Разумеется, мне захотелось рассмотреть его и сделать хотя бы предварительные выводы.
Однако, как я ни прижималась носом и щеками к стеклу, «хвоста» за Антониной не заметила.
Предложение Романа Георгиевича Балдеску я тоже приняла, рассудив, что одно дело другому не помешает.
Дело Антонины мне не показалось очень уж сложным, и я собиралась разрулить его до вечера. Ну а с первыми звездочками у меня был запланирован турпоход по голубым и розовым местам нашего города.
Основные места тусовок этой неформальной братии мне были известны, и, имея в кармане фотографии Володи Прокопенко, я намеревалась заняться его поисками после разборки с псевдоманьяком, не дающим возможности девушкам спокойно изучать римскую историю.
Вылетая сегодня из своего подъезда, я имела в сумочке полный набор одинокой сексапильной дамы: мобильник, пистолет, сигареты и второй костюмчик. На всякий, так сказать, случай.
Погода обещала быть замечательной — как ей и положено, когда я не могу заниматься приятными дамскими делами на пляже.
До дома Антонины я добралась на такси.
Антонина снимала квартиру в старом районе города, в его историческом центре, на улице Сергиевской, где домики были обшарпанными и снаружи и внутри, где люди запросто переговаривались друг с другом сквозь раскрытые окна и порой забывали, что живут они в большом городе, а двадцать первый век уже за углом.
Я заняла позицию через квартал от дома и набралась терпения. Судя по всему, сегодня мне его понадобится много-много.
Одета я была «как своя» для этого микрорайона: волосы собраны в хвост, легкий серенький костюмчик и старые босоножки.
Антонина вышла из своего дома без пяти минут девять, как она мне и обещала, и неторопливой походкой направилась к троллейбусной остановке.
Все ее сегодняшние маршруты я знала наизусть.
Идя по тротуару, она огляделась и, не заметив меня, пожала плечами и повернула за угол.
Отщелкнув окурок сигареты в урну и попав точно в ее распахнутую черную пасть, я побрела следом за Антониной, разглядывая бутылки в ларьках.
Повернув за угол, я увидела Антонину, прижавшуюся у лотка с мороженым.
Заметив ее маневр, я остановилась рядом и, не разжимая губ, спросила:
— Что случилось?
— Я его не вижу, Таня, — ответила мне Антонина, и, услышав ее слова, продавщица откровенно вытаращилась на нас.
Я вздохнула и, неопределенно ответив, что еще не вечер, купила себе эскимо на палочке и побрела дальше.
Куда пойдет Антонина, я и так знала, поэтому пялиться на нее смысла не было: мне нужна была не она, а та рыба, которая на нее упорно клевала.
Антонина не спеша направлялась по Московской улице к библиотеке университета, с запланированными заходами в магазины. Я шла по другой стороне, ела мороженое и рассеянно поглядывала на прохожих.
Девять утра — самое благодатное время для прогулок с конкретной целью, конечно: людей на тротуарах прорва, машин на дорогах — почти столько же. Остаться незаметным в этой массе — задачка по силам даже для детей.
Примерно через полчаса я должна была признаться, что слежка за Антониной на самом деле существует. Я пристроилась к ее преследователю и принялась его изучать.
Открытие не замедлило ошарашить меня своей неожиданностью. Я даже уронила недокуренную сигарету на асфальт.
Маньяком, следящим за Антониной, оказался Владимир Прокопенко!
Мне бы порадоваться, что два дела очень удачно наложились друг на друга, но совпадения меня всегда нервировали, а сейчас меня просто затрясло.
Маньяк-гомосексуалист следит за девушкой, изучающей римскую историю! Было от чего удивиться!
Причем Прокопенко не показался мне новичком, он пас Антонину очень квалифицированно и старался не попадаться ей на глаза. Я даже удивилась, как она смогла его раньше засечь.
Скорее всего эта девочка, поднимая свои глазки от книжек, просто-напросто была склонна высматривать симпатичных мальчиков на улице.
Вот она и обнаружила этот стильный экземпляр. Сначала один раз, потом второй, ну а затем ей стало уже не интересно, а жутковато. И она забила тревогу.
Прокопенко работал очень качественно. Его слежка не была ни в коем случае демонстративной, наоборот, он использовал почти каждую возможность, чтобы замаскироваться.
Его работа была похожа на спецкурс из спецшколы. Я, конечно же, имею в виду не школу компенсации подростков, а нечто совсем иное.
Невольно любуясь работой профессионала, я приблизилась к нему на максимально возможное расстояние.
Создавалось впечатление, что по подготовке это мой коллега, а по внешнему виду — хлыщ хлыщом.
Короче говоря, однозначного мнения я составить не могла и продолжала свои наблюдения.
Через два часа блужданий я, озверев от двусмысленности ситуации, дождалась, когда Антонина зашла в Научную библиотеку университета и увидела, что ее преследователь присел за столик в летнем кафе.
Интересно было то, что он выбрал не то кафе, которое находилось напротив входа в библиотеку, а более дальнее, на углу.
Я тоже заняла свободный столик, третий от этого непонятного гея.
Осмотревшись, я поняла причину его выбора: из университетской библиотеки было два выхода. Второй, очевидно служебный, просматривался из этого кафе очень хорошо. Мальчонка и здесь сработал на уровне: он контролировал оба выхода, и Антонина при всем своем желании не смогла бы уйти незамеченной.
Володя Прокопенко взял себе апельсинового сока и начал лениво посматривать по сторонам. Бросив оскорбительно равнодушный взгляд на меня, он стал поглядывать на парней, сидевших за соседним столиком.
Я жестко напомнила себе, что ничего другого не следовало и ожидать, и взяла себе фанты. Чтобы совсем уж скучно не было.
Было очевидно, что Прокопенко — профессионал, старающийся не выпускать из поля зрения Антонину и при этом не попадаться ей на глаза.
С этим профи требовалось познакомиться ближе, и не только потому, что такое задание я получила от Романа Балдеску, но и потому, что Антонина, вероятно, мне чего-то недорассказала.
Мне сразу же стало гораздо интересней жить на свете.
Заранее зевая от мысли, что за Антониной шляется какая-то жалкая помесь из Ромео и Отелло, я была приятно поражена, что дело становится все более и более любопытным.
Что-то здесь было нечисто.
Я закурила сигарету и, полуотвернувшись, чтобы не слишком мозолить глаза Прокопенко, задумалась о том, как же поступить дальше.
В безнадежной тоске прошло примерно полтора часа. Но только я расслабилась, как мой подопечный гей внезапно поднялся со стула и вышел из кафе. Я увидела, что Антонина появилась из центрального выхода библиотеки, удобнее подкинула на руке своих толстых римлян и пошла по направлению к центру города.
Она заглянула в пару магазинчиков и спустилась в район Пешки. Так у нас традиционно называется дикий базар, расположенный рядом с бывшим шахматным клубом.
Антонина медленно брела вдоль лотков с разнообразным товаром, ничего не покупая и не выбирая.
Прокопенко, чтобы не потерять ее в толпе, вынужден был приблизиться к ней. А я начала всерьез задумываться, что мне вполне можно было бы и прекратить работу до вечера.
То, что мне было нужно, я уже узнала: за моей клиенткой на самом деле идет слежка. Причем делается это на хорошем уровне и пока угроз для нее я не вижу. Цель слежки придется выяснить у Прокопенко при личной с ним встрече. Это можно было отложить на вечер: ни он против Антонины, ни я против него без ненужного риска ничего не сможем предпринять среди бела дня и на глазах у людей.
Вечером, когда клиентка будет находиться у себя дома, как мы с ней и договорились, я и познакомлюсь с ее симпатичным топтуном. И решу сразу две задачи: сниму слежку с Антонины и отдам Вову Прокопенко Роману Балдеску.
После этого я навещаю Антонину и жестко колю ее на информацию. Пусть меня застрелят из рогатки, но гомосексуалисты просто так за девушками не бегают. Тут должен быть корыстный интерес.
Я бросила взгляд на Антонину и Володю, торчащего у нее за спиной на расстоянии пяти-семи метров, но уходить на перерыв передумала, потому что меня заинтересовали действия Антонины.
Она подошла к тому углу рынка, где обычно кучковалась весьма сборная команда.
Здесь стояли пожилые джентльмены, занимающиеся продажей марок, значков, монет и прочей ерунды, а также невдалеке от них крутились знакомые мне личности, снабжающие жаждущих граждан разной «дурью», начиная от реланиума и заканчивая кокаином.
Короче говоря, купить здесь можно было все.
Антонина огляделась и смело подошла к одному типу, известному мне под кличкой Макабр. Переговорив с ним, она вынула из сумочки кошелек, расплатилась с Макабром и по его кивку подошла к дедку, торгующему старыми советскими детективами. Дедок протянул Антонине белый пакетик и укоризненно покачал головой.
Было от чего мне почесать затылок.
То, что Антонина получила — если это было героином, — стоило наверняка половину всей Пешки: слишком уж велик был пакетик. К тому же Антонина не была похожа на наркоманку, это я отметила еще при личной встрече.
Уходить домой мне расхотелось окончательно.
Антонина положила пакетик в кошелек, кошелек опустила в сумку и развернулась, чтобы уйти.
В этот момент из толпы, густой массой проходящей мимо, вынырнул сутулый парень и дернул за сумку, одновременно оттолкнув Антонину от себя.
Сумка оказалась в его руках, Антонина попятилась и, не удержав равновесия, села прямо на стопочку потрепанных детективов. Стопочка медленно съехала набок, Антонина вместе с нею, и через секунду она уже лежала на земле, жалко трепыхая конечностями и пытаясь подняться. Римскую книжку Антонина не выпустила из рук, а вот полиэтиленовый пакет уронила, он упал, и из него вывалились наружу две тоненькие книжки, вроде тех детективов, которые не жалко позабыть в электричке.
Парень скользким ужом втерся в толпу и почти потерялся в ней.
Я была отделена от происходящего не очень большим расстоянием, но мои шансы догнать этого сопляка были минимальными. Однако я все-таки отважно ломанулась за ним скорее по причине вечной неуемности своего характера, чем надеясь на успех.
Лавируя между людьми, я окончательно завязла в этом непроходимом человеческом болоте, и единственное, что реально могла делать, — это оставаться зрителем.
А события развивались по оригинальному сценарию. Я даже не ожидала такого поворота сюжета.
Прокопенко, всегда старавшийся держаться в тени, вдруг вышел на первый план. Он был гораздо ближе меня к Антонине и сразу же бросился ей на помощь.
Как он разобрался с парнем, я не заметила, но только парень вдруг появился снова, словно его вытолкнула наружу некая сила. Прокопенко, уцепив его за руку, провел болевой прием дзюдо, согнул мерзавца в колесо, ткнул его носом в землю и отобрал сумку.
После чего, отделавшись всего лишь пинком в задницу, счастливый парень удрал, а Прокопенко протянул сумку Антонине, с помощью расшумевшегося дедка уже успевшей подняться на ноги.
Антонина сумку взяла, потом разглядела того, кто ей эту сумку протянул, вскрикнула и отшатнулась.
Снова упасть ей не дал дед, а Володя Прокопенко, опустив голову, постарался опять скрыться.
Антонина стала оглядываться, но уже его не увидела.
Я же Прокопенко не упустила и заметила, куда он подевался: он встал за соседним ларьком, достал пачку сигарет и закурил.
Получался очень интересный спектакль: постоянно находящийся в тени Прокопенко ненавязчиво оберегает Антонину от неприятностей и снова возвращается в тень.
Оставлять такую пару без присмотра было слишком наивным.
Я вздохнула и продолжила работу.
Глава 3
Все свои дела в городе Антонина закончила к шести часам, вдоволь насидевшись в кафешках, погуляв по магазинам и по парку. Я нарочно вчера просила ее ходить как можно больше, чтобы самой получить наиполнейшее впечатление о происходящем.
Антонина выполнила мою просьбу и походила, причем очень добросовестно. Мне, уже давненько потерявшей привычку шляться на своих двоих, это дело здорово поднадоело.
В результате вечером, когда Антонина наконец-то прибрела к своему дому, у меня и ноги гудели, и язык висел на плече, и было страстное желание залезть в ванну и уснуть в ней до послезавтрашнего утра.
Но приходилось работать.
Антонина ушла к себе, Прокопенко остался маячить во дворе, а я зашла в подъезд соседнего панельного дома и поднялась в лифте на девятый этаж. Там я постаралась максимально изменить внешность: неприлично девушке весь день выглядеть одинаково, люди могут подумать, что у нее слабо с фантазией.
Я надела другой костюмчик, достав его из сумки, распустила волосы и сменила очки. Таким образом я предстала перед собой и всеми остальными совершенно другим человеком.
Я быстро вышла из подъезда и вдоль дома ушла в противоположную от Прокопенко сторону.
Я, разумеется, уже из подъездного окна разглядела, что он продолжает высиживать на лавочке почти напротив дома Антонины и почему-то имеет вид человека чего-то или кого-то нетерпеливо ожидающего.
Таня-умница нашла очень выгодную позицию для наблюдения у соседнего дома рядом с толстоствольным тополем. Я стояла там и спокойно курила, и единственным неудобством было соседство со старухами, сидевшими на лавочке.
Вышедшие подышать воздухом и обменяться тоскливыми сплетнями пенсионерки сперва косились на меня, потом, видя мое равнодушие к их существованию, просто перестали меня замечать. Что было весьма кстати.
Вова Прокопенко замечательно просматривался с этого места, не имея никакой возможности разглядеть меня.
Поэтому приходилось терпеть и тренировать свою силу воли. Кто ж знает, возможно, это ей шло на пользу. Я про волю.
Наконец я заметила, что Прокопенко поднялся с лавочки и шагнул навстречу к подошедшему к нему мужчине.
Вот тут-то я чуть и не присвистнула.
К моему подопечному приблизился мужичонка среднего роста и среднего возраста, в безобразнейшей белой шляпе на голове. Прокопенко передал ему трубку сотового телефона, после чего круто развернулся и быстрым шагом пошел прочь со двора.
Мне разыгравшаяся сцена стала ясна с первого же взгляда, потому что я знала этого человека.
Степан Онучин был — с точки зрения обывателей, конечно, — таким же частным детективом, как и любимая вами Танечка Иванова. Таким же, да не совсем.
Степан в начале своей карьеры от работы имел доход гораздо больший, чем я. Теперь же, по прошествии лет, ситуация изменилась, и не в его пользу: завоеванная мною репутация приносила мне такие деньги, что Степа не поверил бы, а сам он за это время опустился буквально до лавочки и работает на подхвате.
И вот теперь мой Вова Прокопенко вооружил Степу сотовым и пошел спокойно дрыхнуть, зная, что в случае чего Степа ему сразу же позвонит, за что утром и получит свою копеечку за копеечный же дефективный труд.
Подождав, когда Прокопенко скроется за углом, я сделала небольшой крюк, чтобы ненароком не попасться на глаза Степе, и последовала той же дорогой.
Из преследователя Володя Прокопенко незаметно для себя превратился в дичь, и моя задача состояла в том, чтобы эта картинка не изменилась без моего ведома.
Оказалось, что мой подопечный живет неподалеку от Антонины, по крайней мере, в первый подъезд ближайшей пятиэтажки он зашел как в хорошо ему знакомый и привычный.
Я оказалась около этого подъезда на десять секунд позже него. Убедившись сначала, что я слышу шаги моего ведомого на лестнице, я тихо вошла и, стараясь ступать только на носки, стала подниматься вверх.
Прокопенко остановился на третьем этаже и загремел связкой ключей. Сомнений не оставалось: да, он тут живет.
Я мысленно прикинула расположение домов и подумала, что вполне возможно, что из его окна могут быть видны окна Антонины.
Мне снова стало скучно: неужели он не только следит на улицах, но еще и подглядывает в окна?!
Дверь квартиры открылась, потом захлопнулась, я поднялась на лестничную клетку и, прислушавшись, поняла, что он зашел в одиннадцатую квартиру.
Дело было сделано, и оставалось только подождать приличный срок и нанести визит симпатичному гею.
Я настолько устала, что решила обойтись с ним резко и без сантиментов.
Я спустилась на лестничную клетку второго этажа и посмотрела на часы. Было девять часов. Решив дать Прокопенко отдых в двадцать минут, достаточных для того, чтобы он расслабился, я уже приготовилась честно оттерпеть свое последнее испытание за этот суетливый день, как вдруг услышала звук открывающейся двери и шаги.
Легкими, еле слышными прыжками я спустилась на первый этаж и спряталась под лестничный марш.
В пятиэтажках перед подъемом к первому этажу всегда под лестницей есть темная ниша. Вот я туда и забилась.
Володя, уже успевший переодеться и сменить джинсы на серые брюки, а футболку на свободную рубашку, вышел из подъезда, громко хлопнув при этом дверью.
Моя охота неожиданно для меня самой продолжилась.
Прокопенко встал у дороги и, увидев «Москвич» с шашечками такси на ветровом стекле, тормознул его и, быстро договорившись, сел в салон.
Я топнула ногой от досады и, помахав рукой следующему за такси красному «жигуленку», остановила его.
— Поехали, шеф, — скомандовала я, садясь в салон. За рулем восседал самый неудачный из вариантов: пожилой дедок в затертой кепке.
— Какая скорая, — проворчал он, хмурясь. — А чем платить будешь?
Я вынула из кармана полтинник и положила ему на панель.
— Это сверх того, что ты запросишь за работу, мне нужно очень аккуратно проехать во-он за тем «Москвичом», видишь?