Щекин поднялся на ноги, снова подошел к Антону, медленно вынул шашку и процедил:
– Пеняй на себя. У тебя был шанс.
– Как бы ни закончился бой, ты уже проиграл, – тихо ответил Антон.
По лицу Щекина пробежала недовольная гримаса.
– Покайся, – сказал он. – Ты сам не ведаешь, что творишь.
– Он не раскается, – крикнул Никифор. – Погибель – удел служащих дьяволу.
– Проверим, кто кому служит, – рявкнул Антон.
Он сделал резкий выпад, но Щекин легко парировал его и контратаковал. Антон не без труда уклонился и попробовал снова атаковать, но Щекин быстро перехватил инициативу. Теперь Антон только защищался и отступал. Опасаясь стоять спиной к рукопашникам, он был вынужден сместиться чуть вбок. Щекин воспользовался этим, и конец его шашки распорол левый рукав Антона. Ткань мгновенно пропиталась кровью. Антон резко отскочил назад. Щекин остался на месте, держа шашку на изготовку.
– Сдайся, – тихо сказал он. – У тебя нет шансов.
Антон тяжело дышал. Он уже понял, что противник ему не по зубам. С ужасом парень осознал, что, в отличие от него, враг сохранил ровное дыхание и готов к бою… вернее, к убийству. Весь опыт бойца подсказывал Антону, что единственное, что он может в бою с этим противником, это проиграть с честью. Но только в отличие от финального боя на соревнованиях, здесь поражение означало не серебряную медаль и второе место, а смерть. Щекин был мастером, опытным бойцом, заточенным на убийство. Он увидел, что превосходит Антона на порядок, что сбил ему дыхание, что уже фактически выиграл. Его предложение сдаться было не более чем актом милосердия. Он знал, что если снова сойдется в схватке, то убьет, не сможет не убить врага, сумевшего оказать достойное сопротивление, но все же недостаточно опытного, чтобы победить.
– Я не сдамся. – Антон изо всех сил старался тянуть время, чтобы восстановить дыхание, но непослушное сердце колотилось как бешеное, а воздух упорно не хотел равномерно наполнять легкие.
– Как знаешь. – Щекин двинулся вперед. Он явно не собирался давать противнику возможности восстановить дыхание и затянуть поединок.
Спасительная мысль молнией мелькнула в голове у Антона. Он сделал глубокий вдох, шагнул навстречу врагу, поднял над головой меч ритера, перехватил, как дротик, и с громким криком метнул. Вопль изумления и ярости пронесся по рядам собравшихся. Щекин застыл на месте. Он все еще держал над собой занесенную для удара шашку, но из его груди, как раз напротив сердца, торчал глубоко вошедший в плоть клинок ритера. Прошло несколько долгих, как вечность, мгновений, и вот шашка упала на землю, глаза бойца закатились, а сам он рухнул на бок и перевернулся на спину.
Двое стоявших ближе всего к дуэлянтам рукопашников сорвались вперед, но Антон первым подскочил к телу поверженного врага и высвободил оружие. Он парировал клинком удар штыка, толкнул противника, и тот упал под ноги товарищу, помешав тому атаковать. Воспользовавшись паузой, Антон отступил и тут же обнаружил, что рядом с ним выросла стена копий. Непонятным образом он оказался в центре цепочки, образованной финнами. Уже приготовившиеся наброситься на Антона люди Щекина отпрянули назад. Возникла пауза. Теперь два отряда стояли друг напротив друга с оружием на изготовку, а посередине между ними лежало тело Щекина.
– Выдайте нам изменника, и мы не причиним вам вреда, – крикнул Никифор.
– Этот человек победил вашего вожака в честном бою, – ответил один из старейшин. – Он ученик нашего ритера, и мы предоставляем ему убежище. Вы – разбойники. Мы не будем преследовать вас. Но лучше покиньте эту землю прежде, чем вернется наш ритер. Он вас не пощадит.
Снова возникла пауза. Рукопашники растерянно переглядывались.
– Уходим в замок, – распорядился, наконец, Никифор. Волей вместе с одним из рукопашников подхватили тело Щекина.
– Мы еще вернемся, – пообещал Никифор общинникам.
Ему никто не ответил.
– Кто хочет уйти со мной? – спросил Антон, глядя на переметнувшихся к Щекину по его примеру ребят.
Но те лишь опасливо смотрели на окружавших их рукопашников и ничего не отвечали.
– С тобой не пойдет никто, – крикнул заметно приободрившийся Никифор. – Ты погубил свою жизнь и душу. Мы найдем тебя и покараем за смерть Павла Андреевича. А на страшном суде ты ответишь за то, что боролся против Христа.
– Я боролся не против Христа, а против глупости и подлости, – огрызнулся Антон. – Ради своих дурацких идей вы не жалели ни себя, ни других. Это вы готовьтесь, что вам отплатят за вероломство, за надругательство над чужими святынями. – Он повернулся к старейшинам. – Давайте нападем на них. Они разбойники.
– Это дело ритера, – покачал головой ближайший к нему старейшина. – Мы вступим в бой, только если они посягнут на наши святыни. Но пока мы лишь готовы приютить тебя.
Антон обреченно опустил голову. Глядя исподлобья, он наблюдал за тем, как уходит в сторону замка отряд поверженного им Щекина.
Глава семнадцатая, о дороге и неспешной беседе
– Послушай, Пери, а почему ты не хочешь стать ритером? – настаивал Антон.
Молодой финн поморщился.
– Тяжело, опасно. Зачем?
– Но ведь ритеры правят.
– Они не правят. Они нанимаются на службу.
– Но ведь и правители, и вы зависите от ритеров.
– А ритеры зависят от нас. Кто их кормит? Кто им платит?
– Но неужели ты не хочешь стать сильным? Не хочешь иметь возможность самому защитить себя?
– Зачем? Это дело ритеров. Ритер племени всегда нас защитит. Таков порядок.
– Но ведь ритер живет богаче крестьянина и охотника, – зашел с другой стороны Антон. – Почему ты не хочешь жить богаче?
– Вот Йохан и жил богато, да не долго, – усмехнулся Пери. – Лучше жить скромно, но спокойно и долго.
Антону показалось, что в последних словах спутника прозвучали нотки наставления и даже превосходства. Это было неожиданным. До сих пор ему казалось, что ритеры – это самые уважаемые в этом мире люди, что все перед ними преклоняются и завидуют им. А тут какой-то полудикий общинник осмеливается с превосходством говорить с ним, учеником ритера! Антон в очередной раз осознал, что в этом мире он многого еще не понимает.
После боя со Щекиным финны проводили Антона в хижину старейшины. Лекарь смазал его рану отваром из трав и перевязал, а женщины подали еду. Только после того, как лекарь подтвердил, что опасности для здоровья гостя нет, а миски с едой были опорожнены, старейшины согласились вступить с Антоном в переговоры. Они сразу объяснили парню его новый статус. Он был беженцем, которому племя предоставило убежище. Это означало, что племя не выдаст его разбойникам, которые захватили замок, но и не даст воевать с ними. Постараться как-то вступить в переговоры или в бой с противником означало для Антона лишиться защиты и быть изгнанным из деревни. Все решения откладывались до возвращения ритера.
– Какого ритера? – вспылил тогда Антон. – Думаете, я не знаю, что вы собрали деньги, чтобы кто-нибудь вызвал Никиту на бой?
– Тогда победитель станет нашим ритером, – невозмутимо ответил ему старейшина. – Он и решит твою судьбу. По крайней мере, мы теперь знаем, что ты не хотел глумиться над нашими богами. Мы расскажем это новому ритеру.
– Но вы наняли человека, чтобы убить моего учителя! – вспылил Антон. – Теперь же вы знаете, что он не виновен.
– Не убил, а вызвал на бой, – возразил старейшина. – Ритерам поединки на пользу. А мы будем знать, кто сильнее. Если победит Никита, мы будем рады, если он останется нашим ритером.
На этом переговоры и закончились. Антону сообщили, что разбойники укрылись в замке. Старейшины сказали, что лучники племени не будут выпускать их за стены и не дадут охотиться на землях племен. Но если разбойники попросят разрешения уйти, их пропустят. На требование Антона организовать нападение на замок ему снова объяснили, что сражаться и умирать за землю, женщин и имущество – дело ритеров и профессиональных воинов. Антону снова предложили дождаться ритера племени, Никиту, или того, кто его победит.
Ждать Антон не хотел. Тем более ему претило оставаться среди людей, которые наняли человека, чтобы убить его учителя. Он потребовал проводника в Hec. Старейшины недолго совещались, а потом объявили, что, поскольку Антон помог им защититься от разбойников и победил лжеритера, ему дадут проводника, знающего русский язык, и еду в дорогу. Вскоре Антон в сопровождении молодого охотника Пери покинул селение.
Проводник был молчалив. К удивлению Антона, он вовсе не испытывал никакого трепета перед грозным воином, только что одержавшим победу над сильным противником. Пери был убежден, что Антон, как и он, Пери, просто хорошо сделал свою работу. Разница лишь в том, что дело Антона – убивать людей, а дело Пери – зверей. Развеял Пери и убеждение Антона в том, что каждый человек в этом мире мечтает стать ритером. Если верить Пери, то ритеры – это вообще дикие люди, не дорожащие своей жизнью. Это их и отличает от «умных людей», потому что последние, такие как Пери, своей жизнью дорожат и проводят ее разумно и неспешно. Более того, Пери даже сообщил, что «нормальные» родители расстроятся, если узнают, что их сын решил стать ритером, так как в любом случае они его потеряют. У ученика ритера много шансов погибнуть, ну а если он сам станет ритером, то считай уже погиб, потому что и о семье не позаботится, да и вообще человек беспутный.
Узнав о том, как относится Пери к воинам, Антон решил уйти от скользкой темы и выяснить побольше о местной цивилизации.
– Скажи, а как живут русские? – спросил он.
– По-разному, – невозмутимо ответил проводник.
– Но богаче, чем финны?
– Конечно. Они землю пашут. Они торгуют.
– Ты переехать к ним не хотел бы?
– А землю кто мне даст?
– Но ведь можно и на службу наняться.
– К купцам? Нет, это плохо. Там свободы нет. Пери – свободный человек. Пери – охотник.
– А у русских охотников нет?
– У них это забава. Воины охотятся. Правители охотятся. Ритеры охотятся. Не ради еды. Чтобы позабавиться. Мясо им земельцы дают. Они животных на мясо разводят. Зерно сеют.
– Земельцы – это крестьяне?
– Кто такие крестьяне, не знаю. Земельцы – это те, кто на земле работает: пашет или скот пасет.
– А земельцы – свободные люди?
– Они налоги князю платят. Как мы ритеру.
– Но у них нет хозяев? Земля им принадлежит?
– Земельцы потому земельцами и называются, что землей владеют.
– А если земелец разорится?
– Тогда его землю за долги продадут. Если на долги хватит, к кому-нибудь в услужение пойдет. К другому земельцу или к купцу. Тогда он не свободным будет. Но может уйти и свободным стать. Может даже снова на надел заработать. А если его надела на долги не хватит, то его домочадцев, а то и его самого в рабство продадут. Тогда они совсем свободными не будут.
– А благородные люди землей не владеют?
– Благородные – это ритеры. Они, обычно, ничем кроме оружия не владеют.
– Но не все же здесь – земельцы, купцы, рабы и ритеры?
– Конечно. Есть еще жрецы и служилые.
– Кто такие служилые?
– Те, кто поклялся служить.
– Кому?
– Князю или другому служилому. Те, которые дали клятву князю, зовутся боярами. Те, которые боярам или другим служилым, но еще и своих вассалов имеют, – дворянами. А те, кто сам служит, а вассалов не имеет, – ратниками или приказчиками.
– Служилые могут поменять хозяина?
– Бояре нет. Только князю служить. За измену смерть. А дворяне, ратники и приказчики хозяина могут менять. Но хозяина они могут избрать только такого, который в подчинении у того же князя. К чужому князю переметнуться – смертный приговор в родной земле. Да и семью его разорят. Князя менять только ритеры свободно могут.
– А служилые землей не владеют?
– Зачем им? Они же не пашут и не пасут. Они этим брезгуют.
– A с чего же они живут?
– От службы. Хозяин им платит. Многие хорошо живут, но они не свободные.
– Выходит, самые свободные – это ритеры?
– Самые свободные – это финны-охотники, – буркнул Пери.
Антон улыбнулся. Парень явно гордился своим происхождением. Впрочем, информация, которую он сообщил, была достаточно интересна и заслуживала обдумывания.
– A с других русских княжествах так же живут?
Пери кивнул.
– Похоже.
– A в чужих странах?
– У некоторых иначе. Но ритеры есть везде. Так заведено с великой тьмы… – Финн осекся и застыл на месте.
– Что случилось? – забеспокоился Антон. Его рука непроизвольно легла на рукоять меча.
– Люди, – шепотом ответил охотник. – Прячемся.
Они вместе укрылись за огромным эвкалиптом, и только после этого Антон расслышал скрип тележных осей. Вскоре из-за поворота появился обоз. Впереди, придерживая рукой заткнутый за пояс меч, шел Рыбников. Он был мрачнее тучи и тяжело ступал по покрытой опавшей листвой дорожке. За ним, так же понурясь, следовали финны и ученики.
– Никита Викторович! – Антон бросился навстречу учителю. – Я думал, вы на два дня позже сюда придете.
Тот замер на месте. Остановился и весь обоз.
– Почему ты здесь? – жестко спросил Рыбников, когда Антон приблизился.
Антон быстро и сбивчиво рассказал о нападении на замок и своем поединке со Щекиным. По мере рассказа лицо Рыбникова еще больше мрачнело, а пальцы все сильнее, до белизны в костяшках, сжимали ножны.
– Этого я и боялся, – процедил он, когда Антон закончил. – Сколько до замка?
– Мы шли полдня, – ответил Антон.
– С обозом до темноты не успеем, – покачал головой Рыбников. – Остановимся на ночевку через два часа. Завтра двинемся к замку. Пошли.
Он зашагал по дорожке.
– Финны наняли ритера, чтобы он вызвал вас на поединок, – нагнал его Антон.
– Я его видел, – бросил через плечо Рыбников.
Антон почувствовал, что расспрашивать о поединке сейчас не время.
– Вы будете штурмовать замок? – спросил он.
Рыбников посмотрел на него так, что парню показалось, что его обожгли плетью.
– Сколько еще штурмов? Сколько еще крови? Тебе не достаточно? Будет еще тебе. Но без меня.
Обескураженный Антон остановился на месте. На его плечо легла чья-то рука.
– Мы потеряли Таню, – шепнул ему на ухо Сережа Пак.
Антон вздрогнул, быстро оглядел состав экспедиции и к своему ужасу не увидел девушки.
– Как это произошло?! – вскрикнул он.
Сергей отвел глаза и промолчал. Обоз медленно катился мимо.
– А где Чубенко и Ставр? – спросил Антон.
– Об этих лучше и не вспоминай, – проворчал Сергей и зашагал следом за обозом.
– Расскажи мне, – рявкнул Антон, настигая приятеля.
Часть 2 ШКОЛА РИТЕРА
Глава восемнадцатая, о славном городе Hec
Как и ожидалось, путешествие в Hec продлилось три дня. Никто не посмел напасть на обоз, сопровождаемый грозным ритером, а возможно, скромные товары трех племен просто были не слишком интересны лихим людям. Так или иначе, все члены экспедиции достаточно спокойно прошли по дороге, ведущей в город. В начале это была узкая лесная дорога, почти тропинка, пролегающая через уже хорошо знакомый им тропический лес. Запряженные в телеги волы с трудом тащили поклажу, а сопровождающим нередко приходилось применять мечи, чтобы очистить путь от чрезмерно разросшихся зарослей. Потом они вышли на хорошо утоптанный тракт и стали продвигаться уже быстрее.
На всем протяжении пути путешественники пытались найти хоть какие-то признаки существования знакомого им мира. Еще не до конца угасшая надежда, что они попали всего лишь в затерянный уголок планеты, заставляла всматриваться в небо, увидеть там след пролетающего реактивного самолета, разглядывать заросли, в надежде увидеть истертую автомобильную покрышку или хотя бы банку кока-колы, попавшие сюда из их мира. Но все было тщетно. Никаких признаков знакомой им цивилизации они не обнаружили, а вот местная вскоре заявила о себе.
В последний день они уже шли между обработанных полей и миновали несколько деревень. Дома здесь были куда больше, чем хижины у финнов. Это были бревенчатые срубы, поднятые на столбах и покрытые пальмовыми листьями. Здесь жили русские крестьяне, или, как их здесь называли, земельцы. Одеты они были примерно так же, как финны, но держались с членами экспедиции отчужденно, можно даже сказать, надменно.
Город, возникший на горизонте, казался сошедшим со страниц рыцарских романов. Высокие стены и огромные квадратные башни возвышались среди бескрайних полей, демонстрируя, что вся эта сельская идиллия находится под надежной защитой. Широкая, хорошо утоптанная дорога вела через ворота с подъемным мостом и превращалась в мощенную булыжником, прямую как стрела улицу, идущую между двух– и трехэтажных домов с глинобитными стенами и черепичными крышами. По ней шагали самые разные люди: одетые в доспехи воины и крестьяне в домотканых одеждах, горожане в разноцветных тогах и жмущиеся к обочинам, затравленно озирающиеся рабы в коротких туниках. Во дворах, за распахнутыми воротами, суетились грузчики, разгружавшие и загружавшие подводы, работали кузнецы и кожемяки.
Ставр объяснил, что с ногами, обнаженными выше колен, по улицам здесь ходят только рабы, а свободные люди обязательно надевают или длиннополые одежды, или штаны. А уж по тому, какого качества одежду носит человек, и ее цвету можно определить его социальный статус и род занятий. Уже поверхностное наблюдение за прохожими навело путешественников на мысль, что рабов здесь не так уж и много, преобладают мастеровые люди и небогатые приказчики.
Прогрохотав по улице, обоз выполз на рыночную площадь, располагавшуюся на берегу широкой полноводной реки. На противоположном берегу раскинулся другой город, куда больший по размерам и значительно более богатый. В окружении высоких белоснежных стен возвышался храм с огромным золоченым куполом. Вокруг него раскинулись утопающие в зелени садов особняки. Крыши многих зданий блестели медью или даже позолотой. Все это великолепие было окружено высокой крепостной стеной с мощными башнями, крыши которых также были покрыты медью. На коньках башен возвышались статуи, изображавшие каких-то непонятных зверей, более всего напомнивших Антону химер собора Парижской Богоматери. У причалов, расположенных на одном и другом берегах реки, стояло несколько остроносых галер и пузатых купеческих судов.