– Но предупредить же можно было! Я выбежала из квартиры как сумасшедшая, думала, что-то стряслось…
– Именно: стряслось. Дело очень серьезно, – ответил Джонатан.
– Если бы ты знала заранее, тебе бы пришлось играть роль по телефону. Тебе нужно было бы сделать вид, что ты обеспокоена и тут же мчишься в кафе. А я не знаю, умеешь ли ты играть. У тебя могло не получиться. А так – все было очень естественно, и этот придурок помчался в кафе высматривать, с кем ты там встретишься, – оправдывалась я.
– Ладно, – оттаяла Шерил. – Рассказывайте по порядку.
– Так что я думаю, что он до сих пор там сидит, все Шерил поджидает и ее телефонную собеседницу, – закончил Джонатан свое повествование.
Шерил встала и подошла осторожно к окну. Постояв у занавески, она обернулась к нам.
– Он меня там не дождется. И… Что он будет делать? Может, погасить свет, чтобы он решил, что я сплю?
Мы переглянулись с Джонатаном. О продолжении мы не подумали… Действительно, что же он будет делать?
– Если ты погасишь свет, то он может подумать две вещи: либо что ты спишь, либо что ты ушла…
– А если я его не погашу, – подхватила Шерил, – то он поймет, что я дома. И что его надули. И, что особенно важно, что его раскрыли.
Я кинулась к выключателю. Комната погрузилась в темноту и тишину.
– Мне кажется, что лучше пусть он решит, что он чего-то не понял, чем догадается, что мы его раскрыли. Раз он прячется, значит, у него есть для этого причины и нам будет легче их понять, если мы сами останемся незамеченными… А? Я права?
Джонатан пошевелился где-то в темноте и проговорил:
– Да, я тоже так думаю… А, Шерил?
Шерил откликнулась не сразу. Ее силуэт чернел, скрюченный, на диване.
– Олья, ты не могла бы встать у окна и посмотреть, не появится ли он во дворе? Я его ведь не смогу узнать…
– Мы сняли его на камеру. Как только можно будет зажечь свет, я подсоединю камеру к видео, и мы на него посмотрим, – произнес Джонатан.
Я подошла к окну и отодвинула немножко занавеску, вглядываясь в темноту. Непосредственно перед домом были ухоженные газоны, вдоль которых шла проезжая часть, а за ней открывался довольно большой паркинг для машин жильцов этого дома. Слева и справа от паркинга были кусты, деревья, в которых прятались детская площадка, лавочки, а может, и наш обольстительный джинсовый брюнет…
– Я боюсь, – сказала Шерил.
В ее голосе не было страха, она, должно быть, приложила все свое немалое самообладание, но меня оно не обмануло. Я бы на ее месте тоже боялась. Я даже начала потихоньку бояться на своем месте. Эйфория приключения прошла, и, запертая в квартире, не зная, что происходит за ее пределами, я уже была далеко не такая храбрая. Следить за неким объектом – и быть самой объектом слежки, – это, скажу я вам, совсем не одно и то же…
– Я останусь с тобой до утра, если хочешь, – предложил мужественный Джонатан.
В моем сердце что-то дрогнуло. Уж не ревность ли?
– Я тоже, – поспешила заверить их я.
– Спасибо… Так что же получается у нас в конечном итоге? Этот молодой, выходит, что-то вроде технической службы?
– Видимо, – ответил Джонатан. – Во-первых, это не может быть простым совпадением: дважды после вашего телефонного разговора он шел в указанное Олей кафе. Во-вторых, у него в машине лежит что-то вроде маленького плеера с наушниками, из которого торчит антенна… Думаю, что эта штука может быть телефонным перехватчиком. Учитывая, что у тебя радиотелефон, эта задача совсем несложная.
Шерил передернулась.
– А откуда ты все это знаешь, Джонатан? – спросила я настороженно. – Как выглядит перехватчик, как он действует и прочее?
Джонатан раскрыл было рот, чтобы мне ответить, но в этот момент в кустах что-то шелохнулось, и я напряглась, прижавшись к занавеске. Шерил заметила мое движение и прошептала, словно ее могли услышать:
– Он там?
Я тоже ей ответила шепотом:
– Не знаю. Что-то шевельнулось, а что – не знаю… И вдруг я подумала – я где-то про такое читала – а что, если у него есть аппаратура, которая ловит даже речь через стенки? Тогда он слышит все, что мы говорим сейчас! – свистящим от напряжения шепотом я поделилась своими опасениями.
Джонатан помолчал, потом выговорил наконец:
– Сомневаюсь. Для такого прослушивания нужна техника посолидней. Специально оборудованная машина и электронный стетоскоп на окнах или хотя бы на стенах…
«Он и это знает, – отметила я про себя. – Какая образованность в вопросах подслушивания!..»
Мы замолчали. Я вглядывалась в полутемный двор. Проезжая часть была хорошо освещена, но остальная часть двора утопала во мраке, и лишь редкие машины разъезжающихся гостей или возвращающихся жильцов проскальзывали по нему фарами. Тот парень, если и торчал где-то под нашими окнами, ничем своего присутствия не выдавал.
– Интересно, давно они прослушивают мой телефон? – произнесла задумчиво Шерил. – Могли они засечь наши с тобой разговоры?
– Могли, – сказала я. – Только что с того? Я им не нужна. Или не буду нужна, как только они поймут, что твоя деятельность не имеет ко мне ни малейшего отношения. А вот ты… За тебя я волнуюсь, и даже очень.
– Заметьте, девочки, что телефон Шерил прослушивается не через сеть, а через специальный прибор, который работает в определенном радиусе. Из чего следует, что они могли слышать только те разговоры, которые…
– …ты вела, когда машина стояла здесь!
– Но мы не знаем, когда она тут стояла, кроме этих двух вечеров, – добавила Шерил.
– У тебя были за последние дни какие-нибудь важные переговоры, которые касаются твоей экологической деятельности? – заговорил было Джонатан, как вдруг телефон, предмет наших обсуждений за последние сорок минут, взорвался оглушительным звоном.
Мы окаменели.
– Кто это? – шепотом спросила Шерил. В голосе ее слышался ужас.
– Это ты у нас спрашиваешь? Тебе кто-то может звонить в такое время… – Джонатан покрутил запястьем, ловя слабый луч света, падавший в окно, – в одиннадцать вечера[8]?
– Не думаю, – снова прошептала Шерил. – Снять трубку?
– Раз мы сделали вид, что тебя нет дома, давай уж делать его до конца, – предложила я.
Мы молча созерцали орущий аппарат. Наконец он угомонился. Я снова осторожно выглянула в окно.
– Вообще-то это логично, – сказал Джонатан. – Он не дождался никого в кафе, вернулся во двор и увидел погасшие окна. У него два возможных вывода: ты спишь или тебя нет. Вот он и решил проверить. Должно быть, ему досадно, что он тебя упустил, и теперь гадает, как это могло получиться…
– И у него есть номер твоего телефона! – добавила я.
– Он есть, по-моему, у всех возможных спецслужб, хотя я в Красном списке[Список тех, чьи номера не распространяются, не фигурируют в справочниках, как то: актеры, политики и прочие известные личности..
– Это он! – шепотом заорала я, втираясь в занавеску. – Он смотрит на твои окна.
Шерил с Джонатаном тихо подкрались к окну и встали с обеих сторон, аккуратно вытягивая шеи, чтобы увидеть спортивную фигуру, крепко стоящую на тротуаре под нами.
– Не узнаешь? – прошептал Джонатан.
– Нет, темно, – прошептала в ответ Шерил. – Я лучше пойду сяду. У меня коленки ватные.
– Скажи-ка мне, Шерил… – медленно заговорил Джонатан. – У тебя какие замки на дверях?
– Какие «какие»? Я в них не разбираюсь, не понимаю, что ты хочешь о них узнать?
– Засов есть?
– Есть, даже два. А почему ты спрашиваешь?
– Это хорошо, – ответил Джонатан, отходя от окна. – Потому что он вошел в твой подъезд.
«Что делать? Что делать?!» – заметалось по комнате полное ужаса восклицание. Однако даже самый неподдельный страх не помешал мне осознать, что мы с Шерил повели себя совершенно одинаково: обе закрыли руками лица и завопили себе в ладони этот вопрос, причем совершенно риторический, поскольку ответа на него не имелось. У нас с ней, по крайней мере. Но, кажется, у Джонатана голова работала лучше, потому что он на нас прикрикнул:
– Замолчите вы, наконец, курицы! Слушайте внимательно! Сейчас я тихо выйду из квартиры и стану звонить в вашу дверь. Вы мне не открывайте и не шумите тут. Разыгрываем сцену под названием «никого нет дома». Я буду звонить долго и настойчиво…
– А если этот тип переждет, пока ты не уйдешь, и начнет сам сюда звонить?
– В крайнем случае, я сделаю вид, что ухожу, потом вернусь. Ему вы, естественно, тоже не открывайте и зубами громко не стучите от страха. Все! Я пошел.
– А это не опасно? – спросила я ему вслед.
Джонатан только махнул мне рукой, не оборачиваясь. Его жест означал, что я должна закрыть рот.
Он бесшумно приоткрыл дверь и выскользнул наружу, неслышно прижав дверь обратно. Палец Джонатана вдавился в кнопку звонка одновременно с шумом раскрывающихся дверей лифта. У нас над головой оглушительно зазвенел звонок. Я припала к «глазку».
Джинсовый тип, не выходя из лифта, спросил у Джонатана, какой это этаж. Получив ответ, что четвертый, он чертыхнулся, что-то пробормотал, двери лифта закрылись, и лифт поехал наверх.
– Девочки, – зашептал через дверь Джонатан, – он поехал вверх. Видимо, хочет убедиться, что Шерил мне не откроет дверь. Будет пережидать, пока я не уйду, и не исключено, что потом спустится сюда снова, чтобы – слышишь, Шерил? – тебя подстеречь, полагая, что рано или поздно ты придешь домой… – шипел он через дверь. – Эй, слышите? Кажется, у меня есть новая идея! Шерил, открывай осторожно дверь и выходи. Мы с тобой тихо спустимся – он шум лифта услышит, но не догадается, что мы вдвоем, и подумает, что это я ушел. Потом мы с тобой поднимемся вместе, будто ты только пришла, а я на тебя наткнулся, выходя.
Джонатан снова настойчиво позвонил к нам в дверь.
– Шерил, – позвал он не очень громко, – ты меня слышишь? Это я, открой! Шерил!
Мы тихо отвели щеколду, приоткрыли дверь, и Шерил через мгновение была рядом с Джонатаном.
– Закрой дверь на все замки, – прошептала мне Шерил, в то время как Джонатан снова заорал:
– Шерил, ты дома? – и даже легонько постучал в дверь.
Сделав небольшую паузу, Джонатан вызвал лифт.
Оставшись одна, я испугалась. Они должны были вернуться через каких-то пять минут, но я все же испугалась. Не отходя от дверного «глазка», я пробежала рукой по всем замкам и все их позакрывала и задвинула, стараясь не шуметь. Когда на световом индикаторе над дверьми лифта высветился первый этаж, я услышала шаги по лестнице. «Джинсовый» тип спускался.
Меня словно пригвоздило к дверям, к «глазку» – я боялась от него оторваться, думая, что что-то может измениться в его внутреннем освещении и «джинсовый» может догадаться, что в квартире кто-то есть. И я осталась стоять, отделенная от него лишь весьма ненадежной дверью, через которую, казалось, он мог слышать мое учащенное дыхание. В связи с чем я едва дышала.
И вдруг с другой стороны «глазка» ко мне придвинулся его глаз. Меня охватила такая паника, что я чуть не помчалась прятаться под кровать. Может ли он видеть мой глаз, как я вижу его? Или с другой стороны нельзя рассмотреть? Ох, надеюсь, что нет…
Со страху, наверное, ноги мои сразу затекли, стоять было неудобно, страшно хотелось сменить позу и дышать нормально. Но я боялась шелохнуться. Он все еще смотрел с другой стороны в «глазок».
Наконец он отодвинулся. «Уф», – сказала было я себе с облегчением, и тут над моей головой взорвался звонок. Я стояла, прилепившись к двери, без малейшего движения, и только мои барабанные перепонки содрогались от звона.
Должно быть, мне все-таки удалось его убедить, что дома никого нет, потому что в замке стал поворачиваться ключ. А может, и не ключ, может, это была отмычка. Но что бы это ни было, оно поворачивалось где-то в области моего пупка, вызывая крайне неприятные ассоциации и ощущения. Кажется, у меня снова начинались спазмы.
«Джинсовый» покопался в двух замках и легонько нажал ручку двери. Я примерзла к ее шероховатой поверхности при мысли, что она сейчас откроется.
Но она не открылась. Два засова, которые я закрыла вместе с остальными замками, надежно удерживали ее.
Кажется, парень удивился и стал разглядывать дверь. Сейчас он догадается, что на двери есть засовы и что, следовательно, в квартире кто-то есть…
Слава богу, лифт тронулся с первого этажа и поплыл наверх. Скользнув по индикатору глазами, парень быстро закрыл замки обратно, повернулся и бесшумно скрылся на лестнице, ведущей вверх. Из лифта вышли оживленные Джонатан и Шерил.
– Я так и не поняла, – говорила Шерил, – вроде это был ее голос, но она вряд ли бы стала так шутить… Должно быть, кто-то разыграл меня.
С бьющимся сердцем я тихо-претихо отодвинула засовы. Шерил отперла замки, и они с Джонатаном шумно вошли в квартиру и зажгли свет. Я прижалась к стенке на случай, если бы этот тип подглядывал с лестницы, и молча смотрела на них, слегка прищурившись после темноты. Щелкнув замками, Шерил глянула на меня внимательно и по моему белому от страха лицу поняла, что что-то за это время случилось.
– Ты хочешь кофе? – крикнула она громко Джонатану, который стоял рядом с ней.
– Хочу! – крикнул в ответ Джонатан.
Шерил погасила в прихожей свет и осторожно заглянула в «глазок».
– Никого нет, – прошептала она мне и, взяв меня за руку, повела на кухню.
– Рассказывай, – велел Джонатан.
Кофе и в самом деле был нужен нам всем. Мой рассказ о попытке «джинсового» попасть в квартиру поверг нас всех в глубокое молчание. У меня на нервной почве разыгрался аппетит, и Шерил приготовила мне бутерброд. Сама она есть не стала, только тихо помешивала ложечкой свой кофе. Джонатан стоял у темного окна гостиной, и его кофе стыл в черной чашке.
– Джонатан, – позвала я его, – иди сюда, черт с ним, с этим типом. Рано или поздно он уйдет отсюда, не будет же он ночевать на лестнице…
Джонатан, помешкав еще у темного окна, присоединился к нам.
– Он хотел проверить, ушла ли я действительно? – спросила его Шерил.
– Наверное…
– Или его что-то интересовало в моей квартире?
– Не знаю, Шерил.
– Я вот что хочу понять: а если бы я не ушла, если бы он на меня наткнулся дома, что бы он тогда стал делать?
У меня у самой на языке крутился этот вопрос. Только у нас на него не было ответа. Ни у кого.
– Джонатан, – сказала я жалобно, – скажи, что ты об этом думаешь? Ты же у нас умный…
– Я Ги позвоню, – заявила Шерил, видя, что Джонатан молчит.
– Ему удобно звонить в такое время? – удивилась я. Уже было около полуночи.
– Он один живет, снимает студию…
– Ему нельзя звонить, – сказал Джонатан. – Твой телефон прослушивается, ты забыла? И тип этот в джинсах, если не сидит в своей машине, то, возможно, до сих пор торчит возле твоего дома или даже у тебя под дверью.
– Господи, ну что ему надо от меня?!
Шерил отчаянно звякнула кофейной ложкой.
Джонатан спокойно допил свой кофе, отставил чашку.
– Из всего из этого, – сказал он, – я делаю один вывод: тебе надо срочно переезжать отсюда.
– Мы как раз собираемся это сделать, – сообщила я. – Уже квартиру нашли.
– Они меня все равно выследят, – возразила Шерил. – Они знают, где я работаю. Не менять же мне работу?
– Возьми отпуск, хоть на недельку. Сможешь? А мы за это время подумаем, что делать. Не нравится мне все это…
В обеденный перерыв следующего дня мы сидели в «Птичке на ветке» вчетвером – четвертым был, естественно, Ги – и обсуждали вчерашние события.
– Все очень просто, – говорил Ги, жуя, – один у них обычный «хвост», который следит, куда ты пошла и зачем. Другой же, молодой, – специалист по твоим телефонным контактам – если, конечно, можно доверять заключению Джонатана, – съязвил он слегка. – Он должен засечь твои телефонные контакты и по возможности их проверить. Когда он потащился в это кафе и никого там не нашел, он заподозрил, что его водят за нос, и вернулся, чтобы убедиться…
– А зачем он хотел войти в мою квартиру? – нервно воскликнула Шерил. – Если он действительно подозревал, что я вожу его за нос, то он мог предположить, что я дома сижу, затаившись. И тогда бы он на меня наткнулся и… что бы он сделал?!
– Не паникуй. Ничего бы он не сделал. Он, скорее всего, рассчитывал, что если ты дома, то забеспокоишься, испугаешься, когда услышишь звук открывающегося замка, окликнешь, типа «кто там?» – выдашь как-то свое присутствие. И тогда он бы просто повернулся и ушел – ушел бы, уже точно зная, что он засветился. Вот и все.
Мы с Шерил переглянулись. Ги был, похоже, прав. Уф! Отлегло от сердца. Вот уж воистину три головы хорошо, а четыре – лучше.
– Да! – сказала я. – Наверняка так оно и есть. Но что он должен был подумать, когда увидел, что дверь не открылась?
– Что на двери есть засов и в квартире кто-то есть, – сказал Джонатан.
– Или, – рассудительно посмотрел на него Ги, – что он что-то не так сделал своими отмычками.
– Какой ты умный, Ги, – сказала я и посмотрела на Джонатана. Ага, уело! Так ему и надо, нечего нас пугать!
– Но Джонатан прав, – веско добавил Ги, одарив англичанина наконец одобрительным взглядом, – переезжать нужно. И придумать, как быть с работой. Вернее, как уйти от слежки. Иначе они в первый же рабочий день «поведут» тебя прямо от твоего офиса до дверей новой квартиры.
– Я отпуск взять не могу.
– Надо, – сказал Джонатан.
– Я придумала лучше. В понедельник я пойду к врачу и нажалуюсь на кучу недомоганий. И на следующую неделю у меня будет освобождение от работы. За это время мы что-нибудь придумаем.
– Гениально. Когда переезд?
– В субботу, – ответила я. – Я уже переехала, квартира оплачена, дело только за Шерил.
– Это неосмотрительно, – сказал Джонатан. – Мы не знаем, следят ли за Шерил по выходным.