«Кажется, они подсунули мне идиота», — рассудил Феликс, но ничего не сказал вслух.
— Персиваль. — Негр потряс его руку. — Персиваль Лоуренс.
С его запястий свисали многочисленные бисерные браслеты и цепочки, и Юсупов мог поклясться, что на одной из них увидел человеческие зубы.
— Или нам не пора на посадку? — заметил Миша, взглянув на часы.
— Какая большая самолета! — затараторил негр. — Оченно большая самолета!
Он забросил за спину неопределенного цвета котомку то и дело забегал вперед, путаясь под ногами.
— Моя ни разу не летала на самолета с тех пор, как наш возила на Гавайи героин… У наша была такой маленьки «пайпер-команч», знаете? Когда моя полетела первый раз, то навалила полные штаны, да, вот как! Ха-ха!
«Отлично, — подумал Юсупов, стараясь не наступить на ногу шнырявшему перед ним негру. — Компания что надо: тупой, неудачник и идиот, к тому же, кажется, наркоман. Будем надеяться, что он не напихал в свою дурацкую суму килограммов десять марихуаны».
Против ожиданий, таможенный контроль они прошли без эксцессов и через пару минут уже сидели в креслах аэробуса «Эр Индиа». Симпатичная стюардесса с точечкой на лбу объясняла, как нужно пользоваться кислородными масками.
— Вот это надевать на морду лица, моя поняла, — заухмылялся негр. — Как в больнице на операции, да? А как ваша зовут, мэм? Зита?
На груди у стюардессы была пришита табличка с именем «Камахья», но чертов негр то ли не увидел ее, то ли не умел читать.
Стюардесса мило улыбнулась и проследовала дальше. Мочалка Перси мечтательно посмотрел ей вслед, повернулся к Юсупову и сказал, блеснув ослепительно белыми зубами:
— Хороша киска!
— Заткнись, Перси! — зашипел на него Миша, делая страшное лицо. — Кажется, босс недоволен! И вообще, ты можешь говорить по-человечески?
— Расизма! — вздохнул негр. — Так чего, моя уже и пошутить не может?
…Босс был не просто недоволен. Юсупов проклинал все и всех, но ничего уже нельзя было изменить — лайнер чуть слышно тронулся и покатился по взлетной полосе навстречу древней таинственной Индии.
Полет до Дели прошел без приключений, разве что неугомонный Перси напился дармового виски и пытался петь. В конце концов его утихомирили, пообещав показать в Дели настоящего факира со змеей, и тот уснул. Разбудить его по прилете оказалось еще труднее, чем усыпить.
— Мама, мама, моя не хочет вставать! — бормотал он, отталкивая Покровского. — Мама, это не моя. Моя не гадила в корзину для белья миссис Абрахамс! Честное слово, мама, это не моя!..
Только после увесистой оплеухи, полученной от Покровного, он разомкнул веки и внятно спросил:
— А мы где?
— В Индии, kozel! — лаконично пояснил тот.
На бетоне аэропорта Перси, хоть и пытавшийся перейти на нечто, напоминающее обычный американо-английский язык, тоже не давал никому покоя.
— А где священные коровы? — спрашивал он, вертя головой. — Моя… Я видел по ящику, что в Индии кругом ходят священные коровы. Не вижу ни одной. Куда они спрятали коров? Наверно, это они специально, чтобы не показать корову бедному негру!..
— Да боже ж мой, в аэропорту не может быть коров, — терпеливо внушал ему Миша. — Здесь самолеты, коровам сюда нельзя…
— Так и думал, что в ящике соврали. В ящике всегда врут, особенно когда хотят обмануть черных братьев! — негодовал Перси. Но его любопытство было вознаграждено: прямо возле стоянки такси к дереву привалилась большая рогатая корова, меланхолично взиравшая на людскую толчею.
— Корова! Смотрите, корова! — завопил Перси.
Животное поглядело на него, коротко мукнуло и отвернулось.
Феликс с отвращением вытер платком стекавший по шее пот. Чертова Индия! Духота, жара, миазмы… А вы посмотрите на эти такси! Конечно, не стоит равняться на чопорные лондонские, но даже развалюхи-«Волги», снующие по Москве, дадут фору этим изукрашенным рыдванам.
Водители уже заметили потенциальных пассажиров и бросились к ним со всех сторон, но Феликс выбрал наименее потрепанный «амбассадор» и ткнул в него пальцем:
— Чей?
— Мой, сагиб, — из толчеи вывернулся усатый толстенький индиец с мордой отчаянного пройдохи. — Прокачу с ветерком, сагиб.
Водитель помог загрузить их не слишком хитрый багаж, и все четверо забрались в тесный автомобиль. Феликс сел на переднее сиденье, а троица — на заднее.
В машине ощутимо пахло благовониями. На приборной доске, щедро украшенной мишурой и бисерным плетением, были наклеены фотографии неизвестных Юсупову индийских киноактрис или певиц, среди которых дико смотрелся Арнольд Шварценеггер.
— Мне нравится Арнольд Шварценеггер, — сообщил индиец, перехватив взгляд Феликса. — Он сильный! Я смотрел все фильмы! У нас таких не делают. У нас больше поют и танцуют. Вот если бы Арни еще умел петь…
Юсупов не к месту вспомнил поющего Сипягина, и его передернуло.
Между тем в моторе что-то провернулось и с лязгом сорвалось.
— Не заводится, сагиб, — с подкупающе наивной улыбкой сказал водитель. — Сейчас заведется.
— А куда мы едем? — спросил сзади Миша.
— Да… И в самом деле…
Юсупов нахмурился. Действительно, за суматохой он даже забыл назвать водителю адрес.
— Да, сагиб, куда мы едем? — поинтересовался индиец,. делая очередную попытку завести двигатель.
— Сейчас найду адрес…
Юсупов порылся в кармане пиджака, достал листок и передал водителю. Тот взглянул и обрадовался:
— Это очень далеко, сагиб! Хвала Тримути, это очень-очень далеко!
Двигатель наконец завелся, и «амбассадор» стал пробираться сквозь толпу, пугая людей истошными воплями гудка.
Феликс Третий смахнул пыль с рукава и брезгливо поморщился. А ведь это только начало!
Глава третья АМОДА
До Сринагара — индийской Венеции, Элизабет добралась почти без проблем. Небольшая, хоть и неприятная заминка вышла в Дели, когда Бетси захотела получить разрешение на въезд в штат Джамму-и-Кашмир. Пришлось обращаться к военным, чего она весьма не любила. Один дядюшка Арчи чего стоит! А уж когда такой дядюшка Арчи при власти! Да-а…
Толстый чиновник из военного министерства добрых полчаса добивался от нее «вразумительного ответа», что намеревается делать такая славная, красивая и умная мэм-сагиб на окраине Индии, в краю, кишащем злобными и кровожадными мусульманами-сепаратистами. Никакие аргументы насчет того, что Бетси собирает материалы для очередной монографии не помогали. Толстяк лишь руками разводил. Разве мало в Индии иных мест, о которых можно написать хорошую книгу? Вот, например, Махабелипурам или Кхаджурахо. Или Аджанта. Прекрасное место Аджанта, как раз для такой красивой и молодой мэм-сагиб! А в Кашмир лучше не ездить. В Кашмире неспокойно. В Кашмире стреляют.
Но Бетси не впервые говорила с подобными чиновниками. Оружие у нее с собой было — и в кредитках, и наличными. Получив приличную мзду, толстяк-военный стал посговорчивее. Фунты всегда фунты, они способны даже из Кашмира сделать тихий рай. Ах какой там чистый воздух! Мэм-сагиб не пожалеет о своей поездке. Индия — букет, а Кашмир — роза в букете. Особое же внимание следует обратить на Сонемарг — «Золотые поля». Это такой горный курорт, где в былые времена, когда еще Индия не была самостоятельным государством, а всего лишь частью Британской империи, любили отдыхать состоятельные англичане. Леди ведь англичанка? Ах, наполовину. Ну все равно. Все равно ей сами боги велели посетить Сонемарг и отдохнуть там. Отличный климат, прекрасный в сердце, все так и способствует научной работе! Только не нужно углубляться высоко в горы. Там прохладно. Там страшно. Волки, снежные барсы. Могут напугать нежное и хрупкое создание…
В Делийском аэропорту также приключился маленький конфуз — у Бетси едва не украли часть багажа. Какой-то мрачные индиец в замызганном дхоти и малиновой чалме вцепился в ее самый большой чемодан и с криком: «Ом нама Шива» — попытался дать деру. Девушка тут же успокоила пылкого поклонника бога-разрушителя сокрушительным свингом в челюсть. Индиец, явно не ожидавший встретить столь яростного отпора от несерьезного вида девчонки с русой косой, уронил чемодан, да так неловко, что тот раскрылся. Из его разверстой пасти с грохотом посыпались мясные консервы, которые Бетси, помня уроки все того же дядюшка Арчи, благоразумно прихватила с собой из Европы. Увидев то, на что он покушался, индиец в ужасе закатил глаза и схватился за голову. Вряд ли детина умел читать по-английски или по-немецки, но изображения веселых хрюшек и задумчивых коров на красочных этикетках говорили сами за себя. Подумать только, он едва не совершил святотатство: ведь коровы — священные животные, употреблять их мясо в пищу — хуже смерти! Ом нама! Индиец впал в транс, из которого его не вывело даже появление двух полицейских, тут же взявших похитителя под стражу и немедленно извинившихся перед почтенной иностранкой за недостойное поведение их соотечественника. Уходя, Бетси услышала за спиной отчаянные вопли — стражи порядка принялись за вразумление воришки, используя в качестве аргумента нечто каучуковое и весьма убедительное.
А дальше Элизабет просто повезло. Уже в самолете, летящем в столицу Кашмира, она познакомилась с милейшим человечком, оказавшимся хозяином одной из сринагарских гостиниц. Ришат, так звали ее нового знакомого, возмущался свинским поведением «этого чумазого шиваита». Сам он, как и многие жители Джамму-и-Кашмира, был, хвала Аллаху, всемилостивейшему и милосердному, мусульманином. Новый знакомый тут же предложил «знатной путешественнице» гостеприимство, пообещав предоставить в ее распоряжение лучший номер своего заведения. Упомянутое заведение расхваливалось долго, цветисто и со знанием дела.
…Да, его гостиница расположена на берегу реки. Она плавучая и построена еще в 40-е годы при англичанах, как здесь принято говорить, при «инглизах». В обычные отели иностранцев сейчас не пускают. Во многих гостиницах, увы, живут солдаты, превратив их в казармы, а в тех, что свободны от военного постоя, разрешают селиться только индийцам. Что поделаешь, таковы законы, совершенен ведь один Аллах, да славится имя его! Но госпожа останется довольной, у него приличное заведение, очень чистое, к тому же отличается прекрасной кухней. Трехразовое питание входите в плату за проживание. Европейцы не частые посетители Кашмира, особенно в последнее, весьма неспокойное время, однако специально для таких гостей он, Ришат, держит «особые» продукты. Ну, госпожа, конечно, понимает, о чем идет речь…
Человечек заговорщицки подмигнул ей и негромко хрюкнул. Это было определенно смелым поступком. Хранить свинину в доме мусульманина и еще сообщать об этом совершенно незнакомому человеку! Бетси не могла не ответить на подобный жест доверия черной неблагодарностью и тут же пообещала господину Ришату остановиться в его гостинице и непременно отведать «особенных блюд».
Нужно сказать, что она не пожалела о своем решении. Гостиница господина Ришата, именовавшаяся «Дерби», действительно оказалась чистым и весьма уютным заведением. Не «Хилтон» и не «Метрополь», конечно, но и не какая-нибудь полузатопленная барка, кишащая клопами и блохами. А ведь блохи в этих краях были поистине бичом божьим! Особенно славились своей лютостью каргильские насекомые, которых не брали никакие инсектициды. Впрочем, остальные были немногим лучше, так что девушке оставалось вслед за господином Ришатом восславить Аллаха и помянуть все его три тысячи имен — по очереди.
В распоряжение Бетси был предоставлен двухкомнатный «люкс» с видом на Гималаи. Телевизор со спутниковой антенной, холодильник, в ванной имелась даже горячая вода, что являлось верхом роскоши в этих местах. Да, мисс МакДугал должна была благодарить небо за тот случай в аэропорту, который позволил ей познакомиться с господином Ришатом!
Однако нужно было заняться и делом. Бетси попыталась осторожно выяснить у хозяина гостиницы что-либо по интересовавшему ее вопросу. Тот воспринял проблему неожиданно серьезно, задумался, покрутил короткими пальцами.
— Гм-м… Йети? Давненько о них не было чего-либо слышно. Правда, мой отец, да пребудет его душа в Раю, рассказывал мне, когда я был еще совсем маленьким, что пару раз он встречал их в окрестностях Каргила. Но это было лет тридцать или тридцать пять назад, еще при госпоже Ганди, при которой еще так-сяк, но можно было жить. А вот с тех пор в Кашмире стало совсем неспокойно. Йети же, как говорят знающие люди, чей разум просветил Аллах, великий и милосердный, не любят шума, стрельбы. Они очень пугливые существа…
— Как же быть? — несколько растерялась Бетси, совершенно не представлявшая себя в роли зверолова.
— О госпожа! Я попробую что-нибудь разузнать среди тех, у кого уши различают не только уличный шум, а разум может отделять зерна от плевел. Но для того чтобы открыть эту дверь, понадобится ключ, и не один…
Девушка улыбнулась.
— Без проблем. Я возмещу все ваши расходы.
— А чтобы не тратить зря время, наведайтесь пока к начальнику местной полиции. Он не из тех, кого Аллах одарил доброй душой и чутким сердцем, равно как похвальным бескорыстием, но что делать? Для поездки в Гималаи необходимо получить специальное разрешение. О времена, помоги нам Аллах, великий и милосердный. Боюсь, что это займет немало времени…
— Что так? — насторожилась Бетси. — Вы сказали, что начальник…
Господин Ришат неуверенно почесал щеку.
— Если госпожа желает, чтобы я оставил столь приятную в общении вежливость, прости меня Аллах то скажу так: начальник полиции — редкая сволочь, шайтан его забери! Он терпеть не может иностранцев. Особенно светлокожих… Он сикх, но сикх только в первом поколении. Его предки — из касты париев, госпожа должна понимать. Жаль! небо не покарало его! Увы, Аллах, как видно, милостив даже к таким. К сожалению…
* * *Осторожно приоткрыв дверь, на которой красовалась табличка: «Лал Сингх — начальник полиции», Бетси заглянула в кабинет. За огромным, покрытым стандартным зеленым сукном столом, оставшимся здесь, вероятно еще с времен дядюшки Арчи, сидел невероятно толстый индиец-сикх, одетый в форму местной полиции. Он явно скучал или успешно делал вид, что скучает, иначе чем тогда объяснялись его сонный рассеянный взгляд, потягивание, почесывание своего необъятного живота и частые зевки?
Впрочем, Бетси видела и не такое. Сначала зевают, потом бакшиш требуют. Традиция!
Девушка постучалась и решительно вошла. Лал Сингх поднял голову и грозно насупил брови. Его пышные усы, сросшиеся с бакенбардами, нервно дернулись. С явной неприязнью он уставился на Элизабет словно на назойливую муху, набивающуюся в сотрапезники.
— Что вам угодно? — спросил он на хинди.
«Ну держись! — мысленно вздохнула девушка. — Будем считать, что это тигр. Бенгальский…»
— Я по делу, глубокоуважаемый начальник полиции…
Полицейский сильно удивился — или опять-таки успешно притворился, но тут же поспешил вернуть себе невозмутимый вид.
— Какого рода дело? — поинтересовался он — на этот раз на английском. И мы, мол, всякий культур-мультур знаем!
— Мне необходимо получить разрешение на поездку в Гималаи, в район Каргила и его окрестностей.
Полицейский медленно приподнялся, вобрал живот. Задумался:
— А не изволит ли сообщить госпожа иностранка, для каких именно целей?
— Да, конечно, почтеннейший господин Лал Сингх, — улыбнулась девушка, вновь представив себя в клетке… с тигром? Нет, скорее с кабаном. — Целью моей поездки в горы, равно как и приезда сюда, в Кашмир, является написание научного исследования. Вот!
Лал Сингх расслабился, дав животу волю, и скривился. Наука представлялась ему чем-то страшно скучным, как американские телесериалы, которые любила смотреть вечерами госпожа Сингх по спутниковому телевидению. Из-за этих самых сериалов семейная жизнь господина начальника полиции в последние годы стала поистине невыносимой. Вместо того чтобы предаваться вечернему отдыху за вкушением трапезы, достойный полицейский вынужден был выслушивать пересказ очередной серии «Далласа» или «Династии», разбираясь в сложных взаимоотношениях Блейка Кэррингтона с его бывшей и нынешней супругами и кучей детей. В результате Лал Сингх просто возненавидел американцев и их европейских подпевал, которые стали виновниками его семейной драмы. Он даже несколько раз порывался уничтожить проклятую тарелку, но всякий раз благоразумно воздерживался от крайних мер. Все-таки пятьсот долларов, да и госпожа Сингх — не из тех, кто легко прощает такое.
— И о чем будет ваше исследование? Надеюсь, не очередная клевета, подрывающая международный престиж нашего государства?
Бетси невольно сглотнула. Только политики ей не хватало!
— О нет, почтенный сэр. Я большой и давний друг Индии и уже неоднократно бывала в вашей прекрасной стране. Тема моей книги: «Поздние техноценовые гоминиды в Центральной Евразии».
Начальник полиции застыл, пытаясь осмыслить услышанное и перевести на нормальный человеческий или хотя бы столь же нормальный близкий ему язык служебных инструкций. Не удалось. Пришлось унижаться перед этой «раскрашенной молодой обезьяной», прося дополнительных разъяснений. Узнав же, что речь идет всего-навсего о йети, Лал Сингх напустил на себя особо важный вид.
— Это дело трудное, госпожа иностранка! Очень трудное! Особенно сейчас, когда на границе с Пакистаном назревает очередной конфликт, да и наши отношения с правительством Шри-Ланки… Нужно подумать… посовещаться. Затем согласовать с центром и военным министерством, министерством экологии и охраны окружающей среды, обществом защиты животных. Ведь это не простой вопрос! Йети — наше национальное достояние, живая легенда Гималаев…
— И как долго может продолжаться это согласование? — обреченно вздохнула Бетси.
Лал Сингх бухнулся на стул, маленькие глазки радостно блеснули. Наконец-то он снова вышел на знакомую дорогу! В вопросе техноценовых гоминид он был не силен, а вот насчет выдачи всяческих разрешений…