Пока группа «путешествовала» без приключений. Может быть, отряду «Пульсар» везло? В большой мере это так, но все-таки не совсем то. Просто везение — такая штука, которая не объяснима здесь же, на месте. Обстоятельства, его оправдывающие, всегда более обширны, не ловятся они на близкой дистанции. «Пульсару» везло, ибо кто-то вверху не зря пролил свою и чужую кровь. И наверняка продолжал ее лить, удерживая шлюзы в нужном положении. Везло потому, что вода с этого участка канала ушла очень быстро. Так что те, кто оборонял «Фенимор Купер», естественно, заметив пропажу, но зная, что у наступающих нет гусеничной техники, совершенно не опасались пехотного штурма. Прошлый опыт уже научил. Грязища, остающаяся после ухода воды, практически непроходима. Точнее, проходима, но как минимум через несколько суток.
Кроме того, какой смысл, учитывая габариты корабля, распластавшегося на всю ширину канала, спускаться вниз по бетонной стене, чтобы через считанные метры оказаться перед стеной из железа, да еще имеющей отрицательный угол возвышения? Похоже, морячки, изрядно загрузившие мозги военно-морской тактикой ракетных сражений, начисто утеряли былую хватку абордажной прелести и слабо разбирались в современном искусстве преодоления препятствий. А ведь отряд «Пульсар» обладал способностью проходить сквозь стены.
Именно такое оборудование тащили на себе один или два облаченных в экзоскелеты носильщика. Похоже, беспечный «Купер» очень скоро ждали новые неприятные сюрпризы.
63. Неоглобальный подход
Маленькие портовые кабачки он обычно посещал в гражданской одежде. Зайду на секунду, опрокину рюмочку, вот что всегда говорил он себе, проходя мимо. Затем, между второй и третьей, он размышлял о том, что конгломераты разумных существ, собранные и объединенные в государственную структуру, — есть атавизм. На смену им идут новые социальные образования. Конечной целью, разумеется, является обще-планетарная иерархия. Но до этого неминуем распад старых структур. Ведь уже появились ростки, или даже саженцы, новых социумов. И кстати, он не предает свою страну какой-либо другой такой же, правильно? Он ведь помогает именно прорастанию нового, верно? Он же поставляет информацию одному из этих самых новых социумов. Так что он не просто гребет деньги — ни в коем случае — он стоит на стороне прогресса и победного шествия народов… нет, нет, человечества в целом — в счастливое будущее без войн и прочих бедствий. Именно так! А борьба за прогресс, естественно, дело рискованное. Джордано Бруно пошел за это на костер, Галилей…
В общем, дело двигалось. Денег на выпивку и на закуску у него всегда хватало. В принципе, на это хватало даже служебного жалованья. Поэтому иногда, между рюмками, он несколько задумывался, на что ему пользовать время от времени поступающие пачки с купюрами? Порой это были даже «новые доллары». Правда, тогда пачки сразу же становились тоньше, но зато их удобнее прятать в одежду. Ведь волею случая он родился в стране, придвинутой к экватору вплотную, и значит, люди носили достаточно мало одеяния. Еще он опасался, что номера получаемых купюр могут быть занесены в какую-то базу данных. Посему он всегда некоторое время выжидал, а только потом обменивал небольшую часть на родные, местные деньги. Естественно, он всегда производил такой обмен с рук на каком-нибудь столичном базаре — ни в коем случае не в банковских филиалах. Этих денег вполне хватало на женщин, которые встречались на его пути где-то между восьмой — десятой рюмкой, а иногда даже в полумраке гораздо хуже просматриваемых чисел. Он не верил барменам, ведущим отсчет, — они наверняка привирали, желая испытать емкость его кошеля. Они явно не догадывались о том, что его бумажник имеет двойное дно, добраться до которого очень и очень непросто. Кроме того, даже услужливые, всегда ушки на макушке, официанты сбивались. Он сбрасывал их наблюдательные лица, как ящерица хвосты. Видите ли, иногда, еще в начальной фазе счета, его охватывал азарт шпионской игры. (Почему бы нет, тем более что он ведь и действительно значился настоящим шпионом?) Тогда он начинал менять местоположение, он путал места временной дислокации: кабаки, улицы, кварталы. Столица — более чем пятимиллионный мегаполис. Естественно, большую ее площадь составляют трущобы, и он избегал забираться в далекие окраины, однако все равно в его распоряжении имелось достаточно мест для лавирования.
Итак, он служил не только адмиралтейству, но и новому историко-социальному образованию, появившемуся только в этом веке. Он поставлял информации в «Оксидентал». Однако то давно была уже не только международная (устаревшее, но употребляемое слово) нефтяная корпорация — структура, имеющая в своем распоряжении только деньги и право добывать нефть. Это было «новое социальное образование», которое, кроме вышеназванного, владело еще подвластной территорией, своей собственной инфраструктурой и даже небольшой, но, по слухам, хорошо вооруженной армией. Кстати, по этому поводу в период безрюмочного, служебного бдения он несколько недоумевал. Зачем промышленно-территориальному конгломерату его информация, касающаяся флота? Ведь своего флота, за исключением некоторого числа танкеров, «Оксидентал» не имел. А может, все-таки имел? Нет, не может быть, как служащий ВМФ он мог не знать о количественных показателях армии «Оксидентала», но если бы у них имелся хоть один патрульный катер, он бы от этом ведал.
Значит, всякие цифры и схемы, касающиеся флота, просто перекачивались куда-то в архивы корпорации. Так что ничего плохого своим он вроде бы не делал. Если кто-то хочет платить за абсолютно бессмысленную для него информацию, почему бы нет? Эта мысль порой посещала его в выходные, между четвертой и седьмой.
Вообще-то он не любил «Оксидентал». Даже не за то, что тот заставлял его сильно волноваться где-то до девятой стопочки. Дело было давнее. Ведь не сам же он откопал в процессе жизни представителей независимых от государственной опеки нефтяников. Так уж провернулась жизнь. «Оксидентал» представляла собой, разумеется, «новое историческое образование», однако в его элементах чувствовалось некоторое веяние архаики. Видите ли, самая высокоэффективная и исполнительная структура — это, конечно, мафия. Посему «новое футурологическое образование», временно идущее на смену неэффективным и тонущим в проблемах государствам, естественно, никак не могло не взять на вооружение хотя бы некоторые принципы вышеуказанной структуры. Ведь по сравнению с любым государством, за исключением Сан-Марино и Монако, «Оксидентал» являлось все же муравьем. Это сравнение, правда, не распространялось на ее прибыли, но последний параметр — дело темное. Ведь «отдельное историко-прогрессивное образование» «Оксидентал», ясное дело, не заводило у себя различных регрессивных структур, типа налоговых инспекций, так же, впрочем, как и таможенных служб.
Так вот, указанный «очаг прогресса», естественно, имел внутри себя некоторые проблемы, связанные с ростом, то есть развитием. Правда, кое-какие умники утверждали, что структуры типа «Оксидентал» и прочие, появившиеся в некоторых южноамериканских странах, являются возрождением Средневековья. Может быть, какие-то черты и проявлялись. Почему, собственно, нет? А разве не говорилось где-то неоднократно, что в самих Соединенных Штатах имеются небольшие города для богатых, обнесенные стенами, рвом и башнями-арсеналами по углам? Кто скажет, что это не Средневековье? Уж чего в таком случае жаловаться какой-то заштатной Венесуэле? Ну, образовались на ее территории анклавы, в том числе «Оксидентал». Что ж поделаешь?
Тем не менее однажды эта средневеково-прогрессивная структура резко вмешалась в его собственную жизнь.
Он не любил об этом вспоминать ни в одной из пауз между рюмками. Разумеется, наша память устроена по-идиотски. Она помнит. Потому ее приходилось глушить.
64. Капилляр
Те, кто шел по каналу, уже видели впереди громаду, загораживающую пространство — кормовую часть суперавианосца «Фенимор Купер». Наверное, там никто не мог предполагать, что некая группа сумеет преодолеть не просто несколько десятков метров непролазной грязи, а гораздо большую дистанцию. И конечно, там надеялись не только на грязь. Плазменные пушки «цунами» еще не израсходовали свой боезапас до конца. Вряд ли под их огнем в упор кто-то сумел бы осуществить приготовление к альпинизму. Дозвуковую ракету «цунами» способна поразить с трехкилометровой дальности; сверхзвуковую — с меньшей. Но ведь никто не ожидал от колумбийской пехоты или новых партизан «контрас» подобной прыти, так? И значит, по всем законам, соединившийся в более плотный порядок, в связи с сужением канала, «Пульсар» обязан был выйти к цели без помех.
Однако реальность всегда более сложна, чем прикидки. Там, позади «Купера», а значит, поперек пути отряда, лежал буксир-толкатель «Ирадьер». По предположениям Нового Центра, он мог вполне использоваться как опорный форт обороны. Это предположение требовалось проверить.
Однако реальность всегда более сложна, чем прикидки. Там, позади «Купера», а значит, поперек пути отряда, лежал буксир-толкатель «Ирадьер». По предположениям Нового Центра, он мог вполне использоваться как опорный форт обороны. Это предположение требовалось проверить.
До того как подвергнуться воздействию переносного атомного заряда, «Ирадьер» имел длину тридцать пять метров. Вначале ударная волна состыковала его с прочнейшей створкой шлюза, из-за чего его корма смялась и общая длина уменьшилась на четыре с половиной метра. Те, кто когда-либо наблюдал на полигонах последствия атомных подрывов, согласятся, что «Ирадьер» отделался вполне задешево. После этого створка шлюза сломалась, ибо в нее впрессовались оба, сделавшихся плоскими, винта буксира. Хлынувший прочь с места катастрофы водяной поток развернул покалеченный буксир боком: возможно, в последнем усилии кораблик жаждал заменить собой выведенный из строя шлюз. Из этого ничего не вышло. Кроме того, из-за набравшейся в «Ирадьер» воды он вначале опрокинулся набок. Потом, после первого сброса воды, он снова встал в нормальное положение. Однако у оставшихся в живых членов команды буксира навек отпечаталось, что их судно может переворачиваться когда захочет. Это мнение они умело распространили и среди не родственного им по происхождению и родине американского экипажа. Ну а те, может быть в силу большей образованности, решили, что «Ирадьер», в плане опрокидывания, вошел в эдакий автоколебательный режим. Поскольку при первичном опрокиде буксир умудрился угробить одну треть команды, желающих находиться на его борту не наблюдалось.
Кроме того, был еще один фактор. Ведь как ни мала была бомба, принесенная в здешние места Фошка Джюрдже, тем не менее и она имела непременный атрибут атомного поражения, называемый «остаточной радиацией». Толстая обшивка «Купера» представлялась для экипажа гораздо более приемлемой защитой, чем тонкий и теперь уже дырявый корпус «Ирадьера». Поэтому теоретическая возможность использовать буксир-толкатель в качестве форта передовой обороны мелькнула, конечно, не только в неизвестно где расположенном филиале Центра Возрождения, а и на борту осажденного авианосца. Однако каким образом было заставить кого-то из членов экипажа покинуть атомную крепость «Купер» и уговорить перебраться в отдельно стоящий, тем более постоянно (как все были убеждены) опрокидывающийся буксир? Кроме всего, его борта находились ниже вертикально вздымающегося русла шлюза. Кто мог гарантировать, что какие-нибудь озверевшие «контрас» все-таки не подберутся к берегу и не закидают «Ирадьер» гранатами? Причем даже не применяя гранатомет?
Однако все эти факторы внутренней жизни авианосца, носящего имя писателя, не были доведены «Пульсару». Так что они все ж таки опасались, что стоящий поперек канала буксир представляет собой «естественную» крепость.
65. Неоглобальный подход
Да, приходилось глушить. Понятно, чем-то крепким. Видите ли, тут были замешены родственные связи. Еще один атавизм, дергающий людей за ноги, в прошлое первобытно-общинного строя. Если бы он был человеком старой формации, то скатился бы к кровной мести и прочей отсебятине. Глупость, это бы абсолютно ни к чему бы не привело. Только в фильмах подобные странности ведут к хеппи-эндам. «Понимаете, — мог бы он рассказать кому-нибудь за рюмкой — но никогда этого не делал, это уж точно. — Понимаете, у меня пропала сестра. Да, родная, одна из трех…»
Так вот, что бы он мог сделать реально. Получить в «оружейке» табельный «кольт модель» и… И что, собственно? Куда? где? и как?
Может, за него заступился родимый военно-морской флот? Поднял флаги и пошел пускать торпеды направо-налево? Ничуть не бывало. Вот, кстати, и нечего жаловаться на то, что теперь он совершает предательство. Флот совершил его первым. После полиции, понятное дело.
— Понимаете, офицер, — сказали ему в столичном полицейском управлении чуть ли не с ухмылочкой. — Такие случаи бывают очень часто. У нас теперь двадцать первый век — времена работорговли вернулись. Поверьте, сейчас воруют не только женщин.
— Кто? — спросил он тогда в бессилии.
— Да кто угодно, офицер! Самостоятельные и захапавшие нашу территорию корпорации — не последние в списке. И действуют часто не своими руками. Местные банды поставляют им товар. Они только платят. Им же требуется дешевая рабочая сила.
— Какая рабочая сила? Моя сестра что — рабочий?
— Ну, сестры идут по другим делам. Они там отрезаны от мира. Сидят в джунглях. И…
— Что, нельзя их проверить?
— Но ведь это не наша, не венесуэльская территория, понимаете. ООН, еще до распада, признала легитимность таких образований, так что… Да и как пробраться? У них свой спецназ. Вы собачек их видели? Такие породы не разрешается завозить ни в одну страну. Уж не знаю, откуда они берут этих мутантов. Там клыки… Волки, скажу тебе, отдыхают. Я не знаю, какую надо иметь силищу, чтобы держать эту тварь на поводке. В смысле, цепи.
— Так что же…
— Ты не миллионер? Думаю, нет. К нам бы не пришел. В общем… — и полицейские развели руками.
Так что его предали по всем фронтам. А коллеги в штабе отводили глаза.
Потом ему позвонили и назначили встречу.
— Ты в адмиралтействе? — спросил детина, глядя на морду которого не верилось, что он мог выговорить это слово. — Если интересует сестричка, будешь давать нам нужные сведения.
— Но я…
— Это дело твое, каким образом. Попадешься, твоя беда. Давай так, через парочку дней, вот такие данные. Да, по этому списку. Нет, бумагу не дам! Запоминай. Учись. Ты ведь теперь разведчик! — и ухмылочка во весь рот. И даже прихохатывание.
— Ну, а…
— Принесешь сведения, будем говорить далее. Учти, сочинишь или досочинишь что-то свое — больше разговора не будет. Ты же не миллиардер? Ну вот, а сестренку-то выкупить надо. Крутись!
И он начал крутиться. Правда, по большому счету, его не обманули. Сестру выпустили. Естественно, она там не просто загорала, что-то с ней там делали. В общем, может, после этого случая, а может, по другой причине пошла она потом по кривой дорожке. Он к тому времени научился выстраивать рюмки в боевой ордер. Несколько раз случайно встречал ее в каких-то злачных местах. Отблагодарила ли она его за выкуп? Нисколько нет, и вначале, и тем паче потом ей стало не до того. Ну а он уже получал деньги за свое «кручение», да и был, естественно, на крючке имеющегося у «нанимателей» компромата. Так что не в его праве было осуждать сестру за недобропорядочный образ существования.
Потом она снова куда-то сгинула. Но он узнал об этом задним числом, чуть ли не полугодом позже.
Полиция? Пройденный этап. Не стоило даже рыпаться. Он ведь не являлся миллионером. Правда, теперь у него имелся дополнительный и временами достаточно солидный приработок.
66. Капилляр
Теперь, когда группа оказалась в непосредственном соприкосновении с целью, стало лишним продолжать выдерживать режим радиомолчания. Точнее, опасность несвязных действий из-за радиомолчания перевесила риск себя обнаружить. Действительно, открыть наличие отряда «Пульсар» визуально теперь не составляло особого труда. Достаточно было внимательно глянуть с кормы вниз через светочувствительный бинокль. Тем не менее пока «Пульсар» действовал только в режиме сверхслабой связи, хотя бы теоретически не предназначенной для передачи на дальнее расстояние. Там, в Центре, в ракурсе планирования, наверняка все оставалось по-прежнему, иначе бы отряд давно получил уточненный инструктаж. Ведь режим радиомолчания не мешал рации работать на прием.
Вначале над предполагаемой крепостью — буксиром «Ирадьер» — прошел «голубь мира». Он летел на высоте десяти метров от дна канала и, следовательно, в считанных метрах от покореженной палубы. Если бы на ней кто-нибудь находился, то не смог бы не заметить парящего над судном электронного наблюдателя. Сам «голубь мира» передавал информацию фрагментарно, то есть короткими спрессованными сигналами. Сигналы поступали на компьютер Минакова, преобразуясь в картинки-фотографии. Так что это не являлось видеоизображением. Имело место продолжение радиомаскировочной игры, разве что в более щадящем режиме.
«Ирадьер» представлял собой жалкое зрелище. Может быть, во время нового наводнения он снова опрокидывался набок? Все возможно, ибо весь его корпус и даже сохранившаяся, но с выбитыми стеклами бортовая надстройка покрывались обильным слоем грязи вперемешку с илом. Из боковых пробоин правого борта слабыми струями лилась вода. Неизвестно откуда она бралась, если наводнение схлынуло два часа назад. В общем и целом буксир «Ирадьер» вряд ли представлял собой крепость. Из его иллюминаторов не торчали пулеметные стволы или ракетные установки. Кроме того, режим осмотра в инфракрасном диапазоне не выявил признаков живого. По крайней мере, млекопитающих с автоматами.