СТАЛИН. Я и стал священником, мама. Я стал не просто священником — я стал почти богом. Я основал новую религию! Люди молились на меня. Знаешь, как они плакали, когда я умер. Какие жертвы мне принесли.
МАТЬ. Это была плохая религия, сынок.
СТАЛИН. Религия не бывает плохая или хорошая. Религия бывает та, в которую верят, и та, в которую не верят. А чтобы поверили, нужно многих распять. Иначе тебя самого распнут.
МАТЬ. А твоя собственная дочь не поверила. И уехала жить в Америку.
СТАЛИН. В какой семье без урода? То с евреем спит, то с американцами живет. И откуда столько врагов у социализма, понимаешь. Конечно, я всего себя отдавал государству, некогда было заниматься семьей.
КОЛЛОНТАЙ. А семья — это вообще пережиток буржуазного прошлого.
ЛЕНИН. Наденька, ты слышишь?
КОЛЛОНТАЙ. Новым людям нужны свободные и полноценные половые сношения и крепкая дружба с товарищами и единомышленниками по партийной борьбе.
ЦАРЬ. Вот теперь я верю, что страна пропала.
7
КОЛЛОНТАЙ. Половая жизнь дается человеку один раз, и прожить ее надо так! (Жизнеутверждающий жест. )
ГОРЬКИЙ. Как?
КОЛЛОНТАЙ. Чтобы не было мучительно больно (морщится от воспоминаний).
ГОРЬКИЙ. А если она ему не дается?
КОЛЛОНТАЙ. Вы свою сноху имеете в виду?
ВРАЧ-ВРЕДИТЕЛЬ. Алексей Максимович, вы перевозбудились. Туберкулез, знаете, нередко возбуждает чувственность. (Делает ему укол.) Расслабьтесь, отдохните.
СТАЛИН. Да это история посильнее, чем «Фауст» Гете.
КОЛЛОНТАЙ. Что мы строим, товарищи? Новую жизнь. Что нужно в первую очередь для новой жизни? Новый человек. Что нужно для нового человека? Свободное проявление естественных страстей. Во-первых, обеспечить всех презервативами…
СТАЛИН. Презервативами? Маме твоей презерватив! Папе твоему презерватив! А кто будет рожать солдат? Ты будешь рожать солдат, проститутка?
КОЛЛОНТАЙ. Рожают не солдат, товарищ Сталин.
СТАЛИН. А кого?
КОЛЛОНТАЙ. Детей.
СТАЛИН. Подержал на руках, сфотографировался — и в солдаты!
КОЛЛОНТАЙ. Подержал на руках, сфотографировался — и в дармоеды!
СТАЛИН. Почему надо рожать дармоедов?
КОЛЛОНТАЙ. Больше презервативов — меньше дармоедов.
СТАЛИН. Сегодня дармоед — а завтра солдат. Непобедимая и легендарная!
КОЛЛОНТАЙ. Сегодня дармоед — а завтра дезертир. С презервативом хоть хлопот меньше. Разве это солдаты? Кривые, хромые, слепые, плоскостопие, язвенники, невротики, пацифисты, педерасты, и у всех справки о врожденном идиотизме.
СТАЛИН. Подожди, подожди… Слепой — поведем, кривой — направим, идиот — прикажем, педераст… почему педераст?
КОЛЛОНТАЙ. Потому, что во-вторых — новый человек открыт для всех видов сексуальных отношений. Сексуальные меньшинства, национальные меньшинства, политические меньшинства — теперь все равны!
СТАЛИН. Равны? Все? Кому? Конституционный демократ равен педерасту? Мы не понимаем.
ГОРЬКИЙ (приходя в себя, слабым голосом). Черти вы драповые, вы сами не понимаете, какое дело сделали. Неолиберализм — это фашизм в овечьей шкуре.
ЛЕНИН. Браво, батенька!
ГОРЬКИЙ. Лысая сволочь… Вот чего ты не доделал — то они доделают, фашист говорит: я уничтожу твой народ, твою культуру, и заселю твою землю другим народом.
СТАЛИН. Я ему так уничтожу. Я его самого уничтожил.
ГОРЬКИЙ. А неолиберал говорит: все люди хорошие, все люди равны, все культуры прекрасны, все сексуальные отношения правомерны, человек имеет право быть счастливым как угодно, если не мешает другим…
КЕРЕНСКИЙ. Не лишено. Господа — не лишено!
ГОРЬКИЙ. И тогда — гомосеки, лесбиянки, наркоманы, дармоеды, дикари — все прут… и никого не укоротишь, суды продажны и запуганы, судьи тоже счастья хотят… и никого не выгонишь, шею не свернешь, дикий обряд не запретишь… а твой народ размножаться бросает, лень ему детей кормить, он жировать хочет… вместо литературы блядословие, вместо искусства шизофрения — а как же, все формы равны… А жрать подай! Кровать подай! Развлеки, одень! Своих детей нет — вези мне гастарбайтеров из джунглей! Вот и все. И через сто лет — три-четыре поколения — нет твоего народа, и нет твоей культуры, и нет твоей страны, а земля заселена другим народом, с другой историей, другой культурой, другой религией и другой ментальностью. И никакой войны! Эвтаназия! Сладкая смерть расы! Ты поняла, безмозглая шлюха? Можно перерезать горло — дергаться будет, сопротивляться, и умрет в муках сейчас. А можно пихать ему в глотку пирожные, которые он любит, пока от обжорства сам не сдохнет — это путь чуть длиннее, зато верней и спокойней. Либерализм и фашизм — та ж хреновина, вид сбоку. Ты слов-то не слушай, ты по делам смотри результат! (Плачет. )
КОЛЛОНТАЙ. Что вы имеете против лесбиянок?
ГОРЬКИЙ. Они не размножаются.
КЕРЕНСКИЙ. Очевидно, по этой же причине вам не нравятся гомосексуалисты.
ГОРЬКИЙ. Нет. По этой причине они мне нравятся. Может быть, скоро сами вымрут. А пока меня тошнит.
СТАЛИН. Вы что-нибудь имеете против лиц кавказской национальности, товарищ Горький?
ГОРЬКИЙ. Я бы не пожалел своей вечной жизни, товарищ Сталин, чтобы оживить вас на неделю — решить проблемы СПИДа и наркомании.
СТАЛИН (усмехаясь). А больше недели — боитесь, да? Зачем неделя — два дня. Торговцев наркотиками расстрелять, гомосексуалистов посадить, наркоманов — в лечебные лагеря. Ничего они не могут без Сталина, только бала-бала говорить.
КОЛЛОНТАЙ. И это вы, коммунисты, говорите, что я зря боролась за отмирание семьи?
КЕРЕНСКИЙ. Почему же зря. Если судить по результату — совсем не зря. Успешно отмерла! Правда, вместе со страной.
КОЛЛОНТАЙ. Между женщиной и мужчиной во всем должно быть полное равенство!
СТАЛИН. Ну давай, сними штаны, покажи свое полное равенство. Умнее Бога быть хочет, честное слово. Ты определись: или ты женщина, или ты мужчина, или ты билядь. А гермафродитов нам не надо.
КЕРЕНСКИЙ. Ч-черт. Надо было сдавать Петроград Корнилову. Он бы перевешал всю эту сволочь… а потом бы мы договорились с государем насчет коалиционного правительства.
ЛЕНИН. Дурашка ты мелкобуржуазная. Это бы мы договорились с Корниловым, а тебя бы шлепнули, чтоб не путался под ногами.
КОЛЛОНТАЙ. А с революционными матросами жили бы половой жизнью! Кто еще хочет комиссарского тела, товарищи?
БРЕЖНЕВ. Я люблю женщин. Они мне нравятся. (Целует Ленина. )
ЛЕНИН (вырываясь). А почему вы целуетесь с мужчинами?!
БРЕЖНЕВ. А я им нравлюсь. Дорогие товарищи, как хорошо, когда все хорошо. Не надо ругаться. Ну, немножко воруют. Немножко врут. Немножко уезжают. Но ведь жить можно.
КОЛЛОНТАЙ. Это при вас не было секса в СССР, товарищ?
БРЕЖНЕВ. Секса не было. А дети были.
КОЛЛОНТАЙ. А как же вы размножались?
БРЕЖНЕВ. Вот так (хлопает ее по плечу). Методом марксистско-ленинского учения. По всему миру.
КОЛЛОНТАЙ. Но это же… просто порнография какая-то!
БРЕЖНЕВ. Я люблю порнографию. И народ любит порнографию. Если бы у них вовремя было больше порнографии, они бы не трогали руководящую роль партии. Для народа главное — колбаса и порнография.
ЛЕНИН. Эге, Ильич, а ты не так прост, батенька!
БРЕЖНЕВ (читает по бумажке). Дорогая Индира Ганди! (Смотрит на Ленина, заменяет бумажку.) Дорогой Владимир Ильич!
ЛЕНИН (отбирает у него бумажки). Ты без бумажек говори.
БРЕЖНЕВ. А зачем?
ЛЕНИН. А чтоб глупость твоя всем была видна, пень, пень!
БРЕЖНЕВ (неожиданно ясным голосом). А вы что думали, я не знаю, что все сыплется? Это товарищ Сталин построил нам такое хрустальное здание, дворец коммунизма в отдельно взятой за жопу стране! Чуть что тронь — и все стены поехали! Или концлагеря с могучей армией — или свобода с анархией и бардаком. А ты живи между милым началом и гадским концом, как акробат на канате! Мы и сопели осторожненько. Волков немножко покормить, овец немножко постричь, диссидентов немножко посадить, автомобилей народу немножко сделать, мастеров искусства немножко наградить. Не трогай — не сломается! Не успел умереть — понабежали: мы, говорят, все сделаем как надо! И устроили тут, понимаешь, всенародное социалистическое соревнование по затяжным прыжкам в дерьмо! Прыгнут — и ну верещать: ой, а где же дно? Высовывается дикая рожа из нужника: это, говорит, социализм с человеческим лицом! Чтобы все сломать — ума не надо! А вот чтобы сохранять, да еще при этом дуриком прикидываться, чтоб товарищи по партии не сожрали… я еще поумнее вас всех!
КОЛЛОНТАЙ. А красивый был мужчина, пока вставную челюсть не потерял.
ПОРУЧИК. За что боролись?..
КОМИССАР. Не то построили.
ПОРУЧИК. За что боролись?..
КОМИССАР. Не то построили.
8
ХРУЩЕВ (втаскивая огромный магнитофон в деревянном корпусе). Товарищ Сталин! А вот мне рабочие Украины подарили первый советский магнитофон. Хотите послушать?
СТАЛИН. Вот вам доказательство, Владимир Ильич — совсем не все на Украине умерли.
БРЕЖНЕВ. А почему мне ничего не подарили?..
КОЛЛОНТАЙ. А танцы будут, товарищи? Победивший пролетариат должен уметь веселиться!
МАГНИТОФОН (пионерским голосом). И лично для вас, дорогой Никита Сергеевич — украинская народная песня «Реве тай стогне Днипр широкий»! (Гремит рок-н-ролл. Вожди смотрят очумело. )
ГОРЬКИЙ. Это что?
КЕРЕНСКИЙ. Ревет.
ЦАРЬ. И стонет.
ХРУЩЕВ (растерянно). Днепр…
СТАЛИН. Хароший магнитофон. Мыкыта. Заведи еще что-нибудь.
МАГНИТОФОН (голосом Хрущева). А кровавого усатого тирана выкинем из Мавзолея к разэдакой матери!..
СТАЛИН. Я бы хотел еще раз послушать.
ХРУЩЕВ. Товарищ Сталин! Это ошибка! Я не хотел! Это был такой исторический момент! Политбюро настояло! Это плохой магнитофон!
СТАЛИН. Хороший магнитофон. Ну ладно. Уноси.
ХРУЩЕВ (сгибаясь под тяжестью). Мы догоняли Америку по технической оснащенности… первые опыты… перегнать!..
СТАЛИН. Чтобы Америка ужаснулась твоему голому заду? Неси обратно. Еще хочу послушать.
МАГНИТОФОН. Сегодня мы не на параде, а к коммунизму на пути, в коммунистической бригаде с нами Ленин впереди!
ЛЕНИН. Черт возьми. Ведь верным путем шли товарищи.
СТАЛИН. Мыкыта. Пляши.
ХРУЩЕВ. Что плясать, товарищ Сталин?
СТАЛИН. А что ты всегда под мою дудку плясал? Гопака пляши.
ХРУЩЕВ (пляшет вприсядку, выкрикивая). А как на высоком дубу сидели! (Тихо: «Суки…») Два сокола ясных! («Чтоб вы сдохли».) Один сокол Ленин! («Гадина…») Другой сокол Сталин! («Орел говноклюй…»)
СТАЛИН. Хорошо. Мыкыта. Унеси магнитофон.
ЛЕНИН. А вы что, Иосиф Виссарионович, забрались в мой мавзолей, что ли?
СТАЛИН. А что же, второй мавзолей строить было?
ЛЕНИН. Ну, знаете… Это все-таки не двуспальное купе.
СТАЛИН. Делиться надо. Я же его построил — и я же не могу полежать в нем немного?
ЛЕНИН. Зубную щетку, жену и мавзолей ни с кем делить нельзя. Вы всегда манкировали нормами партийной этики.
СТАЛИН (пыхтящему Хрущеву). Мыкыта. Принеси магнитофон.
ХРУЩЕВ. Вот как начал в четырнадцать лет на шахте работать, Владимир Ильич, и всю жизнь не покладал рук! в поте лица!
СТАЛИН. Рук он не покладал. Ты сколько народу на Украине расстрелял, лысый пузырь? А сколько в Москве? А сколько зря приказал положить на войне? В крови у тебя руки по самую лысину! А потом он решил меня из Мавзолея выкинуть. Скотина ты неблагодарная. Вредитель. Я тебя из праха поднял! Ты мне сапог лизал!
ХРУЩЕВ. Все лизали! А куда деваться! Хватит! Нализались! Сыты по горло! Тут вам не там! Теперь сам нюхай свой сапог! Лижи себе что хочешь! Мы не позволим! Хватит! Набоялись!
СТАЛИН (ставит ногу на скамью). Лижи.
ХРУЩЕВ. Товарищ Сталин. Я готов выполнить любой приказ партии. И лично ваш, товарищ Сталин. Я все сделаю. Умоляю — не сейчас. Не здесь. У меня же должен быть авторитет в глазах масс. Я же продолжил ваше дело. В новых условиях.
СТАЛИН. Подлая мужицкая порода. Только на покойника гавкать может.
БРЕЖНЕВ. А Никитка себе устроил культ почти как Сталин.
ХРУЩЕВ. Ах, дал я маху, не расстрелял тебя в сорок девятом году. Вот, думал, хороший парень — симпатичный, туповатый, таких только и продвигать. И ты, ничтожество, меня отблагодарил — вышиб из Кремля на пенсию…
СТАЛИН. Леонид, ты не прав. Почему ты его не расстрелял. А ты, Мыкыта, сам не прав. Тоже его не расстрелял. Совсем вы, русские, не понимаете, что такое власть.
БРЕЖНЕВ. Я тебя не расстрелял, потому что никто больше не хотел крови. Я тебя снял, потому что никто больше не хотел тебя.
ХРУЩЕВ. Ах ты, молдавская дубина! Ах ты, жопа с бровями! В чей лимузин стреляли — не в твой? На кого кран роняли — не на тебя? Кто покушений боялся — не ты?
БРЕЖНЕВ. Я боялся? Я воевал на Малой Земле! Даже книжку написал.
ХРУЩЕВ. Ой, держите меня! Он написал! Да ты писать не умеешь, ты и говоришь-то с трудом. Журналист сочинил, а ты только премию получил, елка ты с побрякушками! Он воевал! Да тебя взвод автоматчиков охранял, тебя к передовой близко не подпускали! Привезли, чтоб раздал в тихом блиндаже награды, и тут же отвезли обратно!
БРЕЖНЕВ. Лысый кукурузник, да от тебя вообще ничего не осталось, кроме анекдотов!
ХРУЩЕВ. Ты знаешь кто? Ты консервы «Чучело в собственном соку». Сосиски сраные! Кукуруза ему не нравится!.. Заставь дураков богу молиться — они и Красную площадь кукурузой засадят. Я колхозы поднял! Колхозникам паспорта дал! Человека в космос запустил! Социализм аж на Кубе установил! Да от меня Америка со страху обосралась, что я ее ракетами разбомблю! Народу отдельные квартиры построил! Я даже этим гребаным художникам и поэтам дышать дал, мать их так!
ЛЕНИН. Батенька, а партия вас никогда не учила, что ни одно доброе дело никогда не остается безнаказанным?
МАТЬ. Как я мечтала, чтоб ты выучился в городе на инженера, сынок…
ХРУЩЕВ. Ничего, мамаша. Лучше средняя сообразительность, чем высшее образование. Что у меня, плохая работа была, или зарплата маленькая? Некогда нам было учиться, страной руководить надо было. Это вот нынешние учились. И выучились, засранцы! Во, любуйтесь, до чего эти интеллигенты доучились, чего наворотили! Образования — вагонами, а мозгов меньше, чем в жопе! Чтоб просрать страну, высшее образование не обязательно. Они, ты понимаешь, учились, чтоб пустить все по ветру!
МАТЬ. И сын твой со всей семьей уехал жить в Америку…
ХРУЩЕВ. Негодяи! Надо было их все же тогда разбомбить, и никто б туда больше не ехал. А ему вовремя ума вложить, через заднее место розгами!
МАТЬ. Так, может быть, ты построил не то, если…
ХРУЩЕВ. Я построил то! Это живут в нем… не те!
МАТЬ. А те уехали в Америку…
ХРУЩЕВ. Ничего! Рано торжествуют! Тем сильнее будет их разочарование, когда они сядут известным местом в лужу! Рано Америка радуется, ей еще предстоит столько бед, что к нам без штанов прибегут! Они очень скоро увидят, что это будет за жизнь в раю!
ГОРЬКИЙ. Никита Сергеевич, вы сделали немало хорошего, но все же по недостатку образования допускали ошибки. Вот я — я всем лучшим в себе обязан книгам…
ХРУЩЕВ. Это которыми тебя в детстве дедушка по башке дубасил? А я вот всем лучшим в себе обязан розгам — и ничего, как видишь, кое-чего достиг. Голову — ее все же беречь надо, а через задницу — оно доходчивей, и мозги целы.
ГОРЬКИЙ. Не следовало вмешиваться в вопросы, где вы были малокомпетентны. Вы зря оттолкнули от себя интеллигенцию — ведь она формирует настроения общества, она чутко улавливает новые веяния. Вот ваши мастера культуры — с кем они были?
ХРУЩЕВ. С бабами. Со стукачами. С водкой. С деньгами. С загранпоездками. С квартирами. Со всем они были, чего надо! А в ответ? Мазня, стишки, подъебочки — да что такое! Ты у партии с ладони кормишься — так хоть встань ты на задние лапы, когда служишь, сука!
ЛЕНИН. Буревестник прав, товарищ! Всю эту интеллигенцию надо было собрать на пароход…
СТАЛИН. И на дно.
ЛЕНИН. … и отправить в Европу. Глядишь, к настоящему историческому моменту она бы уже и развалилась.
ХРУЩЕВ. Интеллигенция?
ЛЕНИН. Европа. А лысина вам не идет, товарищ. Не надо меня пародировать. Я уникальная историческая фигура. А вы все-таки из свинопасов.
КЕРЕНСКИЙ. Вот-вот. Шайка идиотов. Недоучившийся присяжный поверенный, недоучившийся семинарист, шахтер-свинопас и профессиональный комсомолец. Ну как — хорошо они вам наруководили?
ГОРЬКИЙ. Народ обладает огромными творческими силами.
ХРУЩЕВ. Етицкая сила!
КЕРЕНСКИЙ. И овладевший грамотой бомж в качестве летописца.
ХРУЩЕВ (Горькому). А что это у тебя за костюм? Штаны как клеши, понимаете, пиджак как балахон у него болтается… И этикетки везде иностранные. А этот павлиний хвост — это что, галстук? Ты на кого вообще похож? Ты вообще где видел, чтоб люди так одевались? За границей? Так и катись, если ты так ее любишь, видите ли! Рома-ан он написал! «На дне»! Мы в космос летаем, а он, видите ли, «На дне-е»! А вот народ смотрит вперед и видит сияющие вершины, а вы можете сидеть на вашем дне! Отщепенец!
9
ГОРЬКИЙ (плачет). Над седой равниной моря вьются тучи, мчатся тучи небесные, вечные странники, облака плывут, облака…
ХРУЩЕВ. Цели ясны, задачи определены — за работу, товарищи!
ЛЕНИН. Дайте энергичному товарищу бревно — пусть он его поносит.