— Хорошо, я обязательно передам ему.
Скворцов аккуратно положил трубку. В душе зародилось неясное ощущение тревоги, к нему следовало прислушаться. Ничего не происходит просто так, само собой.
А может, все дело в разбитом зеркале? Пожалуй, надо от него избавляться! Сняв со стены зеркало, Иван сунул его под мышку и толкнул дверь блиндажа.
* * *Положив трубку, капитан Васильчиков посмотрел на Петра.
— Слыхал? — кивнул он на телефонный аппарат.
— Да.
— Так что тебя не должно быть в расположении части. Ты в разведке! Понял? Уходишь с группой через несколько минут.
— Так точно, товарищ капитан!
— Через неделю на этом участке намечается прорыв. Старшим вашей разведгруппы будет лейтенант Авдеев. Выясните, где у фрицев находятся минные поля. Неплохо было бы прихватить «языка».
— Не впервой, — весело отозвался Петр.
— Я не знаю, что там у Скворцова на тебя, но постарайся быть с ним поосторожнее. Он из тех людей, которые даже в бабульке, торгующей на базаре семечками, видят немецкого агента. Вот попомни мое слово, генералом будет. А уж если где-то случайно промелькнула твоя фамилия, то он не слезет с тебя до тех пор, пока всю душу не вытянет.
— И что вы посоветуете? — Петр вопросительно посмотрел на капитана.
— Советую не делать глупостей. Ладно, иди… А там видно будет.
Оказавшись на свежем воздухе, Петр облегченно вздохнул. Ну и денек сегодня! Обступившая его темнота создавала иллюзию одиночества, но в действительности это было не так, батальон продолжал жить своими фронтовыми буднями. Из землянки, где проживали радистки, раздавался смех, на огонек к ним заглянули минеры. Парням было от чего веселиться — час назад они разминировали полосу шириной в сто метров для прохождения танков, и при этом никто из них не погиб. А значит, жизнь продолжалась. Трудно было поверить, что в каких-то трехстах метрах отсюда располагались передовые позиции, огороженные колючей проволокой. Забывалось и о том, что именно на этом участке были сосредоточены весьма внушительные силы немцев, по данным разведки, превосходящие численностью наши силы раза в полтора. Так что если немцы захотят, то в ближайшие пятнадцать минут сметут передовые позиции и внедрятся далеко в лес. При этом бойцов не спасут ни пулеметы, предусмотрительно выставленные на огневых точках, ни колючая проволока «егоза», что ядовито и колюче стелилась по земле.
Запахнув шинель, Петр поспешил в сторону блиндажа разведчиков. На тропе, у землянки, он увидел несколько листовок, что немцы периодически сбрасывали с самолетов на позиции русских. Каждая из них служила пропуском на немецкие позиции. Листовки постоянно собирали и уничтожали, но они появлялись вновь, как будто бы из ниоткуда. Несмотря на запреты, листовки собирали и хранили, — во всяком случае, было из чего скручивать «козьи ножки».
Петр поднял листовку. На ней был нарисован мужчина с усами, чем-то очень отдаленно напоминающий Сталина, а ниже шла надпись: «Бей жида политрука, рожа просит кирпича!» Видно, на той стороне линии фронта пропаганда находилась на высоком уровне. Да и с русским языком они, похоже, тоже были в ладах. Свернув листовку вчетверо, Петр сунул ее в карман гимнастерки.
Сейчас с группой разведчиков ему предстоит переходить линию фронта. Вот только никто из разведчиков не знает, что ему придется добровольно сдаться в плен.
…Кто-то несильно толкнул его в плечо. Петр Маврин невольно вздрогнул — значит, все-таки задремал. Открыв глаза, увидел улыбающегося сержанта. — Проснулся, шпион? Аэродром. Приехали. Вылезай. Дальше тебя на самолете повезут.
Глава 46 РАЗВЕДЧИК АЛЛЕН ДАЛЛЕС
В какой-то момент Аллен Даллес осознал, что невольно копирует поведение своего деда. С одной стороны, это было неудивительно — с дедом он проводил значительную часть времени, советуясь по разным служебным и житейским вопросам, что не могло не наложить на его убеждения заметный отпечаток, но с другой — политик обязан иметь собственное лицо и должен вырабатывать собственную линию поведения.
Впрочем, поучиться у деда было не стыдно. Кроме огромного жизненного опыта, он обладал еще немалым политическим багажом (как-никак в свое время был госсекретарем США!), а потому всегда мог дать дельный совет. Именно по рекомендации деда Аллен Даллес начал свою карьеру в американском посольстве в Вене. Вместе с добрыми советами дед доверил внуку свои старые связи, которые впоследствии (несмотря на непростительную молодость Даллеса) легко позволили ему сделаться своим в финансовых и политических кругах.
Дед всегда держал под рукой свору агентов, которые зорко присматривали за его политическими оппонентами. Свои привычки он привил и внуку, не забывая напоминать о том, что большая дипломатия начинается с маленьких людей, а свои связи полагается держать в строжайшем секрете. Политическая ситуация меняется, прежние друзья зачастую переходят в стан врагов, а потому лучше пусть они поменьше знают о твоих контактах и возможностях.
Утром Даллес получил конверт с фотографиями, на которых он был запечатлен во время обеда в обществе седого импозантного мужчины. Само по себе это ровным счетом ничего не значило. Мало ли где он может проводить свободное время, да и компанию волен выбирать по собственному усмотрению. Вот только здесь существовало одно «но»… Если бы его собеседником не был адмирал Канарис, а встреча не происходила бы в фашистской Италии.
Человек, который его запечатлел в обществе Канариса, многим рисковал, но был прекрасно осведомлен о сепаратной миссии Даллеса в Италии, знал об их предполагаемой встрече и сумел выбрать соответствующий ракурс, чтобы беседующая парочка угодила на первый план.
Окажись такая фотография в какой-нибудь газете, его политическим амбициям пришел бы конец! А ведь молодой Даллес имел нешуточные планы на ближайшее десятилетие и очень бы не хотел, чтобы они сорвались. Кроме того, может разразиться серьезный международный конфликт, в котором Дядюшка Джо опять начнет грозить пальчиком Америке. От дурно пахнущей ситуации следовало держаться подальше.
Первые пятнадцать минут Даллес просто разглядывал фотографию, соображая, что ему следует предпринять далее, а потом решительно поднял телефонную трубку.
Дед даст верный совет.
* * *Своего молодого коллегу генерал-майор Донован принял через час и, выслушав его сбивчивый рассказ, надолго задумался.
Вот такие перерывы в разговоре Аллен Даллес не терпел больше всего, оставалось только ломать голову, о чем думает начальство. Ведь именно Донован отправлял его на встречу с Канарисом, так что переносить огорчения в гордом одиночестве будет большой несправедливостью.
— Я думаю, что не стоит особенно волноваться по этому поводу, — медленно и четко сказал Донован, как будто бы пробовал на вес каждое произнесенное слово. — Нужно провести внутреннее расследование. Думаю, что этот снимок сделал кто-то из своих. Фотографии служат как бы некоторым предостережением. Дескать, умерь свои политические амбиции, ты, парень, находишься у нас на крючке. Но бояться особо не стоит, разрешение на эту встречу получено на самом верху, — он поднял глаза к потолку.
Взяв фотографию в руки, Даллес вспомнил тихий итальянский вечер в маленьком ресторане, в котором под хорошее вино они проговорили с Канарисом до самой полуночи. Адмирал оказался приятным собеседником, и, что удивительно, на политическую систему Германии у них обнаружились единые взгляды. Причем адмирал однозначно заявил, что не будет препятствовать высадке союзников на Апеннинский полуостров. Именно в тот вечер Даллес предложил Канарису убрать Гитлера, заявив, что он говорит от имени серьезных политических фигур, которые в случае успеха готовы вести переговоры с Германией о мире. Совершенно неожиданно Канарис в ответ сделал признание, что таковые планы уже имеются и все более обретают конкретные очертания. И, улыбнувшись, добавил, что в следующий раз он предстанет перед своим американским другом в новом качестве.
— Возможно, они даже знают о содержании беседы. Впрочем, это неважно… Вчера вечером провалилось покушение на Гитлера, и адмирал Канарис был схвачен одним из первых.
— Неужели! — невольно вырвалось у Даллеса.
— К сожалению, дело обстоит именно таким образом. Уже арестовано около семи тысяч заговорщиков. Сейчас их пристрастно допрашивают. Гитлер настроен крайне решительно и настаивает на том, чтобы всех их повесили. Так что, к сожалению, часть нашего плана провалилась. Будем надеяться, что нам удастся устранить Сталина. У меня есть информация, что в Германии уже подготовлена отличная диверсионная группа. — Широко улыбнувшись, Донован добавил: — И не надо так напрягаться, сепаратные переговоры с немцами продолжатся даже в том случае, если русские будут стоять у ворот Берлина.
Глава 47 РЕЗИДЕНТ
Маврин пропустил уже второй сеанс связи. Собственно, в этом не было ничего страшного. Не исключено, что воспользоваться рацией не представлялось возможным. Так бывает. Все-таки перелет через линию фронта, посадка в тылу у противника — серьезное дело, чреватое всяческими непредсказуемыми ситуациями. Но когда Маврин не вышел на связь в третий раз, Грейфе по-настоящему встревожился. Длительные перерывы в сеансах связи часто связаны с перевербовкой агентов, а потому к последующим сообщениям следует относиться с настороженностью.
Грейфе уже доложил Шелленбергу о том, что агент не вышел на связь. Тот ответил, что Гитлер перестал доверять сведениям, полученным от агентов-нелегалов, а срыв операции «Возмездие» только добавит дополнительную гирю на чашу его недоверия.
Грейфе в мрачных раздумьях сидел у себя в кабинете, когда неожиданно дверь распахнулась, и в комнату вошел начальник шифровального отдела штурмбаннфюрер Краузе. Положив радиограмму на стол, он коротко сообщил:
— Только что пришла от Марса.
Даже не улыбнется, а ведь знает, насколько эта новость важна.
Грейфе взял шифровку. Посмотрев на Краузе, спросил:
— Это рука нашего радиста?
— Так точно. Мы перепроверили, почерк абсолютно точно принадлежит Лидии.
Развернув листок, Грейфе прочитал: «Сатурну. Прибыли в Москву. Все идет по плану. Встретились с резидентом. Он помог нам с квартирой. Есть возможность устроиться на военном заводе. Намечается контакт с человеком, работающим в кремлевском гараже. Марс».
Не удержавшись, Грейфе с облегчением улыбнулся.
— Спроси у него, почему он не выходил на связь раньше. И пусть подробнее информирует о каждом своем шаге.
— Слушаюсь, господин оберштурмбаннфюрер, — молодцевато вытянулся Краузе.
И, развернувшись, вышел из комнаты. Поводов для радости пока маловато, но вот доложить начальству о первых успехах уже можно.
* * *На маленьком четырехместном самолете Маврина с Лидией доставили в Подмосковье, откуда они самостоятельно на попутных машинах добирались до Москвы. Вокруг них находились совершенно случайные люди, но все это время Петра не покидало ощущение, что военная разведка все время где-то рядом.
Даже поселившись в квартире, которую настоятельно рекомендовал Грейфе, Петр не мог отделаться от чувства, что за стеной находятся сотрудники военной разведки. Поднялся Петр рано, Лидия еще спала. Что ж, надо было начинать новый день.
До встречи с резидентом оставалось немногим более часа.
* * *Сидя на скамейке в сквере, немолодой мужчина подкармливал голубей семечками. Курлыча и шумно размахивая крыльями, птицы с жадностью склевывали угощение, ничуть не боясь этого чудаковатого старика.
Процесс этот доставлял удовольствие деду. Щурясь на яркое солнце, он бросил очередную горсть семечек, вызвав у голубей еще большее оживление.
Когда семечки кончились, он поудобнее устроился на скамейке, на которой уже сидел Петр, и развернул газету.
Маврин с интересом присматривался к старику. На вид — около семидесяти лет. Совершенно лысый, если не считать седой щетины чуть повыше ушей. Голова яйцеобразная, даже кожа белая, как скорлупа. Кажется, постучишь по ней легонько пальцами, и она тут же разойдется мелкими трещинками. Но только всмотревшись в старика повнимательнее, можно было догадаться, что он еще по-настоящему крепок.
А так — совершенно непримечательный старик. Впрочем, таким и должен выглядеть резидент разведки.
— Ну, чего вы на меня так пялитесь? — несколько раздраженно спросил старикан. — Вы, кажется, должны назвать пароль.
Маврин невольно улыбнулся.
— Простите, задумался. Только вы как-то уж очень неосторожно себя ведете. А что, если бы на моем месте оказался посторонний человек?
— Это вряд ли… Во-первых, я видел вашу фотографию. А во-вторых, вы человек, проверенный неоднократно, других людей ко мне просто не посылают. Да и я со своей стороны выполнил все предусмотренные требования — покормил голубей, сел на скамью и развернул вчерашнюю «Правду». — Он слегка тряхнул газетой. — Разве не так?
Петр невольно ухмыльнулся. Старик действовал строго по инструкции. Если бы не было выполнено хотя бы одно из названных условий, то это означало бы, что контакт невозможен.
— Конечно, все так. И что же, вы каждый раз кормите птиц?
— Разумеется. Во всей Москве вы не найдете более безобидной сцены. При том, что человек, который кормит птиц, всегда вызывает невольную симпатию. Так какой же пароль?
— Вы не видели здесь молодую женщину, лет тридцати пяти, с пятилетним ребенком?
Старик понимающе кивнул:
— Она была здесь минут пятнадцать назад. Вы пропустили слово «случайно». А это уже непорядок.
Старик забавлял. Своей ершистостью он напоминал мальчишку, играющего в казаки-разбойники.
— И все-таки вы были не совсем осторожны. Ведь за мной мог быть «хвост».
Старик положил газету на скамью.
— За вами не было никакой слежки. Я пришел раньше, чем вы думаете. Вы просто меня не заметили. Я обошел все вокруг и ничего подозрительного не обнаружил.
— Вижу, что я имею дело с настоящим профессионалом. Но, как говорится, ближе к нашему делу.
— В кремлевском гараже у меня имеется свой человек. Работает там давно, весьма надежен. У него свои счеты к режиму.
— Какие? Это важно.
— Год назад по какому-то пустяковому, надуманному обвинению арестовали его жену. Она не выдержала всего этого и повесилась в камере. Так что он будет рад поквитаться. Он сказал мне, что в гараже дано распоряжение подготовить машины к следующей субботе.
— Но как мне узнать, в какой именно машине поедет Сталин?
— Знаете угловой мебельный магазин на Арбате?
— Конечно, я как раз сегодня проходил там.
— В его витрине будет стоять ваза с розами. Если в ней будет три розы, то, следовательно, Сталин отправится в третьей машине. Если четыре, то в четвертой. Запомнили?
— Да. Это нетрудно.
— А сейчас, с вашего позволения, я откланяюсь. Да и ветерок какой-то прохладный подул, как-то уж очень неуютно стало.
Подхватив газету, резидент поднялся и неторопливым шагом пожилого человека направился по аллее.
* * *«Сатурну. Вышел на контакт с человеком, работающим в кремлевском гараже. Он обещал полное содействие в операции. Марс».
Прочитав шифровку, Грейфе остался доволен. Позавчера о ходе операции «Возмездие» справлялся Отто Скорцени. Нужно будет сообщить ему, что она приближается к завершающей фазе.
Взяв ручку, Грейфе быстро набросал текст: «Марсу. По нашей информации, Сталин должен появиться в Большом театре на премьере „Лебединого озера“. Проработать этот вариант. Сатурн». Сложив листок бумаги вдвое, он направился в шифровальный отдел.
Глава 48 ХОРОШО ПОЕШЬ, МОРЯЧОК
Поселившись в тихом переулке близ Белорусского вокзала, Маврин внимательно и с интересом присматривался к соседям. Жильцы — в основном старики и дети. Было еще с пяток бывших фронтовиков, списанных подчистую. Никто из них не тянул на топтунов из наружного наблюдения. Но поверить в то, что его оставили без опеки, было бы глупо. Конечно, наблюдение ведется, и очень толково, иначе он что-нибудь заметил бы. И все же наблюдатель обязан находиться в непосредственной близости от его дома, оставаясь сам при этом совершенно неприметным. Такого человека можно вычислить.
Вскоре внимание Петра привлек молоденький безногий матрос, устроившийся на углу его дома. С гармошкой в руках, невероятно острый на язык, он не оставался без публики, которая щедро бросала мелочь в брошенную на асфальт бескозырку.
Матросик, как всегда, был на своем месте. Вокруг собралось человек десять послушать его задорные частушки. Оставив на войне ноги, он сумел сохранить жизнерадостность. Редкий прохожий не бросал пятак в его бескозырку.
Остановившись, Маврин с минуту послушал матроса. В какой-то момент он вдруг почувствовал, что за ним наблюдают. Собственно, ничего не произошло: матросик продолжал лихо наяривать на гармошке, яростно выкрикивая частушки, а столпившийся народ весело похохатывал над бесхитростным юмором, но Петру вдруг захотелось обернуться. Стараясь двигаться спокойно и естественно, Петр слегка повернул голову и периферическим зрением разглядел неприметную женщину, стоявшую на углу дома. Женщина пристально и изучающе смотрела именно на него. Так не смотрят на случайного человека — его действительно изучали.
Значит, матросик здесь ни при чем.
Развернувшись, Маврин безмятежно направился в ближайшую пивную. Ничто не должно указывать на то, что он обнаружил наблюдение. Следовало вести себя, как фронтовику, вернувшемуся с передовой, — довольствоваться мелкими радостями в виде пары кружек с разливным пивом и неторопливых бесед с такими же, как и он сам, бедолагами, крепко помеченными войной.