Встревоженный, я быстро собрался и отправился на станцию вместе с маленькой Дармой и ее кормилицей.
Телеграмма пришла в 6.34, а поезд уходил в 7.28.
Мы заняли пустое купе, но за несколько минут до отхода туда же вошли два брамина и уселись напротив. Это были седовласые длиннобородые старцы, и вид у них был очень внушительный.
Поезд тронулся, и поначалу все было спокойно, но примерно через час в нашем купе случилось странное, хотя, на первый взгляд, и не очень значительное происшествие. Чемодан одного из браминов упал, раскрылся, и оттуда выпал шар из тончайшего хрусталя, внутри которого были цветы. От удара шар этот разбился, и цветы рассыпались по купе, но брамины даже не шевельнулись, чтобы собрать их. Я увидел, однако, что оба тут же вынули носовые платки и прижали их к носу и рту, как был для того, чтобы приглушить резкий запах этих цветов.
— Ах вот как! — с горящими глазами воскликнул Сандокан. — Ну-ну! И что же дальше? Говори, Каммамури!
— Что было потом, — продолжал Каммамури, голос которого задрожал и пресекся, — я не могу вам сказать. Я почувствовал только, что голова моя стала быстро наливаться какой-то болезненной тяжестью — а после этого не помню уже ничего. Когда я очнулся, вокруг было темно и тихо. Поезд стоял, издалека же донесся какой-то продолжительный свист.
Я вскочил на ноги и стал звать кормилицу и Дарму, но никто мне не ответил. На миг я подумал, что сошел с ума или вижу страшный сон. Я бросился к двери: она была заперта. Вне себя я разбил стекло кулаком, изрезав обе руки, открыл дверь и выскочил наружу. Поезд стоял на запасных путях, не было видно ни машинистов, ни кондукторов. Вдали чуть желтел свет фонарей, которые, казалось, освещали станцию. Я бросился туда с криком: «Дарма! Кетти!.. На помощь!.. Ее похитили!.. Туги! Туги!.. «
Меня остановили двое полицейских и служащих станции. Меня приняли за сумасшедшего, настолько я был возбужден. Понадобилось не меньше часа, чтобы убедить их, что я в своем уме, и рассказать, что случилось в вагоне.
Я оказался уже не в Чангернагаре, а в Хауфи, то есть в двадцати милях севернее. Никто из персонала не заметил моего присутствия, когда поезд переводили на запасной путь, так я и остался в купе до самого пробуждения.
Полицейские на станции тут же пустились в розыски, однако безрезультатно. Утром я отправился в Чангернагар, чтобы предупредить Тремаль-Найка об исчезновении Дармы и ее кормилицы. Его там уже не было. От его друга Мусдара я узнал, что тот не посылал ему никакой телеграммы. Телеграмму на мое имя тоже послал неизвестно кто.
— Дьявольски хитры эти туги! — воскликнул Янес. — Поистине адский план!
— Продолжай, Каммамури, — сделал нетерпеливый знак рукой Сандокан.
Индиец отвернулся, вытер слезы, выступившие на глазах, и продолжал с дрожью в голосе:
— Невозможно описать горе моего хозяина, когда он узнал об исчезновении маленькой Дармы и ее кормилицы. Он так рыдал и стенал, что не знаю, как он вообще не сошел с ума.
Тем временем тамошняя полиция вместе с французской жандармерией Чангернагара продолжала поиски похитителей. Было установлено, что обе телеграммы отправлены каким-то индийцем, которого служащие телеграфа никогда раньше не видели и который очень плохо говорил по-французски. А два брамина, ехавшие со мной, сошли на станции, поддерживая женщину, которая, казалось, была убита каким-то горем, и неся на руках белую девочку.
На следующий день кормилица была найдена в банановой роще задушенной. Ее убили, стянув ей горло черным шелковым шнурком.
— Негодяи! — воскликнул Янес, сжав кулаки.
— Но что доказывает, что именно туги Суйод-хана похитили маленькую Дарму? — сказал Сандокан. — Это могли быть просто бандиты, которые…
— Нет, господин, — прервал его Каммамури. — Это были именно они. Неделей позже мой хозяин нашел в своей комнате стрелу, которая была пущена с улицы. Наконечник стрелы имел форму маленькой змеи с головой женщины, эмблемой сектантов богини Кали.
— Ах так! — воскликнул Сандокан, нахмурив лоб.
— Но это не все, — продолжал свой рассказ индиец. — Утром мы нашли у дверей дома листок бумаги, на котором была эмблема тугов, а над ней нарисованы два кинжала, пересекающие букву S.
— Подпись Суйод-хана? — вопросительно сказал Янес.
— Да.
— И что же, английская полиция так ничего и не обнаружила?
— Они продолжали поиски еще несколько дней, но потом сочли, что это безнадежное дело. Я думаю, они просто не захотели связываться с тугами, чтобы не иметь лишних неприятностей от них.
— Они не вели поисков в Сундарбане? — спросил Сандокан.
— Они сказали, что не имеют достаточно средств и людей для этого.
— Значит, у правительства Бенгалии нет больше солдат? — сказал Сандокан.
— Англо-индийскому правительству сейчас не до этих сектантов-тугов. Восстание не улеглось, а ширится день ото дня и грозит захватить всю Индию.
— Ах так! В Индии восстание? — воскликнул Янес.
— Да, и оно становится все более грозным, господин. Полки сипаев восстали во многих местах: в Мируте, в Дели, Лакхнау, Канпуре и, расправившись с офицерами, соединились под командованием Тантия Топи и отчаянно смелой Рани.
— Так, — сказал Сандокан, поднимаясь в сильном волнении. — Поскольку ни полиция, ни правительство Бенгалии не могут заниматься тугами, ими займемся мы. Не так ли, Янес?
У нас пятьдесят человек, пятьдесят храбрецов Момпрачема, которых не испугают ни туги, ни их ужасная богиня Кали. Мы неплохо вооружены, у нас есть корабль, способный противостоять даже английским канонеркам. У меня с собой несколько миллионов, которые тоже будут нелишними в этом деле. С такими силами мы можем объявить войну всему племени тугов, и нанести этому чудовищу Суйод-хану смертельный удар.
Индийский Тигр в схватке с Тигром Малайзии! Неплохое получится зрелище!..
Он отпил вина из бокала и задумался на минуту, глядя куда-то в сторону. Затем спросил, резко повернувшись:
— Тремаль-Найк полагает, что туги вернулись в свои пещеры на Раймангале?
— Вне всякого сомнения, — ответил Каммамури.
— Значит, и маленькую Дарму отправили туда?
— Конечно, господин Сандокан.
— Ты знаешь Раймангал?
— И даже сами их подземелья. Я ведь целых полгода был пленником тугов.
— Да, я помню. Насколько велики эти подземные норы?
— Они огромны, господин, и тянутся под всем островом.
— Под всем островом, говоришь! Прекрасный случай, чтобы разом утопить там этих каналий!
— А маленькая Дарма?
— Мы утопим их потом. Сначала вырвем из их лап эту малышку, мой добрый Каммамури. А где вход в эти подземелья?
— Через отверстие в главном стволе огромного баньяна.
— Отлично, скоро мы навестим Раймангал, — сказал Сандокан. — Скоро, дорогой Суйод-хан, ты услышишь о Тигре Малайзии.
Послышался грохот цепи и всплеск от падения якоря. Вслед за тем все ощутили резкий толчок.
— Бросили якорь, — сказал Янес, вставая. — Пойдемте на палубу.
Уже давно спустилась ночь над Калькуттой, окутав ее башни и пагоды, ее колокольни, купола и дворцы, но мириады фонарей и фонариков сверкали вдоль широких улиц, на Стренде, на широких ее площадях.
На реке, разлившейся вблизи города более чем на километр, стояло бесчисленное множество пароходов и парусников, с фонарями на мачтах, покачиваясь на своих якорях. «Марианна» стояла чуть поодаль от них, у самых крайних бастионов форта Вильям, чья внушительная громада смутно проступала во тьме.
Удостоверившись, что якоря держат прочно, Сандокан велел убрать паруса. Затем приказал спустить шлюпку на воду для себя и своих спутников.
— Скоро полночь, — сказал он Каммамури. — Теперь мы можем отправиться к твоему хозяину?
— Да, но я бы посоветовал вам переодеться, чтобы не привлечь внимание шпионов. За нами, возможно, наблюдают люди Суйод-хана.
— Мы переоденемся индийцами, — сказал Сандокан.
— А еще лучше шудрами, — сказал Каммамури.
— А кто это такие?
— Слуги, господин.
— Хорошая мысль. На борту нет недостатка в одежде; найди подходящие костюмы для нас — и вперед! Если Тигр Индии хитер, то и Тигр Малайзии — не ягненок. Пойдем, Янес!
Глава 3 ТРЕМАЛЬ-НАЙК
Через полчаса шлюпка с «Марианны» уже спускались вниз по реке. Кроме Сандокана, Янеса и Каммамури в ней было шестеро матросов-гребцов.
Оба командира не выделялись из команды. На них были простые одеяния из грубой коричневой ткани, под которыми каждый спрятал по паре длинноствольных пистолетов и малайский крисс — длинный кинжал с извилистым змеевидным лезвием, способным наносить ужасные раны, которые нелегко залечить.
Город уже погрузился во тьму, фонари на улицах и площадях один за другим погасли. Только корабельные мачты отражались своими разноцветными огоньками в темной, как смоль, воде.
Медленно пробираясь среди парусников, приземистых барж и пароходов, качавшихся вдоль берега на якорях, шлюпка направилась к южным бастионам форта. Вскоре она пришвартовалась у пристани, темной и совершенно пустынной.
Город уже погрузился во тьму, фонари на улицах и площадях один за другим погасли. Только корабельные мачты отражались своими разноцветными огоньками в темной, как смоль, воде.
Медленно пробираясь среди парусников, приземистых барж и пароходов, качавшихся вдоль берега на якорях, шлюпка направилась к южным бастионам форта. Вскоре она пришвартовалась у пристани, темной и совершенно пустынной.
— Мы у цели, — сказал Каммамури. — Улица Дурумтолах в двух шагах.
— Веди нас, — сказал Сандокан.
Он первым вышел из шлюпки и повернулся к малайцам.
— Оставайтесь здесь и ждите нас.
— Да, капитан, — ответил ему рулевой.
Каммамури пошел быстрым шагом, пересекая просторную площадь. Янес и Сандокан последовали за ним. Оба держали руки за пазухой на рукоятках пистолетов, готовые в любой момент, не раздумывая, пустить их в ход.
Но пристань была пустынна или казалась такой, ибо в этой темноте было бы нелегко разглядеть на ней человека.
Через несколько минут они достигли улицы Дурумтолах и остановились перед старым дворцом в индийском стиле — квадратным, с двумя небольшими куполами и террасами по бокам.
Каммамури достал ключ и вставил в замок. Он уже отворял дверь, когда Сандокан, чье зрение было острее, чем других, заметил силуэт человека, который отделился от колонн веранды и тут же исчез в темноте. Было мгновение, когда он хотел броситься по следам беглеца, но удержался, опасаясь попасть в засаду.
— Вы заметили этого человека? — спросил он шепотом своих спутников.
— Какого человека? — в один голос ответили они.
— Того, что прятался за колонной. Да, Каммамури, туги следят за вашим домом. Только что я убедился в этом. Но едва ли в такой темноте шпион нас видел в лицо. Значит, он не знает, кто мы такие. Еще можно застать их врасплох.
Каммамури открыл дверь, потом осторожно запер ее, стараясь не шуметь, и, поднявшись по мраморной лестнице, освещенной китайским фонариком, ввел своих спутников в гостиную, где не было в этот час никого.
Хрустальный шар, подвешенный здесь под потолком, распространял голубоватый мягкий свет, бросавший отблески на паркет, искусно инкрустированный черными, красными и желтоватыми плитками, и освещавший простую, но изящную обстановку и легкую мебель из бамбука, расставленную вдоль стен.
Лишь только они вошли, как распахнулась другая дверь, и навстречу им бросился человек, заключивший в объятия сначала Сандокана, а затем и Янеса.
— Друзья! Мои храбрые друзья! Как мне благодарить вас за ваш приезд?.. — взволнованно говорил он. — Вы поможете мне? Вы вернете мне мою Дарму, не правда ли?..
Это был красивый бенгалец лет тридцати пяти, изящного и гибкого сложения, с тонкими энергичными чертами лица и с черными блестящими глазами, в которых застыло горе, терзавшее его.
Сандокан и Янес по очереди сжали в объятиях друга, и Сандокан ласково сказал:
— Успокойся, Тремаль-Найк. Мы оставили Момпрачем именно для того, чтобы помочь тебе.
— Моя Дарма!.. — вскричал индиец с судорожным рыданием, прижимая руку к глазам, чтобы удержать слезы.
— Мы вернем ее, — сказал Сандокан. — Ты знаешь, на что способен Тигр Малайзии. Если одно мое имя наводило страх на всех пиратов, на султанов и раджей Борнео, то я сумею справиться с Суйод-ханом и вернуть тебе дочь.
— Да! — воскликнул Тремаль-Найк. — Только вы с Янесом сможете сделать это. Если я потеряю дочь, после того как потерял мою Аду, мне незачем оставаться на этом свете. Столько бороться, столько пережить, чтобы вырвать у этих фанатиков любимую женщину, и видеть теперь в их же руках мою дочь! Я не вынесу этого!..
— Успокойся, Тремаль-Найк, — сказал Янес, и сам взволнованный горем друга. — Сейчас не время слез — нужно действовать без промедления. Мы слышали, дружище, что туги снова вернулись в свои подземелья на Раймангале?
— Да, это так.
— И Суйод-хан тоже там?
— Говорят, он вернулся к ним.
— Значит, маленькую Дарму отвезли в Раймангал? — спросил Сандокан.
— Я не уверен в этом. Знаю только, что она должна занять то положение в их секте, которое когда-то занимала Ада, моя жена.
— Девочке угрожает какая-нибудь опасность?
— Нет, туги не тронут ее. Дева пагоды воплощает для них богиню Кали, они почитают ее и боятся, как настоящее божество.
— Сколько лет твоей Дарме?
— Четыре года.
— Какая странная идея превратить ребенка в божество! — воскликнул Янес.
— Она дочь Девы пагоды, которая семь лет представляла Кали в подземельях Раймангала, — сказал Тремаль-Найк.
Голос его срывался, его душили рыдания.
— Дружище, — сказал Янес, обращаясь к Сандокану, — сегодня утром на палубе «Марианны» ты говорил мне, что у тебя уже есть план?
— Да, он созрел, — ответил Тигр Малайзии. — Только я бы хотел удостовериться, что туги действительно собрались в подземельях Раймангала. Это необходимое условие.
— Что ты собираешься сделать?
— Нужно захватить одного из тугов и добыть от него нет обходимые сведения. Полагаю, что в Калькутте немало этих фанатиков.
— Конечно, — сказал Тремаль-Найк.
— Если они собрались на Раймангале, мы отправимся туда под видом охотников. Каммамури мне сказал, что в джунглях там много тигров. Мы начинаем охоту на тигров Раймангала: сначала на тех, что бегают на четырех лапах, а затем и на двуногих без хвоста. Ты ведь всегда был заядлым охотником, не так ли, Тремаль-Найк?
— Я полжизни провел в джунглях, — ответил индиец. — Но зачем начинать с охоты на тигров, не лучше ли сразу начать с людей?
— Мы должны обмануть нашего приятеля Суйод-хана. Охотники ведь не сипаи, не полицейские. Поэтому тугов не встревожит наше присутствие. Что ты скажешь об этом плане, Янес?
— Хитрость Тигра Малайзии не изменяет ему.
— Мы вступаем в схватку с коварным врагом — без хитрости нам не обойтись. Ты знаешь те болота, Тремаль-Найк?
— Все острова и протоки известны и мне, и Каммамури.
— Там достаточно глубокое дно?
— Да. Есть и удобные бухты, где судно может укрыться от шторма.
— Прекрасно, — сказал Сандокан. — Кроме Каммамури, у тебя есть еще надежный слуга?
— Даже два, если хочешь.
Сандокан сунул руку за пазуху и достал толстую пачку банковских билетов.
— Поручи слуге за любые деньги нанять нам двух слонов с надежными проводниками.
— Но деньги… Зачем?.. — начал было индиец.
— Ты знаешь, что у Тигра Малайзии достаточно алмазов, — прервал его Сандокан. И добавил с глубоким вздохом: — Что мне делать с этими сокровищами, накопленными за столько лет? У меня нет детей, у Янеса тоже. Судьба поступила жестоко со мной, отняв у меня Марианну…
Этот суровый, сильный человек вдруг порывисто встал и спрятал лицо в ладони. Глубокая печаль овладела им. Он глубоко вздохнул; борясь с собой, он не смог преодолеть подступившего отчаяния.
— Сандокан, дружище, — сказал Янес мягко, положив руку ему на плечо.
Из груди Сандокана вырвалось сдавленное рыдание.
— Нет, никогда не смогу я забыть ее! — воскликнул он страстно, почти с яростью. — Никогда! Никогда!.. Я слишком любил ее. О проклятая судьба!
— Сандокан! — повторил Янес.
Тремаль-Найк приблизился к охваченному горем другу. Индиец сам уже плакал, даже не пытаясь скрыть слез. Они бросились друг другу в объятия и оставались так несколько мгновений. Каммамури в сторонке тоже вытирал глаза. Один Янес сумел совладать со своими чувствами, но и он был этой сценой глубоко взволнован.
Через минуту Тигр Малайзии мягко отстранился от Тремаль-Найка. Лицо его, еще очень бледное, однако же, вновь обрело энергию и уверенность.
— Как только получим все нужные сведения, без промедления отплываем в Сундарбан. А когда ты переберешься на мое судно? — спросил он Тремаль-Найка. — Там ты будешь в большей безопасности, чем здесь.
— Завтра вечером, с наступлением темноты. За моим домом следят, нужно уйти незаметно.
— Мы ждем тебя. А теперь, Янес, вернемся на борт. Уже третий час ночи.
— Оставайтесь у меня до утра, — сказал Тремаль-Найк.
— Нет, мы не должны вызвать подозрений, — ответил Сандокан. — Если мы выйдем отсюда поутру, нас проследят до самого судна. Это совсем ни к чему. Прощай, Тремаль-Найк, завтра у тебя будут новости.
— Значит, мы отправляемся уже завтра?
— Да, если сможем найти слонов. Будь предельно осторожен, никто не должен знать о наших планах.
— Хорошо. Я постараюсь обмануть шпионов. Ты хочешь, чтобы Каммамури проводил вас?
— Нет, ни к чему. Мы оба вооружены, да и шлюпка совсем рядом.
Они снова обнялись, потом Сандокан и Янес спустились по лестнице в сопровождении Каммамури.
— Будьте начеку, — сказал тот, отпирая им дверь на улицу.
— Не бойся, — ответил Сандокан. — Мы не из тех, кого можно захватить врасплох.
Выйдя на улицу, они достали пистолеты и взвели курки.
— Смотри в оба, Янес, — сказал Сандокан.