– Вот именно поэтому! – воскликнул человек. – Должен тебе сказать, что я всегда сомневался в смысле тех высших цивилизаций, которые не могут дать ни мучеников, ни героев.
– Это же глупо, – сказал Дирак. – Ты вправду меня удивляешь.
– Может быть, и глупо, – пожал плечами человек. – Но я так это понимаю.
– Даже Лос так не думает, хотя он является своего рода мучеником ради общества.
– Это Лос номер один?
– Да.
– А кто его выбирает?
– Ты, конечно, понимаешь, что все происходит отнюдь не путем парламентских выборов. Это власть, к которой никто не стремится, которая не приносит никаких благ, одни тяготы. Совет сам намечает будущего Лоса, отбирая его из самых способных в отдельных отраслях науки. Каждый Лос, достигший стопятидесятилетнего возраста, автоматически исключается из Совета, независимо от его заслуг перед обществом и вскоре, лишенный цели и смысла своего существования, умирает…
– Несколько жестоко, – сказал Алек. – Но так и должно быть.
Он немного подумал и добавил:
– Я хочу видеть Лоса.
– Ты увидишь его утром, – сказал Дирак. – Но я прошу тебя, будь осторожен и внимателен.
– Что ты этим хочешь сказать?
– Может быть, с этого следовало начать, – сказал Дирак. – Дело в том, что Лос отказался пропустить меня к вездеходу. Я хотел установить связь с Казимиром, но из осторожности не сказал ему об этом. И все-таки он меня не пустил. Мне кажется, они считают нас своими пленниками.
– Ты полагаешь?
– Возможно, они опасаются нас, поэтому хотят изолировать от нашей базы. Они считают, что мы попали сюда с ракеты и не знают, что вокруг Вар кружит наш звездолет. Я, со своей стороны, ничего им не сказал.
Алек взглянул на него с любопытством.
– Честное слово, я не знал, Дирак, что ты способен лукавить.
– Я способен на все, когда речь идет о вашей безопасности, – ответил робот. – И поэтому считаю: с ним надо держаться очень осторожно и рассеять все его сомнения.
Алек молчал.
– Я думаю, что мы поймем друг друга, – сказал он. – С печальным человеком всегда можно договориться. Главное, чтобы он не был бесчувственным.
Он внутренне сжался, сказав последнее слово, но Дирак не подал вида, что воспринял слова человека как обидный намек. И чтобы переменить тему, человек быстро взглянул на часы.
– Ровно через сорок пять секунд мне принесут пищу, – сказал он. – Эти гусеницы чертовски точны…
– У меня такое же впечатление, – бесстрастно ответил Дирак.
Он тоже посмотрел на часы. Теперь они оба молчали. Алек вдыхал соленый ветер океана, который усиливался к вечеру. Солнце скрылось, утонул в мягких сумерках лес, казавшийся сейчас еще более пустынным. Алек вздохнул.
– Очень хочется увидеть серну, – сказал он тихо. – Или хотя бы обыкновенную козочку…
Дирак не ответил и посмотрел в дальний конец веранды. Там появилась зеленая гусеница, которая медленно ползла, толкая перед собой столик на колесах.
7
Дверь отворилась перед ними, и они вошли в огромный зал с потолком сводчатым и синим, как небо. Никакой мебели в зале они не заметили, и все же он производил торжественное и праздничное впечатление. В глубине его, опершись на тонкую металлическую рамку, их ждал Лос. Человек с любопытством уставился на него. Седое мохнатое лицо старейшины казалось добрым и кротким, но взгляд был живой, сосредоточенный и проницательный.
– Я приготовил для вас сюрприз, – сказал Лос и показал на предмет, стоявший у стены. – Это у вас называется стулом?
Дирак переводил очень быстро, почти синхронно. Человек посмотрел туда и улыбнулся. Теперь он тоже заметил этот предмет. Это ни в коем случае не было стулом, но могло сойти за стул. Алек подошел и осторожно сел. Лос смотрел на него все тем же внимательным, немигающим взглядом.
– У меня есть к вам несколько вопросов, Алек, – сказал он. – А потом я в вашем распоряжении.
– Прошу вас…
– Дирак сказал мне, что у земных людей умственная и эмоциональная деятельность протекает одновременно. Вы считаете такой образ жизни более совершенным?
– Мне трудно вам ответить, – сказал Алек. – Я слишком поверхностно знаю ваш мир. Но он представляется мне организованным вполне разумно.
– Все-таки не могли бы вы высказать какие-то принципиальные суждения по этому вопросу?
– Я мог бы сказать, что индивид, который совмещает в себе две природы, является полноценным, если не для общества, то по крайней мере сам по себе.
– Как это понимать? («Будь внимателен, Алек», – добавил Дирак от себя.)
Алек все осмысливал быстро, но так и не догадался, от чего предостерегал его робот.
– Очень просто, – ответил он, взвешивая слова. – Одна плюс одна получается две.
– Такой способ мышления кажется мне несколько механическим, – сказал Лос. – Углерод плюс кислород – и получится, насколько мне известно, яд…
– Признаюсь, что я привел не слишком удачный пример, – сказал Алек. – Но положительным является уже тот факт, что двойственная природа человека способствует более интенсивному душевному горению.
– Да, естественно, – кивнул Лос. – Но следует ли считать большую интенсивность духовной жизни решительным преимуществом? Не является ли более важным внутренняя гармония и цельность душевного мира?
– Я хочу сказать, одновременное сосуществование в человеке эмоционального и рационального начал обогащает его, – ответил Алек. – Индивид, которому свойственно только одно из этих начал, по существу, полуиндивид.
– Да, в этом мне хотелось бы разобраться! – сказал задумчиво Лос. – Итак, вы считаете, что на Вар живут полусущества? («Будь очень внимателен», – прибавил от себя Дирак.)
Лишь теперь Алек понял, куда клонит собеседник.
– Нет, нет, прошу вас, я совсем не хотел этого сказать! – возразил он. – Я вполне допускаю, что ваше общественное устройство более совершенно, чем наше. Но скажите, Лос, разве вы не сожалеете, что вам недоступен мир красоты, счастья и чувств – мир бабочек?
– Я понимаю ваш вопрос, – сказал Лос. – Но ведь в конце концов почти каждый житель Вар обретает свое счастье. И притом не в смешанном, а в чистом виде, счастье, какое вы себе даже представить не можете…
Алек задумался, как дальше направить разговор.
– Вероятно, вы правы, – заколебался он.
– Подумайте, Алек, – подхватил с живостью Лос. – Разве последовательное деление на два начала не более целесообразно? Каждое из них существует в чистом виде, они не мешают взаимно одно другому и могут проявляться в полную силу…
– Это не так просто, – сдержанно ответил Алек. – Мы стремимся, чтобы чувства наши облагораживали ум, а ум сообщал чувствам глубину и проникновенность.
– Ответ не по существу, – сказал Лос. – Подобная взаимосвязь существует и у нас, только последовательно, поэтапно. Иначе эмоциональная жизнь бабочек была бы совершенно примитивной.
– Я не спорю с вами, Лос, о преимуществах вашего и нашего миров. Поскольку они оба созданы природой, они естественны. Но они не могут быть абсолютно совершенными. В каждом из них надо искать совершенство по законам его собственного развития.
– Это правильно, – сказал Лос (а Дирак присовокупил: «Тебе, пожалуй, удалось вывернуться».).
Лос помолчал и затем мягко добавил:
– Мне кажется, Алек, что перед вашим обществом стоят более серьезные трудности. Эти два начала очень сильны, очень обособленны и всегда в разладе. Какое-нибудь из них неизбежно берет верх и вытесняет другое. А обрести гармонию представляется мне крайне сложной задачей.
– Правильно, – подтвердил Алек. – Но как бы могли мы развиваться, если бы не было этих двух противоречивых факторов, которые и стимулируют процесс развития?
– Но если они взаимно отталкиваются?
– Даже если так… Все же это толчок к соревнованию и прогрессу. Но теперь фактически положение у нас иное.
– Вы хотите сказать, что разум смирился?
– Наоборот, мне кажется, он всегда более неуступчив и настойчиво стремится взять перевес. Именно несколько его серьезных побед в истории нашего развития показали ему, что эти победы, достигнутые в одиночку, не приносят полного удовлетворения.
Лос надолго задумался.
– Ваша эмоциональная природа в моем представлении дерзкая, живучая и сильная, – сказал он наконец. – И мне кажется, что вашему разуму очень тяжело ей противиться.
– А почему вы так думаете? – спросил с любопытством Алек.
– Насколько я понимаю, вы относитесь к хищным животный?
– То есть?
– Вы ведь до сих пор едите мясо животных, – сказал Лос. – У нас только хищники в доисторические времена питались мясом.
– Ну это неважно, – нахмурился Алек. – И не может иметь никакого значения для человечества, прошедшего такой долгий путь исторического развития.
– Весьма произвольное суждение, – сказал Лос с горечью. – Даже самый длинный путь развития закодирован в наследственности. Иначе чем вы объясните ваши войны, ваши революции, истребление друг друга на протяжении целых веков. Кровавой истории вашего развития не могла не способствовать ваша пища, которую вы употребляете; она сообщает кровавые тона вашим эмоциям… И как же может жить с ними в мире чистый и беспристрастный разум?..
– Весьма произвольное суждение, – сказал Лос с горечью. – Даже самый длинный путь развития закодирован в наследственности. Иначе чем вы объясните ваши войны, ваши революции, истребление друг друга на протяжении целых веков. Кровавой истории вашего развития не могла не способствовать ваша пища, которую вы употребляете; она сообщает кровавые тона вашим эмоциям… И как же может жить с ними в мире чистый и беспристрастный разум?..
Алек заметил с удивлением, что эти слова его раздражают. Неужели человек-гусеница в чем-то прав? Или просто-напросто он хотел вырвать у него какое-нибудь неосторожное признание?
– Мне трудно найти убедительные доводы, Лос, – сказал он. – Но, к сожалению, факты говорят об обратном. Проблемой последних эпох является не технический прогресс, а увядание чувств. И надо сказать, вопреки всем вашим предположениям, наше общество намного гуманнее вашего. Мы не истребили жизни на своей планете. У нас живут на свободе тысячи диких и прирученных животных…
– Чтобы иметь возможность их убивать? – спросил Лос. – Чтобы не забыть о древнем прекрасном ремесле, об охоте?
– Не совсем так. Мы действительно убиваем некоторых. Но у нас есть огромные заповедники.
– Но гусениц и бабочек все же истребляете.
– Простите, Лос, но у нас они не относятся к разумным существам. Они просто насекомые. И мы не истребили всех гусениц, хотя они наносят серьезный вред нашим лесам. Мы их сохраняем ради красивых бабочек, которым радуются наши дети.
– Жаль, что вы не захватили ни одного экземпляра, – задумчиво проговорил Лос. – Это бы представило огромный интерес для наших ученых.
– В следующий раз не упустим…
– Рассчитываете установить с нами постоянные контакты? («Будь внимателен, Алек», – настойчиво предупредил Дирак.)
– Цель наших путешествий единственная – знание, – осторожно ответил Алек. – Но если вы будете в нас нуждаться, мы никогда не откажем в помощи.
– Спасибо, – сухо ответил Лос. – Это все, что я хочу знать. Теперь я к вашим услугам.
Алек пристально посмотрел на него.
– Прежде всего у меня есть к вам просьба, Лос, – сказал он. – Позвольте нам выйти на связь с нашим воздушным кораблем.
В глазах Лоса что-то промелькнуло.
– Зачем вам связь? – спросил он. – Разве на корабле есть люди?
– Вы меня не поняли. Речь идет не о ракете, на которой мы опустились. А о фотонном звездолете, облетающем Вар. У нас нарушились ежедневные обязательные сеансы связи. Наши товарищи очень тревожатся за нас.
Лос устремил на него свой проницательный взгляд.
– У вас правда есть такой звездолет?
– Вы меня удивляете, Лос… Если не верите мне, спросите ваших ученых. На ракете можно в лучшем случае долететь от одной планеты до другой.
– А не хотите ли вы на самом деле установить связь с вашей Землей?
– А разве это не одно и то же?
– Для нас не одно и то же.
– Я не понимаю… Вы боитесь нас?
– Возможно, у нас есть на то причины, – ответил Лос. – И весьма серьезные.
– Интересно узнать, какие? – сказал Алек.
Лос медленно покачал мохнатой седой головой.
– Вы неискренни, Алек, – сказал он огорченно. – Вы же не можете не знать. Во-первых, вы убили бабочку. Уже тысячи лет ни одна бабочка не умирала насильственной смертью. Должен сказать, это событие просто потрясло нас.
– Тогда и вы будьте искренни, Лос. Вы же хорошо знаете, что это недоразумение. Мы думали, что бабочки обыкновенные насекомые. Даже в глазах жителей Вар истребление насекомых не является преступлением. Вы истребили миллионы видов…
– Это верно. Но и убийство бабочки – тоже факт. Жители Вар испуганы и встревожены.
– Вы должны объяснить недоразумение и успокоить их. Здравый, трезвый рассудок поможет им разобраться.
– К сожалению, это еще не все. Совет опасается, что ваша планета истощена или ей грозит уничтожение. И вы ищете другую, с подходящими климатическими условиями, которую вы сделаете своей колонией. Совет опасается, что вы примете нас за низшие существа и сочтете себя вправе истребить нас для того, чтобы создать более высокую цивилизацию. Особенно много опасений внушает Совету то, что вы хищники. И в конечном итоге нельзя сбрасывать со счета, что на ваш разум могут повлиять незнакомые нам чувства.
Алек глубоко задумался.
– Надо признать, что все ваши опасения не лишены оснований, – сказал он наконец. – Но не в данном случае. Конечно, вы не знаете нашего мира, его гуманных принципов, так что любое наше объяснение вы можете принять за обман. Все-таки я хочу вас убедить, что у нас нет никаких намерений захватить Вар, и прошу вас поверить мне…
– А если Совет не поверит? Не забывайте, Алек, что стоит вопрос о нашем существовании.
– Это невыгодно для вас со всех точек зрения, – ответил Алек. – Если вы попытаетесь задержать нас или погубить, наши товарищи не оставят это без последствий.
– Что это значит? – спросил сдержанно Лос.
– Достаточно нашему звездолету облететь Вар на малой высоте – и планета превратится в пепелище. И это не единственная возможность.
– Я должен понять ваши слова как угрозу или как обыкновенный шантаж?
– Ни то, ни другое, Лос. Мы пришли к вам как братья. Чтобы не нанести вам ни малейшего невольного ущерба, мы подвергли стерилизации каждую вещь, которую взяли с собой. Вы, наверно, обследовали нашу пищу и наши вещи и знаете, что это правда. И, конечно же, один звездолет не может обратить в колонию целую планету. В ваших интересах освободить нас добровольно. А если не поверите – приготовьтесь защищаться. Раньше чем через тридцать два световых года мы не сможем добраться сюда, а это для вас века…
Алек умолк. И Лос молчал, он был подавлен и мрачен.
– Благодарю вас, Алек, за откровенность, – сказал он. – Лично я считаю, что вы правы. Но решение может принять только Совет. Утром я сообщу его вам.
Потом Алек и робот шагали вдвоем по длинному коридору.
– Я думаю, что старик на нашей стороне, – сказал Дирак.
– Почему? – едва заметно улыбнулся человек.
– Твоя логика была безупречна. Поскольку они разумные существа, они все воспримут правильно. И можно не бояться, что их разум будет ослеплен какими-либо чувствами.
8
Экран засветился, и в тот же миг Алек увидел встревоженное лицо Казимира.
– Алек! – воскликнул он. – Что случилось?
– Ничего особенного, – спокойно ответил Алек. – Были небольшие осложнения, но теперь все уладилось…
– Бабочки?
– За бабочками появились гусеницы! Хочешь на них взглянуть?
– Если нет ничего лучшего! – засмеялся Казимир.
Несколько минут Казимир с интересом всматривался в телеэкран.
– Да, приличная архитектура, – сказал он. – Высокие двери. Они что, ходят выпрямившись?..
– Сейчас поймешь… Но здания, конечно, имеют свои неудобства. У них лестницы как детские горки. Подняться на второй этаж – настоящий подвиг.
– Это они? – содрогнувшись, спросил Казимир.
– А что, не нравятся? – улыбнулся Алек.
– Бр-р! Как в страшном сне…
– Вблизи они выглядят симпатичнее, – сказал Алек. – И, в конце концов, никакой опасности, что тебя пригласят танцевать. Они глухонемые.
– Ах вот как!
Казимир снова стал наблюдать, молча и сосредоточенно.
– Можно кое-как выдержать. У исследователей Алфагея меньше шансов, чем у тебя. Они тебе не причинили вреда, Алек?
– Позднее я тебе расскажу. А сейчас у нас хорошие отношения, ведем философскую дискуссию.
– О чем?
– Старые, вечные темы…
– Алек, ты ничего от меня не скрываешь? Где Дирак?
– Не беспокойся, он в полной исправности, – ответил Алек. – Они содержали нас как пленников, но теперь мы свободны. При одном условии: надо доказать, что наш звездолет существует на самом деле.
Опасная искра мелькнула в глазах пилота:
– Ну это не проблема…
– Нет, нет, прошу тебя, Казимир, не наделай глупостей. От тебя требуется только одно: вечером, в одиннадцать часов, запустить сигнальную ракету… Выбери самую яркую.
– Ты уверен, что вы в полной безопасности? – нахмурившись, спросил Казимир.
– Уверен.
– Сколько времени предполагаешь еще провести там?
– Думаю, еще дней десять.
– И все-таки, прошу тебя, будь осторожен… Если что с вами случится, планета их лопнет как мыльный пузырь.
– Не подозревал, что ты такой кровожадный, – улыбнулся Алек. – Но скажи, что у тебя?
– А что у меня может быть? – пожал плечами Казимир. – Скука смертная. Подумываю, уж не смонтировать ли Дирака-второго, а то и поболтать не с кем.
– Неплохая идея. Только не забудь демонтировать его к тому времени, как мы вернемся.
– А что?
– Ну как тебе сказать… Может быть, Дираку-первому будет неприятно увидеть свое второе «я».
Казимир засмеялся.
– Ты все такой же, – сказал он. – Передай привет Дираку. Может быть, среди этих гусениц у него развились чувства.