– Так вот, не зевай, гляди в оба. Тогда много кой-чего разглядишь. Она ничего и не скрывает. Я такой еще никогда не видал. Всем мужикам глазки строит. Небось, даже и конюху. И какого дьявола ей не хватает?
– А что, тут уже из-за нее заварилась каша? — спросил Джордж как бы невзначай.
Было ясно, что Уита карты не интересуют. Он уронил руку на стол, и Джордж, отобрав у него карты, стал раскладывать пасьянс: семь карт и шесть сверху, а поверх еще пять.
Уит сказал:
– Понятно, об чем ты спрашиваешь. Нет, еще ничего не было. Кудряш бесится, только и всего, но едва ребята с работы вернутся, она уж тут как тут. Ищет, мол, мужа или забыла что-то. Похоже, ее здорово тянет к мужчинам. А Кудряш так и кипит, но покуда сдерживается.
– Она еще наделает делов, — сказал Джордж. — Из-за нее не миновать заварухи. В два счета угодишь за решетку. Я думаю, у Кудряша хватает прихвостней. На ранчо одни мужики, не место здесь молодой женщине, особенно такой.
– Хочешь, поедем завтра вечером с нами в город, — предложил Уит.
– А на кой шут? Чего там делать?
– Как всегда, заглянем к старухе Сузи. Веселое местечко. Сама старушенция такая потешная — всегда отмочит какую-нибудь шутку. Вот, скажем, в прошлую субботу пришли мы к ее парадной двери. Сузи отворяет дверь и кричит: «Девочки, скорей одевайтесь, шериф приехал!» Но ни одного скверного слова, ни-ни. У нее там пять девочек.
– А во сколько это обходится? — спросил Джордж.
– Два с полтиной. И порция виски — еще двадцать центов. У Сузи есть удобные кресла, можно и просто так посидеть, пропустить стаканчик-другой и приятно провести время. Сузи никогда не против. Она никого не торопит и не выставляет за дверь, ежели гость не хочет девушки.
– Надо будет сходить с вами, поглядеть, — сказал Джордж.
– Конечно, пойдем. Можно хорошо поразвлечься — одни шуточки ее чего стоят. Как это она сказала один раз: «Есть, говорит, такие хозяйки, которые на полу тряпку расстелят, лампу с голой бабой поставят на граммофон и думают, будто у них заведение». Это она про Клару. А еще она говорит: «Я знаю, что вам, ребята, требуется, — говорит. — Мои девочки чистые, — говорит, — и виски я не разбавляю. А ежели кто желает поглядеть на похабную лампу да обжечь крылышки, так вы дорогу знаете». И еще она говорит: «Кое-кто совсем окривел, на эту лампу глядючи…»
– У Клары, стало быть, другой такой же дом, так, что ли? — спросил Джордж.
– Ну да, — ответил Уит. — Но мы туда не ходим. Клара берет три доллара за девочку и тридцать пять центов за виски, и шутить она не умеет. А у Сузи чистота и удобные кресла, и она не пущает к себе всяких проходимцев.
– Нам с Ленни надобно деньжат скопить, — сказал Джордж. — Я бы пошел с вами, посидел, выпил, но отдать два с половиной доллара никак не могу.
– Ну, надо же развлечься хоть иногда, — сказал Уит. Дверь отворилась, и вошли Ленни с Карлсоном. Ленни прокрался к своей койке, сел, стараясь не привлекать внимания. Карлсон полез под койку и вытащил мешок. Он не смотрел на Огрызка, который все еще лежал, отвернувшись к стене. Карлсон нашарил в мешке шомпол и баночку с ружейным маслом. Он положил их на койку, достал пистолет, вынул обойму, вытряхнул патрон. Потом стал чистить ствол шомполом. Когда затвор щелкнул, Огрызок повернулся и посмотрел на пистолет, потом снова отвернулся к стене.
– Кудряш не заходил? — спросил Карлсон как бы невзначай.
– Нет, — ответил Уит. — А что?
Карлсон посмотрел ствол на свет.
– Ищет свою красулю. Я видел, как он рыскал вокруг барака.
– Он всегда полдня ее ищет, — сказал Уит с насмешкой. — А вторые полдня она ищет его.
В этот миг в барак ворвался Кудряш.
– Она сюда не заходила, — сказал Уит.
Кудряш грозно оглядел барак.
– А где Рослый?
– На конюшне, — сказал Джордж. — Ему надо замазать смолой копыто мулу.
Кудряш съежился.
– И давно он ушел?
– Минут десять.
Кудряш выскочил за дверь и побежал к конюшне.
Уит встал.
– Пойти, что ли, поглядеть, — сказал он. — Кудряш нарывается на драку, иначе не побежал бы. А ведь он ловкий как черт. Выступал в финале «Золотой перчатки». У него есть вырезки из газет. — Уит подумал немного. — Но все равно, лучше Рослого не трогать. От Рослого всего можно ждать.
– Он думает, что Рослый сейчас с его супружницей, так, что ли? — спросил Джордж.
– Похоже, — сказал Уит. — Но это, конечно, ерунда. Ни за что Рослый не станет с ней путаться. Но поглядеть на драку можно, ежели до нее дойдет. Пошли?
– Нет уж, я здесь останусь, — сказал Джордж. — Не хочу ни во что ввязываться. Нам с Ленни надо скопить деньжат.
Карлсон вычистил пистолет, положил его в мешок и засунул под койку.
– Пожалуй, пойду и я погляжу, — сказал он.
Старик лежал не шевелясь, а Ленни со своей койки с опаской поглядывал на Джорджа.
Когда Уит и Карлсон ушли и дверь за ними закрылась, Джордж повернулся к Ленни.
– Ты что от меня скрываешь?
– Я ничего не сделал, Джордж. Рослый говорит, что лучше пока не гладить щенков так долго. Рослый говорит, им это вредно. Вот я и ушел. Я хорошо себя вел, Джордж?
– Что ж, пожалуй, — сказал Джордж.
– Я не делал им больно. Я только посадил своего щенка на колени и гладил.
– А ты видел Рослого на конюшне? — спросил Джордж.
– Ну да, видел. Он сказал, чтоб лучше я не гладил больше щенка.
– А женщину ты видал?
– Супружницу Кудряша?
– Да. Она приходила на конюшню?
– Нет. Ее я не видал.
– И не видал, чтобы Рослый с ней разговаривал?
– Не. Ведь ее там не было.
– Ладно, — сказал Джордж. — Я думаю, ребята не допустят драки. А если будет драка, Ленни, ты держись в стороне.
– Я не хочу драться, — сказал Ленни.
Он встал с койки и сел к столу напротив Джорджа. Джордж по привычке стасовал карты и стал раскладывать пасьянс. Он делал это старательно, задумчиво, не спеша.
Ленни взял одну карту и стал рассматривать, потом перевернул и снова стал рассматривать.
– Так и так одинаково, — сказал он, — Джордж, почему так и так одинаково?
– Не знаю, — сказал Джордж. — Так уж их рисуют. А что Рослый делал на конюшне?
– Рослый?
– Ну да. Ты ведь видел его, и он не велел тебе больше гладить щенков.
– А-а. Он принес банку со смолой и кисть. Не знаю зачем.
– И ты уверен, что эта женщина не приходила в конюшню, как, к примеру, нынче сюда?
– Уверен.
Джордж вздохнул.
– Нет, уж лучше — бардак, — сказал он. — Туда можно пойти, выпить, получить все, что требуется, безо всякого шума. И заранее известно, во сколько это влетит. А с такой стервой враз за решетку попадешь.
Ленни внимательно слушал его и тихонько шевелил губами, повторяя про себя каждое слово. Джордж продолжал;
– Помнишь Энди Кашмена, Ленни? Он с нами в школе учился.
– И его мать еще пекла для детей пирожки? — спросил Ленни.
– Во-во. Он самый. Ты всегда запоминаешь, когда речь о жратве. — Джордж внимательно разглядывал карты. Он положил на грифельную доску туза, а сверху двойку, тройку и четверку бубен. — Энди сейчас в Сан-Квентинской тюрьме, а все из-за бабы, — сказал он.
Ленни забарабанил пальцами по столу.
– Джордж…
– Ну чего тебе?
– Джордж, а скоро у нас будет маленькое ранчо, и мы будем сами себе хозяева?.. И… заведем кроликов?
– Понятия не имею, — сказал Джордж. — Надо скопить деньжат. Я знаю ранчо, которое можно купить задешево, но даром его ведь не отдадут.
Огрызок медленно повернулся на койке. Глаза у него были широко раскрыты. Он пристально посмотрел на Джорджа.
Ленни попросил:
– Расскажи мне про это ранчо, Джордж.
– Да ведь я только вчера рассказывал.
– Ну, расскажи… расскажи еще, Джордж.
– Так вот… там десять акров земли, — сказал Джордж. — Ветряная мельница. Маленький домик и курятник. А еще кухня, садик: вишни, яблоки, персики, орехи да всякая ягода. Есть место, где посеять люцерну, и много воды для полива. Есть свинарник…
– И кролики, Джордж!
– Крольчатника покуда нету, но нетрудно сделать несколько клеток, а кормить их можешь люцерной.
– Могу, конечно, могу! — подхватил Ленни. — Честное слово, могу!
Джордж перестал раскладывать пасьянс. Голос его постепенно теплел.
– А еще мы можем завести свиней. Я построю коптильню, вроде той, как у моего деда; заколем свинью, станем коптить сало и окорока, делать ветчину. А поднимутся по реке лососи, мы будем ловить их сотнями и засаливать или коптить. Будем есть их на завтрак. Нет ничего вкуснее копченой лососины. Когда поспеют фрукты, мы станем заготовлять их впрок, и помидоры тоже, это очень легко. На воскресенье зарежем куренка или кролика. Может заведем корову или козу, и у нас будут такие густые сливки, что их хоть режь да ложкой ешь.
Ленни глядел на Джорджа, широко раскрыв глаза, и старик тоже глядел на него. Потом Ленни сказал тихо:
Ленни глядел на Джорджа, широко раскрыв глаза, и старик тоже глядел на него. Потом Ленни сказал тихо:
– Мы будем сами себе хозяева.
– А как же, — сказал Джордж. — У нас будут на огороде всякие овощи, а захотим выпить виски — продадим десяток-другой яиц, или немного молока, или еще чего-нибудь. Будем себе жить там, на своем ранчо. Не придется больше мыкаться и жрать стряпню какого-нибудь япошки. Врешь, брат, у нас свой дом есть, нам незачем спать в бараке.
– Расскажи про дом, Джордж, — попросил Ленни.
– Ну, само собой, у нас будет свой домик, и в нем удобная спальня. Пузатая железная печурка, зимой в ней завсегда будет гореть огонь. Земли на ранчо немного, так что спину гнуть особо не придется. Ну, разве что часов по шесть или семь в день. Не то что по одиннадцати часов ссыпать ячмень. Поспеет урожай, и мы его снимем. И всегда будем знать, ради чего работали.
– А еще кролики, — сказал Ленни нетерпеливо. — Я буду их кормить. Расскажи про это, Джордж.
– Очень просто — пойдешь с мешком, накосишь люцерны. Набьешь мешок, принесешь люцерну и положишь кроликам в клетки.
– А они будут есть! — сказал Ленни. — Я видел, как кролики едят.
– Каждые полтора месяца, — продолжал Джордж, — они приносят приплод, так что нам хватит и для еды и на продажу. А еще заведем голубей, пусть летают вокруг мельницы, как у нас во дворе, когда я был ребенком. — Он мечтательно поглядел на стену поверх головы Ленни. — И все это будет наше, никто нас не выгонит. А если нам самим кто не понравится, мы скажем: «Скатертью дорога», и ему придется убраться. А для друга — что ж, для друга у нас завсегда найдется свободная койка, и мы скажем: «Отчего бы тебе у нас не заночевать?» — и он заночует. У нас будет собака, сеттер, и две полосатые кошки, но придется следить, чтоб не таскали крольчат.
Ленни взволнованно засопел.
– Пущай только попробуют. Я им все кости переломаю… я… я их палкой.
И он забормотал что-то под нос, угрожая несуществующим кошкам, посмей они тронуть несуществующих кроликов.
Джордж сидел, завороженный собственной выдумкой.
И когда Огрызок вдруг заговорил, оба вскочили, словно их поймали с поличным. Огрызок спросил:
– А у тебя и впрямь есть на примете такое ранчо?
Джордж насторожился.
– Ну, положим, есть, — ответил он. — А тебе-то что?
– Я не спрашиваю, где. Это не важно.
– Само собой, — сказал Джордж. — Уж будь спокоен… Тебе его и за сто лет не найти.
– А сколько надобно уплатить?
Джордж подозрительно взглянул на старика.
– Ну… можно сторговаться за шесть сотен. Старики хозяева совсем на мели, старуха больна, нужно ее оперировать. Но тебе-то что до этого? Мы сами по себе, в наши дела не лезь.
Огрызок сказал:
– Оно конечно, я однорукий, от меня пользы мало. Руки я лишился на этом вот самом ранчо. Потому меня и держат уборщиком. И уплатили двести пятьдесят за руку. Да еще пятьдесят у меня накоплено, в банке лежат, готовенькие. Вот вам уже триста, а еще пятьдесят я получу в конце месяца. И я вам скажу… — Он всем телом подался вперед. — Может, возьмете меня? Моя доля — триста пятьдесят долларов. Само собой, пользы от меня немного, но я могу стряпать, смотреть за курами да копаться в огороде. Ну, как?
Джордж прищурился.
– Надобно подумать. Мы хотели купить ранчо только вдвоем…
Старик его перебил:
– Я напишу завещание и, когда помру, оставлю свою долю вам, потому как родичей у меня давным-давно нету. У вас, ребята, есть деньги? Может, купим это ранчо прямо сейчас?
Джордж с досадой сплюнул себе под ноги.
– У нас на двоих всего-то навсего десять долларов. — Потом добавил задумчиво: — Послушай, если мы с Ленни проработаем месяц и не потратим ни цента, у нас накопится сотня долларов. Вот уже четыреста пятьдесят. За эти деньги наличными старики наверняка уступят ранчо. Вы с Ленни устроитесь там и возьметесь за дело, а я подыщу себе место и заработаю остальное. А вы покудова будете продавать яйца, ну и прочее.
Все умолкли. Они смотрели друг на друга с удивлением. Они никогда не верили, что такое может сбыться. И Джордж сказал, едва дыша:
– Господи боже! Я уверен, что они уступят. — Он был ошеломлен. — Я уверен, что они уступят, — повторил он тихо.
Старик сел на край койки. От волнения он скреб ногтем культю.
– Меня искалечило четыре года назад, — сказал он. — Скоро меня отсюдова прогонят, вышвырнут, как только я не смогу подметать барак. Может, ежели я отдам вам, ребята, свои деньги, вы позволите мне копаться в саду, даже когда толку от меня никакого не будет, и я стану мыть посуду и смотреть за курами. Ведь я буду жить у себя дома и работать у себя, — сказал он с тоской. — Вы видели, чего они сделали нынче с моей собакой? Сказали, что от нее никому никакого прока да сама она себе в тягость. Когда меня выгонят… да лучше бы кто меня пристрелил. Но этого они не сделают. Мне некуда идти, и я нигде не найду работы. А пока вы, ребята, соберетесь купить ранчо, я получу еще тридцать долларов.
Джордж встал.
– Значит, решено! — сказал он. — Купим ранчо и будем там жить.
Он снова сел.
Теперь все сидели недвижно, завороженные заманчивой картиной, и мысли их уносились в будущее, к тем дням, когда все это свершится на деле.
Джордж сказал задумчиво:
– А когда в городе будет праздник, или бейсбольный матч, или приедет цирк, или еще чего… — Старик одобрительно кивнул. — Мы беспременно пойдем туда, — сказал Джордж. — Ни у кого не станем спрашиваться. Просто скажем: «Ну, двинули», — и двинем. Подоим корову, подбросим зерна курям и двинем.
– Но сперва зададим кроликам люцерны, — подхватил Ленни. — Я не позабуду их накормить. А когда это будет, Джордж?
– Через месяц. Обожди всего-навсего месяц. Знаешь, чего я сделаю? Напишу старикам, хозяевам ранчо, что мы его покупаем. А Огрызок пошлет сотнягу в задаток.
– Само собой, — сказал Огрызок. — А печь там хорошая?
– Печь что надо, можно топить хоть углем, хоть дровами.
– Щенка я тоже возьму, — сказал Ленни. — Ей-ей, ему там понравится.
Снаружи послышались голоса. Джордж быстро сказал:
– Но смотрите — молчок, никому ни слова. Только мы трое будем знать, больше никто. А то нас выгонят, и мы ничего не заработаем. Пусть думают, что мы собираемся всю жизнь ссыпать зерно, а в один прекрасный день возьмем свои денежки — и до свиданья.
Ленни и Огрызок кивнули, радостно улыбаясь.
– Смотри же, молчок, никому ни слова, — сказал сам себе Ленни.
– Джордж, — сказал Огрызок.
– Ну, чего тебе еще?
– Лучше бы мне самому пристрелить собаку, Джордж. Не надо было позволять чужому.
Дверь отворилась. Вошел Рослый, за ним Кудряш, Карлсон и Уит. У Рослого руки были в смоле, и он хмурился. Кудряш шел за ним по пятам.
– Я не хотел тебя обидеть, Рослый. Я просто так спросил, — сказал Кудряш.
– Уж больно часто об этом спрашиваешь, — отозвался Рослый. — Мне это давно уж осточертело. Не можешь уследить за своей вертихвосткой, а я виноват? Оставь-ка лучше меня в покое.
– Говорю же, просто так спросил, — повторил Кудряш. — Думал, может, ты ее видел.
– Велел бы ты ей сидеть дома, носа не высовывать, — сказал Карлсон. — А то позволяешь ей шляться по баракам. Глядишь, поднесет тебе подарочек, тогда поздно будет.
Кудряш круто повернулся к Карлсону.
– А ты не лезь не в свое дело, не то я тебя живо за дверь вышвырну.
Карлсон рассмеялся.
– Эх ты, молокосос несчастный, — сказал он. — Хотел запугать Рослого, и ни хрена у тебя не вышло. Он сам тебя запугал. Вон ты побелел весь. Мне начхать, что ты лучший боксер в округе. Попробуй меня хоть пальцем тронь, я из тебя дух вышибу.
Старик тут же его поддержал.
– Эх, рукавица вазелиновая, — сказал он презрительно.
Кудряш сверкнул на него глазами. Потом его взгляд скользнул в сторону и остановился на Ленни; а Ленни все еще радостно улыбался, думая о ранчо.
Кудряш, как собачонка, набросился на Ленни.
– Ну а ты какого хрена смеешься?
Ленни растерянно взглянул на него.
– Чего?
И тут Кудряш взорвался.
– Эй ты, дубина стоеросовая! Встать! Я никому не позволю надо мной надсмехаться! Я покажу, кто побелел со страху.
Ленни беспомощно поглядел на Джорджа, потом встал, намереваясь уйти. Но Кудряш не зевал. Он врезал Ленни левой, а потом сильным ударом правой расквасил ему нос. Ленни испуганно завопил. Из носа у него хлынула кровь.
– Джордж! — завопил Ленни. — Скажи, чтоб он отстал!
Он пятился до тех пор, покуда не уперся спиной в стену, а Кудряш наседал на него и бил по лицу. Руки Ленни беспомощно висели, как плети. Он был слишком перепуган и даже не защищался.
Джордж вскочил и крикнул:
– Дай ему, Ленни! Не позволяй себя бить!
Ленни прикрыл лицо ручищами и взвизгнул от страха. Он крикнул: