– Конечно, — сказал Джордж. — Я на этих драчунов-недомерков насмотрелся. Но Кудряш пусть не рассчитывает, что Ленни ему спустит. Ленни не очень-то ловкий, но этому сопляку крепко врежет, ежели тот сунется.
– Ну, а Кудряш-то ловкач из ловкачей, — возразил старик. — Любого вокруг пальца обведет. Положим, пристанет к здоровяку и вздует его. Тогда всякий скажет: «Молодчина этот Кудряш». Ну, а положим, его самого вздуют. Тогда все скажут: вот связался черт с младенцем, и, может, даже всем скопом вздуют того, здоровенного. И опять Кудряш в выигрыше. Ни с кем-то он по-честному не дерется.
Джордж посмотрел на дверь и сказал с угрозой:
– Ну, пускай лучше держится от Ленни подальше. Ленни не драчун, но он сильный, хотя хитростей этих всяких не знает.
Он подошел к столу и сел на один из ящиков. Собрал карты, стасовал.
Старик присел на другой ящик.
– Не передавай Кудряшу, что я говорил. Он с меня шкуру спустит. Ему что! Его-то за решетку не посадят. У него отец — шишка.
Джордж стасовал колоду и начал переворачивать карты, глядя на каждую и бросая ее в кучу.
– Сдается мне, что этот Кудряш — просто сучий сын, — сказал он. — Не люблю злобную мелюзгу.
– Он еще хуже стал в последнее время, — сказал старик. — Женился недели две назад. Живет с женой в хозяйском доме. И с тех пор совсем осатанел.
– Может, перед женой храбрость свою показать хочет, — проворчал Джордж.
Старик обрадовался случаю посплетничать.
– Видал рукавицу у него на левой руке?
– Да. Видал.
– Так вот, она вся пропитана вазелином.
– Вазелином? На кой шут?
– Вот дело какое… Кудряш говорит, что эту руку он для своей супружницы умягчает.
Джордж внимательно рассматривал карты.
– И не стыдно ему про это языком трепать?
Старик оживился. Он все-таки заставил Джорджа сказать плохое о хозяйском сынке. Теперь ему нечего было опасаться, и он разоткровенничался.
– Вот погоди, увидишь его супружницу.
Джордж снова стасовал карты и стал медленно, старательно раскладывать пасьянс.
– Хорошенькая? — спросил он небрежно.
– Да, хорошенькая… Но…
Джордж внимательно рассматривал карты.
– Что «но»?
– Мужчинам глазки строит.
– Да ну? Две недели как замужем и уже глазки? Может, поэтому Кудряш и осатанел?
– Я видел, как она с Рослым заигрывала. Рослый у нас — старший возчик. Славный малый. Ему не надобно носить башмаки на высоких каблуках, его и так слушаются. Так вот, я видел, как она с ним заигрывала. А Кудряш не видел. И с Карлсоном тоже.
Джордж притворился, будто ему неинтересно.
– Кажется, предстоит потеха.
Старик встал с ящика.
– Знаешь, что мне сдается? — Джордж не ответил. — Сдается мне, что Кудряш женился на… потаскушке.
– Не он первый, не он последний, — отозвался Джордж.
Старик поплелся к двери. Старая собака подняла голову, огляделась, потом с трудом встала на ноги, собираясь идти за ним.
– Надо налить для ребят воду в умывальник. Они скоро придут. Вы ячмень ссыпать будете?
– Да.
– Смотрите же, не говорите ничего Кудряшу.
– Само собой, не скажем.
– Так вот, ты приглядись к ней. Сам увидишь, потаскушка она или же нет.
Он вышел за дверь на яркий солнечный свет.
Джордж задумчиво раскладывал карты по три. Потом прикрыл туза четверкой треф. Сноп солнечных лучей падал теперь на пол, и мухи проносились сквозь него, как искры. Снаружи послышалось позвякивание сбруи и кряхтение тяжело груженных повозок. Издали донесся звонкий крик:
– Конюх, эй, конюх! Куда запропастился этот черномазый?
Джордж посмотрел на свой пасьянс, потом смешал карты и повернулся к Ленни. Ленни лежал на койке и глядел на него.
– Слышь, Ленни! Неладно здесь. Я что-то опасаюсь. Из-за этого Кудряша ты попадешь в беду. Видал я таких. Он вроде бы тебя прощупывал. Решил, что ты испугался, и теперь при первом случае станет бить.
Глаза у Ленни расширились от страха.
– Не хочу я попасть в беду, — сказал он жалобно. — Не давай ему бить меня, Джордж.
Джордж встал, подошел к Ленни и сел на его койку.
– Терпеть не могу таких гадов, — сказал он. — Я их много перевидал. Как сказал этот старик, Кудряш ничем не рискует. Он всегда в выигрыше. — Джордж помолчал, размышляя. — Если он будет тебя задирать, Ленни, придется нам отсюда уйти. Это яснее ясного. Он хозяйский сынок. Слышь, Ленни. Постарайся держаться от него подальше, ладно? Никогда с ним не разговаривай. Если он придет сюда, сразу уходи в другой конец барака. Ладно, Ленни?
– Не хочу попасть в беду, — скулил Ленни. — Я его не трогал.
– Ну, это не поможет, если Кудряш захочет показать свою храбрость. Просто держись от него подальше. Запомнишь?
– Конечно, Джордж. Я должен молчать.
Шум приближался, нарастал — стучали копыта по твердой земле, скрипели колеса и звякала упряжь. Люди перекликались меж собой. Джордж, сидя на койке подле Ленни, в задумчивости хмурился. Ленни спросил робко:
– Ты не сердишься, Джордж?
– На тебя — нет. Сержусь на этого подлого Кудряша. Я надеялся, что мы заработаем здесь хоть сотню долларов. — В голосе его зазвучала решимость. — Держись подальше от Кудряша, Ленни.
– Конечно, Джордж. Я буду молчать.
– Не допускай, чтоб он втравил тебя в драку, но, уж коли этот сучий сын полезет к тебе, дай ему хорошенько.
– Что ему дать, Джордж?
– Ну ладно, неважно. Я тебе тогда скажу. Не переношу этаких подлецов. Слышь, Ленни, ежели случится беда, ты помнишь, что я тебе говорил?
Ленни приподнялся на локте. Лицо напряглось. Потом он печально посмотрел Джорджу в глаза.
– Ежели случится беда, ты не позволишь мне кормить кроликов.
– Да я не об этом. Помнишь, где мы сегодня ночевали? Ну, возле реки?
– Да. Помню. Ну конечно, помню! Я должен побежать туда и спрятаться в кустах.
– И сиди там, покуда я за тобой не приду. Только чтоб тебя никто не видал. Спрячешься в кустах у реки. Повтори.
– Спрячусь в кустах у реки, в кустах у реки.
– Ежели случится беда.
– Ежели случится беда.
Снаружи заскрипела повозка. Раздался крик:
– Ко-о-нюх! Э-э-й, конюх!
Джордж сказал:
– Повторяй время от времени про себя, Ленни, чтоб не позабыть.
Оба подняли головы: прямоугольник света в дверях вдруг померк. На пороге стояла молодая женщина: полные, накрашенные губы и большие, сильно подведенные глаза, ярко-красные ногти. Волосы ниспадали мелкими локонами-колбасками. На ней было бумажное домашнее платье и красные домашние туфли, над которыми торчали пучки красных страусовых перьев.
– Я ищу Кудряша, — сказала она.
Голос у нее был какой-то ломкий и чуть в нос.
Джордж отвернулся, потом снова поглядел на нее.
– Он был здесь минуту назад, но куда-то ушел.
– А! — Она заложила руки за спину и прислонилась к дверному косяку, слегка пригнув голову. — Вы новенькие. Только что пришли, да?
Ленни оглядел ее с головы до ног, и она, хотя, казалось, не смотрела на него, едва заметно приподняла голову. Потом поглядела на свои ногти.
– Кудряш иногда заходит сюда, — объяснила она.
– Но сейчас его здесь нету, — сказал Джордж решительно.
– Если нету, поищу где-нибудь еще, — сказала она игриво.
Ленни смотрел на нее, как завороженный.
– Увижу его, скажу, что вы его искали, — проговорил Джордж.
Она лукаво улыбнулась и качнулась вперед всем телом.
– Что ж, мне его уж и поискать нельзя? — сказала она.
Позади нее раздались шаги. Она обернулась.
– А, Рослый, здравствуй, — сказала она.
За дверью послышался голос Рослого:
– Здравствуй, красуля.
– Я ищу Кудряша.
– Плохо ты его ищешь. Я видел, он пошел домой.
Она вдруг забеспокоилась.
– Пока, ребята, — бросила она через плечо и поспешила прочь.
Джордж посмотрел на Ленни.
– Господи, ну и штучка, — сказал он. — Так вот какую супружницу выбрал себе Кудряш.
– Она хорошенькая, — будто оправдываясь, сказал Ленни.
– Да, хоть и строит из себя невесть что. У Кудряша еще будет с ней хлопот полон рот. Провалиться мне, ежели ее не сманят за двадцать долларов.
Ленни все смотрел на дверь, возле которой она только что стояла.
– Ей-ей, она хорошенькая.
Он восторженно улыбнулся.
Джордж быстро взглянул на Ленни и сильно дернул его за ухо.
– Слышь, ты, дурак полоумный, — сказал он со злобой. — Не смей даже глядеть на эту суку. Что бы она ни сделала и что бы ни сказала! Видал я таких! Через нее живо за решетку угодишь! Держись от нее подальше.
Ленни попытался освободить ухо.
– Я ничего не сделал, Джордж.
– Известно, не сделал. Но когда она стояла у двери и выставила напоказ свои ноги, ты не отвернулся.
– Я ничего плохого не думал, Джордж. Честное слово, не думал.
– Я ничего не сделал, Джордж.
– Известно, не сделал. Но когда она стояла у двери и выставила напоказ свои ноги, ты не отвернулся.
– Я ничего плохого не думал, Джордж. Честное слово, не думал.
– Так вот, держись от нее подальше, потому что через нее в два счета пропадешь, а уж я в бабах толк знаю. Пускай Кудряш отдувается. Сам виноват. Перчатка с вазелином! — сказал Джордж презрительно. — Небось он и сырые яйца глотает да выписывает по почте всякие патентованные снадобья.
– Мне здесь не нравится, Джордж! — воскликнул вдруг Ленни. — Это плохое место. Я хочу уйти отсюда.
– Ничего не поделаешь, Ленни. Надо обождать, покуда денег не заплатят. Мы уйдем, как только можно будет. Мне самому здесь нравится не больше, чем тебе. — Он вернулся к столу и снова принялся за пасьянс. — Нет, не нравится мне здесь, — повторил он. — И я сам убрался бы отсюда с превеликим удовольствием. Вот только накопим малость деньжат и непременно уйдем, доберемся до верховий Миссисипи и станем золото мыть. Может, будем тогда зарабатывать по нескольку долларов в день, вот и накопим.
Ленни живо наклонился к нему.
– Уйдем, Джордж. Уйдем отсюда. Здесь плохо.
– Придется обождать, — обронил Джордж отрывисто. — А теперь помолчи. Сюда идут.
Из умывальной послышался плеск воды и звон тазов. Джордж разглядывал карты.
– Пожалуй, не мешало бы и нам умыться, — сказал он. — Но мы ведь не пачкались.
В дверях появился высокий человек. Под мышкой он держал измятую шляпу, свободной рукой расчесывал длинные черные мокрые волосы. Как и все, он носил синие джинсы и короткую бумажную куртку. Причесавшись, он переступил порог с королевским достоинством, видно, это был не последний человек на ранчо. Служил он старшим возчиком и мог управлять разом десятью, шестнадцатью, а то и двадцатью мулами, мог убить кнутом муху на крупе коренника, не причинив ему ни малейшей боли. Держался он спокойно и величественно; стоило ему заговорить, и все сразу же умолкали. Авторитет его был велик, и ему всегда принадлежало решающее слово, шла ли речь о политике или любовном приключении. Звали старшего возчика Рослый. Моложавого, продолговатого лица, казалось, не коснулись годы. Ему можно было дать и тридцать пять, и все пятьдесят. Он умел угадывать недосказанное, говорил медленно и веско, со знанием дела. Руки его, длинные и тонкие, всегда двигались изящно, как в индийском танце.
Он разгладил мятую шляпу, заломил тулью и надел. Потом дружелюбно посмотрел на двоих незнакомцев.
– На дворе солнце вовсю светит, — сказал он приветливо. — А здесь ни зги не видать. Вы новые?
– Только что пришли, — ответил Джордж.
– Будете ссыпать ячмень?
– Так велел хозяин.
Рослый сел на ящик напротив Джорджа. Он оглядел пасьянс, лежавший к нему вверх ногами.
– Давайте ко мне, ребята, — сказал он дружелюбно. — А то у меня есть там несколько молокососов, не отличат мешка с ячменем от воздушного шара. Вы, ребята, когда нибудь ссыпали ячмень?
– А как же, — сказал Джордж. — Мне-то, правда, хвастаться нечем, но вот этот малый один может ссыпать больше зерна, чем иные вдвоем.
Ленни, который слушал разговор и переводил взгляд с одного на другого, самодовольно улыбнулся, услышав похвалу. Рослый одобрительно посмотрел на Джорджа: ему похвала тоже понравилась. Потом он наклонился над столом и взял за уголок карту, лежавшую в стороне.
– Вы, ребята, всегда работаете вместе?
Говорил он все так же дружески. Он располагал к откровенности, хоть и не был назойлив.
– Ну да, — сказал Джордж. — Помогаем друг другу. — Он указал на Ленни пальцем. — Ленни у меня не шибко-то соображает. Но работает — будь здоров. Славный малый, только вот не соображает. Я его давно знаю.
Рослый поглядел куда-то мимо Джорджа.
– У нас люди редко друг друга держатся, — сказал он задумчиво. — Не знаю почему. Может, в этом проклятом мире все боятся друг друга.
– Вдвоем куда лучше, — сказал Джордж.
В комнату вошел пузатый крепыш. С головы его еще стекала вода после умывания.
– Привет, Рослый, — сказал он и замолчал, разглядывая Джорджа и Ленни.
– Это новенькие, — сказал Рослый, тем самым как бы представив их.
– Рад познакомиться, — сказал вошедший. — Я Карлсон.
– Я Джордж Милтон. А это вот Ленни Хили.
– Рад познакомиться, — повторил Карлсон. — Не такой уж он хилый. — И он тихонько рассмеялся своей шутке. — Совсем не хилый, — сказал он. — Я у тебя вот что хотел спросить, Рослый. Как там твоя собака? Я не видел ее нынче утром под повозкой.
– Ощенилась вчерашней ночью, — ответил Рослый. — Девять щенков. Четверых я сразу же утопил. Ей столько не выкормить.
– Выходит, осталось пять?
– Да, пять. Самые крупные.
– А как думаешь, какой породы?
– Не знаю, — сказал Рослый. — Наверно, овчарки. Когда у нее была течка, тут вокруг все больше такие кобели вертелись.
– Стало быть, у тебя пять щенков, — продолжал Карлсон. — Думаешь всех себе оставить?
– Не знаю. Подержу покудова у себя, пускай Лулу их покормит.
– Слышь, Рослый, — задумчиво сказал Карлсон. — Я вот чего думаю. Собака у нашего Огрызка совсем старая, еле лапы волочит. Да и воняет от нее до невозможности. Зайдет сюда — потом два, а то и три дня вонь не выветривается. Пущай Огрызок ее пристрелит, и дадим ему щенка, пусть растит. А эту суку я за милю чую. Зубов нету, почти слепая, жрать и то не может. Огрызок ее молоком поит. Молоко жевать не надо.
Джордж не сводил глаз с Рослого. На дворе начали бить в железный рельс, сперва медленно, потом все быстрей и быстрей, пока эти удары не слились в сплошной звон. Звон прекратился так же внезапно, как и начался.
– Ну, конец, — сказал Карлсон.
За дверью раздались громкие голоса, и мимо прошла группа мужчин.
Рослый медленно, с достоинством встал.
– Пошли, ребята, тут зевать не приходится. Через две минуты не останется ни крошки.
Карлсон остановился, пропуская Рослого вперед, и оба вышли во двор.
Ленни умоляюще посмотрел на Джорджа. Джордж смешал карты в кучу.
– Да, — сказал Джордж. — Я слышал, Ленни. Я его попрошу.
– Белого с коричневыми пятнами! — воскликнул Ленни.
– Пошли обедать. Не знаю только, есть ли у него белый с коричневыми пятнами.
Ленни неподвижно сидел на своей койке.
– Попроси сейчас, Джордж, а то он и этих тоже утопит.
– Ладно. А теперь пойдем, вставай же наконец.
Ленни спрыгнул с койки, и оба пошли к двери. Когда они подошли к порогу, в барак ворвался Кудряш.
– Вы не видали здесь женщину? — спросил он злобно.
– Заходила с полчаса назад, — ответил Джордж.
– Какого дьявола ей здесь надо?
Джордж стоял, спокойно глядя на разъяренного мужчину. Он ответил дерзко:
– Сказала, что вас ищет.
Кудряш словно вдруг увидел Джорджа впервые. Он сверкнул глазами, смерил его взглядом, прикинул расстояние, оглядел его ладную фигуру.
– Ну и куда же она пошла? — спросил он наконец.
– Почем мне знать, — сказал Джордж. — Я ей вслед не глядел.
Кудряш сердито зыркнул, повернулся и быстро пошел к двери.
– Знаешь, Ленни, — сказал Джордж. — Боюсь, как бы не пришлось подправить вывеску этому гаду. Не нравится мне его наглость. Сукин сын! Ну ладно, пойдем. А то ведь нам эдак ничего и не достанется.
Они вышли во двор. Узкая полоска земли под окном была озарена солнцем. Издали доносился стук мисок.
Вскоре старая собака, прихрамывая, вошла в отворенную дверь. Она поглядела вокруг добрыми подслеповатыми глазами. Потом понюхала воздух, легла и положила голову на лапы.
Кудряш вернулся и снова заглянул в дверь. Собака вздрогнула, но как только Кудряш ушел, она снова уронила на лапы свою поседелую голову.
Хотя за окнами барака еще даже не начинало смеркаться, внутри было темно. Через открытую дверь слышался топот ног, одобрительные или насмешливые возгласы и звяканье — играли в подкову.
Рослый и Джордж вдвоем вошли в темный барак. Рослый протянул руку над столом, где валялись карты, и зажег электрическую лампочку. Из-под жестяного абажура на стол упал конус яркого света, а по углам барака по-прежнему густела тьма. Рослый уселся на ящик. Джордж сел напротив.
– Пустяки, не стоит благодарности, — сказал Рослый. — Все равно, наверное, пришлось бы утопить.
– Может, для тебя это пустяк, — сказал Джордж, — а для него это много значит. Ей-ей, не знаю, как и загнать его сюда на ночь. Он ведь ляжет в конюшне, рядом со щенками. Так и норовит залезть к ним в ящик.
– Пустяки, — повторил Рослый. — Ты про него верно сказал. Может, он и не больно много соображает, но работников таких я еще не видывал. Он, когда ссыпал зерно, чуть не до смерти замучил напарника. Никто за ним не поспевал. Господи, первый раз вижу такого силача.