Для бреда или галлюцинаций слишком отчетливые, подробные, детализированные образы… Его опять охватила паника — вспомнилось, как мучила жажда, хотелось пить, казалось, что готов отдать все за глоток воды…
Затем память выдавила на первый план фигуру сталтеха.
Нет… Только не это!… Опять он… С помятой флягой… Подносит горлышко к моим губам…
Максим обхватил голову руками.
Бред… Это бред… такого не могло случиться!
И вдруг как спасение — еще один фрагмент жуткой мозаики: он вновь ощутил себя лежащим на койке, слабым, изможденным, но полным решимости раз и навсегда покончить с навязчивым кошмаром. Закрыв глаза, Максим отдался во власть воспоминания, ощущая в ослабевшей руке вес импульсного пистолета.
Фигура сталтеха в очередной раз вынырнула из мрака.
Он поднял пистолет. Перед глазами все плыло, но он нашел силы, чтобы прицелиться и выстрелить.
Исчадие техноса вдруг начало исчезать. Одновременно с выстрелом контур сталтеха исказился и вдруг истаял, словно был всего лишь миражом, сотканным из мрака.
Из горла Максима вырвался хриплый смех, похожий на клекот.
Ну конечно… ОН — всего лишь галлюцинация…
* * *Завершив экипироваться, задавив жуткие обрывки воспоминаний, Максим решил: нужно выбираться отсюда, и как можно быстрее. Со своим бредом разберусь позже.
Последней операцией стало подключение «Сердца зверя», от энергии которого работали все системы боевой брони.
К удивлению Максима, заряд в накопителе оказался стопроцентным.
Он вновь насторожился. Кто зарядил энергоблок?
Не важно…
Снаружи вновь ударили взрывы, теперь уже серией.
Опустив забрало шлема, он подключил внешние сканеры, встал, проверяя работу усилителей мускулатуры. Порядок.
Теперь отыскать оружие и убираться отсюда…
* * *Оружие он нашел без проблем, «ИПК» стоял на привычном месте у стены, в изголовье кровати, а вот выбраться наружу оказалось непросто.
Выход из подвала был завален.
Он медленно развернулся. Единственный путь к свободе вел через пролом, но до него еще нужно добраться. В наиболее разрушенной части подвала затаились дикие колонии скоргов.
Максим мысленным приказом подключил компьютерное зрение. Мрак исчез, как будто в полузасыпанном помещении внезапно включился источник подсветки, дающий возможность различать контуры предметов в серых тонах различной степени контрастности.
Медленно поворачивая голову, он еще раз осмотрелся, теперь уже более тщательно. Все же ковчеговские импланты оставляли желать лучшего. Например, расширитель сознания частенько притормаживал, если резко обернуться или мотнуть головой, картина окружающего смазывалась либо вовсе зависала, распадаясь на отдельные мозаичные фрагменты.
Внушительная брешь в стене, за которой смутно угадывался скат огромной воронки, рябила помехами. В самом подвале среди груд оплывшего мусора кое-где виднелись побеги металлорастений, между холмиками земли в ложбинках притаились ловушки нескольких типов. Ближе всего располагалось пятно «Магнита». Различные металлические обломки, притянутые хищной колонией скоргов, постепенно поглощались ею, поверхность ловушки мимикрировала, маскируясь под бурый фон почвы. Чуть дальше между рухнувшими бетонными опорами протянулись невидимые для невооруженного взгляда тончайшие нити «Резака» — натянутые в струну паутинки, способные мгновенно рассечь самую прочную композитную броню. Если вовремя не заметить их, то, двигаясь в рост, можно запросто лишиться верхней части туловища.
Максим нервно сглотнул.
Снаружи то и дело раздавался грохот. Пробоину в стене озаряли вспышки разрывов. Где-то неподалеку шел бой, возможно, механоиды схлестнулись друг с другом…
Наметив безопасный маршрут Максим начал медленно смещаться вправо, огибая груду строительного мусора, но, не пройдя и нескольких метров, неожиданно наткнулся на разорванные, покореженные фрагменты достаточно крупного механоида, разбросанные вокруг конического углубления полуметрового диаметра.
Проклятье… Под потолком притаился «Архимед» — так какой-то из начитанных сталкеров прозвал ловушку, похожую на бешено вращающийся бур.
Обойти неожиданное препятствие оказалось непросто. По обе стороны от неглубокой ложбины, в грудах строительного мусора, появившихся после последней пульсации, притаились опасности иного толка: Макс ясно различал обломки компьютеров, источающих слабое электромагнитное поле. Внутри аппаратуры также таились колонии микрочастиц, терпеливо поджидающих жертву. По опыту он знал, скорги, обосновавшиеся в старых электронных устройствах, обычно вмешивались в работу сканеров и имплантов, заставляя сталкера оступиться, сделать шаг в роковом направлении…
Искать обходной путь?
Максим обернулся, намечая новый маршрут, более длинный, на зато теперь уж точно — безопасный, как вдруг из мрака в дальней части подвала появился знакомый до дрожи контур.
Тень, двигающаяся во тьме…
Нет…
Это галлюцинация…
Сталтех остановился. Затаившись во мраке, он уставился на Максима, а тот, не в силах пошевелиться, мучительно гадал: морок ли это, порожденный воздействием одной из диких колоний скоргов, оккупировавшей старый компьютерный блок, или…
Макс…
Тусклый безликий голос вторгся в сознание, заставив совершить необдуманный, безрассудный поступок — рвануться напрямик.
«Архимед» промахнулся. Адский механизм не успел отреагировать на рывок сталкера, лишь впустую высек сноп искр, углубив коническую выемку в бетонном полу, а Максим уже преодолел десяток метров, отделявших его от бреши в стене, кубарем выкатился наружу, огляделся и, с облегчением заметив знакомые ориентиры, припустил бегом.
В его голове билась одинокая мысль, дающая надежду, объясняющая случившееся, — сбой в имплантах. Они были повреждены во время пульсации…
Антрацит… Он не откажет в помощи… Найдет поломку… Устранит эти дикие глюки…
Только бы добраться до его бункера… Только бы добраться…
Новосибирская зона отчужденных пространств.
Убежище мастера-мнемотехника. Двумя часами позже…
Антрацит хмурился, сосредоточенно наблюдая за показаниями приборов.
Эх, Макс, Макс… говорил же я тебе… — сокрушенно думал он. — Вообще-то странно, что ты продержался так долго.
Программа тестирования запущена. В сфере голографического монитора появилась развертка данных: структура имплантов, их базовые характеристики, отклик на тестовый сигнал.
Непонятно… — Бровь Антрацита удивленно приподнялась. — С каких пор ремесленники Ковчега начали выпускать качественную продукцию? Или Максу по ошибке достался набор, не предназначенный для продажи?
Да, здесь было над чем подумать.
Данные тестирования противоречили многолетнему опыту вольного мастера-мнемотехника. Антрацит прекрасно знал: импланты, поставляемые из лабораторий Ковчега на сталкерские рынки, как правило, содержат мелкие изъяны, созданные специально. Низкое качество продукции обуславливалось конкретным техническим заданием: имплант должен отслужить своему хозяину два-три месяца, не больше, после чего наступали незначительные сбои, не смертельные, но приносящие беспокойство и дискомфорт, толкающие обладателя на контакт с изготовителями вживляемых устройств. Дальше все происходило по заранее отлаженной схеме. Сталкер добровольно приходил в Ковчег, где ему обещали произвести «корректировку» программного обеспечения кибернетических модулей, но в действительности, сдав оружие и экипировку, он превращался в заложника, попадал под идеологический пресс либо становился жертвой незамысловатого шантажа, связанного с перебоями в работе метаболического импланта. Дальнейшая судьба сталкеров, оказавшихся в лапах Ковчега, не отличалась разнообразием. Наиболее стойкие бесследно исчезали, а те, кто послабее, попадали в казармы бункерных зон, пополняя ряды новобранцев группировки.
Конечно, среди правила существовали и исключения. На десять-пятнадцать «левых» наборов приходился один нормальный. Ковчегу требовались не только новобранцы, но и успешные вольные сталкеры, чей наглядный пример поддерживал миф о стопроцентном качестве выпускаемой в бункерах Академгородка продукции.
Выходит, Максу просто повезло? — размышлял Антрацит, повторно перепроверяя данные тестовой проверки, указывающие, что с имплантами все в порядке, в их структуре не обнаружено дефектов, да и функционируют вживленные модули без сбоев. — Но как же быть с галлюцинациями? Списать на нервное истощение?
Развернувшись вместе с креслом, Антрацит взглянул на изуродованное свежими шрамами лицо Максима. Да, досталось ему. Потерять друзей, получить ранение, попасть под пульсацию, медленно умирать на лютом холоде в отключенной от источников энергии бронированной скорлупе — такого и врагу не пожелаешь…
Развернувшись вместе с креслом, Антрацит взглянул на изуродованное свежими шрамами лицо Максима. Да, досталось ему. Потерять друзей, получить ранение, попасть под пульсацию, медленно умирать на лютом холоде в отключенной от источников энергии бронированной скорлупе — такого и врагу не пожелаешь…
Но ведь выкарабкался, выжил. А сталтехов, если память не изменяет, Макс и раньше боялся панически. Так что природа кошмаров вполне понятна.
Не обнаружив явных отклонений в работе расширителя сознания, Антрацит включил комплексный сканер. После всего пережитого Максу не повредит банальное медицинское обследование.
Тонкая изумрудная полоска сканирующего излучения коснулась лба Максима.
Антрацит встал, разминая затекшие мышцы. Комплексный сканер работал медленно, и он, проверив крепления ремней, фиксирующих тело сталкера, направился к другому комплексу аппаратуры, собираясь продолжить прерванный появлением Максима опыт.
* * *Прошел час, прежде чем изумрудная полоска вернулась в исходное положение. Предварительное сканирование завершилось, теперь комплекс диагностической аппаратуры приступил к детальному исследованию обнаруженных в организме сталкера аномалий.
Антрацит слышал, как взвизгнул сервопривод сканера, затем раздалась тревожная трель — автоматика что-то обнаружила и требовала особых инструкций.
— Иду, иду… — Он мысленным усилием прервал контакт с колонией скоргов, вот уже месяц выращиваемой в особом герметичном боксе. — Ну что там? — Антрацит, большую часть времени проводящий в полном одиночестве, частенько разговаривал с окружавшими его агрегатами так, словно те были живыми. — Ну, показывай, что ты тут накопал? — Он уселся в кресло, запустил программу трехмерного моделирования.
Тускло вспыхнули три сферы голографического воспроизведения.
Антрацит взглянул на данные предварительного сканирования и вздрогнул, невнятно выругавшись.
Как чувствовал: что-то с Максом не так!…
На трехмерной модели, построенной по показаниям медицинского сканера, четко просматривались десятки темных пятнышек, вытянувшихся тремя цепочками. Первая группа инородных включений располагалась в районе груди, вторая протянулась через брюшную полость, третья, закрученная в спираль, притаилась в мозгу Макса.
Антрацит увеличил чувствительность и разрешающую способность аппаратуры. Теперь данные по каждой из заинтересовавших его областей выводились на отдельный голографический монитор.
Цепь темных пятнышек, расположенная в грудной полости, превратилась в отчетливо различимые вкрапления серебристых образований, соединенных между собой тончайшими металлизированными нитями, образующими сложную структуру: они пронзали грудную клетку, начиная ветвиться на границе мышечной ткани и кожных покровов.
За четыре года Антрацит повидал сотни инфицированных скоргами сталкеров. Кому-то он помогал, кому-то выносил приговор, но еще ни разу не сталкивался в своей практике с таким, мягко говоря, необычным случаем.
На кожных покровах Макса, за исключением месторасположения ковчеговских имплантов, он не нашел ни единого серебристого пятнышка. Где же очаг заражения? Как скорги проникли в организм Макса? Почему их не атаковали скоргофаги, вырабатываемые двумя штатными метаболическими имплантами?
«Инфицирование через дыхательные пути? — размышлял Антрацит. — Возможно… Но это не объясняет странного поведения колонии диких скоргов. Почему она распалась на три изолированные друг от друга агломерации? Что стало причиной остановки их роста? Можно ли помочь Максу или он уже обречен?».
Антрацит обернулся, взял н-капсулу, положил ее в лоток, осторожно вскрыл, затем набрал часть серебристой субстанции в инъектор и ввел микрочастицы дикой колонии скоргов под кожу Максима, приготовившись в случае бездействия скоргофагов своими силами обезвредить очаг поражения.
Реакция не заставила себя ждать. Микроскопическое пятнышко, обозначившееся бугорком на предплечье, практически мгновенно потускнело. В объеме голографического монитора было отчетливо видно, как скоргофаги, выработанные метаболическими имплантами, переместились по кровеносной системе к точке заражения и уничтожили «чужие» микрочастицы.
Антрацит глубоко задумался.
Вне сомнения — передо мной зародыш сталтеха, — напряженно размышлял он, поочередно исследуя три обособленные группы металлизированных вкраплений.
Плетение тончайших металлических паутинок образовывало в груди Максима характерную, легко узнаваемую структуру, Антрацит не раз создавал аналогичные конфигурации, когда ему требовалось подключить «Сердце зверя» к имплантам сталкера. Отличие заключалось в том, что у Максима сформировался не один, а десять энерговодов, по непонятной причине остановивших свой рост на стадии девяноста девяти процентов готовности. Проще говоря, скоргам оставалось преодолеть лишь несколько миллиметров, пронзить кожу и сформировать контакты для подключения внешних источников питания.
Он перевел взгляд на соседний голографический монитор.
Аналогичная картина. Цепочка инородных вкраплений, обнаруженная в районе тазобедренных суставов, остановила развитие металлизированных нитей в миллиметре от костных тканей.
Почему скорги прекратили развитие, так и не захватив тело Макса в качестве носителя?!
Исследование, начатое как обычная диагностика, обернулось беспрецедентным случаем в мнемотехнической практике, одновременно став опасным и непредсказуемым, словно в кресле сейчас находилось не лишенное сознания тело сталкера, а готовая к взрыву плазменная граната, таймер которой уже отсчитывает секунды задержки перед неминуемым взрывом.
Ситуация складывалась двойственная. С одной стороны, Макс крайне опасен — в любую секунду скорги могут начать взрывообразное развитие, инициировав так называемый «переходный период», когда управляющая колония наномашин еще не сформирована, человеческий мозг продолжает мыслить, а тело испытывает невыносимые физические страдания. В таком пограничном состоянии сталкер обычно теряет контроль над поступками, становится неуправляем, глух к доводам, непредсказуем в действиях.
С другой стороны, мнемотехник понимал: ситуация уникальная. Макса еще можно спасти. Вероятнее всего, процессы развития зародыша сталтеха остановлены воздействием случайного внешнего фактора, например, излучения сверхмощной пульсации, под которую попал Максим. В таком случае — еще не все потеряно…
Больше всего Антрацита беспокоило явное бездействие скоргофагов и четко выраженное деление «зародыша» на три изолированных компонента.
Обычно все происходило иначе. Попадая в организм человека, скорги размножаются стремительно, следствием их стихийного роста становятся множественные поражения различных органов, процесс металлизации костных тканей протекает агрессивно, но в случае с Максом он не наблюдал ничего подобного, словно тут имела место заранее спланированная и тщательно выполненная мнемотехническая операция.
Промелькнувшая мысль требовала проверки.
Определить факт вмешательства не так уж и сложно, ведь у каждого мнемотехника свой, неповторимый почерк.
Сейчас посмотрим…
Антрацит сел в кресло, готовясь к рискованному процессу извлечения данных.
Сначала он скопировал и вывел на отдельный экран машинный код программного обеспечения ковчеговских имплантов, затем, соблюдая все меры предосторожности, вошел в контакт с одним из новообразований, считывая программное обеспечение таинственных цепочек инородных тел.
* * *Результат проверки оказался ошеломляющим.
Спустя несколько часов Антрацит завершил исследование, отключился от колонии скоргов, образовавшей в теле Макса зародыш сталтеха, и некоторое время сидел, медленно приходя в себя. Его взгляд, устремленный в одну точку, выдавал крайнюю степень усталости и морального напряжения.
Есть ли предел человеческому цинизму?
Не будь наивным глупцом! — мысленно упрекнул себя Антрацит.
Он занимался исследованиями, пытаясь постичь процессы эволюции техноса, спасал сталкеров, когда те обращались за помощью, но это вовсе не означало, что другие мнемотехники придерживаются тех же принципов!
Его гневное замешательство продолжалось недолго. Справившись с резкими эмоциями, он вновь взглянул на экран, где появились данные сравнительного анализа.
Без сомнений — три группы инородных включений, обнаруженные в организме Макса, были запрограммированы на том же мнемотехническом оборудовании, что импланты стандартного ковчеговского набора!
Антрацит откинулся в кресле, машинальным движением смахнул со лба выступившие капельки пота и вновь тяжело задумался.