руководство Каваи в руки Мияги. Это позволяло уберечь Одзаки от компрометирующего его знакомства, поставить Каваи под контроль более строгого Мияги и в то же время продолжать пользоваться услугами агента.
Из уважения к Одзаки Мияги приложил немало усилий, чтобы научить Каваи основам разведывательного дела. Он платил ему столько же денег, сколько тот раньше получал от Одзаки. Однако как-то Мияги узнал, что Каваи тайно наведывается к Одзаки и жалуется, что ему мало платят. Добродушный Одзаки был щедр, и Каваи получал, таким образом, возможность вести разгульную жизнь в кругу своих не менее разгульных друзей.
Это вконец вывело Мияги из себя. Он снова обратился к Зорге и стал настаивать на том, чтобы прекратить всякую связь с Каваи. Зорге согласился. Тогда Мияги вызвал к себе Каваи и прямо заявил ему, что отказывается от его услуг.
Каваи в ответ только хитро улыбнулся. «Нет, — сказал он, — так просто дело не делается: Мияги должен знать, что власти хорошо вознаграждают осведомителей». Эти слова привели Мияги в ярость. Он напомнил Каваи, что существует много способов наказания осведомителей. В ответ Каваи потребовал, чтобы к утру ему приготовили довольно значительную сумму. Сразу же после разговора с Мияги вымогатель отправился к Одзаки и предъявил ему точно такое же требование.
Такого развития событий Зорге, конечно, не ожидал. В тот день вся группа собралась у Одзаки. Нужно было решить, как поступить с Каваи. Вукелич предложил, чтобы Одзаки и Мияги подготовили документы, которые могли бы скомпрометировать Каваи перед властями. Вукелич считал необходимым показать эти документы Каваи и сказать ему, что они будут переданы полиции, если он попытается предать Одзаки или Мияги.