Конечно, бессловесная красавица куда лучше, подумалось мне.
– Он столько раз обещал мне славу… А я все верила ему, верила… Один раз был случай, я едва не попала в знаменитый календарь журнала «Пентхаус». Там, где голые знаменитости. Так он распорядился, чтобы меня оттуда убрали в последний момент. Держал меня на крючке… Хотя я сама виновата. Изменила ему.
Я раздраженно взглянула на часы. Сейчас рыжая красавица напьется и примется рассуждать о несчастной любви и мировой несправедливости. Пора уходить. Конечно, хамить я ей не собираюсь. Во-первых, жалко разочарованную девушку, а во-вторых, две тысячи долларов – не такая уж большая цена за ее хоромы. Но и превращаться в бессловесный контейнер для эмоционального мусора мне тоже не хотелось.
– Марьяна, вы извините, но мне пора.
– Вернее, не изменила, а изменяла. Бессчетное количество раз. И любая изменяла бы на моем месте. Вы бы моего Гогу видели. Ниже меня на полторы головы…
– Простите, но мне действительно…
– Толстый, – продолжала монотонно перечислять она, – волосатый. Даже на спине у него волосы растут. Даже в ушах волосы… Вы что-то сказали?
– Я сказала, что мне пора идти.
– Ах да. Простите. Я вас провожу.
Красавица в туфлях из страусиной кожи провела меня в прихожую, не выпуская бокал из рук. Она так пристально вглядывалась в мою курточку (хорошо еще, что я сообразила надеть плащевик от «Макс Мара») и мои злополучные ботинки, что я смутилась. Будем надеяться, что с высоты своего стовосьмидесятисантиметрового роста она не разглядела отклеивающихся подошв.
«А все же хорошо, что я выхожу замуж по любви», – подумала я, оставляя Марьяну одиноко напиваться в моем будущем семейном гнездышке.
…Утром тридцать первого декабря мы переехали в квартирку на «Маяковской». Когда же еще начинать новую жизнь, если не в Новый год? Денис привез с собой столько вещей, словно он затеял великое переселение на другой континент. Три чемодана от «Мандарина Дак», таких огромных, что в них вполне можно было нелегально перевозить через границу беспаспортных граждан, несколько кожаных саквояжей, пятнадцать (!) портпледов с костюмами и тридцать восемь (я не поленилась пересчитать) обувных коробок. К тому же он не пожелал расставаться со своим любимым креслом, любимым торшером и любимой (что за ребячество?) вешалкой для зонтиков в виде зебры – пошлейший образец рыночного hand-made.
Мне в этом смысле было куда проще. Мои пожитки уместились в единственную спортивную сумку «лжеадидас». Дело в том, что для меня-то это был не просто переезд в новую квартиру. Я расставалась с прошлой жизнью, как мне казалось, навсегда. Я потеряла работу, но, кажется, обрела любимого. Пусть мне не удалось сделать карьеру поп-танцовщицы, но уж с карьерой богатой домохозяйки я, поверьте, справлюсь лучше всех. Квартира оплачена на полгода вперед, за это время мы с Денисом успеем привыкнуть друг к другу. Тогда можно будет узаконить отношения и даже подумать о детях.
Я сентиментально мечтала о стойком запахе детской присыпки, который пойдет мне куда больше утонченного аромата французских духов, и о разбросанных по полу игрушках, и о крошечных розовых туфельках, которые я приобрету в детском отделе магазина «Бенеттон», как только на экспресс-тесте беременности проявятся две полоски. Эти туфельки будут моим талисманом, я их буду всегда с собой в сумочке носить.
Так что я взяла в новую жизнь только самое необходимое. И даже половину одежды на помойку вынесла, как сделала это в свое время Зинка. Кстати, именно после этого ей и повезло. Может, эти два события взаимосвязаны? Может, наша старая одежда хранит негативные эмоции, поэтому надо время от времени полностью менять гардероб?
Тем более и Денис мне намекнул, что он не против поучаствовать в смене моего гардероба. Он так и сказал:
– Варенька, тебе надо купить новой одежды. И по этому поводу у меня есть план. Готовься, в феврале поедем на Венецианский карнавал. А потом я зарулю по делам в Париж, а тебя отправлю в Милан, Рим и Римини. Там лучший шопинг.
Между прочим, Зинка покидала нашу убогую хрущобу одновременно со мной. В Новый год и ей хотелось получить свою порцию новой жизни. Правда, Зинаидина жизнь должна была измениться куда более радикально, чем моя. Она улетала в Париж. И обратного билета у нее не было.
– Ты напиши, как устроишься… Или позвони. Я топталась в дверях со своей «лжеадидасовской» сумкой. С одной стороны, мы с Зинкой никогда не были особенно близки. Можно даже сказать, что она меня раздражала. Ее многочасовой треп по телефону именно в тот момент, когда я жду важного звонка. И многочасовой марафет в ванной именно в тот вечер, когда я собираюсь на свидание. И не вымытая за собой жирная сковородка, и художественно развешанные на батарее драные колготки или жутчайшего вида панталонистые трусы. Подобного безобразия в моей жизни больше не будет никогда.
Тем не менее я так привыкла к скандальной неряхе Зинке, что в тот момент мне хотелось плакать. Я знала, что это глупо, что вряд ли я хотя бы раз о ней вспомню, что мне будет все равно, если она из Парижа не позвонит, что, скорее всего, она и не позвонит никогда. А даже если и наберет вдруг мой номер, то мне будет неловко слышать полузабытый голос той, с кем мне давно не о чем говорить. Я все это прекрасно понимала. И все равно, когда она, неуверенно улыбнувшись, сказала: «Ну, пока, что ли?» – мне захотелось разреветься.
– Я позвоню, – пообещала она, – позвоню обязательно, как только сниму квартиру. А ты приезжай ко мне в Париж. Договорились?
– Конечно!.. Ладно, пойду я, Зин… С Новым годом!
– И тебя! – Ее костлявое тело порывисто ко мне прижалось. – Пусть у тебя наконец сложится с этим твоим Денисом. Кажется, он все же неплохой мужик.
– Спасибо. А тебе желаю стать известной моделью. Зинка, поставь там на уши весь Париж, пусть наших знают!
Она просияла:
– Ох, Варька, я так долго об этом мечтала… Не верится даже. Постой, у меня для тебя подарок есть!
Она метнулась в комнату и через несколько минут появилась, шурша пакетами. Развернула многочисленные бумажки, и на мои плечи был наброшен приятно пахнущий новый мех.
Лисья горжетка!
Зинкина гордость, подарок какого-то любовника. Сколько раз мы из-за этой горжетки с ней ссорились. Мне так хотелось хотя бы разочек появиться в ней на людях, а Зинка даже померить ее не разрешала. Кроме одного раза…
– Постой, а ты разве не выбросила ее? Вместе с остальными нарядами?
– Ее – нет! – хитро подмигнула Зинаида. – Ладно, Варя, топай к своему Семашкину. А то еще на самолет опоздаю из-за тебя. Я ведь даже сумку не собрала.
– Спасибо, Зин, – вздохнула я. – И еще раз с Новым годом тебя.
– С новым счастьем, – сияя отбеленными зубами, отозвалась она.
Новый год мы с Денисом встретили в джакузи. Кажется, моя новая жизнь обещает быть красивой. По крайней мере, первый ее день напоминал мне кадр из фильма о прелестях миллионерского быта. Пенная просторная ванна с семью режимами гидромассажа, бутылка классически шикарного «Дом Периньон», серебряное ведерко с черной икрой, клубника со сливками – воспетый десерт избалованных стерв. Самодельные конфеты из кофейни «Легато», белый махровый халат с капюшоном-коброй и раскиданные по полу надорванные пакетики от презервативов.
Денис подарил мне сережки от Картье – в комплект к уже имеющемуся колечку.
И вот, сидя в пахнущей ванильным ароматизированным маслом ванне, в бриллиантовых сережках, с любимым мужчиной на опасно близком расстоянии, я зачерпывала ложечкой прохладную икру и думала о том, насколько все-таки непредсказуема жизнь. Всего два года назад я приехала в Москву в цигейковой шубе, сжимая в кармане пятидесятидолларовую купюру. В прокуренном плацкартном вагоне, стараясь дышать неглубоко, чтобы не упасть в обморок от навязчивого амбре чужих прелых носков, я несмело мечтала о том, как в один прекрасный день стану знаменитой. И в тех мечтах в моем распоряжении был длинный белый лимузин, и серебристая норковая шуба до пят, и вечерние платья с открытой спиной – ну и джакузи с влюбленным брюнетом в качестве сопутствующего товара тоже в моих сладких мечтаниях фигурировало.
Знаменитой я не стала и, наверное, не стану никогда. А джакузи с влюбленным брюнетом – вот оно, пожалуйста. Кто бы мог вообразить, что я, провинциальная девчонка без особой красоты, выдающегося ума или таланта и – главное – без связей и денег, буду жить в двухэтажной квартире в самом центре стервы Москвы! А через месяц любимый мужчина повезет меня на Венецианский карнавал!
Мои благостные размышления прервал телефонный звонок. Денис передал мне радиотрубку.
– Объевшаяся черной икрой красотка приветствует вас из пенной джакузи, – рассмеялась я в трубку. – Ой, Наташка, это ты, что ли? С Новым годом!
– И тебе того же, – мрачновато отозвалась коллега. – Икорку поедаем, значит?
– И тебе того же, – мрачновато отозвалась коллега. – Икорку поедаем, значит?
– Ложками, – хвастливо уточнила я, – а ты где?
– У Арманда, где же еще? Я вышла в ванную позвонить, чтобы они не слышали. Его родные меня уже достали. Все пытаются накормить салатиками и пирожками. Они меня за невесту уже держат.
– И в чем проблема? – удивилась я. – Разве не этого ты хотела?
– Хотела!.. Ой, Варька, тут такое творится, я просто не знаю, что делать!
– Что-то случилось?
– Не то слово! Помнишь того урода, который приставал ко мне в клубе «Сказка фараона»? Он еще мне цветы на концерт приволок.
– Еще бы я его не помнила! – Я прикоснулась кончиками мыльных пальцев к щеке. Мои синяки уже почти прошли и были заметны только мне самой. – Из-за него меня избили.
– Ну да. Он где-то достал мой телефон. Он мне такое предлагает, не поверишь!
– Бросай трубку, как только услышишь его голос, – посоветовала я. – Ничего хорошего знакомство с такими типами не сулит.
– Да я с ним встречалась вчера, – выпалила Натка.
Я разжала пальцы, и если бы Денис ловко не подхватил трубку у самой воды, мы с ним оказались бы отрезанными от внешнего мира.
– Зачем?! Спятила?
– Сама ты спятила, – обиделась Наташка, – подумаешь, в «Антонио» сходили, всего и делов. Между прочим, он в меня с первого взгляда влюбился.
– Ага, и именно поэтому опозорил тебя на глазах у всего клуба, – хмыкнула я.
– Подумаешь, он просто пьяный был. И потом, он готов компенсировать моральный ущерб… Короче, Варька, он предложил мне стать певицей!
– Кем? А почему не примой Большого театра?
– Потому что у меня от природы оригинальный голос, – заученно объяснила она, – и внешность есть. И возраст развернуться позволяет. А все остальное продается и покупается.
– И за сколько же ты ему продалась? – жестко спросила я.
Денис успокаивающе похлопал меня по плечу.
– Ну зачем ты так… – расстроилась Натка.
Но я не собиралась ее жалеть.
– Я просто называю все своими именами. А что же думает обо всем этом твой жених Арманд?
Она надолго умолкла. Но сосредоточенное сопение давало понять, что Наташка продолжала внимать моему красноречивому молчанию. Денис потрепал меня по голой коленке, выглядывающей из воды. Ему хотелось, чтобы я поскорее свернула нервный разговор и возвратилась в икорно-клубнично-презервативную идиллию.
– Он мне не жених, – наконец отозвалась Натка.
– Вот как? Уже нет? Забавно.
– Перестань! И потом, он ничего не знает. Честно говоря, я даже не знаю, как ему сказать. Но если я приму предложение, то видеться с Армандом мне будет нельзя. Это одно из условий контракта.
– Так он еще и контракт составил? – невесело расхохоталась я. – До чего же предприимчивый тип! А еще какие в том контракте условия? Паранджу носить не обязательно? А может, наоборот, стоит одеться, как Памела Андерсон или проколоть соски? Может, его возбуждают девушки с пирсингом?
– Варя, замолчи! Это что, разновидность дружеской поддержки?.. Ну да, контракт жесткий. Я должна буду переехать к нему. – Она печально вздохнула, но потом не без гордости добавила: – В загородный особняк на Рублево-Успенском шоссе.
– Да какая разница, куда?! Хоть на Луну! Ты что, всерьез собираешься жить с этим чучелом? Наташа, он же ничего из себя не представляет! Живет на деньги своего отца!
И тогда Наташка взорвалась.
– Тебе легко говорить! – вскричала она. – Оторвала себе богатого, а я что?! «Обожравшаяся икрой красотка слушает», – писклявым голосом передразнила она.
– Наташка, ну как тебе не стыдно?
– Мне должно быть стыдно? – Она всхлипнула. – Мне?.. Короче, контракт я подписала. Поздно советоваться. Прости, это мой единственный шанс выбиться в люди.
– Натка, но это так ужасно!
– По крайней мере, я буду хорошо устроена… Все, больше не могу говорить, Арманд стучит в дверь… Да, солнышко, положи мне еще салатика, я сейчас приду, – проворковала она в сторону. – Все, Варь, надо идти.
– Как же ты ему обо всем этом скажешь?
– Не знаю… Ох, не знаю.
И неожиданно роковая Наташка совершенно по-детски разрыдалась. Я, прижав трубку к уху, слушала, как она отфыркивается, размазывая по лицу яркий праздничный макияж. Сдавленные рыдания становились все отчаяннее. И мне ничего не оставалось, как нажать на кнопку «off».
Я просто не знала, что ей сказать.
Глава 9
Долго не могла я успокоиться. Мы вылезли из ванны и остаток ночи пролежали на дурацкой круглой кровати в спальне. Кстати, Денису почему-то кровать понравилась. А меня раздражал тот факт, что я никак не могла определиться, куда положить подушку. Денис, иронизируя, говорил, что я не творческая натура. Может быть, и так, но привычный комфорт мне куда милее, чем шокирующий авангард. Такой уж я человек – люблю есть за столом, а не за барной стойкой и спать на обычной кровати, а не на круглой.
Телевизор, вмонтированный в стену, показывал какой-то дурацкий новогодний концерт. А мы с Денисом лежали под одеялом из гусиного пуха и тихо ссорились.
Конечно, я рассказала ему о том, что выкинула Наташка.
И, к моему удивлению, он принялся ее оправдывать:
– Солнышко, это же и правда для нее единственный шанс!
– Как ты можешь так говорить?! – возмутилась я. – Ее же хотят превратить в проститутку! Других слов я не нахожу.
– Во-первых, не в проститутку, а в певицу, – мягко поправил он, – а во-вторых, по моим наблюдениям, твоя Наташа и так далеко не девочка-ромашка.
– Но у нее только недавно все устаканилось, она влюбилась. Для Натки это просто чудо. И она нашла новую работу, в шоу Арманда.
– И сколько же ей бы там платили? – усмехнулся мой мужчина.
– Да какая разница! Если у тебя маленькая зарплата, это вовсе не значит, что надо принимать такие предложения.
– Такое предложение бывает раз в жизни, – твердо сказал Денис, – и у твоей Наташки нет эксклюзивной внешности или эксклюзивного таланта, чтобы она могла позволить себе такими вещами разбрасываться. А шестнадцать лет – не тот возраст, чтобы держаться за свою влюбленность. Она еще десять раз влюбится.
– Никогда бы не подумала, что ты такой…
Он не дал мне закончить – Денис Викторович был отличным дипломатом и всегда умел чувствовать приближение грозы.
– Варька! Смотри! – Он ткнул ухоженным пальцем в телеэкран.
Я удивилась – во-первых, не привыкла, чтобы любимый мужчина меня перебивал, во-вторых, никогда раньше он не называл меня Варькой. Я проследила за направлением его пальца и, признаюсь, не сразу поняла, что имел в виду Денис.
В телевизоре выступали какие-то очередные клоуны. Странное трио – похоже, на сцену выпустили бомжей из подворотни. У мужчины-солиста был запоминающийся высокий голос – все бы хорошо, но время от времени он срывался на фальцет. Микрофон дрожал в руках странного певца. Две девушки на подтанцовках выглядели не лучше. Я приготовилась было посмеяться над нелепой троицей, но тут камера крупно взяла лицо одной из девиц, и с ужасом я узнала в ней себя.
Дело в том, что костюмы Жирафикова мы надевали не в изобилующей зеркалами гримерной, а в подсобке возле туалета. Там же и гримировались, помогая друг другу нарисовать синяки и ссадины, – а все для того, чтобы Олег Токарев не разгадал наш замысел раньше времени.
– Какой ужас! Не смотри! Не смотри! – ладонью попыталась я прикрыть глаза Дениса.
– Почему? – искренне удивился он. – По-моему, красивая песня. И костюмы оригинальные, очень смело.
– Издеваешься? Да в нас там разве что тухлыми яйцами не бросались! Слышишь, как смеются?!
– Смеются? – недоуменно переспросил он.
Я обернулась к телеэкрану и вдруг поняла, что зрительского смеха по телевизору не слышно. Ну, конечно, камера ведь записывала не фоновый звук, а только голос Федоркина – специально для этих целей ему и дали радиомикрофон.
– Красивая песня, – повторил Денис, – никогда не знал, что у вашего Вилли есть такая.
– Она новая, – вздохнула я, – хорошо, что тебе понравилось. Но погоди, сейчас увидишь, как смеялся над нами ведущий концерта. Это было так унизительно!
Но вместо старенького хохочущего актера на экране возникло красивое празднично загримированное лицо женщины-телеведущей.
– Похоже, на нашем небосклоне зажглась новая звезда, – улыбнулась она, – представляю, какой ажиотаж начнется вокруг Виктора Федоркина, когда наша программа выйдет в эфир. Лично мне пока не удалось раздобыть диск этого талантливого певца. В одной из наших ближайших передач смотрите большое интервью с Виктором Федоркиным…
Зазвонил телефон.
– С Новым годом!!! – возопила трубка голосом Олега Токарева. – Варька, ты это видела?! Нет, ты это видела?!
– Ну видела, – пришлось сказать мне.
– Это же успех!! Это же скандал! Триумф! – горячился продюсер. – Как же я не мог понять этого раньше!! Мне уже звонят журналисты!!! Первого января – на репетицию!!!