Может быть, таинственный незнакомец в белой маске спрятался в спальне девочек?
Ира Привалова вбежала в спальню. Там было тихо. Девочки спали. При свете луны вожатая обошла комнату. Все были на месте. Никого постороннего не было.
Одна из девочек проснулась и удивилась, увидев вожатую.
– Что-нибудь случилось? – Девочка не могла взять в толк, видит ли она вожатую во сне или наяву.
– Сюда никто не забегал? – тихо спросила Ира.
– Не-ет… мы же спим.
Девочка откинулась на подушку и тут же уснула.
В эту ночь ребята долго не могли уснуть. Кто-то кашлял, кто-то тихо переговаривался, кто-то ворочался с боку на бок. И в мыслях ребят еще долго, сменяя друг друга, возникал индеец, с улыбкой принявший смерть от стрелы, красная ленточка на стреле, след детского ботинка – одна ямочка побольше, другая – поменьше. И Фенимор – таинственный, манящий, властный.
Утром Ира прибежала к Ве Ве в полном смятении.
– Я видела его… Белая маска, черные полосы. Горящие глаза. Он появился и… исчез.
– Кто он? – недоверчиво глядя на вожатую спросил Ве Ве.
– Не… не знаю. Он вошел в спальню к мальчикам, а потом… вышел. Белая маска, черные полосы.
– Слушай, девушка, а тебе, часом, не приснилась белая маска с черными полосами?
– Нет, – убежденно ответила Ира Привалова. – В том-то и дело, что не приснилась. Я бросилась за ним, но он исчез.
– Чудеса! – вздохнул начальник лагеря. – Ты веришь в призраки?
– Я?! – испуганно воскликнула Ира. – Я не верю! Но он… в маске… исчез. Что же делать, Владимир Викторович?
Но Владимир Викторович сам не знал, что делать. Никогда не сталкивался с подобными случаями. А в призраки и привидения он, естественно, тоже не верил.
Он сказал:
– Иди! Будем думать. Что-нибудь придумаем. Чудеса!
А на другой день Ира Привалова снова появилась у Ве Ве. На этот раз девушка ничего не сказала начальнику лагеря, не сетовала и не просила помощи. Она положила перед ним клочок бумаги, на котором крупными буквами было написано: «Ждите ночью. Фенимор».
Она положила записку и ушла, не сказав ни слова.
– Фенимор, – твердо произнес Ве Ве, оставшись один. – Значит, Фенимор.
Так было установлено, что нарушителя ночного покоя звали Фенимор.
Тем временем пилотки мальчиков третьего отряда украсили перья: черные – вороньи, светлые – гусиные и в крапинку – принадлежащие кукушкам или иным лесным пернатым. Из можжевельника были сделаны большие добротные луки и несметное количество стрел. Появились круглые мишени. И началась стрельба. Стрелы летели в мишень и мимо, взвивались в облака и впивались в землю.
Ребята не просто стреляли. Они повторяли рассказ таинственного Фенимора.
– Вчера к исходу дня на волчьей тропе нашли убитого индейца… Ветер шевелил перья его убора… В груди у него торчала стрела… Белый не стал бы стрелять из лука…
Ребята были «индейцами» – они стреляли из луков. У некоторых дело пошло сразу, другие, впервые державшие в руках оружие гуронов и ацтеков, стреляли вкривь и вкось. Их стрелы ломались, терялись, плыли по озеру, как обыкновенные лучинки.
– Что это значит? – спросила Ира Привалова.
Ее сразу же окружила толпа «краснокожих» с перьями на пилотках. Женя Рыжик улыбался.
– Белый не стал бы стрелять из лука, – таинственно сказал он.
Ира Привалова чуть не заплакала.
– Вы попадете в глаз, – сетовала она. – Вы побьете стекла во всех дачах. Это не пионерское занятие – лук и стрелы! Гоша, почему ты снял кеды?
– Индеец никогда не наденет обувь с ноги белого, – ответил коренастый Гоша.
– Куда ты девал обувь с «ноги белого»?
– Валяется под кроватью в вигваме… Нам нужны мокасины.
– Мокасы, что ли? – Ира перевела слово мокасины на язык своего времени. – Где я вам достану мокасы?
А вокруг свистели стрелы, как струна пела тетива и от луков пахло смолой.
Вожатая третьего отряда отправилась к Гурию.
– Они прикрепили к пилоткам вороньи перья, они стреляют из луков, они ходят босые, потому что нет мокасов.
Старший вожатый внимательно выслушал ее и авторитетно произнес:
– Фенимор!
Потом он сдвинул белую кепочку на затылок и, мобилизовав всю свою пионерскую мудрость, сказал:
– Я знаю, что делать! Надо завтра же организовать секцию стрельбы из лука!
– Я не умею, – взмолилась Ира.
– И я не умею. Но завтра же я буду уметь. На то я и старший вожатый.
Ира Привалова с завистью посмотрела на Гурия и пошла прочь.
В тот же день, неподалеку от лагеря, в хвойном лесу появился плечистый загорелый индеец. Может быть, это был одинокий гурон, приплывший по реке Святого Лаврентия, а может быть, некто иной. На голове у него была белая шапочка, в руках же он сжимал лук. Свистели стрелы, впиваясь в стволы деревьев. Трещали сучья. По всему было видно, что гурон не умел стрелять из лука, но был преисполнен стремлением научиться и притом в самый короткий срок.
Когда начальник лагеря под вечер зашел в комнату старшего вожатого, он застал «индейца» склонившимся над книгой. Книга называлась «Руководство по стрельбе из лука».
На постели у Гурия лежал лук и несколько стрел.
– Очень кстати! Очень кстати! – сказал большой рыжебровый Владимир Викторович, глядя на «Руководство» и лук. И поднял над головой руку с клочком бумаги. Он держал этот клочок над головой, как будто это была не безобидная бумажка, а граната, готовая взорваться.
– Сегодня ночью Фенимор будет наш, – пробасил он с победной улыбкой и протянул бумажку Гурию, который сидел на кровати в трусах и в пионерском галстуке, повязанном прямо на шее.
Гурий принял бумажку и прочитал:
– «Ждите ночью. Фенимор».
– Что ты скажешь на это, брат Гурий? – спросил Ве Ве, и его маленькие серые глазки, слишком маленькие для такого гиганта, весело заблестели.
– Я скажу, – ответил Гурий, возвращая записку, – что эту бумажку надо немедленно положить туда, откуда вы ее взяли.
– Ира Привалова нашла ее в спальне мальчиков.
– Значит, туда и надо ее вернуть. Но чтоб никто не заметил. Как это сделал Фенимор. Может быть, придется залезть в окно.
– Но, но, но, брат Гурий! – запротестовал Ве Ве. – В окно полезешь ты.
– Хорошо. Я полезу. Я ваш верный козел отпущения, – пробурчал Гурий и, быстро поднявшись с постели, стал натягивать тренировочный костюм.
– Теперь слушай, что будет дальше, – начал было Ве Ве, но вместо него, что будет дальше, сказал «брат Гурий».
– Дальше мы соберем лагерь на линейку и предложим Фенимору обнаружить себя.
– Зачем?
– Я знаю, что Фенимор не сознается, – сказал Гурий, зашнуровывая кеды, – но мы должны предоставить ему возможность обнаружить себя. Мы обязаны вести себя крайне благородно и корректно. Наша педагогическая совесть должна быть чиста. Давайте записку, я полезу в окно.
Гурий взял записку и исчез. Ве Ве, не ожидавший такого исхода дела, несколько разочарованный, почесал затылок и пошел прочь.
– Пусть лезет в окно, если это ему нравится, – пробормотал начальник вслед старшему вожатому.
В тот же день в лесу появился еще один стрелок из лука.
Лук у него был сделан из простой березовой ветки и не обладал ни точностью боя, ни дальнобойностью. А стрелы, пролетев несколько метров, безжизненно падали на землю.
Это Ира Привалова решила научиться стрелять из лука, чтобы не плестись в хвосте, а идти во главе своего отряда.
Женя Рыжик встретил Валю Зернову под старой развесистой ивой. Он улыбнулся и сказал:
– Валя, ты должна научиться стрелять из лука.
– Зачем? – спросила Валя.
– Чтобы дружить с Фенимором, – ответил мальчик.
Валя внимательно посмотрела на него.
– Разве для того, чтобы дружить с Фенимором, надо стрелять из лука?
– Надо! Надо стрелять из лука, под дождем разводить костры и грести одним веслом.
Валя молчала. Она внимательно смотрела на Женю Рыжика, и мальчику казалось, что Валя относится к его словам то ли с недоверием, то ли с усмешкой.
– Тебе смешно? – вдруг спросил он.
Девочка покачала головой.
– Просто я не умею стрелять из лука.
– Я научу тебя. Это очень просто.
– Научи, – решительно сказала Валя.
– Ты не знаешь, почему Фенимор не приходит к девочкам? – спросил Женя Рыжик.
– Может быть, он не любит девчонок? – ответила Валя.
– Может быть…
– А ты? Ты тоже не любишь девчонок?
Женя Рыжик отвел глаза и вместо ответа протянул девочке записку, на которой было написано: «Ждите ночью. Фенимор».
– Приходи к нам сегодня ночью… слушать Фенимора.
– Приду… может быть, – отозвалась Валя.
– Хочешь, я тебе свистну, когда он появится?
– Не надо. Я сама… Если надумаю.
Они стояли под большой, развесистой ивой. Дул ветер, и светило солнце, и узкие серебристые листья бились как рыбки. И тени от «рыбок» тоже трепетали, словно их, «рыбок», выбросили на берег. А в небе пеной белели облака.
– Приходи к нам сегодня ночью… слушать Фенимора.
– Приду… может быть, – отозвалась Валя.
– Хочешь, я тебе свистну, когда он появится?
– Не надо. Я сама… Если надумаю.
Они стояли под большой, развесистой ивой. Дул ветер, и светило солнце, и узкие серебристые листья бились как рыбки. И тени от «рыбок» тоже трепетали, словно их, «рыбок», выбросили на берег. А в небе пеной белели облака.
Запел горн, собирая ребят на линейку.
Наш лагерь славился горнистом. Горнист выходил на крыльцо, поднимал трубу, и солнце ложилось на раструб, словно наш горнист был стеклодувом, а солнце – огненным стеклянным шаром. Горнист делал вдох – горн вздыхал. Горнист делал выдох – горн начинал петь. Эта песня-сигнал вливалась не в уши, а проникала в сердце. Сердце начинало замирать от радостной тревоги, как будто горн звал не на завтрак, не на линейку, а на подвиг.
Такой был у нас горнист.
Вся жизнь лагеря подчинялась горну. Горн будил нас утром и укладывал спать вечером. По его сигналу загорались звезды. Словно каждый звук превращался в серебристую звездочку. А может быть, наш горнист играл по звездам, как по нотам. И созвездия обозначали аккорды.
В день, когда было обнаружено послание Фенимора, горнист сыграл «сбор» не обычно, а тревожно и взволнованно. Его сигнал сумел заронить в сердце каждого из ребят предчувствие необычайного.
«Что-то будет! Что-то случится! Что-то произойдет!» – пел горн, и ребята, побросав дела, бежали на линейку, чтобы поскорее узнать, что же будет.
Когда лагерь построился, как полк перед боем, начальник лагеря Ве Ве посмотрел на ребят из-под густых тяжелых бровей, откашлялся, хотя не был простужен, и сказал:
– Третью смену лихорадит! Третья смена идет не в ногу! И в этом виноват Фенимор!
По линейке прошел тихий, похожий на шорох шумок. Прошел и стих.
– Кто он? – продолжал Ве Ве. – Может быть, писатель Фенимор Купер встал из могилы и устраивает ночью читательские конференции?
Ве Ве кашлянул в кулак и оглядел строй.
Где-то раздался одинокий смешок и погас, словно его задули.
– Мы, вожатые и педагоги, его не видим, – продолжал Ве Ве, – мы его не знаем, но он где-то близко. Как человек-невидимка стоит он в этом строю. Но ведь кто-то видит его, знает, кто есть Фенимор?
Никто не ответил: «Я знаю». Все стояли, задержав дыхание, ожидая, что же будет дальше.
– А может быть, и вы не знаете? – голос Ве Ве зазвучал с волнением. Может быть, он является к вам ночью в маске? В таком случае я обращаюсь к самому Фенимору. Послушай, таинственный нарушитель спокойствия, сделай милость – шагни вперед. Всего один шаг. Торжественно обещаю, что тебя не ждет наказание…
Ве Ве надеялся, что сумеет растрогать Фенимора и тот выйдет из строя и сразу станет видимым и известным. Но вместо этого откуда-то из второго ряда раздался тонкий голос:
– Раз наказывать не будут, зачем же шагать?
Тихий, похожий на шорох смех пронесся по линейке. Вроде бы никто не смеялся, а смех прокатился. Словно невидимый Фенимор бросил вызов самому Ве Ве.
Ве Ве махнул рукой и отошел в сторону. Его место занял Гурий. Смуглый от загара, в галстуке, повязанном прямо на шею как платок, он надвинул на глаза маленькую белую кепочку и сказал:
– Будем дружно молчать? Будем думать? Будем продолжать веселую игру в Фенимора?
Может быть, он задал бы ребятам еще много, много вопросов, но тут над линейкой появился воздушный шарик. Самый обыкновенный, кисельного цвета, с веревочкой. На веревочке белела какая-то бумажка. Шарик плыл медленно, и его провожали десятки глаз. Гурий, ловкий атлет, сделал два волейбольных прыжка и поймал шарик за веревочку. Бумажка оказалась запиской. Гурий поднес ее к глазам.
– «Привет от Фенимора», – вслух прочел он и оглянулся, словно за его спиной должен был стоять Фенимор.
Но вместо Фенимора увидел Ве Ве.
Когда наш прославленный горнист сыграл отбой и лагерь свернулся калачиком, натянул на плечи байковое одеяло и закрыл глаза, взрослое население собралось на тайное совещание.
– Что же, начнем нашу «тайную вечерю», – сказал Ве Ве и кашлянул в кулак. – На повестке дня, то есть уже вечера, один вопрос: Фенимор.
И тут в разговор вступила библиотекарша, Нина Ильинична. Она сказала:
– Товарищи, мы совсем не тем занимаемся. Давайте проанализируем причину появления Фенимора. Причина ясна как божий день. В нашей библиотеке нет хороших книг. Ребятам нечего читать. Фенимор с его устными рассказами мог возникнуть на почве нехватки книг.
– Допустим, – сухо сказал Ве Ве. – Что вы предлагаете?
– Я предлагаю поехать в город, собрать, где можно, побольше хороших книг и привезти в лагерь.
– Ударим книгой по Фенимору! – обобщил мысль Нины Ильиничны Гурий.
На какое-то время в собрании установилась тишина. Все обдумывали предложение библиотекарши.
Все ждали, что скажет Ве Ве, человек бывалый, опытный, авторитетный. Среди молодых пионерских вождей – старейший.
Ве Ве сказал вот что:
– Книги – книгами, а поиски – поисками. Сегодня ночью мы раскроем тайну Фенимора. Подождем немного и пойдем. Прошу всех присутствующих ознакомиться с планом операции.
С этими словами он положил на стол план лагеря. И сразу комната Ве Ве стала похожа на знаменитую филевскую избу, в которой Михаил Илларионович Кутузов проводил свой исторический военный совет.
– Вот дача третьего отряда.
Палец Ве Ве, толстый, поросший золотым пушком, так твердо уткнулся в квадрат на плане, изображающий дачу третьего отряда, словно хотел раздавить его.
Склонившиеся над столом вожатые и педагоги образовали шатер. Из этого шатра доносились слова военного характера:
– Вышлем дозор… Затаимся… Окружим…
Крикнула ночная птица. По небу скользнула звезда, не смогла удержаться, упала. Лагерь спал и не спал. Спали все отряды, кроме третьего. И взрослая половина лагеря тоже бодрствовала.
Фенимор обещал прийти в третий отряд. И он сдержал свое слово. Сдержал, несмотря на предчувствие опасности. Он был бесстрашным человеком, этот Фенимор.
– Вы спрашиваете, кто убил Оленьего Рога? Прежде чем ответить на этот вопрос, надо выяснить, за что убили. Может быть, он повадился очищать чужие капканы и западни. Или нарушил один из священных законов предков. А может быть, Олений Рог встал у кого-нибудь на пути?
Фенимор говорил, а все ребята напряженно слушали его.
– У кого он встал на пути? – спросил кто-то из ребят.
– Конечно, гурон Озерный Глаз недолюбливал молодого Оленьего Рога. Он вообще мало кого любил. Был нелюдимым и мрачным. Но давайте вспомним, что плохого сделал Олений Рог старому гурону? Вы помните?
Фенимор как бы обратился не к ребятам из третьего отряда, а к индейцам, собравшимся на тайный ночной совет.
И совет индейцев ответил:
– Мы не помним.
– Значит, можно точно утверждать, что стрела, посланная в грудь Оленьему Рогу, принадлежала не старому гурону Озерному Глазу.
– Чья же это была стрела? – послышался из темноты нетерпеливый голос.
– В этих местах охотился Зверобой. Тут он обходил свои капканы и изредка пулял из своего огромного дробовика, оглушая дикие лесные дебри. Но стрелял он редко. А с Оленьим Рогом всегда вел себя почтительно. И тот платил ему тем же. Однажды, когда дикая кошка прокусила Зверобою ладонь, Олений Рог предложил ему свой тайный бальзам. И рана зажила к концу второй недели.
– Значит, не Зверобой! – решили ребята.
– Кто же, говори скорей, Фенимор!
Фенимор посмотрел в сторону, откуда донесся голос, и при мерцающем свете луны темные полосы задвигались и маска как бы улыбнулась.
– В таких делах не должно быть спешки, – рассудительно ответил он. Такие дела решаются неторопливо и разумно, потому что ошибка может привести к большим неприятностям.
– Ой-ей-ей! – послышалось из темноты.
– Перебирая всех, кого Олений Рог мог встретить на звериной тропе, я невольно вспоминаю о Джоне по кличке Дилижанс. Этот Джон похаживал сюда из форта «Божий уголок». А там, в форте, одинаково платили за волчьи уши и за кожу с человеческими волосами.
– За скальп? – тревожно спросила темнота.
– За скальп, – подтвердил Фенимор. – Этот Дилижанс был темным человеком. Он вечно или ругался, или произносил клятву. Он путал клятвы с руганью. Он мог подстрелить из засады индейца.
– Разве у него не было ружья?
– Он стрелял в упор, а не из засады.
– Неужели у Дилижанса была такая маленькая нога?
Десятки вопросов обрушились на Фенимора. И он замолчал. И все подумали, что он растерялся. Но Фенимор выжидал, чтобы ответить сразу на все вопросы решительно и точно.
– Должен успокоить вас, – заговорил он ровным низким голосом. Олений Рог погиб не от руки Дилижанса. Его убил другой. И, судя по отпечатку сапога, это был маленький капитан из форта «Божий уголок».
– Капитаны не стреляют из лука, – донеслось из темноты.