— Да я. Записывайте, записывайте, капитан, это признание.
— Севастьянов там?
— А думаешь, почему он не выпускает меня из морга? Почему разрешил тебе позвонить? Это форма воздействия такая. Ха-ха-ха!
— Ха-ха-ха!
— Ты в порядке?
— Зачем ты мне рассказала про ее звонок? Зачем? Я стала ревновать, ревновать безумно. Я не думала, что у них все так серьезно. Пишите, пишите, капитан. Возможно, у меня не будет сил все это повторить…Ему что, правда, нравятся блондинки или ты это сказала мне назло?
— Марк… Извини, Ника, но я не думаю, что он когда-нибудь тебя любил.
— Это неправда! Неправда! Зачем он тогда был со мной?
— Затем, что он человек слабый и нуждается в ведущем. И, сказать по правде, он не очень-то умный, наш Марк. Ведь это ты, Ника, все придумала, а без тебя… Ему бы никогда не додуматься до такого чудовищного плана убийства.
— У меня всегда было в порядке с логикой.
— Я помню твои успехи в математике.
— Где я ошиблась? Рина, где я ошиблась? Где?! Ты ведь уже давно должна была умереть!
— Потому что ты мне все время подсказывала, что надо делать. С первой же минуты: «Не вздумай, Рина, не кончай жизнь самоубийством…» Самоубийством, самоубийством… Это слово должно было прочно засесть у меня в мозгу. Ты даже о способе позаботилась: достала мне рецепт на сильнейшее снотворное. И в тот же день сказала, какая доза лекарства смертельная. «Не вздумай, Рина, пить больше двух таблеток сразу!»
— В конце концов, меня бы устроило, если бы ты просто сошла с ума. Пишите, капитан, пишите. Я прекрасно помнила этот твой приступ. Из-за того, что кто-то ошибся номером и назвал тебя дочкой. Я консультировалась у невропатолога, я долго изучала литературу по психиатрии. Все, что касалось фобий. Все было так просто! Человек, боящийся телефона и измученный постоянными звонками, обречен либо на самоубийство, либо на безумие.
— Оказывается, вы с Марком плохо меня знали. Я и сама себя не знала.
— Почему? Почему ты осталась жива?
— Не знаю.
— Ну вот и все. В чем еще признаться? Да, это я взяла у Марка пистолет. Тогда, после похорон твоего дяди, он положил «Вальтер» себе в карман. На всякий случай. Может, это он меня хотел потом убить? Ха-ха! А я устроила ему безумную сцену ревности после нашего с тобой разговора об Алле, а потом забрала пистолет. И знаешь, что самое смешное? Он мне его отдал. Вот так просто: взял и отдал. Не думаю, что он не знал, на что я способна. Он просто трус, наш Марк. Трус.
— Ника, я только не понимаю: зачем такие сложности? Неужели же нельзя было просто меня застрелить?
— Видишь ли, Марк случайно узнал, что, если ты умрешь, не оставив прямых наследников, акции фабрики переходят к Цимлянскому. А это целое состояние. Представляешь теперь, что было бы, если б тебя убили? Он вцепился бы в Марка, как бульдог. С его связями, с его хваткой… А Марк… Он очень слабый, Рина. Он бы просто сел в тюрьму за твое убийство. Надо было, чтобы ты все сделала сама, а он в это время был бы далеко.
— Кто эти люди, что мне звонили?
— Случайные люди. Думаешь, если человеку дать сто рублей и попросить набрать телефонный номер, а потом немного помолчать в трубку или сказать пару ничего не значащих фраз, он откажется?
— А мама? Моя мама? Кто придумал с матерью?
— Это была жена твоего отца.
— Наталья? Я так и думала! Что же ты ей пообещала?
— Денег. Она тебя ненавидит, Рина.
— А ты?
— Я?
— Ты меня ненавидишь?
— …
— Ника?
— Нет. Теперь нет.
— А ведь ты и сейчас моя единственная подруга.
— Мне жаль.
— Я буду ждать тебя, Ника.
— Ты с ума сошла!
— Нисколько.
— Ты… как с Аллой, да?
— Если бы я знала, что ты и Марк…
— С каким наслаждением я в нее выстрелила! Ведь я с самого первого момента чувствовала, что у них все будет по-настоящему! Не так, как я планировала, а по-настоящему! С того самого первого момента, когда увидела ее в больнице и решила использовать, знала это. Она была слишком уж красивой. Но любовница Марка должна быть особенной. Иначе никто бы не поверил. И ты бы не поверила… Да-да… Заканчиваю.
— Ника?
— Все, у меня больше времени нет.
— По-моему, это ты ненормальная. Весь этот план… Это может быть только плодом больного воображения. На тебя все прочитанные пособия по психиатрии странно повлияли. Ты не просто хотела меня убить — ты хотела меня мучить. Ты видела мои страдания и наслаждалась. Ты больна…
— Замолчи!
— Мне тебя жаль, Ника.
— Замолчи!
— Я приду к тебе!
— Куда?
— В тюрьму.
— Нет.
— Ника!
— Не стоит.
— Что тебе принести? Сигареты? Кофе?
— Ни к чему.
— Что можно? Ты спроси у Севастьянова. Я сама спрошу.
— Не надо.
— У меня никого нет, кроме тебя, Ника. Это он во всем виноват.
— …?
— Марк. Это все он.
— Ха-ха-ха!
— Почему ты смеешься?
— Ты все-таки сошла с ума! Прощай, Рина!
— Ника?
— Все. Целую. Пока.
— Пока.
Длинные гудки.
— Капитан Севастьянов.
— Александр Александрович?
— Марина Сергеевна?
— Где Ника?
— В следственном изоляторе. Спасибо, Марина Сергеевна, вы нам очень помогли.
— Помогла? Я?
— Трудно было бы получить у нее признание, если б не ваш разговор с ней. Вы все поняли?
— Что все?
— Как это было?
— Не знаю. Не до конца поняла. Меньше всего мне хотелось это понять, и… Я думала о другом.
— Признаться, я с таким еще не сталкивался. Эта ваша Ника… Они не могли вас просто убить…
— Я знаю. Федор Миронович…
— А деньги… Ведь были совсем близко — только руку протяни. У Марианны Николаевны знакомство почти со всеми врачами в городе. Разумеется, она узнала о страшном диагнозе вашего дяди и поспешила свести вас с Марком.
— Знаю. Три билета на балет.
— Разумеется, она знала, что этот молодой человек вам сразу понравится. И период ухаживания не затянулся. Ведь так?
— Да.
— Вы поженились. Прошел год, а ваш дядя все не умирал. Он был сильным человеком. К тому же начал подозревать, что Марк женился на вас из-за денег. Пришлось ускорить события. Жена вашего отца давно подбиралась к деньгам. Она, правда, приняла Марка за крутого бизнесмена. Он пообещал ей выгодно продать акции и поделиться наследством. Она неумная женщина, приняла все за чистую монету. И укол этот смертельный сделала. Но доказать трудно. Он действительно был неизлечимо болен, ваш дядя, мучился ужасно и вполне мог покончить с собой. Или попросить медсестру сделать смертельный укол.
— А потом они решили меня добить известием о смерти Марка.
— Вот именно. Ему надо было где-то отсидеться. Но сначала выбить вас из колеи, вернуть болезнь. Не случайно он уговорил вас поработать секретарем на телефоне. Это была, так сказать, предыстория. Вызвать стойкое отвращение к телефону, потом это отвращение должно было перейти в страх. Сначала вашему мужу подыскали любовницу. Это тоже был тщательно спланированный Марианной Николаевной удар: позвонить и сказать, что у Марка есть любовница. Потом подсунуть телефон детективного агентства, заставить вас волноваться. Затем они нашли шофера, фигурой и сложением похожего на вашего мужа. Это было не так-то просто, потому что он должен был к тому же проживать в поселке по той же дороге, по старой Волоколамке. Но вот все было готово, и наступил день икс. Суббота. Вы помните этот день?
— Очень хорошо помню. Страшный день.
— Марку надо было пойти в ресторан со своим шофером и влить в него изрядную дозу спиртного. Да чтобы еще и бармен запомнил, что они вместе пили.
— Зачем?
— Как же, Марина Сергеевна? Ведь первоначальный вариант, тот, что предназначался для вас, был какой? Авария. Ваш муж в состоянии алкогольного опьянения сел за руль, дорога скользкая, да еще и разговор по мобильному телефону! Вы ведь постоянно боялись, что из-за телефона он попадет в аварию. У вас должна была возникнуть стойкая ассоциация: телефон — убийца. Смерть. Телефон — смерть. Возможно, в тот момент, когда он вам звонил из машины, с ним рядом уже находился труп шофера.
— Что? Что вы такое сказали?
— Марк ударил его по голове. Тупым тяжелым предметом, возможно, гаечным ключом. Потом позвонил вам, изобразил, будто произошло дорожно-транспортное происшествие. Остановил машину, переодел труп в свою дубленку, надел ему на палец кольцо, а на шею цепочку, а потом…
— Ужас! Ужас какой!
— Потом пробил машиной перила ограждения, пересадил убитого на водительское место, воспользовался скользкой дорогой и небольшим склоном и столкнул ее с моста. Возможно, она сама загорелась, а возможно, он спустился и поджег автомобиль. Он пока молчит.
— Кто?
— Ваш муж! Вы в порядке, Марина Сергеевна?
— Не знаю.
— Да, забыл сказать. Перед тем как все это проделать, ваш муж позвонил Марианне Николаевне, и она выехала, чтобы подобрать его на шоссе. Когда вы разговаривали с ней по телефону, рядом, в доме, был мужчина. Только не шофер, а…
— Марк. Рядом с ней был Марк.
— Вот именно. Она временно оставила его на даче, а сама поехала к месту ДТП, чтобы опознать якобы его тело. Признайтесь, там, в морге…
— Ох!
— Марина Сергеевна?
— Да-да.
— Вы вообще-то смотрели на тело?
— Я… Не могла.
— Она внушила вам мысль, что это Марк. Она давила на вас с самого начала. А следствию параллельно навязывалась версия о том, что якобы ваш муж имел при себе крупную сумму денег. Он действительно взял из дома драгоценности и сказал бы потом, что продал их, чтобы купить вам подарок: дом в деревне. Они с шофером выпивали в ресторанчике, бармен это подтвердил бы. А затем, по версии вашего мужа, уже в машине, на практически безлюдном шоссе шофер ударил его по голове, выбросил на обочину и хотел скрыться с деньгами. Но, будучи в состоянии сильного алкогольного опьянения, не справился с управлением и попал в ДТП.
— А деньги?
— Деньги сгорели. Мол, лежали в салоне, в сумке, и при пожаре сгорели. Это же бумага, Марина Сергеевна, всего лишь раскрашенная бумага.
— А как же удар по голове? А тормозной след? Как же данные экспертизы? Ведь мужчина в машине был уже мертв, когда она упала с моста! Вы же сами это сказали?
— Сказал, да. Эх, Марина Сергеевна! Сказать честно, немного блефовал. Ну, мало ли обо что он мог удариться головой при падении машины с моста? Водитель погиб в результате ДТП, и слава богу. Замяли бы. Кому нужно лишнее нераскрытое дело? Тем более что все так складно придумано. Сам Цимлянский настаивал на освидетельствовании вас врачом-психиатром и с пеной у рта доказывал, что вы невменяемы и в любой момент способны покончить с собой. Оно получается, что невольно помогал им. Марианна Николаевна очень неглупая женщина. Доведение до самоубийства, да еще с использованием ваших телефонных страхов… Надо же было додуматься!
— А как же он потом собирался объявиться? И чем объяснить свое отсутствие?
— Кто?
— Марк.
— Вот в этом-то и весь фокус. На следующий день Марианна Николаевна отвезла его в психиатрическую клинику, где заранее договорилась со своей знакомой. Все это время ваш муж симулировал амнезию. Якобы от удара по голове потерял память, его подобрали на шоссе и отвезли в больницу. Там он и находился почти безотлучно все это время, среди настоящих сумасшедших. Ирония судьбы, да?
— Неужели же… Неужели же они всем заплатили? Ведь столько людей в этом участвовало!
— Марина Сергеевна, люди ищут любые способы заработать деньги. Думаете, у заведующей клиникой зарплата большая? Думаете, эти несколько тысяч долларов, за то чтобы написать поддельную справку, у нее лишние?
— Значит, потом к нему неожиданно вернулась бы память, и…
— И он приехал бы вступать в права наследства. Так, собственно, и получилось. Кстати, им казалось, что самая сложная часть плана — это инсценировать смерть Марка. А потом уже все элементарно просто. Для начала он исчез на денек из клиники, надел черный парик, наклеил усы и сел за руль угнанной машины. Надо было изолировать вас дома. Перелом ноги или парочки ребер их вполне устраивал. Как только вы оказались заперты в четырех стенах, началось планомерное расшатывание вашей психики.
— И они считали, что самое сложное уже позади.
— Да. Им оставалось только дождаться вашей смерти. У вас ведь больное сердце. Либо самоубийство, либо… инфаркт. В детстве такое уже было, верно?
— Я даже не представляю, как выдержала все это! И знаете, что я теперь думаю?
— Что?
— Я просто обязана попробовать родить ребенка. У меня все получится. Ведь оказалось, что я не так уж и больна?
— А главное, не так слаба, как они предполагали.
— Да-да. Их подвело то, что они были уверены в моей слабохарактерности. Абсолютно уверены. Хотели видеть во мне больную, не очень умную, беззащитную женщину. А главное — совершенно беспомощную. Но получилось совсем наоборот. Когда я осталась совсем одна, когда на меня постоянно стали оказывать давление, тогда и проснулись силы.
— А вот вашу подругу нервы подвели. Она-то как раз своих сил не рассчитала.
— Был момент, когда она уже почти победила… Та безумная ночь…
— Ах, да! Звонок Марка! Вот тут-то он и прокололся. Потому что вы думали, что никакого звонка не было. Что это галлюцинации. Но к тому времени мы уже прослушивали ваш телефон как у подозреваемой в убийстве. И я-то знал, что звонок был на самом деле. И никакой амнезией там не пахло. Он очень четко знал, что делает и что говорит.
— Да, они не рассчитывали, что меня будут подозревать в убийстве. Никак не рассчитывали. Ведь если бы вы не стали прослушивать телефон…
— То все равно сработал бы ваш блестящий план. Отвечать всем, что вы умерли. И дождаться, пока он приедет получать свое наследство.
— По-моему, она безумна.
— Кто?
— Ника.
— Предлагаете устроить судебно-психиатрическую экспертизу?
— Только сумасшедшая могла все это придумать! Чего она только не делала! Даже наврала мне про беременность Аллы, зная, что это меня расстроит. А потом ведь ловко выкрутилась! Сочинила историю про свою приятельницу-гинеколога. Ведь у нее нет никакой приятельницы! У нее вообще нет друзей!
— Вам что, ее жалко?
— Да.
— Она же вас убить хотела!
— Она не виновата.
— Ну, знаете, Марина Сергеевна!
— Я вам больше не нужна?
— Увы. Разбирательство будет долгим. Придется вам походить в кабинет к следователю. Или лучше пришлите вместо себя этого… Цимлянского.
— Я подумаю.
— Вы успокоились немного, Марина Сергеевна?
— Да. Кажется.
— Ну, вот и славно. Значит, я могу вас оставить одну?
— Можете. У меня, кстати, на завтра назначен визит к психотерапевту.
— Начинаете новую жизнь?
— Именно.
— Тогда всего вам хорошего. Желаю счастья.
— И вам того же.
Длинные гудки.
— Говорите, вас слушают.
— Федор Миронович?
— Он самый. Марина, девочка, как ты? Какое чудовищное коварство! Они еще смели подозревать, что я был связан с этой твоей… Даже язык не поворачивается назвать ее подругой! Я был в шоке, честное слово!
— Я рада, что вы оказались ни при чем, Федор Миронович.
— То есть как это? Я с самого начала отстаивал твои интересы.
— Я хотела бы вас попросить.
— Да-да, конечно!
— Ей будет нужен хорошей адвокат.
— Я не совсем понял. Кому нужен?
— Нике. То есть Марианне.
— Девочка, да ты в своем ли уме?!
— Все еще хотите, чтобы меня осмотрел врач?
— Я хочу, чтобы ты пришла в себя! Она же нарочно бросила пистолет у тела этой… Как там ее?
— Аллы.
— Аллы, чтобы подозревали тебя!
— Все знали, что я не могу выйти из дома.
— Ну, это дело рук твоего детектива.
— Так вы сделаете это, Федор Миронович?
— Что сделаю?
— Будете ее защищать?
— Марина…
— Я звонила вашему сыну. Он обещал за мной заехать.
— Да? Славно, славно. И как тебе Мирон?
— Я его еще не видела.
— Но как он с тобой разговаривал?
— По-моему, нормально. А как он должен был со мной разговаривать?
— Он просто потрясен был случившимся с тобой! Ты знаешь, что он мне вчера сказал?
— Что?
— Такая замечательная девушка — и какие же жестокие, коварные люди ее окружали!
— Да?
— Знаешь, он мне признался… Только это между нами, хорошо?
— Конечно.
— Он признался, что еще в школе был тайно в тебя влюблен.
— По-моему, он на три года младше меня.
— Вот потому он и не смел тебе признаться! Он очень застенчивый мальчик. Застенчивый и славный. Да ты сама увидишь. Он просто чудо.
— А почему не женился до сих пор?
— Девушки не было подходящей. Ему не нравятся современные девушки. Мирон говорит, что они очень вульгарные, распущенные. Он хотел бы встретить скромную женщину, пусть даже старше на несколько лет, не красавицу, но очень чистую, порядочную. Ведь он такой особенный. И очень любит балет.
— Балет?
— Ну да? Тебя это удивляет?
— Вообще-то странно. Мужчина — и балет.
— Вот такой он, Мирон.
— Что ж, буду знать.
— А насчет твоей просьбы…
— Да-да. Как насчет просьбы?
— Что ж поделаешь. Попробую спасти твою подругу. Но ты сама должна понимать: она все-таки убила.
— Из ревности.
— Да-да. Убийство из ревности, спонтанное, в состоянии аффекта…
— И еще: мне хотелось бы с ней встретиться.
— Но, прости меня, зачем?
— Я чувствую себя виноватой.
— Ты?! Виноватой?!