– Что? – нетерпеливо спросил Леонид.
– Ваша невеста сбежала на машине, которая принадлежит учредителю банка «Русский резерв» Демьяну Ивановичу Бутырскому. Запишите адрес.
– Спасибо, адрес я знаю, – икнул Штерн.
* * *Леонид вышел из отделения милиции, присел в скверике на мокрую лавочку и плотнее запахнул пиджак. Дождь кончился, небо очистилось от туч, яркое летнее солнце плескалось в лужах, играло солнечными зайчиками на сочной листве, но не грело.
Погибли два человека, с которыми брат заключил пари, – Мариновский и Торчинский. Смерть обоих освобождала брата от обязательств и была выгодна ему. Неужели он пытался спасти от тюрьмы убийцу! До настоящего момента Штерн не хотел в это верить. Склонялся к версии Торчинского о причастности Марго к этому делу. Вчера брата выпустили, но свидетельница, показания которой нельзя было использовать в суде, не опровергала его вины. И смерть Торчинского в день освобождения Демьяна выглядела подозрительно. К тому же продюсер погиб именно в тот момент, когда всем стала очевидна его победа: все телеканалы бесплатно и очень эффективно пиарили певца. Теперь журналистка, которая села в машину брата, исчезла… Понятно, что за рулем был не Демьян, потому что в этот момент он находился в СИЗО. Если предположить, что с Мариновским брата подставила Маргарита, то в случае с журналисткой она была совершенно точно ни при чем. Исчезновение девушки ей невыгодно, и это еще мягко сказано. Кто же был за рулем? Возможно, Демьян пытался таким образом отомстить Маргарите? Попросил кого-то. Подставил ее в отместку? Логика в этом была. Ясность могла внести сама Марго, но Штерн решил ей не звонить до тех пор, пока не поговорит с братом.
Глава 17 ГОРЬКАЯ И СЛАДКАЯ ПРАВДА
Ольга заехала к нему в гостиницу без четверти семь и позвонила снизу по сотовому телефону. Выглядела она счастливой и словно светилась изнутри. Удивительно, как положительные эмоции могут преобразить человека! Ольга и раньше казалась Штерну красавицей, а сейчас ее красота усилилась во много раз. Леонид с трудом оторвал взгляд от ее бездонных зеленых глаз, нежных контуров губ и блестящих каштановых локонов. Сегодня жена брата была одета стильно и женственно. Шоколадная приталенная блуза с бледно-розовым цветочным рисунком, легкая широкая юбка необычного кроя, открытые босоножки.
– Выглядите усталым, Ленечка, – заметила Ольга, выруливая со стоянки гостиницы «Славянская».
– Хорошая у вас машина, «Lexus SC430», – перевел тему Штерн.
– Старенькая уже, четвертый годок пошел, – улыбнулась Ольга. – Хотела ее продать и отобрать у Демьяна «Infinity». Все равно он на нем не ездил почти, предпочитает свой убогий «Land Cruiser». Но теперь этот гроб Демьяну придется продать, учитывая, что на его внедорожнике убили человека. «Infinity» мне не видать как своих ушей, – по лицу Ольги пробежала тень. Штерн тоже напрягся. Как раз в милую сердцу Ольги машину «Infinity» Мэрилин села в переулке, недалеко от клуба «Красный монах». Интересно, о чем Бутырская переживала больше – о смерти политика или об упущенной возможности пользоваться желанной машиной, думал Штерн, разглядывая красивый профиль жены брата.
– «Infinity» мне тоже нравится, – заметил он. – Понимаю вашу печаль.
– Ничего, переживу, – улыбнулась Ольга. – Как вам наши подмосковные коттеджи?
– Смущает разномастный стиль, – откровенно сознался Штерн. – Разглядывал мелькающие вдоль дороги строения: стилистическая мешанина приводила меня в ужас. Скромные деревянные домики чередовались с дорогими особняками нелепой архитектуры. Понять, чем руководствовались обеспеченные люди, приобретая клочки земли и выстраивая эпохальные конструкции в деревнях и дачных поселках, было невозможно.
– Это Минское шоссе, здесь – да, пока все запущено, но я его люблю, – рассмеялась Ольга. – В Звенигороде, где наш загородный дом, все иначе. Московская Швейцария. Кстати, будем проезжать место, где стоит родительская дача Демьяна. Покажу вам, если интересно. Правда, он там не бывает.
– Почему?
– Там его отца убили, – коротко ответила Ольга. – А продавать Демя не хочет, не знаю почему. Что касается разномастных стилей, то в девяностых годах, вырвавшись из тесных квартирок и получив наконец возможность реализовать все свои творческие идеи и фантазии, народ так ошалел от свободы, что скромничать не стал и развернулся с размахом. А культуры строительства особой не было, вот и выросли по всей стране курятники невероятных размеров.
– Да, я обратил внимание, – улыбнулся Леонид.
Повернули направо, проехали станцию, рынок и железнодорожный переезд.
– Это очень известное местечко – поселок Жаворонки. Ему более трехсот двадцати лет. Точнее, сначала это была деревенька, а в начале двадцатого века архитектор Вестерский распланировал поселок. Если вы по нему пройдете, то увидите четкие параллельные линии проспектов и улиц, как на шахматной доске. Вон, посмотрите, Ленечка! – Бутырская указала рукой влево. – Там родительская дача. Отсюда, правда, не видно. Участок роскошный, сосны, рубленый дом с верандой. Демьян рассказывал, что в детстве он собирал на участке грибы. Но особая достопримечательность – уникальные ворота.
– Ясно, – почему-то смутился Штерн. Ощущения были довольно странными, неприятными и одновременно ностальгическими. Неприятными – понятно почему, а ностальгическими с чего бы вдруг?
Потом они ехали молча. Ближе к Звенигороду дорога стала похожа на серпантин, и ландшафт за окном разительно изменился: холмы и сосны. Поменялась и архитектура. Теперь Штерн понял, почему Ольга назвала это место московской Швейцарией. Сходство действительно было. Залюбовавшись пейзажем, Леонид не заметил, как пролетела оставшаяся часть пути.
Домом назвать то сооружение, в котором проживала семья Бутырских, у Штерна не поворачивался язык. Четырехэтажный особняк с черепичной крышей и солнечной батареей наверху был обнесен высоким кирпичным забором, напоминающим Кремлевскую стену. Забор выглядел безобразным, но сам особняк смотрелся элегантно и стильно, несмотря на внушительные размеры. Неплохо живет его брат! Сразу стало ясно, почему Ольга не любит московскую квартиру: по сравнению с этим великолепием квартирка на Фрунзенской смотрелась убогим скворечником.
Внутри дом оказался уютным и светлым. Тепло чувствовалось во всех элементах дизайна. Ослепительно желтые стены, потолки, украшенные живописью, на гардинах, диванчиках и креслах – романтическая цветочная обивка, деревянные полы, застеленные пушистыми коврами, много зеркал и настольных светильников, полированная тяжелая, но изящная мебель – английская классика пришлась гроссмейстеру по вкусу. Он словно дома оказался, в любимом пригороде Лондона, и даже пахло здесь как-то особенно, ностальгически. Вспомнились холщовые мешочки с ручной вышивкой, наполненные сушеными травами и лепестками цветов, которые мама развешивала по дому и клала в платяные шкафы – одежда и воздух пропитывались нежными запахами лаванды и роз и пряным ароматом полевых трав.
– У вас очень мило, – подавленно сказал Штерн, пытаясь отогнать воспоминания.
– Спасибо, мне очень приятно. В этот дом я вложила всю душу, – обрадовалась Ольга, – и не только душу, но и деньги от продажи своей квартиры. Леня, вы простите, Демьян еще не приехал, – виновато добавила она. – На работе задерживается. Понимаете, за время его отсутствия дел накопилось море.
– Конечно, я понимаю, ничего страшного, – улыбнулся Леонид.
– Присаживайтесь. Кофе? Чай? Или, может быть, что-нибудь покрепче? У меня есть чудесный армянский коньяк, – подмигнула ему Ольга. Штерна непроизвольно передернуло. – Что случилось, Ленечка? – ехидно спросила Бутырская.
– Лучше просто минеральной воды, пожалуйста, – попросил Штерн.
– Леня, что случилось? – переспросила Ольга уже без иронии, присела на диван рядом с ним и участливо заглянула в глаза.
Настало время серьезно поговорить с Ольгой. Штерн открыл было рот, но во дворе послышался шум мотора, и Бутырская поднялась:
– Демьян приехал. Все будет хорошо, Ленечка, не волнуйтесь, – сказала Оля и вышла из гостиной, чтобы встретить мужа.
Леонид подошел к окну – симпатичный рослый брюнет с сединой на висках вышел из машины и вальяжно направился к парадному входу. Странно, волнения не было – в душе полный штиль. Всего за несколько дней он пережил столько потрясений, что сейчас не испытывал ничего: ни любопытства, ни радости, ни страха. В нем что-то сломалось.
В доме вдруг стало шумно. Из прихожей послышался веселый Ольгин смех и мужской баритон. Демьян вошел в гостиную и заполнил ее всю своей энергетикой.
– Ну, здравствуй, братишка! Не думал, что когда-нибудь свидимся, – громыхнул Бутырский, разглядывая Штерна с интересом. – Оль, как там насчет пожрать? – обернулся он к жене.
– Ну, здравствуй, братишка! Не думал, что когда-нибудь свидимся, – громыхнул Бутырский, разглядывая Штерна с интересом. – Оль, как там насчет пожрать? – обернулся он к жене.
– Все готово.
– Тогда за стол. Леонид, ну что ты стоишь, как неродной? Пошли, это дело нужно отметить. У нас есть исключительный…
– Армянский коньяк, – усмехнулся Штерн.
– Точно! – поднял указательный палец Демьян. – Но я вообще-то не про коньяк говорил, а про повод. У нас есть исключительный повод, чтобы надраться.
Ужин оказался исконно русским. Маринованные грибы, соленые огурцы, свежие овощи и зелень, неизвестное блюдо из свеклы, помидоры, порезанные кружочками, переложенные брынзой, загадочный салат «Оливье», пирожки и нечто студенистое. Он часто бывал в русских ресторанах с родителями, но ничего из представленных блюд не пробовал. В основном они заказывали пельмени, блины с икрой, пирожки, русский борщ или щи, царскую рыбу стерлядь и котлеты по-киевски.
– Лень, положить вам холодец? – спросила Ольга. – Или, может быть, вам селедку под шубой?
– Пожалуйста, холодец, – торопливо сказал Штерн, испугавшись селедки в шубе. Ольга тут же положила ему на тарелку как раз ту самую желеобразную массу с рваным мясом.
– Леня, у вас такое страшное лицо, будто вы никогда студень не ели, – рассмеялась Бутырская. – Попробуйте, это вкусно. С горчицей особенно, или с хреном. Если не понравится, не смущайтесь.
Штерн тут же щедро намазал желе толстым слоем горчицы, подцепил вилкой кусочек и отправил в рот. В носу защипало, очки запотели, из глаз потекли слезы.
– Ядреная горчичка-то, – довольно заметил Демьян. – Не то что у вас, в Англии, кисло-сладкая мутотень. На вот, пирожком закуси, – посоветовал брат и, не церемонясь, шмякнул на тарелку Штерна пирог. Леонид, тоже не церемонясь, откусил половину, прожевал.
– Исключительно, – выдохнул гроссмейстер и тут же сунул в рот еще кусочек холодца.
Ольга звонко рассмеялась. Демьян улыбнулся и налил Леониду водки.
– Давай, – поднял он свою рюмку.
– Давай, – Леонид поднял свою.
Ольга ускользнула на кухню, сообщив, что должна проверить горячее. К удивлению Штерна, жена брата готовила и обслуживала стол сама.
– У вас нет горничной и кухарки? – спросил Леонид. Демьян приложил палец к губам и покосился на дверь.
– Ревнивая она у меня, – доверительно сказал брат. – К каждому столбу ревнует. Горничные в доме не задерживаются, но не нанимать же старых перечниц. И секретарши… – Демьян вздохнул. – Не дай бог, Оля увидит, что смазливая, – изведет меня ревностью. Ненавязчиво так, но всю печень выгрызет и мозги прокомпостирует. Приходится увольнять. А что делать? Я Олю люблю и себя тоже. Нашел вроде компромисс – мышь серая классическая, в глаза не бросается, но и партнеров не пугает. И, что немаловажно, понтов нет. Не требует ничего, исполнительная и преданная, как собака. В общем, повезло.
– Светлана? – спросил Штерн.
– Откуда знаешь? – растерялся Демьян.
– Нас Оля познакомила. Когда я прилетел, сначала на Фрунзенскую заехал.
– Там Ольга была? – напряженно спросил Демьян.
– Да.
– Она эту квартиру ненавидит и редко там бывает… к счастью. Хоть какая-то отдушина, – подмигнул ему брат.
– Разве нельзя нанять прислугу мужского пола? – решил сменить тему Леонид. Похоже, Ольга не зря подозревала мужа в адюльтере. Не зря ревновала его к секретаршам. Демьян Иванович Бутырский изменял ей регулярно. Поразительная циничность – свить себе гнездышко для любовных утех и позиционировать его как сюрприз на день рождения супруги. Однако Демьян ему нравился, гроссмейстер с первой минуты почувствовал в нем родного человека. Вот только расслабиться Штерн не мог и чувствовал себя скованно – мешали подозрения, застрявшие в сердце, как кость в горле.
– Мужиков нанимать?! Еще чего! – возмутился Демьян. – Меня же дома не бывает почти. Чтобы она нашла утешение на груди какого-нибудь урода? Нет уж! Эх… Мой тебе совет, братишка: подольше не женись!
Штерн подавился помидором, который решил продегустировать, и закашлялся. Демьян любезно похлопал его по спине. Совершенно очевидно, брат ничего не знал о пари и к похищению Мэрилин был непричастен. Кто-то затеял за его спиной дурную игру. Сначала воспользовался одной машиной, чтобы убить политика Мариновского. Потом – другой, чтобы увезти журналистку в неизвестном направлении. Кто и зачем? Ответ лежал на поверхности, он был очевиден, но Штерн гнал его от себя, как назойливую муху.
– Вуаля! – Ольга вкатила в столовую тележку с дымящимся блюдом: ароматная рулька и запеченная картошка. Пахло очень аппетитно, но есть больше не хотелось. Леонид, чтобы не обидеть хозяйку, засовывал в себя горячее. На Ольгу он старался не смотреть. Мысли о виновности жены брата лезли в голову помимо воли. И тяжело было на душе, тяжело и стыдно, потому что Ольга нравилась ему, он сидел за ее столом и ел приготовленные ее руками блюда. Однако, если не она – то кто? У Бутырской был доступ к машинам, она вполне могла ими воспользоваться. Мотив? Ревность, деньги, любовь к другому мужчине? Или просто нелепая попытка помочь любимому мужу выиграть пари? Она так убивалась и переживала, что Демьяна арестовали, он видел реальные слезы на ее глазах. Возможно, Оля чувствовала свою вину? Не ожидала, что все обернется арестом. Сумасшедшая свидетельница могла ошибаться. Бутырского часто показывали по телевизору. Женщина узнала знакомое лицо и на опознании указала на Демьяна. В каком-то фильме он видел нечто подобное. Свидетельница указала на человека, который жил по соседству. Лицо показалось знакомым. Только в том фильме преступник был мужчиной. А Ольга – женщина. Могла свидетельница быть настолько невменяемой, чтобы перепутать мужчину с женщиной? Или Ольга изменила свой внешний вид и переоделась мужчиной? Бред какой-то! Неважный из него детектив. Оля просила о помощи, хотела спасти мужа. Нет, не просила она о помощи, он сам навязался. Тогда Бутырская рассказала ему о клубе и о своих подозрениях. Он проник туда и держал Ольгу в курсе событий. Она знала обо всем, знала об идиотском пари и «Красном монахе». Но зачем ей похищать журналистку? Какой в этом смысл? О пари также знали все члены клуба «Флоризель». У кого из них был доступ к машинам Бутырского? Кому из членов помешал его брат и при чем здесь девочка-журналистка? Или с политиком все-таки расправился Демьян? Смерть политика была выгодна Демьяну и Марго, смерть Торчинского тоже была выгодна брату и Марго. Два пари, две смерти – клуб «Флоризель» – брат. Третье пари… похищение девушки – клуб «Флоризель». Девушка собирала материал о клубе, возможно, узнала что-то, что знать была не должна. Но Мэрилин в тот вечер была в маскарадном костюме, значит, либо за ней следили, либо никакого отношения к ее журналистскому расследованию похищение не имеет. Девушку вообще похитили с какой-то иной целью. Связано ли это с пари? С Марго? Или с Бутырским? Чем больше Штерн напрягал мозги, пытаясь понять логику злоумышленника – тем меньше что-либо понимал.
Ужин тем временем подходил к концу. Демьян методично напивался, рассказывал о себе, о своем бизнесе и увлечениях. Ольга не притрагивалась к алкоголю, сидела молча и смотрела на мужа влюбленными глазами. Штерн тоже не пил и ждал, когда настанет благоприятный момент, чтобы поговорить с братом или с Ольгой наедине.
– Ленечка, вы не поможете мне? – вдруг спросила Ольга, чем ввела в транс и Леонида и, судя по вытянувшемуся лицу, Демьяна.
– С удовольствием, – откашлялся Штерн.
– Оль, давай лучше я тебе помогу, – пришел в себя Бутырский.
– Хочешь помочь? Неужели? Не ожидала, – рассмеялась Ольга. – Тогда убирай со стола.
– Со стола? – ошалел Бутырский – судя по выражению его лица, подобных просьб от супруги он никогда в жизни не слышал.
– Да, милый. А мы пока с Леней чай приготовим, хочется попить чаю из самовара. Вам ведь интересно, Ленечка, как функционирует русский самовар?
– Разумеется! – с готовностью вскочил из-за стола гроссмейстер.
– Пойдемте тогда, поможете вынести его на улицу, – улыбнулась Ольга, и Леонид с готовностью устремился за женой брата, оставив несчастного Демьяна в полной растерянности наедине с грязной посудой.
Бутырская привела его в открытую беседку, увитую изысканными сиреневыми цветами клематиса. Здесь было уютно: круглый стол, диванчик, плетеные кресла. Леонид установил пузатого медного красавца на металлический поднос. Оля принесла с собой корзинку с еловыми шишками, бумагу, щепки и спички для камина.
– Садитесь, Леня.
Штерн с готовностью уселся в кресло.
– Вы хотели со мной о чем-то поговорить, Оля? – тихо спросил он.
– Как вы проницательны, господин Штерн! – вдруг резко сказала Ольга. – Да, хотела! Я вижу, что вы не верите в невиновность Демьяна.
– С чего вы взяли? – сухо спросил Леонид.