Ни зомби, ни мутантов в городских кварталах, по которым мы брели, не было: темные сталкеры очень ревниво оберегали свою территорию, активно отстреливая конкурентов, поэтому твари приучились не соваться в район вокруг бара «Сталкер». Собственно, до нас и сейчас доносились приглушенные хлопки со стороны соседних многоэтажек: засевшие на верхних этажах снайперы азартно соревновались, кто больше попадет. Имевшие доступ к брошенным военным складам на Милитари темные не привыкли экономить боеприпасы.
Миновав пару кварталов, мы оказались на небольшой площади. На девятиэтажном здании напротив виднелась огромная надпись: «СЛАВА ТРУДУ». Я не знаю, кем у них тут был этот Слава – румын или молдаванин, судя по фамилии, – но явно большой шишкой: наверное, мэром или, может быть, известным эстрадным певцом. Свернув направо, мы побрели прямо по газонам, не разбирая дороги, проламываясь через заросли высокого бурьяна. Удобнее, конечно, было бы идти по асфальту. Но идти по асфальту рискованно: не видно, что под ним. Достаточно малейшей трещины, чтобы тебя через нее долбануло так, что мало не покажется. Да и аномалии, образующиеся на самом асфальте, тяжелее обнаружить визуально. Лишь в некоторых местах старый асфальт проседает под действием гравиконцентрата, образуя правильную окружность, отпугивающую всякого опытного сталкера. Любая правильная окружность в Зоне смертельно опасна. Да иногда птичью карусель можно определить по едва заметной пылевой спирали на мостовой…
Мы оказались возле одноэтажного бетонного строения, над полураскрытыми дверями которого все еще висели покосившиеся и пожелтевшие от времени огромные пластиковые буквы: «ХЛЕБ». Сдается мне, в прежние, мирные времена буквы эти светились по вечерам. Теперь-то уже и не проверишь. Когда-то на улицу выходили огромные витрины, однако они давно были расколоты пулями и теперь устилали бетонные плиты перед магазином тускло поблескивавшей стеклянной крошкой. Через пустые оконные проемы в помещение забирался ветер, который уныло гонял по растрескавшемуся полу скомканный бумажный мусор и опавшие листья. Все, что можно было отсюда вынести, давным-давно утащили мародеры.
– Пришли, – сообщил я.
Разгромленное помещение магазина меня не интересовало. Обойдя его, мы остановились перед глухими металлическими дверями служебного входа, явно навешенными в гораздо более поздние времена.
Я постучал в железную дверь условным стуком. С грохотом распахнулось окошко в двери, и на меня уставилось дуло автомата.
– Это Хемуль, брат, – проговорил я. – Дуру убери, да?
– Вас не до хрена, радиоактивное мясо? – хрипло поинтересовалось окошко голосом Варвара.
– В самый раз, – ответил я. – Это туристы, они много не выпьют.
– А, те самые пиндосы, – буркнул темный вышибала, словно это многое ему объяснило, и надолго затих за дверью.
– Те самые. Ну, пустишь? – поинтересовался я, когда мне надоело ждать. – Давай, шевели конечностями, организм. Мне надо перетереть с Клещом кое-что. Дома Клещ?
– Дома…
Что-то недовольно бормоча себе под нос, Варвар наконец загрохотал железными засовами.
– Тварей не привели, радиоактивное мясо? – ворчливо спросил он, чуть приоткрывая дверь – ровно настолько, чтобы в щель с трудом пролез один человек с рюкзаком.
– Чисто, – заверил я его, пробираясь вперед.
Я очутился в полумраке тамбура. Кроме Варвара здесь находились еще два темных охранника – Махмуд и Ковригин. Варвар придирчиво осмотрел меня со всех сторон, будто недостаточно налюбовался мной через зарешеченное окошечко.
– Автомат давай, – потребовал он, протянув лапу.
Елки, опять нас разоружают. Впрочем, таков закон. Ни с Доктором, ни с темными сталкерами насчет оружия не забалуешь. Раз явился на чужую территорию – будь любезен выполнять чужие правила. Либо устанавливай свои. Только за последние двадцать лет вся территория здесь уже поделена-переделена весьма крутыми ребятами, так что установить свои правила очень непросто.
Под дулами трех «калашей» я покорно отдал автомат, гранаты, штык-нож. Никто, кроме местной охраны, не входит в бар «Сталкер» с оружием, иначе здесь полы не просыхали бы от крови. Где еще в Зоне можно встретить за соседними столиками мирно выпивающих сталкеров из воюющих группировок? Да нигде. Это нейтральная территория с особым статусом, это островок человеческого в самом центре Зоны. Здесь можно перевести дух, заночевать, пополнить запас еды и патронов, нанять себе помощника или отмычек, раздобыть важную информацию, сбыть с рук горячий артефакт или разжиться внезапно понадобившимся специальным снаряжением. Несколько раз глава темных и по совместительству хозяин бара Клещ подгонял мне здесь неплохую работенку и хороших клиентов. В баре «Сталкер» я не был совсем чужим, хотя абсолютно своими здесь, конечно, были только темные, постоянно живущие в Зоне полумутанты, которые уже утратили способность существовать вне Периметра. Темным было гораздо проще в Зоне, чем обычным сталкерам, они чуяли аномалии за версту, порой даже умели ладить с тварями и обладали особым нюхом на артефакты, однако выйти из Зоны они не могли – их организмы были поражены мутациями на клеточном уровне, им необходима была постоянная подпитка местной энергией, растворенной в пространстве. За Периметром они умирали в течение нескольких часов.
Ковригин неопределенно хмыкнул, разглядывая мой «хопфул».
– Интересная машинка, – проговорил он. – Почем отдашь?
– Потом поторгуемся, – отрезал я. – Все, обыскал? Пропускай давай.
– Ишь ты, шустрый. Рюкзак вон туда поставь.
Варвар на всякий случай еще раз охлопал меня по карманам, прикинул на ладони вес болтавшегося у меня на ремне герметичного контейнера с хабаром и, решив, что оружия в нем нет, распахнул вторую железную дверь, которая вела в подвал:
– Заходи, умник.
Я спустился на несколько ступеней и остановился в ожидании своих охотников. Их ожидала та же операция. Каждого поодиночке запускали в бронированный предбанник, разоружали, обыскивали и выталкивали на лестницу. Герметичные контейнеры с хабаром подвергались только взвешиванию на ладони – без нужды их старались не открывать, опасаясь заражения. Впрочем, если бы в наших было что-нибудь потяжелее стекловаты, разряженных волчьих слез и почти невесомой радужной сферы, осмотра контейнеров все равно избежать не удалось бы. Заряженные волчьи слезы темные сталкеры, кстати, чувствуют за несколько метров, поэтому искусственно пытаться облегчить вес контейнера со спрятанным внутри оружием можно даже не пытаться: пустой номер.
Шедший последним Камачо замешкался над рюкзаком. Я видел, что ему очень не хочется оставлять без присмотра свою дорогую игрушку – электронный компакт. Опасаясь, что его колебания сейчас поймут и темные, я поспешно протянул руку и забрал у него портативный компьютер. Еще не хватало сразу же при входе сцепиться с полумутантами, которые непременно полезут в бутылку, если поймут, что какой-то гражданский пиндос подозревает их в непорядочности.
– Клещу скажи, что Хемуль пришел, – бросил я через плечо Варвару и потряс в воздухе портативным компьютером. – Поговорить хочу насчет вот этого.
Спустившись по лестнице, мы оказались в сумрачном и тесном помещении с низким потолком и покрытыми плесенью бетонными стенами. В потолке тускло светили несколько забранных металлической решеткой плафонов. Вдоль стен были расставлены деревянные и металлические стеллажи, на которых лежало нечто угловатое, продолговатое, укутанное в брезент – то ли разобранные станковые пулеметы, то ли какое-то неизвестное мне оборудование. В стенах там и сям виднелись черные провалы дверей.
Помещение напоминало ободранное советское бомбоубежище. Вполне вероятно, это именно оно и было. Темные вообще мало внимания уделяют комфорту и внешней стороне вещей: селятся в полуразрушенных подвалах и полуразвалившихся деревянных домиках, не моются месяцами, одежду меняют от случая к случаю, жрут всякую падаль. Однако нет в Зоне более заносчивых и горделивых созданий, чем они. Ну, еще контролеры, может быть.
Посреди подвала на пятачке свободного пространства было расставлено несколько высоких обшарпанных столов, утащенных из какого-то кафетерия. У противоположной стены стоял длинный обеденный стол с лавкой, сбоку от него была сооружена пародия на барную стойку. Лавка предназначалась исключительно для темных, остальные сталкеры вынуждены были выпивать стоя. Сейчас за обеденным столом, на разных его концах, сидели двое: Мармелад и какой-то незнакомый мне парнишка. Мармелад искоса бросил на меня угрюмый взгляд – между нами все еще висела аж с прошлого года одна маленькая нерешенная обидка. Впрочем, в баре «Сталкер» он со мной разводить терки не станет, а снаружи у меня будет хорошо вооруженный отряд. Он это тоже прекрасно понимал, поэтому ограничился одним взглядом и снова уткнулся в свои макароны по-флотски. Ну и ладненько. О том, как с ним разбираться, я подумаю завтра, на свежую голову. Завтра будет новый день.
За высокими столами народу тоже было немного. Возле дверей расположились двое перемазанных глиной бродяг без опознавательных знаков принадлежности к какому-либо клану. В каком-либо из Чернобылей это непременно вызвало бы вопросы у охраны и завсегдатаев бара, но только не здесь. Здесь всем плевать, пока клиент не забывает платить вперед и не начинает бузить. В углу сидели за пивом потерявшиеся на Милитари Крот с Мельником, я поднял руку, приветствуя их. Еще около десятка незнакомых и малознакомых бродяг из враждебных кланов по двое и по трое рассеялись по залу. В глубине зала расположились четверо доходяг из «Свободы». Одного из них я знал – это был Грек, весьма неприятный тип, имевший дурную репутацию наемник, готовый за горсть мелочи ввязаться в самую грязную историю. Пару раз он перебегал мне дорогу и конкретно рушил бизнес, и каждый раз я неизменно его наказывал – обидно и больно. В позапрошлом месяце он только чудом не схлопотал от меня пулю в лоб, и с тех пор во всех барах возле Периметра, нажравшись, изволил публично заявлять, что разделается со мной, как только у него образуются свободные выходные. Ну, предположим, в другое время я непременно подождал бы его на заднем дворе бара и предложил бы ему, как говорит в таких случаях один страус, сплясать знойное латиноамериканское танго – неважно, с ножами или с чем-нибудь огнестрельным. Однако сейчас я на работе, у меня на шее пять оболтусов, поэтому окончательный расчет с Греком откладывается на некоторое время. Пусть пока поскалится злорадно за своим столиком, все равно недолго ему осталось Зону топтать, падле.
В голове еще бродили остатки хмеля после обеда у Доктора, однако я на всякий случай купил нам еще по сто грамм «Черного Сталкера». На Болоте повышенный уровень радиации, и с этим необходимо бороться всеми доступными средствами. Кстати, выбор напитков в баре «Сталкер» небольшой – только водка и два сорта плохого бутылочного пива, все по бешеным ценам. Здесь не пьют, а лечатся, здесь не до импортного баловства. И никаких официантов – купил за стойкой и будь добр самостоятельно нести свою порцию за столик. Демократия в действии.
– Ну и какой будет дальнейший алгоритм? – поинтересовался Стеценко, закуривая. Его сигареты превратились в размокшую труху, когда мы форсировали трясину, поэтому ему пришлось купить за двадцать баксов пачку какого-то местного дерьма. – Мы же вроде собирались нанять помощника ведущего?
– В нашем деле главное – не суетиться, – отозвался я. Свои сигареты я нес в верхнем кармашке рюкзака, поэтому сумел сохранить их в целости и сохранности, но у Стеценко, разумеется, была собственная гордость, поэтому просить у меня сигарету он не стал, а я даже не подумал предложить. – В баре «Сталкер» так не принято. Я уже попросил встречи с Клещом, это местный босс. Я изложу ему ситуацию, и он подберет нам кого-нибудь из своих ребят. Идти в паре с темным – это даже хорошо: у них особый нюх. Хотя и сволочи они порядочные. Потом мы купим патронов и будем выдвигаться. Клещ мне кое-чем обязан, так что проблем возникнуть не должно. Но пока я не перетер с Клещом, лучше категорически не рыпаться. Почувствуют, что нам очень нужен помощник, и цены взлетят до небес. Отдыхайте пока, лакайте пойло.
– Ты же сказал, что Клещ тебе чем-то обязан, – произнес Стеценко. – Отчего же тогда цены взлетят до небес?
– Чувство благодарности и стоимость услуг у темных никак не зависят друг от друга, – пояснил я. – И вообще здесь лучше держать ухо востро и лишнего не болтать.
Мы выпили и закусили ржавой селедкой на черном хлебе. Не удивлюсь, если темные до сих пор добывают консервированную сельдь времен второго взрыва из брошенных продовольственных складов на Милитари.
– Давно хочу спросить, – нарушил сосредоточенное молчание Камачо. – А почему тебя так смешно назвали – Хемуль? Это имеет какое-то отношение к хэм – ветчине?
– Нет, к ветчине это отношения не имеет, – усмехнулся я. – А почему назвали? Черт его знает. Любил в детстве Туве Янссон. Вообще-то Хемуль – это тот же самый Мумми-тролль, только уже взрослый, подросший, умеющий постоять за себя. То самое добро с кулаками, о котором некогда сказал классик. Понимаешь?
– Понятно. – Альваро кивнул и, помолчав, спросил: – А кто такой Мумми-тролль?
– Ладно, проехали. – Я прислушался к своим ощущениям: мочевой пузырь еще на подступах к Мертвому городу начал подавать осторожные сигналы, и теперь настало самое время его облегчить. – Значит, так, бродяги: я в туалет. Без меня скандалов и драк не устраивать, на лавку не присаживаться. Здесь это может кончиться плохо, это вам не «Шти».
Выбравшись из-за столика, я направился к выходу. Туалет в баре «Сталкер» расположен прямо под лестницей, рядом с ружейной комнатой, в которую запирают отобранное у посетителей оружие. Когда сталкеры покидают бар, оружие им выносят наверх и выдают уже за железной дверью бара – просовывают в щель. На всякий непредвиденный случай, как говорит один страус.
Ружейная комната была отделена от неширокого коридора крепкой металлической решеткой с узкими ячейками, в которые едва ли пролезла бы детская рука. За решеткой, сидя на табуретке и положив на колени заряженный «калаш», маялся от безделья темный охранник по кличке Сотовый, шкафчик под стать Гоблину. Может быть, даже чуть повыше. Этот зверь вызывал у меня почти физиологическое отвращение, поскольку, в отличие от большинства собратьев, не мог спрятать свое уродство под одеждой. У него было три глаза; третий глаз, мертвый, вечно прикрытый полупрозрачной белой пленкой и время от времени пульсирующий, словно ворочающийся в яйце птичий зародыш, был расположен точно в центре лба. Ходили слухи, что Сотовый умеет читать мысли; брехня, думается мне, этого даже контролеры не умеют. Проходя мимо, я с серьезным видом кивнул ему (он сделал вид, что слишком занят разглядыванием серийного номера своего автомата, чтобы обращать внимание на такую мелочь, как я) и бросил беглый взгляд за решетку, где слева от Сотового в оружейной пирамиде стояли наши с туристами «хопфулы». Как там моя лапушка, не обидел ли ее злой темный дядька?.. Нет, с моим автоматом, так же как и с автоматами охотников, все было в порядке, они спокойно сидели в деревянных гнездах наклонного ящика, дожидаясь, когда мы допьем водку и наймем приличного помощника. Но я все равно вдруг остановился перед решеткой как вкопанный.
– Послушай-ка, – обратился я к Сотовому, – это чье оружие?
Демонстративно не обращая на меня внимания, Сотовый с щелчком откинул приклад «калаша», потом снова сложил его. И только когда я повторил вопрос, изволил обратить на меня свое драгоценное внимание.
– Твое какое собачье дело, радиоактивное мясо? – недовольно пролаял он. Голос у него был слишком высокий и визгливый, никак не подходящий такому буйволу. – Ступай куда шел!
– Зубы-то не жмут, организм? – серьезно поинтересовался я и, сопровождаемый несущейся в спину грубой бранью, направился в туалет.
Четыре «калаша» и «М-16», размышлял я, приближаясь к железной двери туалета. Один «калаш» с раздолбанной затворной рамой – края затворной щели отполированы до блеска, затвор гуляет с заметным люфтом. Рискованно с таким оружием идти в Зону, если ты не полный отморозок и идиот – скажем, не Грек.
Вот и встретились, ребята.
Значит, за столом с Греком четверо. Где же незнакомец, схлопотавший в морду от Патогеныча? А где же ему еще быть, родимому. Куда можно деться из этого бара?
Туалет в баре «Сталкер», как и все остальное, сумрачный и тесный. В нем умещаются только три фанерные кабинки с унитазами и два пожелтевших от времени писсуара с противоположной стороны. Дверь одной из кабинок, свободной, была приоткрыта. Вторую дверь мне пришлось дернуть – внутри нее тоже никого не оказалось. А вот третья кабинка была заперта.
Упершись ботинком в писсуар, я подтянулся на краю кабинки и заглянул внутрь. Внутри со спущенными штанами обнаружился какой-то малолетка из «Чистого неба».
– Эй, алё! – недовольно крикнул он. – В чем дело-то?!
Я спрыгнул на пол и задумчиво покусал нижнюю губу. Не было здесь товарища, схлопотавшего в морду от Патогеныча. Может быть, он действительно остался возле Периметра, разорванный на куски ракетой? Но отчего тогда эти ублюдки продолжают нас преследовать?..
Я приблизился к писсуару и, расстегнув ширинку, начал поливать его, продолжая размышлять. Как вообще такое получилось? На Агропроме они нас потеряли, совершенно точно. За каким чертом они поперлись после этого в бар «Сталкер»? Непонятно. Если бы не потеря Хе-Хе, мы бы сюда даже не заглянули. Нет, заглянули бы: мне нужно было сбыть артефакт. Вот он, в герметичном контейнере у бедра. В любом случае предвидеть все эти форс-мажоры никто не мог. Даже я не мог предвидеть, что уж говорить об этих гавриках. Они могли еще долго тут сидеть, ожидая нашего появления.