- В этом-то и весь смысл гадания, - улыбнувшись, сказала мать. - Кстати, скоро мы действительно поедем в Лондон по поводу новой одежды. Не хочется выглядеть там старомодными: то, что сойдет здесь, может плохо выглядеть в Лондоне.
Пусть Грейс попробует сделать тебе платье из голубой льняной ткани, как раз твой цвет.
Грейс очень хотелось справиться с этой задачей. Она пришла ко мне в комнату с выкройками, прихватив с собой ткань:
- Я думаю, по рукавам можно пустить немножко вышивки, как на этой картинке. Вам не кажется, что это выглядело бы мило? Я думаю, лучше светло-коричневой, совсем светлой. Это будет хорошо.
- Да, наверное. У меня есть шарфик, который, по-моему, очень подойдет к голубому. Он должен лежать в том ящике, что позади нас.
Наступило молчание. Грейс рассматривала что-то, лежавшее в ящике, потом достала оттуда кольцо, которое я нашла возле пруда. Тогда, вернувшись домой, я сунула его в ящик и забыла о нем.
- Золотое кольцо... - произнесла она. - Это ваше? Меня охватило неприятное чувство, как бывало всегда, когда что-то напоминало мне о том дне.
- Ах, это... - замялась я. Я протянула руку и взяла кольцо. - Это.., я нашла его.
- Нашли? Где?
- Это было.., в тот день, когда со мной случилось несчастье. Да, теперь я вспомнила. Я подобрала его и совсем забыла.
- На берегу?
Я нахмурилась, как бы пытаясь припомнить, хотя слишком хорошо помнила каждую деталь того, что случилось в этот ужасный день.
- Когда? Когда вы упали?
- Да.., да.., должно быть, я упала.., и там лежало кольцо.
- На берегу? - повторила она. - И тогда вы подняли его? Почему?
- Я не знаю. Я всегда поднимаю все, что попадается. Наверное, я сделала это, не подумав. Вообще мне трудно вспомнить. Должно быть, я увидела кольцо, подняла его и сунула в карман.
- Оно довольно милое. По-моему, золотое. Что вы собираетесь с ним делать?
- О, ничего...
- А вы не думали вернуть его владельцу?
- Я же не знаю, чье оно. Не думаю, что оно могло принадлежать кому-нибудь из рыбаков, да они и не могли бы потерять его там. Полагаю, его потерял кто-нибудь из посторонних и давно позабыл о нем.
- Если оно вам не нужно, можно мне взять его?
- Конечно.
Грейс надела кольцо на указательный палец правой руки:
- Оно подходит только на этот палец.
Я достала шарф, и мы начали прикладывать его к ткани, однако мысли мои были совсем в другом месте.
Мисс Гилмор тоже казалась несколько рассеянной...
Грейс Гилмор очень хорошо держалась в седле, и мать разрешила ей сопровождать меня на верховых прогулках.
- Анжелет у нас такая независимая, - говорила она. - Она очень любит скакать в одиночку, но теперь я предпочитаю, чтобы рядом с ней кто-нибудь был.
Грейс Гилмор не имела ничего против. Вообще ей нравилось участвовать в событиях, ставящих ее на одну ногу с членами семьи.
Однажды мы ехали верхом по берегу и оказались возле старого лодочного сарая. Грейс вдруг остановила лошадь.
- Должно быть, вы нашли кольцо где-то здесь? спросила она.
Я кивнула. Мне не хотелось лгать, но это было необходимо.
Она взглянула на лодочный сарай и дальше - туда, где виднелась гавань, потом сняла с руки кольцо:
- Взгляните на инициалы внутри кольца. Вы их заметили?
Нет, я не разглядывала его. Даже не знаю, зачем я подобрала его и сунула в карман. В общем-то я больше о нем и не вспоминала.
- Ну, конечно, вы ведь болели.
Так вы видите инициалы?
Она передала мне кольцо. Внутри него были выгравированы буквы: М. Д. и В. Б.
- Интересно, что это значит? - спросила я. Грейс молча забрала у меня кольцо.
Какую глупость я совершила, подобрав его. Если бы я попыталась вернуть его владельцу, все узнали бы, где я нашла его. Могло ведь случиться так, что его владелец никогда и не подходил к морю. Бен говорил об уликах, а вот это и могло быть уликой. И зачем только Грейс нашла его? Я бы, конечно, выбросила кольцо, если бы вспомнила о нем, а помнить мне следовало. Когда впутываешься в темные дела, нужно вести себя осторожно.
Следующие слова Грейс заставили меня вздрогнуть:
- Эти инициалы М. Д. Как звали человека, бежавшего из Бодминской тюрьмы?
- Я.., я не помню...
- Его звали Мер вин Данкарри. Вы понимаете теперь, что значит М. Д.?
- Существуют тысячи людей с такими же инициалами.
- Должно быть, он был здесь, на берегу. Я почему-то уверена, что это его кольцо.
- А кто же В. Б.?
- Полагаю, женщина, у которой хватило глупости влюбиться в него.
Некоторое время Грейс рассматривала кольцо, лежавшее на ее ладони, а затем вдруг размахнулась и швырнула его в море.
- Я не могла бы носить на руке кольцо убийцы, верно?
- Конечно, - с готовностью подтвердила я.
Она и предполагать не могла, как меня обрадовала судьба, постигшая кольцо. Ведь я уже думала о нем, как об улике, обвиняющей меня.
СВАДЬБА В ДАЛЕКИХ КРАЯХ
Наконец, состоялся давно откладываемый визит в Лондон к дяде Питеру и тете Амарилис.
Шел 1854 год, и мне уже исполнилось двенадцать лет. Как обычно, к таким поездкам готовились тщательно и задолго. Грейс Гилмор сшила новые платья для меня и матери, особенно хорошо ей удалось мое платье из голубого льна. Грейс стала почти членом нашей семьи. Она взяла на себя заботы о гардеробе матери и научилась делать ей прически для любых случаев жизни. Ее не считали обычной камеристкой, мать питала к ней самые теплые чувства и всегда была готова прийти на помощь. А Грейс, горячо проявлявшая свою благодарность, сумела стать практически незаменимой.
- Просто не представляю, как бы я справлялась без нее, - говорила мать.
Слуги могли бы поднять "бунт" ввиду такого возвышения человека из сословия слуг. Но Грейс Гилмор была весьма тактична. Она всегда относилась к миссис Пенлок и Уотсону как к равным, и они соглашались с тем, что к Грейс неприменимы обычные статьи "придворного протокола". Теперь она обедала за одним столом с нами, и поначалу Уотсон проявил недовольство, рассуждая вполголоса о том, следует ли горничным обслуживать эту даму или она справится сама. Вскоре мать положила конец этой чепухе, а поскольку сама Грейс была воплощенной тактичностью, все в конце концов уладилось, и Грейс стала считаться чуть ли не дочерью хозяев, причем очень полезной дочерью. Она должна была ехать с нами на равных, но настояла на том, что будет выполнять при матери обязанности камеристки, присматривая за гардеробом и Джеком. Вообще отношения между верхним и нижним сословиями в доме могли представлять проблему, но Грейс справилась с этим спокойно и эффектно, как и со всем остальным, за что ни бралась.
Нас радостно встретила тетя Амарилис, которая тут же стала упрекать мать за то, что мы так задержались. Она обняла меня, а потом, отстранившись, начала озабоченно осматривать:
- Бедная моя, милая Анжелет. Как ужасно все, что с тобой случилось! Но зато теперь ты выглядишь вполне здоровой, верно, Питер?
Дядя Питер немножко постарел, но годы лишь добавляли достоинства его внешности. Он расцеловал меня в обе щеки и сказал, что очень рад видеть.
- Мэтью и Елена скоро явятся с Джонни и Джеффри, - сказала тетя Амарилис. - Когда Джонни услышал о вашем приезде, он очень обрадовался. Он был расстроен тем, что вы так долго не приезжали, как и все мы.
Только не подумайте, что мы по вас не скучали. А почему вы сами не приехали в Кадор? - ответила мама.
Тетя Амарилис пожала плечами:
- Питер все время очень занят. Гораздо удобнее, когда вы приезжаете в Лондон.
- А это Грейс, - представила мать. - Грейс Гилмор.
- Очень приятно, мисс Гилмор. Мы рады вашему приезду, слышали о вас много хорошего.
- Вы так добры... - пробормотала Грейс.
- А теперь идите, смотрите свои комнаты. Багаж сейчас пришлют, а обед в восемь. Когда приведете себя в порядок - спускайтесь. Мэтью с семьей может приехать в любую минуту.
Грейс помогла распаковаться моей матери, а потом зашла ко мне.
- Какой чудесный дом! - воскликнула она.
- Я им тоже восхищаюсь, - согласилась я. - А тетя Амарилис всегда выделяет мне эту комнату, с видом на Темзу.
Грейс подошла к окну и выглянула. Я встала позади.
- Вот в этих зданиях заседает парламент. Они действительно великолепны. А вы слышали, что королева лично открывала королевскую галерею и вокзал Виктории два года назад? И посвятила архитектора в рыцари? Да, отсюда просто чудесный вид на реку.
- Поездка в Лондон - огромное удовольствие для меня. Счастливым оказался тот день, когда я зашла в ваш сад.
- Мы все разделяем это убеждение, - ответила я ей.
Было просто чудесно видеть всю семью, а особенно Джонни. Между нами сложились очень тесные отношения. Он был на четыре года старше меня, и в детстве этот разрыв казался огромным, но по мере того, как мы подрастали, он уменьшался. Когда-то Джонни был героем моей мечты, но с появлением Бена я проявила свое непостоянство и мое обожание обратилось на него.
Он взял меня за руки и улыбнулся той мягкой улыбкой, которая всегда так радовала меня.
- Ого, как ты выросла, Анжелет. Ты ведь была тяжело больна? Мы все за тебя волновались.
- Теперь со мной все в порядке, Джонни. А как поживаешь ты? Тебя еще интересуют эти старые черепки? Тебе все еще нравится копаться в прошлом?
Он кивнул:
- Теперь я полностью погружен в это. В следующем году в Грецию собирается экспедиция. Я надеюсь присоединиться к ней.
- И что ты собираешься искать? Древний город?
- Это означало бы надеяться на слишком многое. Как правило, ты копаешь, копаешь.., и, если тебе повезет, находишь разбитую вазу.
- А это мисс Гилмор! - воскликнула я, увидев, что к нам подходит Грейс.
- Очень приятно, - сказал Джонни. - Я много слышал о вас. Тетя Аннора писала нам, как много вы для нее делаете.
- Она для меня делает гораздо больше, - рассмеялась Грейс.
Ее можно было назвать не просто хорошенькой, а, скорее, интересной. Она была элегантной, умела превосходно одеваться, поэтому все обращали на нее внимание. Сейчас на ней было светло-коричневое платье, прекрасно сочетавшееся с ее карими глазами, красивые темно-каштановые волосы уложены в узел на затылке. Единственным украшением была гранатовая брошь, подаренная ей моей матерью. Все очень просто, но, вне всяких сомнений, элегантно. Джонни улыбнулся ей. Если он и подумал, что она всего лишь одна из служанок, то посчитал нужным отнестись к ней особенно мило. Уж таким был Джонни. Привлекательность Бена была столь яркой, что я, действительно, позабыла о том, как мил наш Джонни.
Грейс сказала:
- Я слышала, что вы интересуетесь археологией? Мне тоже интересно все, связанное с прошлым. Как, должно быть, увлекательно вы проводите свое время!
- Я только что говорил Анжелет, что люди воображают, будто археологи постоянно находят какие-нибудь сокровища. Такое случается раз в жизни, если повезет.
- Мне хотелось бы узнать об этом подробней.
- Ну что ж, раз вы у нас в гостях, мы еще не раз встретимся. У нас будет время для бесед.
Мэтью и Елена подошли поздороваться с нами и были представлены Грейс. Джеффри тоже вырос, и ему, должно быть, исполнилось уже пятнадцать.
- Должны приехать Питеркин и Френсис, - объявила тетя Амарилис. - Я решила собрать всех членов семьи, мы ведь так давно не виделись. Я знаю, что все это из-за несчастного случая с Анжелет, а потом ее болезни... Слава Богу, все кончилось, теперь она просто цветет.
Наконец, собрались все приглашенные, и мы сели за обеденный стол - в одном конце дядя Питер, в другом - тетя Амарилис. В прошлом мне не раз доводилось сидеть за этим столом, и я помнила здешние обычаи. Всегда главную роль играл дядя Питер, а все остальные должны были считаться с его мнением. Большей частью разговоры велись о политике, которая, по-моему, интересовала его больше, чем все остальное, вместе взятое. Тогда я была совсем ребенком и мало понимала из того, что говорилось, а теперь, конечно, я была старше, но это был еще не тот возраст, чтобы принимать в разговоре активное участие.
На этот раз разговор шел об отношениях между Россией и Турцией и о том, какую роль должна играть в этом Англия.
- За Палмерстона - весь народ, - говорил дядя Питер.
- Но прав ли он? - спросил Мэтью.
- По-моему, вести войну - плохо при любых обстоятельствах, - сказала Френсис.
Френсис была очень прямолинейной женщиной, одной из немногих, кто решался спорить с дядей Питером. В течение многих лет она управляла некоей миссией в лондонском Ист-Энде. Когда Френсис вышла замуж за Питеркина, они стали работать вместе. Она пользовалась уважением в разных кругах общества за то, что сделала и продолжала делать для бедняков.
- Дорогая моя Френсис, - ответил дядя Питер с добродушной, но снисходительней улыбкой. - Мы все знаем, что война - это зло, но иногда она бывает неизбежна, и решительные действия, при которых пострадают немногие, могут предотвратить гибель многих тысяч.
- А я думаю, - продолжала Френсис, - нам следует держаться в стороне от этого.
- Я склонен согласиться с Френсис, - сказал Мэтью, который по своей природе был реформатором.
Он получил известность благодаря книге о реформе тюрем, и после этого началась его карьера в политике. Дядя Питер оказал зятю неоценимую помощь, и Мэтью не забывал об этом, но, выразив противоположное мнение, он дал понять, что по этому вопросу у него есть устоявшееся убеждение. Дядю Питера, похоже, это озаботило. От слов Френсис он мог легко отмахнуться, но карьера Мэтью его по-настоящему интересовала.
- Дорогой мой Мэтью, - сказал он, - часто возникает необходимость преследовать долгосрочные цели. Проводя слабую пацифическую политику, ты никогда не получишь народной поддержки.
- Но есть речь идет о справедливости?..
Дядя Питер приподнял брови:
- В политике мы обязаны думать о благе страны. Каким образом удержать власть в руках? Мы не можем допустить того, чтобы в наших суждениях присутствовали сантименты. Народ сейчас настроен даже против королевы, а уж принц Альберт - просто главный злодей.
- Народ всегда против Альберта, - ответила Френсис.
- Да, но теперь народ считает, что он вместе с королевой больше заботится о своих русских родственниках, чем об интересах своей страны. Народ поддерживает Палмерстона с его "политикой канонерок". Вы должны признать - она имеет свои достоинства.
Я видела, что Мэтью в нерешительности. Он должен был считаться с мнением дяди Питера, как всегда считался с его желаниями. Собственно, так он и сделал свою карьеру: он был создан дядей Питером.
- Самое главное в том, будет ли война? - заметил отец.
- Я думаю, это почти неизбежно. Мы должны оказать Турции помощь, привлечь на свою сторону французов, уладить это очень быстро и продемонстрировать всему миру, что сила на нашей стороне.
- Абердин против этого, - сказал Мэтью.
- Абердин слишком слаб, люди аплодируют Палмерстону. Попомни мои слова, Пальмерстон еще вернется, мы будем воевать, поскольку именно этого хочет народ. Героем нашего времени является Палмерстон, - он строго взглянул на Мэтью, - и необходимо принимать сторону победителя.
Разговор продолжался примерно в том же духе. Потом заговорили о Корнуолле, и мой отец с дядей Питером погрузились в подробности управления поместьем. Тетя Амарилис рассказала нам о том, что идет на лондонских сценах, о своем недавнем посещении оперы и о том, что нам всем следует туда сходить. Но потом разговор опять вернулся к войне, и выяснилось, что именно эта тема более всего интересует присутствующих.
Лежа в кровати, я вновь вспомнила события вечера. Лондон всегда производил на меня глубокое впечатление. Дело было не только в том, как выглядели улицы, оживленность которых была так отлична от наших тихих сельских дорог. Возможно, главным было чувство, что жизнь здесь никогда не бывает скучной, что в любой момент может случиться что-то очень важное. Может быть, такое впечатление складывалось у меня именно в этом доме и в основном из-за личности дядюшки Питера.
Я уже знала о грядущей войне и слышала противоположные мнения по этому поводу. Но на меня произвело большое впечатление, как дядя Питер контролировал Мэтью, а поскольку Мэтью был одним из тех людей, которые создали наши законы, то я вообразила дядю Питера кукольником, дергающим за веревочки и направляющим Мэтью туда, куда ему нужно. В душе Мэтью был против войны, но собирался поддерживать ее, потому что "за веревочки дергал" дядя Питер.
Это было так интересно, что пруд Святого Бранока теперь казался мне чем-то далеким и нереальным.
***
Быстро полетели дни. Последовали обещанные тетей Амарилис посещения оперы и верховые прогулки на Роу, в которых нас часто сопровождал Джонни. Он еще не завершил своего образования, но, поскольку твердо решил избрать своей профессией археологию, ему в любом случае приходилось прервать занятия, чтобы отправиться в Грецию, и сейчас он занимался подготовкой к этой поездке.
Обычно по утрам он занимался в кабинете, но во второй половине дня освобождался и составлял мне и Грейс компанию. Первую половину дня мы посвящали походам по магазинам, и нас с матерью сопровождала Грейс. Мать сказала, что пребывание в Лондоне дает возможность обновить наш гардероб. Ей нравилось подолгу изучать и обсуждать фасоны с Грейс, которая прекрасно разбиралась в тканях и покрое платьев.
Иногда во второй половине дня мы отправлялись на верховые прогулки на Роттен-Роу, которые, конечно, совсем не были похожи на поездки дома, а, скорее, на парад. Джонни, а иногда и тетя Амарилис, отправлялись с нами, и им постоянно приходилось раскланиваться со знакомыми. Верховая езда здесь была одним из элементов светской жизни. Очень мне понравились прогулки по парку. Обычно нас сопровождал Джонни или Джеффри. Иногда мы брали с собой Джека, который таращил глаза на все и засыпал нас бесконечными вопросами.