— Мы здесь танцуем классику! Здесь не место совре-менным танцам! — Ее сухонькое личико сморщилось еще, больше. — Дал, объясните разницу между классическим и современным.
Джулиан подмигнул мне, откинулся на спинку стула, перебросил ногу за ногу и стал наслаждаться неловкостью: моего положения.
— Если говорить кратко, мадам, — начала я с интонациями моей матери,
— в современном балете в основном ползают по полу и принимают различные позы, в классическом — стоят на пуантах, кружатся, прыгают. Классический балет не бывает слишком откровенным или непристойным. Кроме того в нем есть сюжет.
— Как вы правы, — ледяным тоном сказала она. — Теперь отправляйтесь домой, ползайте, вставайте в позы, если чувствуете необходимость выражать себя подобным образом. Но никогда не попадайтесь мне на глаза за этим занятием!
Современное и классическое могут смыкаться, и это может быть прекрасно! Упертость старой ведьмы взбесила меня, и я не сдержалась:
— Я ненавижу вас, мадам! Терпеть не могу ваших пропахших мышами нарядов, которые надо было выкинуть тридцать лет назад! Ненавижу ваше лицо, голос, ваши манеры! Ищите себе других балерин. Я уезжаю домой! — И я кинулась в раздевалку, а остальные стояли и разинув рты смотрели мне вслед.
Я сорвала с себя рабочий костюм и стала натягивать белье. В раздевалку вошла помрачневшая старая ведьма, злобный взгляд, поджатые губы.
— Если вы сейчас уедете, назад вы не вернетесь!
— Я и не собираюсь возвращаться!
— Тогда вы зачахнете с тоски и умрете.
— Да не мелите вы чушь! — бросила я, забыв про уважение к ее возрасту и таланту. — Я могу прожить и без танцев, да еще и счастливо, так что идите к чертям, мадам Золта!
И тут как будто развеялись чары, и старая карга улыбнулась, да еще и нежно.
— Ага… у вас есть характер. Я все думала, где же он. Посылайте меня к чертям, приятно это слышать. К чертям лучше, чем на небеса. Теперь серьезно, Кэтрин, — продолжала она самым ласковым голосом, который я от нее когда-нибудь слышала, — ты очень одаренная балерина, лучшая из всех, кто у меня есть, но ты слишком импуль-синна, ты можешь забросить классику и заняться чем угодно. Я только стараюсь тебя учить. Выдумывай, что хочешь, но пусть это будет изящно и красиво. — В глазах ее стояли слезы. — Ты — моя радость, ты хоть догадываешься об этом? Я считаю тебя дочерью, которой у меня никогда не было; ты напоминаешь мне о времени, когда я была молода и думала, что жизнь — это прекрасное романтическое приключение. Я так боюсь, что жизнь отберет у тебя эту очарованность миром, этот детский восторг. Если тебе удастся их сохранить, весь мир будет у твоих ног.
Это она говорила о моем лице с чердака. То самое очарованное выражение, которое так завораживало Криса.
— Извините меня, мадам, — тихо сказала я. — Я была очень груба. Я не должна была так кричать, но вы ко мне придираетесь, а я устала и тоскую по дому.
— Я все-все понимаю, — она обняла меня нежно, как ребенка. — Трудно юной девушке в чужом городе. Но помни, мне надо было только понять, из чего ты сделана. Балерина, в которой нет огня, не балерина.
Я прожила в Нью-Йорке уже семь месяцев, работала даже по выходным, вечерами замертво валилась в постель, пока наконец мадам Золта не решила доверить мне танцевать главную партию в паре с Джулианом. В правилах мадам было давать ведущие роли разным балеринам, чтобы в труппе не было звезд, и хоть она намекала, что хочет дать мне Клару из «Щелкунчика», я думала, что она просто дразнит меня этим, как конфеткой, которую мне никогда не получить. И вдруг сон стал явью. Наша труппа конкурировала с другими более известными труппами, и поэтому то, что ей удалось продать наш спектакль на телевидение, объясняя это тем, что так спектакль посмотрят те, у кого нет денег на билет, было подарком судьбы.
Я по междугородней позвонила Полу, чтобы сообщить ему эту великую новость.
— Пол, меня покажут по телевидению в «Щелкунчике». Я танцую Клару!
Он засмеялся и поздравил меня.
— Боюсь, это значит, что ты не появишься дома этим летом, — добавил он грустно. — Кэрри очень по тебе скучает, Кэти. Ты приезжала к нам только один раз, да и то ненадолго.
— Мне самой обидно, я очень хочу приехать, но это такая возможность! Пожалуйста, объясни все Кэрри и скажи, чтобы она не обижалась. Она здесь?
— Нет, у нее наконец-то появилась подружка, и она ночует у нее. Позвони завтра и сама скажи ей.
— А Крис, у него как дела? — спросила я.
— Прекрасно. Он получает только отличные оценки, если так пойдет дальше, ему разрешат заниматься по ускоренной программе, и он будет заканчивать колледж уже на первом курсе медицинской школы.
— Одновременно? — спросила я, поражаясь тому, что можно добиться так многого.
— Ну да, это возможно.
— Пол, а как ты? С тобой все в порядке? Ты не слишком много работаешь?
— Я здоров и действительно много работаю, как любой врач. И раз уж ты не можешь приехать, я думаю, мы с Кэрри сами приедем к тебе.
Это была самая прекрасная новость за последние месяцы.
— И Криса с собой возьмите, — сказала я. — Он будет в восторге от знакомства с таким количеством хорошеньких балерин. Но ты, Пол, лучше не смотри на кого-нибудь, кроме меня.
Он странно закашлялся.
— Не волнуйся зря, Кэти. И дня не проходит, чтобы я не думал о тебе, не видел перед собой твоего лица.
В начале августа на телевидении прошли съемки «Щелкунчика». Показать его должны были на Рождество. Джулиан и я сидели рядом, просматривая запись, потом Джулиан повернулся ко мне, обнял меня и сказал искренне, как никогда:
— Я люблю тебя, Кэти, не думай, что это просто глупости.
Не успели мы передохнуть после «Щелкунчика», как Иолли упала и растянула лодыжку, а Эйприл уехала домой, к родителям, и вот у меня появилась возможность станцевать «Спящую Красавицу»! Поскольку Джулиан танцевал две партии для телевидения, Алексис и Майкл Думали, что пришла их очередь быть моими партнерами. Мадам Золта, нахмурившись, посмотрела на Джулиана, а потом на меня.
— Алексис, Майкл, я обещаю, что две следующие главные партии будут ваши, но пусть с Кэтрин танцу Джулиан. Между ними есть какая-то магическая связь. Я хочу посмотреть, как они справятся со «Спящей Красавицей».
Какие мысли переполняли меня, когда я лежала неподвижно на алом бархатном постаменте и ждала прихода своего возлюбленного, который должен был разбудить меня животворным поцелуем. Под звуки волшебной музыки я чувствовала себя на постаменте гораздо естественнее, чем за сценой, где во мне не было ни капли королевской крови. Я тихо и грациозно лежала, сложив руки на груди, сердце мое билось в такт музыки, и я купалась в обволакивающей меня ауре прекрасного. В темноте зала сидели Пол, Крис, Кэрри и Хенни, впервые попавшие на нью-йоркский спектакль. Я на самом деле ощущала себя заколдованной средневековой принцессой.
Сквозь полуприкрытые веки я видела его, своего сказочного принца. Он танцевал у моего ложа, потом он опустился на одно колено и нежно заглянул мне в лицо, прежде чем осмелился запечатлеть на моих устах робкий поцелуй. Я пробудилась, растерянно протерла глаза. Изо-бразила любовь с первого взгляда, но была такой напуганной, такой по-девичьи добродетельной, что он продолжал танцем умолять меня, уговаривать станцевать с ним, и в вихре страстного па-де-де я наконец поддалась его очарованию: он победно поднял меня вверх на вытянутой руке, которая так хорошо знала, как именно удержать меня, а затем унес со сцены.
Закончился последний акт, раздался шквал аплодисментов, занавес поднимался и опускался. Нас с Джулиа-ном вызывали восемь раз! Алые розы летели ко мне в руки, вся сцена была усеяна цветами. Я увидела одинокий лютик, к которому была приколота записка. Нагнулась, чтобы подобрать его, и даже не читая записки, я уже знала, что это от Криса. Четыре папиных лютика, и вот передо мной был один, замороженный, чтобы он оставался свежим до тех пор, пока не пришло время преподнести его мне в память о том, чем мы были раньше.
Я пыталась всматриваться в лица сидевших в зале, пытаясь отыскать среди них тех, кого я любила. Но я видела только чердак, страшный, мрачный чердак с его бумажными цветами, и около люка, ведущего вниз, стоял Крис, стоял рядом с зачехленным диваном и огромным сундуком, и с лица его, пока он смотрел, как я танцую, не сходило страстное выражение.
Я плакала, и публике это понравилось. Они продолжали аплодировать стоя. Я повернулась к Джулиану и протянула ему розу, и зал опять разразился аплодисментами. Тут он поцеловал меня! Прямо на глазах у всех он осмелился поцеловать меня, и в этом поцелуе не было почтения, в нем была властность.
— Будь ты за это проклят! — прошипела я, чувствуя себя бесконечно униженной.
— Будь ты проклята за то, что не хочешь меня! — прошипел он в ответ.
— Я тебе не принадлежу!
— Я тебе не принадлежу!
— Будешь!
Моя семья пришла за кулисы и излила на меня град восторгов. Крис еще вырос, но Кэрри была почти такая же, как раньше, если и подросла, то чуть-чуть. Я поцеловала упругую щеку Хснни. Только потом я смогла взглянуть на Пола, Взгляды наши встретились. Любил ли он меня по-прежнему, хотел ли меня, ждал ли? Он не ответил на мое последнее письмо. Я обиделась, поэтому в следующий раз написала только Кэрри, сообщая ей о предстоящих спектаклях. После этого позвонил Пол и сказал, что он везет всех в Нью-Йорк.
После спектакля был фуршет, который устраивали в нашу честь богатые меценаты, найденные мадам Эолтой.
— Не переодевайтесь, — учила она нас. — Поклонникам нравится видеть балерин в их сценических костюмах. Но снимите грим, сделайте обычный макияж, получше! Ни на секунду не дайте публике подумать, что вы — обычные люди!
Играла музыка, и Крис пригласил меня на вальс — танец, которому я научила его много лет назад.
— Ты все еще танцуешь именно так? — поддразнила я его.
Он сдержанно улыбнулся.
— Ничего не могу поделать: все танцевальные способности достались тебе, а умственные — мне.
— Замечания вроде этою могут убедить меня в том, что у тебя и умственных нет.
Он опять засмеялся и притянул меня к себе.
— Кроме того, чтобы завоевать девушку, мне совсем не нужно танцевать и становиться в позы. Только посмотри на свою подружку Иоланду. Она настоящая красавица, весь вечер не спускает с меня глаз.
— Она не пропускает ни одного хорошенького юношу, так что не очень-то обольщайся. Если ты захочешь, она переспит сегодня с тобой, а завтра — с кем-нибудь другим.
— Ты тоже такая? — бросил он в ответ, зло сузив глаза. Я улыбнулась и подумала, что нет, я такая, как мама: милая, но холодная, умеющая управлять мужчинами, или по крайней мере учусь быть такой. Чтобы доказать это, я оглянулась на Пола, может он подойдет и разобьет нас. Пол тотчас поднялся на ноги, прошел через весь зал и забрал меня от Криса. Мой брат поджал губы и направился прямо к Иоланде. Через пару минут они исчезли.
— Наверное, потанцевав с Джулианом, ты думаешь, что у меня вся ловкость в руках, а ногам ничего не осталось, — сказал Пол, который танцевал лучше Криса.
Когда музыка стала быстрее, он не сбавил темпа и плясал, забыв про свою солидность, как обычный студент.
— Пол, ты просто замечателен! Он засмеялся и сказал, что молодеет со мной. Было так здорово видеть его спокойным и расслабленным, что я никак не могла перестать танцевать.
Кэрри и Хенни чувствовали себя уставшими и не в своей тарелке.
— Спать хочу, — пожаловалась Кэрри, потерев глаза. — Нельзя ли сейчас лечь?
Было уже около двенадцати, когда мы с Полом привез— ли Кэрри и Хенни в гостиницу, а потом мы сидели в тихом итальянском кафе и смотрели друг на друга. Он все еще носил усы, не аккуратные франтовские усики, а пышные усы, прикрывавшие его чувственный рот. Он набрал несколько фунтов, но это совсем его не портило. Он протянул руки через стол и забрал мои ладони в свои, а потом прижал их к лицу и потерся об них щекой. И все это время глаза его спрашивали меня о чем-то, вызывая на вопрос меня.
— Пол, ты нашел кого-то еще?
— А ты?
— Я первая спросила.
— Я никого не искал.
От этого ответа сердце мое забилось сильнее, потому что это так давно длилось, и я так его любила. Я смотрела, как он расплачивается по счету, берет мое пальто, подает его мне, потом передает свое пальто мне, чтобы я подала ему. Наши взгляды встретились, и мы бросились вон из ресторана к ближайшей гостинице, где зарегистрировались, как мистер и миссис Пол Шеффилд. В комнате с темно-красными стенами он стал так медленно раздевать меня, что я была совсем готова еще до того, как он опустился на колени и стал меня обцеловывать всю. Потом он прижал меня к себе, нежно обнял, гладил и ласкал до тех пор, пока мы опять не стали одним целым.
Когда мы наконец утомились, он провел пальцем по моим губам и нежно-нежно на меня посмотрел.
— Кэтрин, я действительно имел в виду то, что написал в гостиничном журнале, — сказал он, ласково меня целуя. Я смотрела на него и не могла поверить.
— Пол, не дразни меня.
— Я тебя не дразню, Кэтрин. Я так скучал по тебе. Я понял, каким дураком был, отказывая себе и тебе в возможности обрести счастье. Жизнь так. коротка, что времени на сомнения нет. Теперь ты ищешь удачи в Нью-Йорке; я хочу быть с тобой рядом. Я не хочу, чтобы мы прятались за спиной Криса, я не хочу думать о сплетнях городских кумушек. Я хочу быть с тобой, с тобой навсегда, я хочу, чтобы ты была моей женой.
— О, Пол, — зарыдала я, бросаясь к нему на шею, — я буду любить тебя вечно, клянусь! — Из глаз моих не! переставая текли слезы, это было такое облегчение, что он наконец предложил мне стать его женой. — Я буду самой лучшей женой в мире! — И я верила в это.
Мы не спали в ту ночь. Мы строили планы, мечтали, как все будет, когда мы поженимся. Я останусь в труппе, как-нибудь все устроится. Нашу радость омрачала только мысль о Крисе. Как сказать ему об этом? Мы решили подождать до Рождества, когда я приеду в Клермонт. До этого я должна была держать свою радость втайне, прятать ее от мира, чтобы никто не догадался, что я собираюсь стать миссис Пол Скотт Шеффилд.
ШАНС ПОБЕДИТЬ
Это была осень моего счастья, осень зарождавшегося успеха, осень моей любви с Полом. Я думала, что моя судьба мне подвластна, я позволяла ей задерживать меня, ведь я была свободна и шла своим путем. Уже на полпути к вершине. Мне нечего было теперь бояться, совсем нечего. Я не могла дождаться, когда же я наконец смогу сообщить миру о своей помолвке с Полом. Но пока я хранила свой секрет. Я не сказала никому — ни Джулиану, ни мадам Золте, мне нужно было выиграть время, убедиться, что все идет так, как хочу я. Именно сейчас мне нужен был в партнеры Джулиан, точно так же, как я была нужна ему. И мне нужна была мадам Золта, нужна для полной уверенности в себе. Если бы она узнала, что я выхожу замуж, а этого она очень не одобряла, она перестала бы давать мне главные партии, могла бы решить, что я отрезанный ломоть и не стоит тратить на меня время. А мне все еще было нужно стать знаменитой. Мне нужно было доказать маме, насколько я лучше нее.
Теперь, когда нам с Джулианом сопутствовал успех, мадам Золта стала платить нам больше денег. Как-то в субботу утром Джулиан прибежал ко мне в большом возбуждении, подхватил меня на руки и стал кружить.
— Знаешь что? Старая ведьма сказала, что я могу купить ее кадиллак и выплачивать по частям. Кэти, машине всего Два с половиной года! — По его лицу блуждала мечтательная улыбка. — Конечно, я всегда надеялся, что мой Первый кадиллак будет новенький, но когда хозяйка труппы боится, что ее лучший танцовщик может пе рейти в другую труппу и увести с собой ее лучшую балерину, как она может отказываться отдать свой кадиллак почти что даром?
— Шантажист! — крикнула я. Он засмеялся, схватил меня за руку и потащил смотреть его новую машин припаркованную перед входом. У меня перехватило дыхание, такая она была новенькая!
— О, Джулиан, она прелестна! Твой шантаж ничего бы не дал, если бы она не захотела отдать именно тебе своего любимца, она знает, что ты будешь с ним нянчиться, и никогда, никогда не продавай его!
— Ой, Кэти, — его глаза блестели от непривычных ему слез, — неужели ты не понимаешь, почему я тебя люблю? Мы так похожи! Ну, неужели ты не можешь полюбить меня хоть немного?
Он гордо распахнул передо мной дверь, награждая привилегией стать первой девушкой, проехавшейся в его первом кадиллаке.
Это был безумный день. Мы проехали от Центрального парка до самого Гарлема, по мосту Джорджа Вашингтона и назад. Шел дождь, но мне было все равно. В машине было тепло и уютно.
Джулиан опять начал:
— Кэти… неужели ты никогда меня не полюбишь? — Это был вопрос, который он задавал мне в той или иной форме несколько раз в день. Я едва сдерживалась, чтобы не рассказать ему о своей помолвке с Полом, это бы положило конец его вопросам. Но я упорно хранила свою тайну.
— Это все потому, что ты еще девушка, так ведь? Я буду так нежен, так ласков, Кэти… пожалуйста, дай мне шанс.
— Господи, Джулиан, неужели ты только об этом и думаешь?
— Да! — выдохнул он. — Именно так, черт подери! Мне осточертела игра, в которую ты со мной играешь! — Он направил машину в самый поток. — Ты динамистка! Ты заводишь меня, пока мы танцуем, а потом посылаешь!
— Отвези меня домой, Джулиан! Я нахожу подобные беседы отвратительными!
— Ага! Именно туда я тебя и отвезу! — бросил он, а я сжалась около дверцы, которую он запер. Он кинул на меня яростный взгляд и нажал на газ. Мы мчались по мокрым от дождя улицам, время от времени он посматривал на меня, — наблюдая, как мне нравится эта ужасная поездка! Потом он безумно расхохотался и так резко затормозил, что меня бросило вперед, я ударилась лбом о ветровое стекло. Из раны полилась кровь. Он схватил у меня с колен сумочку, распахнул дверцу и вышвырнул меня под проливной дождь!