– Неужели измена? – прошептала Пола. – Ведь не станет же имперский офицер сговариваться с землянином против императора, правда?
– Не знаю, – махнул рукой Шект. – Я теперь во что угодно могу поверить.
Лейтенант Клауди улыбался, сидя за столом. Руку он держал на бластере, а позади него стояло четверо солдат – это придавало его речи больший вес.
– Не люблю я земляшей. И никогда не любил. Отбросы Галактики, Больные, суеверные и ленивые. Тупые дегенераты. Правда, место свое они знают. Конечно, на месте императора я не стал бы терпеть от них того, что он терпит– Изничтожил бы все их мерзкие порядки и традиции. Ну ничего. Когда-нибудь мы научимся…
– Ну вот что, – взорвался Арвардан, – я пришел не для того, чтобы слушать…
– Будешь слушать, потому что я еще не закончил. И как раз хотел сказать, что чего я не понимаю – это как работает голова у тех, кто любит земляшей. Как это человек – настоящий человек вроде бы – может опуститься до того, чтобы якшаться с ними и путаться с их бабами. Я таких не уважаю. Они еще хуже земляшей.
– Да катись ты в космос вместе со своим уважением! – заорал Арвардан. – Ты знаешь, что замышляется против Империи? Знаешь, какая опасность грозит всем нам? Каждая минута твоего промедления ставит под угрозу квадриллионы галактиан…
– Не знаю, не знаю, доктор Арвардан. Ты ведь доктор, да? Нельзя забывать о вежливости. У меня есть своя теория насчет таких, как ты. Может, ты и родился на Сириусе, но душонка у тебя черная, как у земляша. Ты такой же, как они, и ты используешь свое гражданство, чтобы заступаться за них. Похитил их чиновника, блюстителя. Это само по себе неплохо, и я за него глотку драть не собираюсь, но земляне его ищут и уже звонили в форт.
– Уже? Чего же мы тут разговариваем? Мне обязательно нужно видеть полковника…
– Думаешь, будет бунт? Может, ты его и запланировал как первый шаг к мятежу, а?
– Ты с ума сошел! Зачем мне это надо?
– Значит, не будешь против, если мы отпустим блюстителя?
– Нельзя этого делать. – Арвардан встал с таким видом, точно собирался кинуться через стол на лейтенанта, но тот вынул бластер.
– Нельзя, значит? Ну ладно. Я уже малость отыгрался. Я дал тебе по морде и заставил унижаться перед двоими земляшами. Заставил тебя выслушать, какая ты низменная тварь. Теперь я не прочь отстрелить тебе руку за то, что ты сделал с моей. Ну давай – еще одно движение.
Арвардан замер. Лейтенант засмеялся и убрал бластер.
– К сожалению, тебя надо сберечь для полковника. Он примет тебя в пять пятнадцать.
– И ты знал об этом, все время знал.
Горькая обида сделала горло Арвардана сухим, а голос – хриплым.
– Само собой.
– Если мы с тобой потеряли слишком много времени, лейтенант Клауди, значит, нам обоим недолго осталось жить. – Ледяной гнев Арвардана был страшен, – Но ты умрешь первым, потому что в свои последние минуты я разнесу тебе башку, чтобы кости смешались с мозгами.
– К твоим услугам, землянский прихвостень. В любое время!
Командир форта Диббурн был старый имперский служака. В мирной обстановке последних поколений армейскому офицеру трудно было отличиться, и полковник, подобно многим другим, не отличился ничем. За его долгий путь от кадета до полковника ему довелось послужить во всех частях Галактики, так что далее командование гарнизоном на психопатке-Земле было для него только будничной рутиной. Он хотел одного – спокойно исполнять свои обязанности и больше ни к чему не стремился, Спокойствия ради он готов был даже унизиться до извинений перед землянкой.
Когда Арвардан вошел, у полковника был усталый вид – он сидел, расстегнув ворот, его мундир с желтой имперской эмблемой «Звездолет и Солнце» висел на спинке стула. Рассеянно хрустнув пальцами, он многозначительно посмотрел на Арвардана.
– Очень запутанная история, очень. Я хорошо вас помню, молодой человек. Вы Бел Арвардан с Баронны и уже не первый раз попадаете в неприятные происшествия. Вы что, не можете без этого?
– На этот раз не я один попал в неприятную ситуацию, полковник, в ней находится вся Галактика.
– Знаю, – нетерпеливо оборвал полковник. – Точнее, знаю, что вы это утверждаете. Мне сказали, у вас нет при себе документов?
– Их у меня отобрали, но на Эвересте меня знают. Сам прокуратор может опознать меня, и надеюсь, сделает это еще до вечера.
– Посмотрим. – Полковник сложил руки на груди и качнулся вместе со стулом. – Что ж, выслушаем вашу версию этой истории.
– Мне стало известно, что группа землян замышляет опасный заговор с целью свержения имперского правительства. Если своевременно не известить об этом власти, может погибнуть не только правительство, но и большая часть Империи.
– Слишком скоропалительное и необоснованное заявление, молодой человек. Готов признаться – земляне способны устроить нежелательный бунт, осадить форт, нанести значительный урон, но ни на минуту не поверю, что они способны даже прогнать имперский гарнизон за пределы планеты, не говоря уж о свержении правительства. Хорошо – что же вам известно об этом… э-э… заговоре?
– Дело, к несчастью, настолько серьезное, что я считаю необходимым доложить о нем лично прокуратору. И просил бы, с вашего разрешения, немёдленно соединить меня с ним.
– М-м… Давайте не будем торопиться. Знаете ли вы, что захваченный вами человек – секретарь верховного министра Земли, блюститель и очень важная персона?
– Прекрасно знаю.
– И вы же утверждаете, что он – зачинщик этого самого заговора.
– Так и есть.
– А доказательства?
– Я уверен, вы поймете меня, если я скажу, что могу обсуждать это только с прокуратором.
Полковник нахмурился и стал разглядывать свои ногти.
– Сомневаетесь в моей компетенции?
– Нисколько. Но только один прокуратор обладает властью, чтобы предпринять необходимые в данном случае решительные действия.
– Что это за решительные действия?
– В ближайшие тридцать часов нужно разбомбить одно здание, полностью уничтожив его: иначе большинство жителей Галактики, если не вся Галактика, погибнет.
– Какое здание? – устало спросил полковник.
– Прощу вас, свяжите меня с прокуратором! – крикнул в ответ Арвардан.
Разговор снова уперся в стену. Полковник бесстрастно произнес:
– Вы отдаете себе отчет, что, похитив землянина, подлежите уголовной ответственности на Земле? Обыкновенно Империя защищает своих граждан, настаивая на том, чтобы их судил галактический суд. Однако с Землей нужно быть поосторожней, и мне даны строгие указания избегать всяческих трений. А посему, если вы не будете отвечать на мои вопросы, я буду вынужден выдать вас и ваших спутников местной полиции.
– И это будет означать для нас смертный приговор… И для вас тоже. Полковник, я гражданин Империи, и я требую встречи с прокуратором…
На столе зажужжал селектор, и полковник щелкнул переключателем:
– Да.
– Полковник, – произнес четкий голос, – толпа туземцев окружила форт. Кажется, они вооружены.
– Насильственные действия с их стороны имеются?
– Пока нет.
На лице полковника не отразилось никаких эмоций – с такими-то ситуациями он сталкивался не впервые.
– Артиллерию и авиацию привести в боевую готовность. Всем занять свои места. Стрелять только при самообороне. Ясно?
– Так точно. Землянин под белым флагом просит принять его.
– Ведите его сюда… и пришлите ко мне опять секретаря министра. – Полковник гневно взглянул на Арвардана. – Убедились, что вы натворили?
– Я требую присутствия при вашем разговоре с секретарем, – закричал Арвардан, не помня себя от ярости, – и требую объяснить, почему вы часами гноите меня под замком, а сами беседуете с изменником-туземцем. Как видите, я в курсе, что вы уже говорили с ним.
– Вы меня в чем-то подозреваете, доктор? – тоже повысив голос, спросил полковник. – Тогда объяснитесь.
– Я вас ни в чем не обвиняю. Позвольте только напомнить вам, что вы несете ответственность за свои дальнейшие действия и можете войти в историю, если она будет продолжаться, как человек, из упрямства погубивший свой народ.
– Молчать! Уж перед вами, во всяком случае, я никакой ответственности не несу. И впредь буду делать только то, что сочту нужным. Вам ясно?
Глава двадцатая У роковой черты
Секретарь прошел в распахнутую солдатом дверь с беглой холодной улыбкой на распухших, багровых губах. Он поклонился полковнику и сделал вид, что не замечает присутствия Арвардана.
– Сударь, – сказал полковник землянину, – я сообщил верховному министру, почему вы оказались здесь. Ваше пребывание здесь, разумеется, совершенно… э-э… ненормально, и я намерен освободить вас, как только смогу. Однако у меня находится господин, который, как вам должно быть известно, выдвигает против вас очень серьезное обвинение – в данных обстоятельствах мы должны его рассмотреть.
– Понимаю, полковник, – спокойно ответил секретарь. – Однако этот человек, как я уже говорил вам, пробыл на Земле всего каких-то два месяца и не может иметь никакого понятия о наших внутренних делах. Как он может строить свои обвинения на столь шаткой основе?
– Я по профессии археолог, – гневно ответил Арвардан, – ив последнее время специализируюсь по Земле. Так что кое-какое понятие имею. Во всяком случае, обвинение выдвигаю не я один.
Секретарь, ни разу не взглянув на Арвардана, обращался только к полковнику:
– Да, здесь замешан и один наш ученый, который, почти дожив до положенных шестидесяти лет, страдает манией преследования. Есть и еще один – некая личность с темным прошлым, явный идиот. Эти трое не могут выдвинуть никакого пристойного обвинения.
– Я требую, чтобы меня выслушали, – вскочил Арвардан.
– Сядьте, – холодно и без всякого сочувствия сказал полковник. – Вы отказались обсуждать дело со мной, на этом и остановимся. Введите сюда парламентера.
Блюститель-парламентер даже бровью не повел при виде секретаря. Полковник встал.
– Вы пришли от имени тех, кто собрался снаружи?
– Да, полковник.
– Надо полагать, это сборище требует возвращения вашего соотечественника?
– Да. Он должен быть немедленно освобожден.
– Вот как? Позвольте вам заметить, что в интересах закона и порядка я, как представитель его императорского, величества на этой планете, ничего не могу обсуждать в присутствии вооруженных толп. Прикажите вашим людям разойтись.
– Полковник совершенно прав, брат Кори, – сладким голосом ввернул секретарь. – Пожалуйста, успокойте людей. Я здесь в полной безопасности, и ничто не угрожает ни мне, ни кому бы то ни было. Понимаете? Кому бы то ни было. Я говорю вам это как блюститель.
– Прекрасно, брат. Я благодарен за то, что у вас все благополучно.
Парламентера вывели.
– Мы проследим, чтобы вы вышли отсюда в полной сохранности, как только обстановка в городе нормализуется. Спасибо за помощь в переговорах, – сказал полковник секретарю.
– Я запрещаю, – снова вскричал Арвардан. – Вы отпускаете этого истребителя человечества, а мне отказываете в беседе с прокуратором, хотя я имею на это право как гражданин Галактики. – И добавил в приступе отчаяния: – Значит, вы больше считаетесь с презренным землянином, чем со мной?
– Полковник, – перекрыв крик Арвардана, сказал секретарь, – я охотно останусь здесь до тех пор, пока мое дело не будет рассмотрено прокуратором, раз ж этот человек так настаивает. Обвинение в измене – это не шутка, и даже малейшее подозрение, коснувшееся меня, может помешать мне служить моему народу. Буду счастлив, пользуясь случаем, доказать прокуратору, что нет более преданного Империи человека, чем я.
– Ценю ваши чувства, сударь, – церемонно произнес полковник, – и признаюсь, что на вашем месте поступил бы по-другому. Вы делаете честь своей расе. Попробую связаться с прокуратором.
Умолкнувшего Арвардана отвели обратно в камеру.
Он сидел молча, прикусив костяшки пальцев и не глядя в глаза остальным.
– Ну что? – спросил наконец Шект.
– Я только все испортил, – потряс головой Арвардан.
– Почему?
– Вышел из себя, оскорбил полковника – на этом все и кончилось. Я не дипломат, Шект. И к тому же, – вскричал он в порыве самооправдания, – Балкис уже говорил с полковником, и теперь полковнику нельзя доверять. Может, Балкис предложит ему жизнь? Может, полковник был в заговоре с самого начала? Я знаю, это дикая мысль, но я не мог рисковать – слишком подозрительно. Я хотел говорить с самим Энниусом.
Физик встал, заложив руки за спину.
– Так что же, Энниус прибудет сюда?
– Наверное, да. Причем по требованию Балкиса – вот этого я не понимаю.
– По требованию Балкиса? Значит, Шварц прав.
– А что говорит Шварц?
Шварц, сидевший на своей койке, развел руками.
– Я поймал Образ секретаря, когда его только что провели мимо нашей комнаты. Он действительно долго беседовал с тем офицером.
– Я знаю.
– Но в Образе офицера нет измены.
– Значит, я неправильно угадал, – опечалился Арвардан. – Придется выкручиваться перед Энниусом. А что на уме у Балкиса?
– Ни страха, ни тревоги – одна только ненависть. Теперь в основном к нам – за то, что мы захватили его и привезли сюда. Мы страшно ранили его гордость, и он намерен с нами расквитаться. Я уловил, о чем он мечтает. Хочет выйти один против всей Галактики и не дать ей остановить его, несмотря на все наши обвинения. Он дает нам шанс, позволяет разыграть все наши козыри, чтобы потом сокрушить нас и восторжествовать.
– Как?! Он рискует своими планами, своими мечтами об Империи только ради того, чтобы утереть нам нос? Это же безумие.
– Знаю. Так он и есть сумасшедший.
– И он думает, что возьмет верх?
– Да, думает.
– Тогда нам без вас не обойтись, Шварц, Вот слушайте…
– Нет, Арвардан, не пойдет, – вмешался Шект. – После вашего ухода я разбудил Шварца, и мы все обсудили. Он нечетко представляет себе, на что он способен, и не слишком хорошо владеет своим даром. Он может заставить человека замереть, может парализовать человека, даже убить. Более того, он умеет управлять крупными двигательными мышцами против воли человека, но на этом и все. Помните, он не сумел заставить секретаря говорить – мышцы, управляющие голосовыми связками, ему не подчинились. Он не смог координировать движения Балкиса так, чтобы тот вел машину, и даже равновесие при ходьбе Балкис сохранял с трудом. Так что нам не удастся, например, заставить Энниуса отдать приказ или написать его на бумаге. Видите, я тоже думал об этом…
Арвардан приуныл.
– А где Пола? – вдруг обеспокоился он.
Спит вон там, в нише.
Как желал бы Арвардан разбудить ее!.. Как желал бы!.. Чего бы только он не пожалел! Он посмотрел на часы – почти полночь. У них осталось всего тридцать часов.
Арвардан долго спал, потом потянулся длинный день. Никто не приходил к ним, и в душу закрадывались тоска и уныние. Он посмотрел на часы – почти полночь. У них осталось лишь шесть часов.
Арвардан обвел комнату мутным, безнадежным взглядом. Наконец-то все в сборе – даже прокуратор здесь.
Энниусу позвонили из чикского гарнизона часов восемнадцать назад, и он в спешке отправился в путь через всю планету, подгоняемый неясными, но оттого не менее сильными мотивами. В сущности, говорил он себе, дело только в досадном похищении зеленого, одного из идолов замороченной, суеверной Земли. Да еще эти дикие, ничем не подтвержденные обвинения. Ничего такого, с чем не мог бы справиться командир гарнизона.
Но в деле был замешан Шект, причем в качестве обвинителя, а не обвиняемого. Это смущало.
Пола сидела тихо, держа Арвардана за руку теплыми пальчиками, и ее испуганный, измученный вид заставлял его злиться на всю Галактику больше, чем все остальное.
Они заслужили свою участь – глупцы… глупцы…
Шекта и Шварца, сидевших слева, ему почти не было видно, Был туг и Балкис, проклятый Балкис. Губы все еще опухшие, на щеке синяк – ему, наверное, чертовски больно говорить. Губы Арвардана сами собой сложились в злорадную улыбку, кулаки сжались, и даже перевязанная щека стала меньше болеть.
Нерешительный Энниус сидел хмурый, немного смешной в своем тяжелом, бесформенном свинцовом костюме.
Еще один глупец. Арвардана затрясло от ненависти к галактическим приспособленцам: ничего им не надо, лишь бы их не трогали, не нарушали их покоя. Где герои-завоеватели былых времен? Где они?
Осталось шесть часов.
Прокуратор в задумчивости сидел лицом ко всем остальным, полностью сознавая, что его решение может развязать бунт, подорвать его положение при дворе, уничтожить его надежды на выдвижение. Насколько серьезно следует воспринять длинную речь Арвардана о вирусах и эпидемии? Если он, прокуратор, начнет действовать только на основе слов археолога, как он объяснит это потом вышестоящим лицам?
Однако Арвардан – выдающийся ученый.
И прокуратор, временно отложив решение, обратился к секретарю:
– Вам, разумеется, тоже есть что сказать по этому поводу?
– Как ни странно, очень мало, – непринужденно сказал секретарь. – Я хотел бы спросить, какими доказательствами располагают мои обвинители?
– Ваше Превосходительство, – теряя терпение, сказал Арвардан, – я уже говорил вам, что этот человек сам во всем признался позавчера, когда мы были в тюрьме.
– Вы вольны верить или не верить, Ваше Превосходительство, но это опять-таки голословное утверждение. Факты, которые могут подтвердить свидетели, говорят о том, что захвачен силой был я, а не они, что опасности подвергалась моя жизнь, а не их. Я хотел бы спросить своего обвинителя, каким образом он сумел раскрыть все это за девять недель своего пребывания на Земле, в то время как вы, прокуратор, занимающий свой пост уже несколько лет, ничего подобного не обнаружили?