Мотаю головой и обиженно надуваю губы.
Несмотря на все мои уговоры, угрозы и шантаж, мужчина так и не поужинал. Не то чтобы меня это очень сильно заботило и беспокоило, вовсе нет!
К тому же я вспомнила, каким тяжелым и на редкость упитанным показался мне демон Курта, когда я тащила его в ту памятную ночь нашего знакомства.
Положа руку на сердце, уверена — кое-кому будет полезно для здоровья немного поголодать.
А настаивала я и показательно дулась только из принципа.
Лаэрд все прекрасно понимал, но делал вид, что его это не касается.
— С моим демоном ты уже частично знакома, так что проблем быть не должно, — заканчивает Курт, берет мои замерзшие ладони в свои руки, греет. — И помни, я всегда рядом…
Не выпуская моих озябших ладошек, он прикрывает глаза, и по его лицу проходит едва уловимая волна трансформации.
Вжи-и-и-х! — нарушает тишину ночи мягкий шелест появившихся за спиной лаэрда крыльев.
Я с благоговением смотрю на огромные перепончатые крылья, покрытые темной короткой шерсткой, на мощный крепкий каркас костей и завистливо вздыхаю.
По сравнению с ними мои собственные — стыдоба и позорище.
Мягкое рычание немного отвлекает от чувства собственного несовершенства, и я перевожу взгляд на лицо лаэрда.
Ох…
Демон трансформировался частично, освободив только крылья, челюсти и кости, в целом оставаясь все тем же привычным Куртом.
Возможно, если б этот жуткий клыкастый оскал увидел обычный человек, он заорал бы благим матом и кинулся бежать куда глаза глядят. Но я видела нечто совершенно другое — теплую улыбку и искорки счастья в насыщенно-синих глазах демона.
И я, конечно, не великий знаток счастья, но, как мне кажется, так должны смотреть безумно влюбленные друг в друга люди, встретившиеся после долгой разлуки.
Синеглазый демон кладет мои ладони к себе на широкую грудь.
— Рири, — с мягким подрыкиванием представляется он, а затем его лицо становится суровым. — Рири сердится на Эву.
Ну, вот мы и приехали! Сейчас от бедненькой маленькой Яблоковой останется только хвостик да огрызок.
— Рири, — пытаюсь оправдаться, — ты прости, что я в тебя тогда выстрелила… Сам понимаешь — обстоятельства вынуждали идти на крайние меры.
Демон приподнимает верхнюю губу, громко рыкает, и желание оправдываться тихо заползает под плинтус.
Он молча смотрит на меня с каким-то невысказанным осуждением, так проходит целая вечность. Я переступаю с ноги на ногу, всем телом ощущая, как постепенно начинают подмерзать конечности.
— Эва покажет, как она трансформируется?
Я растерянно пожимаю плечами, мысленно прощаюсь со свитером и закрываю глаза. Между лопатками возникает знакомое чувство жжения, затем сводящий с ума зуд и яркая вспышка боли.
Помнится, первые месяцы, когда крылья только прорезались, жжение, зуд и боль стали неотъемлемой частью моего дня. Я то подражала белым медведям, которые, если верить словам песенки, трутся о земную ось, то тихо поскуливала от боли, то задирала одежду и старательно прислонялась спиной ко всем прохладным предметам в квартире.
Рири отпускает мои руки и качает головой.
— Маленькие, — констатирует демон. — Потрогать можно?
Я согласно киваю и разворачиваюсь. Маленькие — это еще мягко сказано. В сравнении с огромными крыльями Рири, у меня за спиной крохотульки, скорее подошедшие бы фее из сказочной страны, чем страшному демону.
Как я вообще на них летать умудряюсь?
Теплые пальцы осторожно касаются спины, затем несильно сжимают основание крыльев, потихоньку перемещаются дальше вверх. Я закрываю глаза и чуть не мурлычу от приятных ощущений, расплывающихся по телу.
Тем временем демон раскрывает сначала мое правое крыло, медленно гладит кожу, затем осторожно прощупывает косточки и переходит к левому.
— Эва совсем маленькая, — мягко рычит он. — Рири хочется сжать Эву и потискать.
Я почему-то смущенно улыбаюсь, безумно тронутая таким признанием.
— Девочка… — слышу тихий шепот у себя за спиной.
Закончив с левым крылом, демон опять раскрывает правое и проверяет, насколько хорошо они оба гнутся во все стороны. Оставшись доволен осмотром, он убирает руки и, судя по звукам, скидывает с себя одежду.
Меня так и подмывает обернуться, чтобы мельком посмотреть на голого мужчину, но я усилием воли заставляю себя оставаться на месте.
Закончив с одеждой, демон на мгновение замирает, а затем тишину ночи нарушает приглушенный цокот когтей по площадке крыши.
— Летим? — спрашивает он, полностью трансформировавшись, и, не дожидаясь моего согласия, делает резкий рывок вверх.
Ему легко сказать «летим»! У него шерсть теплая, у него вон какие крылья, а я всего лишь маленькая недолаэрочка!
Торопливо натягиваю на себя перчатки, затем поправляю шарф, пряча большую часть лица, и нахлобучиваю шапку пониже на лоб.
Вот теперь я готова к полету! Наверное…
Я вам так скажу — всем известного Икара сгубило не солнце, растопившее воск, и не море, намочившее перья. Икара сгубило неумение слушать.
Яблокову, возможно, тоже.
Летая только в городе, где от порывов ветра прикрывали высотки, я еще никогда не оказывалась на открытой местности и понятия не имела, насколько это трудно.
Закусив от напряжения краешек нижней губы, я с трудом махала крыльями. С меня ручьями лил пот, дыхание было неровным и хриплым, а желание сдаться и повернуть обратно к коттеджу крепло с каждым преодоленным мною метром.
А ведь Курт предупреждал — говорил что-то про ветер, угол наклона крыла, технику полета сквозь непогоду, но я была так поглощена своей обидой, что прослушала все наставления.
Результат не заставил себя ждать — мы сделали только один круг над лесом, а я уже готова была сложить крылья и рухнуть на землю от усталости.
Подняв голову, кидаю быстрый взгляд в сторону Рири. Демон летит четко надо мной, прикрывая своими огромными крыльями от непогоды.
Интересно, если я попрошу небольшой перерыв и спланирую на ближайшую сосну, он станет занудствовать, как Курт, или все-таки проявит лояльность?
Очередной порыв ветра бьет в лицо холодными иглами снега. Я охаю от неожиданности и сбиваюсь с монотонного ритма. Перепончатые крылья выгибаются, не в силах противостоять порыву, и я криво падаю вниз.
— А-а-а! — верещу от внезапно хлынувшего в кровь адреналина и, напрочь позабыв об усталых крыльях, старательно машу руками.
Успокаивающий рык где-то рядом с ухом заставляет меня прийти в себя. Делаю глубокий судорожный вдох и с облегчением понимаю, что падение остановилось.
Я вишу в воздухе, прижатая к горячей груди демона двумя сильными руками, покрытыми короткой мягкой шерсткой. Подмятые его телом крылья ноют от боли и неудобного положения.
— Устала… — понимающе рычит Рири, помогая мне перевернуться к нему лицом.
Кивнув в качестве подтверждения, крепко обхватываю руками и ногами сильное тело демона и складываю крылья за спиной.
— Не переживай, скоро ты вырастешь, — успокаивающе шепчет он и неожиданно трется о мою щеку своей.
Удивленная внезапным проявлением нежности со стороны Рири, я затихаю и даже не сразу понимаю, что мы летим обратно к коттеджу.
Мне кажется или демон Курта действительно неравнодушен ко мне?
Так, Яблокова! Не крути себе мозги. Он же сам сказал, что хочет потискать тебя. Заметь, именно «потискать»! Ты для него все равно что плюшевый медвежонок.
Да-да, именно так!
Эта мысль почему-то меня расстраивает. Печально вздохнув, утыкаюсь носом в шею лаэрда и тут же слышу мягкий рык. Его правая рука гладит меня по пояснице, двигается вверх и застывает на голой коже спины между основаниями сложенных крыльев.
Это прикосновение будит внутри что-то новое. Что-то древнее, близкое к первобытным инстинктам. Я зачем-то сильнее сжимаю ногами бедра демона и громко рычу, уткнувшись носом ему в шею.
Он отвечает похожим рыком и крепко прижимает меня к себе.
Такая реакция мне нравится. По телу бегут мурашки, а челюсть трансформируется будто сама собой. Ведомая все тем же инстинктом, я погружаю клыки в чужое тело, наслаждаюсь еле ощутимым металлическим привкусом крови во рту и низким рычанием, вырывающимся из груди демона.
Кусаться. Мне еще никогда так сильно не хотелось кусать кого-то, как сейчас.
Разжав челюсти, трусь лбом о его плечо. Шапка слетает вниз, а ветер ловит пару спутанных прядей волос и начинает трепать их в разные стороны.
— Рири… — зову я демона и кусаю еще раз.
Он снова хрипло рычит и, мягко спружинив, приземляется на крышу коттеджа.
— Эва, ты еще…
Я резко вскидываю голову и, не дав демону договорить, жадно целую. Касаюсь губами горячих губ, проникаю внутрь языком, провожу по верхним клыкам Рири и с восторгом подкусываю его нижнюю губу.
Это — что-то на грани безумия и удовольствия. Мне так нравится его вкус, его запах. Черт! Мне нравится весь он.
Рири пытается мягко меня отстранить, но я грозно рычу и кусаю его за подбородок. Торопливо скидываю перчатки, погружаюсь руками в мягкую шерсть на спине демона, выпускаю коготки.
Интересно, как он отреагирует, если провести рукой чуть ниже и коснуться того заветного местечка между крыльями.
— Эва! — хрипло стонет Рири, прикрыв глаза, но попыток отстраниться больше не делает. — Эва, ты еще маленькая…
Ну уж нет! Второй раз эта отговорка не прокатит.
Решив отомстить, вонзаю коготки в одно из самых чувствительных мест между крыльями и одновременно впиваюсь в губы демона.
Он снова стонет, и этот стон пробирает меня до глубин души, прокатывается жаркой волной по всему телу и сжимает в сладком спазме мышцы внизу живота.
— Эва, нет! — рычит Рири.
Ничего не слышу…
— Эва, остановись, — уже менее уверенно добавляет демон.
Остановиться? Как можно остановиться, когда здесь такие вкусные губы и язык?
— Эва, нам нельзя, — хрипло стонет он.
А если нельзя, то почему твои руки только что скользнули на мою попу и так нетерпеливо сжали ее?
Я на миг отрываюсь от губ демона, чтобы перевести дыхание и хоть немного вдохнуть. Его руки мягко мнут мои бедра, забираются под свитер и касаются голой кожи спины.
— М-м-м…
Сквозь ресницы вижу, как в темноте ночи сверкают волшебной синевой его глаза, и, поддавшись еще раз велению инстинктов, двигаю бедрами, ощущаю его желание и издаю требовательный рык.
Вот сейчас все настолько правильно, настолько уместно…
— Нет! — твердо говорит лаэрд, и строгость его голоса на этот раз удивляет меня так, что я замираю и с удивлением смотрю в синие глаза Рири. — Нет, — качает он головой. — Эва очень маленькая. Мы с Куртом не можем…
Не сдержавшись, я издаю громкий жалобный стон, тянусь к его губам в надежде, что он передумает, но Рири отстраняется и хмурит брови.
— Рири не привык сдерживаться, — хрипло, но строго говорит он. — Эва не умеет останавливать кровь, ей будет больно…
Он вновь качает головой, словно пытается отогнать какую-то навязчивую мысль.
— Нет, — меня мягко, но непреклонно ссаживают на землю.
Опять! Да что не так с этим демоном! Или со мной?
— Рири не хочет, чтобы Эве было больно. Мы не простим себе этого.
Я громко и обиженно рычу на Рири, на Курта, резко разворачиваюсь, глазами нахожу дверцу в дом и… спасаюсь бегством.
Бет
Сопя от негодования и обиды, как чайник на плите, я быстрым шагом пересекаю весь дом, в гостиной сталкиваюсь с главой семейства Дамиров, сквозь зубы желаю задумчивому мужчине приятного вечера и пулей поднимаюсь по ступенькам.
Второй раз! Он бортанул меня уже второй раз!
Козлина. Тиран. Демонюка недоделанный!
Девке двадцать три, а он ее маленькой считает! Может, просветить Курта и Рири насчет педофилов? Вот там действительно все ненормально.
— Красавица, ты чего такая недовольная?
Я притормаживаю около дверей в предоставленную мне комнату и оглядываюсь.
Микаэль, в одних серых спортивных штанах, сидит прямо на полу в уголке, прислонившись спиной к стеночке, и хитро улыбается, глядя на меня.
— А ты чего здесь забыл? — с наездом интересуюсь у парня, изображающего напольную вазу.
— Тебя, — Мика легко поднимается, показушно потягивается, демонстрируя развитую мускулатуру и два… четыре… восемь…
Да, точно! Все восемь кубиков пресса.
Пока я с задумчивым выражением на лице веду подсчеты, Мика умудряется подойти, закинуть меня на плечо и шутливо шлепнуть по заднице.
— Мика!
— А теперь в постель! — ну очень довольным голосом заявил парень, разворачиваясь в противоположную сторону.
Его призывный клич мне, в принципе, нравился. Против постели я ничего не имела, даже наоборот. Вот только не с этим братом…
Принеся в свою комнату и тщательно закрыв двери, Мика скидывает меня на кровать и заваливается рядом.
— Ты чего такая злая? — ложась на бок и подпирая голову рукой, интересуется он.
— Потому что твой брат — идиот! — рявкаю я.
Микаэль сочувственно улыбается.
— Как быстро он тебя задолбал, — фыркает Мика, легонько щелкая меня по носу. — Зато теперь ты понимаешь, каково приходится мне.
Привычным движением скидываю кроссы, стягиваю порванный на спине свитер. Мокрая от пота майка липнет к телу, но вместо того, чтобы маршировать в душ, я лениво потягиваюсь всем телом.
— Вот скажи, Мажор, — секунду спустя интересуюсь у парня, — Курт всегда был таким правильным отморозком или и у него были светлые полосы?
Губы Микаэля расплываются в улыбке, а в глазах мелькает задор. Он быстро скатывается с кровати и торопливо идет к небольшому письменному столу в углу.
— Ой, что я тебе сейчас покажу… — интригующе тянет он, роясь на книжной полке. — Ага! — возбужденно восклицает он, вытаскивая старенький фотоальбом.
Невзирая на приятную усталость в теле, я переворачиваюсь и сажусь на краешек кровати в ожидании чего-то особенного.
Микаэль идет нарочито медленно, чтобы еще больше подогреть мое любопытство. Затем, когда до кровати остается пара метров, не выдерживает и, разбежавшись, прыгает, утягивая меня за собой.
Я громко смеюсь от неожиданности и тяну руки к потрепанному, видавшему виды альбому.
— Показывай скорее! — молю в нетерпении.
Мика со смехом отодвигает руку с зажатым в ней альбомом как можно дальше от меня.
— Сначала пообещай, что используешь полученную информацию против Курта, — веселится он.
— Обещаю! — я чуть ли не подпрыгиваю от разбирающего любопытства.
Одним движением парень умудряется перевернуться сам и заодно перевернуть еще и меня. Поудобнее устроившись на животе, подпираю подбородок ладонями и с вожделением смотрю в сторону фотоальбома.
— Дорогая мисс Райт, — шутливо начинает Мика, — позвольте познакомить вас со «светлой» стороной моего достопочтенного братца.
Молодой лаэрд открывает первую страничку альбома, и я с любопытством оглядываю мальчишку лет пяти, сидящего на стуле перед черным пианино.
Ути-пути! Какая милота…
— Пардон! — быстро прикрывает руками фотку парень. — Это не Курт… — он торопливо пролистывает первые пять страниц альбома и наконец находит нужное.
— Смотри!
На развороте фотоальбома уместилось аж четыре фотографии, сделанных, судя по качеству снимков, в разное время.
На первой, не самого хорошего качества, фотограф попытался поймать молодого — лет девятнадцати — парня, скользящего по изумрудным волнам на доске для серфа. На второй была изображена какая-то растаманская тусовка, где среди сизых клубов дыма с большим трудом можно было различить смазанные черты лиц людей.
Третье фото — и тоже какое-то непонятное сборище, но уже на фоне дремучего леса, в окружении палаток и костра. На четвертом снимке опять люди, но на этот раз спортсмены. Судя по белым кимоно — дзюдоисты или каратисты.
— Микусь, а при чем тут наш Курт-правильный? — хмурю лоб, безуспешно пытаясь определить, где бы тут мог спрятаться мой опекун. — Или ты хочешь сказать…
Замерев от восторга, еще раз смотрю на снимки, особенно на тот, где весело угорает компашка растаманов.
Значит, сам в молодости отрывался как хотел, а мне, видите ли, надо жить по расписанию?
Ну, я ему завтра устрою веселую жизнь…
— Мика, дай снимки, — прошу я. — Буду завтра твоего братца ностальгии предавать, а то раскомандовался тут, понимаешь!
Парень громко хохочет и наклоняется ближе.
— А теперь настало время тебе узнать страшную правду — на этих снимках нет Курта…
Я оборачиваюсь, пристально смотрю Мике в глаза, не оглядываясь, тяну руку за подушкой и от души начинаю лупить этого гада по лицу.
— Ева, уймись! Прошу тебя! — громко ржет парень, закрывая лицо руками. — Ну, пожалуйста!
Куда там!
Я была зла, я была неудовлетворенна, я была обманута. Гремучий коктейль!
— Е-ва-а-а! — загоготал Микаэль, когда я, отбросив подушку на пол, принялась щекотать парня. — Ева, я боюсь щекотки!
— А кто ее не боится! — рычу в ответ страшным голосом и усиливаю интенсивность карательных мер.
Микаэль ужом сползает с кровати, откатывается по ковролину в сторону и поднимает руки.
— Сдаюсь, только больше не бей меня!
Громко фыркнув, захлопываю, как оказалось, совершенно неинтересный фотоальбом и встаю.
— Раз ты мне ничего захватывающего не показываешь, то я пошла в душ!
— Ну, как это ничего… — подмигивает парень и медленно-медленно тянет завязки спортивных штанов.
Батюшки! А Мажор все никак не оставит попыток. Вот она, сила открытых гештальтов в действии.