– У вас, Мария, выражение лица такое, словно я вас съесть хочу, – говорил он мне, ставя в зачетку свою размашистую подпись – мои глаза внимательно следили за движением руки препода над самой дорогой для студента вещью.
– Мало ли…
– Вот, возьмите, – потянул он мне зачетку, – ваш ответ был хорошим. Вы, наверное, несколько дней готовились, Мария?
– Несколько часов, – вырвалось у меня.
– М-м? – не понял аспирант.
– Да-да, почти всю неделю, – громко ответила я, окидывая взглядом двух оставшихся одногруппников-мучеников, пожелав им удачи и выходя в пустой коридор – время подходило почти к семи часам вечера.
Там на свободной лавочке сидел в наушниках сэр Дмитрий, погруженный в какие-то свои глубокие мысли. Меня он не видел, закрыв глаза и откинувшись спиной к стене. Зачет он сдал часа два назад и, наверное, ждал своих дружков, все еще мучающихся в кабинете.
Как вести себя с ним, я не совсем понимала. Вроде бы он – мой друг и король моих персональных подколов, а с другой стороны, вдруг Смерчинский прав и я нравлюсь Чащину? Это, конечно, бредовая идея, у него есть девушка, и меня, скорее всего, он воспринимает как однокурсницу и своего в доску парня, но чего только не бывает в нашем дурном мире?
К тому же в начале недели Димка вновь вел себя несколько странно – отстраненно и замкнуто, и лишь через пару дней, когда я сама стала активно пытаться общаться с ним, не обращая внимания на его сумрачность, он ожил, превращаясь из спокойно-серьезного и какого-то чужого мне парня в привычного удобного идиота Чащина. Он даже умудрился сделать мне очередную гадость – прозвал инфернальным злом, когда я с парнями-одногруппниками стала от скуки делать ставки, как кто сдаст или не сдаст сессию.
– Привет, чувак! – взъерошила я ему волосы, радостная, что сдала зачет. Из-за музыки он не услышал моего голоса – просто повернулся со словами:
– Слушай, хватит, давай не здесь? Я же сказал…
– Чего не здесь? – удивилась я. – Что ты сказал?
Димка резко снял наушники и, повернувшись, удивленно уставился на меня.
– А, это ты? – выдохнул парень.
– А ты кого ожидал увидеть? – я опустилась на лавку рядом с парнем. – Мамонта в юбке?
– Никого. Сдала? – тут же спросил меня Димка.
– Сдала.
– Ну, молодец. Марина сказала, ты в библиотеке весь день сидела и учила.
– Ага… Мои мозги выкипели. Теперь я совсем безмозглая. Бли-и-ин, почему я в течение семестра не училась, а? – болтала я с легким сердцем. – Нет, я завязываю так учиться. В следующем семестре я все-все выучу уже осенью… И получу кучу автоматов, и прогуливать не буду. И все сдам на «пять». А, я слышала от ребят, ты тоже сдал, да?
– Да.
– Ухты, ботаник. Классно! Нам осталось только субботу отмучиться, и сдать три экзамена. Я очень жду каникулы. А ты?
Между делом я полезла в рюкзак и достала бутылку с водой – после моего пространного ответа в горле пересохло. Крышка, правда, никак не желала расстаться с горлышком пластиковой бутылки, как бы я ни пыталась ее открутить.
– Жду, конечно. Тоже устал уже. Дай мне, – протянул руку Дима, увидев мои бесплодные попытки открыть бутылку, и, выхватив ее, с легкостью тут же открыл и вложил мне в ладонь крышку. Все это проделал молча, без слов о том, как выгодно быть мужчиной. А ведь это его наилюбимейшая тема для рассуждений – особенно рядом со мной, мне-то всегда казалось, что быть женщиной куда лучше, и из-за его слов мы всегда начинали спорить.
– Ты сегодня опять странный, – внимательно поглядела я на парня, отпивая подслащенную воду. – В свои лучшие дни ты бы без зазрения выдул половину, не спрашивая разрешения, а тут… такой галантный. Слушай, ты совершил открытие?
– В смысле? – не понял Чащин.
– Ну, умудрился незаметно пройти этап развития из питекантропа в человека?
– Отстань.
– Да ладно, не злись. Что слушаешь? – дружелюбно спросила я, беря свесившийся на его грудь наушник, которые в народе называют капельками или затычками. Оказалось, сейчас он слушает ту же песню, что стояла у него на звонке мобильника. Минут пятнадцать мы сидели и слушали музыку, по-братски поделив наушники. Дима сегодня вновь был спокойным и неразговорчивым, и меня, честно говоря, это напрягало: он менялся, а я не знала почему. И постоянно думала: а вдруг… Вдруг я ему правда нравлюсь?
«Брехня», – устало отвечали головастики огромным плакатом, который занял почти все пространство черепной коробки Бурундуковой М.Е.
– Как твоя девушка? – нарушила я молчание, убирая наушник.
– Что? Девушка? – переспросил он, с трудом вырываясь из оков ритмичной, но грустной музыки, играющей сейчас в его плеере.
– Неужели у тебя парень, Чащин? На мальчиков тянет? То на стены, то на парней… У тебя воистину разнообразные вкусы!
– Бурундукова, – покачал он головой, – я говорил, что иногда мне кажется, что ты – инфернальное маленькое зло?
– Это ты у нас инфернальный барабашка! – отбила его выпад я. – Так что там с твоей девочкой-припевочкой?
– А что с ней должно быть? – невозмутимо спросил парень.
– Что-что, успокоил ты ее тогда?
– Успокоил, успокоил.
– Эй, Чащин, расскажи мне про ваши отношения?
– Тебе-то зачем? – с великим, явно наигранным подозрением спросил он.
– Интересно! Ты ж типа мой друг, – я в шутку стукнула его кулаком по плечу. Это Чащину не понравилось.
– Бурундук, поспокойней будь, – задумчиво произнес он.
– Не называй меня так! – мигом рассердилась я. – Ты друг или идиот? Сколько раз я просила!
– И ты меня не называй так! – вспылил и он тоже, совершенно неожиданно для меня. – Хватит! Какой я тебе… черт возьми! – Он с досадой провел рукой по волосам резким нервным жестом.
– Что? – только и спросила я, исподлобья взглянув на Чащина. – Не называть? То есть? Поясни-ка свои слова, парень. Хоть ты та еще задница, я с первого курса считала себя твоим другом, а ты теперь говоришь: «Не называй меня так»? Как? Другом? А ты вообще по…
Димка ловко закрыл мне рот ладонью, и я увидела, какими серьезными и растерянными стали его темные, почти черные глаза, но потом это выражение вновь пропало, уступив место знакомым смешинкам.
– Да тише ты, инфернальное и громкое зло! Что ты так вопишь, Машка? Я ж идиота имел в виду, – сказал он мне. – Прости, если это прозвучало резко. В последнее время у меня плохое настроение. И, естественно, ты мой друг. Девочкодруг, как в песне у «Мумий Тролля».
– Правда? Ну, смотри, Чащин…
– Ты не злишься? Я нервный в последнее время, – признался он мне. – Прости, не злись, хорошо?
– Хорошо-хорошо. И ты прости, я и сама нервная. Дим, у тебя что-то случилось? Ты странный в последнее время, после того случая в кафе.
– Ничего не случилось, – поморщился он, – все в порядке, Мария.
– Уверен?
– Да.
– А глаза-то грустные.
– Грустные?
Количество озорных чертинок в темных радужках тут же значительно повысилось. Понабежало их тут…
– Ну, так, слегка. Серьезно, у тебя все нормально? – не отставала я.
– Все нормально, мой друг, – отозвался парень.
Меня так и подмывало спросить: просто друг и ничего больше? Я хотела слышать подтверждение того, что Дима относится ко мне просто как к другу и не более. Но в лоб серьезно спросить не решалась. Только если в шутку. Я помнила слова Дениса.
– Вдруг ты меня любишь или ненавидишь, а признаться боишься? – пожала я плечами, сердясь теперь не на него, а на себя.
– О да, безумно люблю и прошу выйти за меня замуж, Бурундукова. Кольца из пластиковой пробки уже готовы. – Он подмигнул мне. – Букет из бумажных цветов – тоже.
– Я медовый месяц еще хочу.
– Куда?
– За границу.
– Монголия подойдет?
– Туркменистан…
И хотя он повеселел, чему я обрадовалась, я все равно перевела разговор.
– Английский-то как будем сдавать?
Смерч, который, кстати говоря, по поводу зачетов не парился, часто мне звонил, писал и пару раз встречал после универа, сказал, что с английским будет все о’кей – билеты он достал, и за это обещанного желания он мне больше не должен. Кстати говоря, увидев его в понедельник, я думала, что сгорю со стыда и смущения за то, что было в воскресенье, но он так искренне улыбнулся мне, что я мигом растеряла свои негативные мысли и эмоции и тут же вспомнила, как классно он целуется. И даже сниться он умеет так – классно. Как сказала Лида: «мальчик умеет доставить удовольствие даже сном».
– Думаю, нормально. – Димка улыбнулся мне и достал из кармана джинсов три прямоугольных длинных и ярких билета на тот самый мюзикл.
– О, откуда они у тебя? – выхватила я билеты и принялась с любопытством вертеть их в руках. Они оказались очень и очень хорошими.
– Смерчинский дал, – пояснил Дима.
– А почему тебе, а не мне? – жутко удивилась я. – И вообще, ты что, с ним общаешься, что ли?
– Да нет, очень редко. Просто так вышло, сказал, что раз я в нашей команде по несчастью мужик, то и буду отвечать за билеты, – пожал он плечами. И с некоторым трудом, но вполне искренне добавил: – Дэн – хороший парень.
– Думаю, нормально. – Димка улыбнулся мне и достал из кармана джинсов три прямоугольных длинных и ярких билета на тот самый мюзикл.
– О, откуда они у тебя? – выхватила я билеты и принялась с любопытством вертеть их в руках. Они оказались очень и очень хорошими.
– Смерчинский дал, – пояснил Дима.
– А почему тебе, а не мне? – жутко удивилась я. – И вообще, ты что, с ним общаешься, что ли?
– Да нет, очень редко. Просто так вышло, сказал, что раз я в нашей команде по несчастью мужик, то и буду отвечать за билеты, – пожал он плечами. И с некоторым трудом, но вполне искренне добавил: – Дэн – хороший парень.
– Он и о тебе также говорил, – вспомнилось мне. – Вы, никак, сдружились тайно?
– Маш, – посмотрел Димка на меня не своими, а словно чужими глазами, в которых, как на миг мне показалось, зажглись прежние теплые искры: яркие, красивые, похожие на падающие на фоне иссиня-черного неба звезды.
– Что, Дим?
– Маша, я… – Он наклонился ко мне и произнес тихо-тихо: – Понимаешь, ты…
Наверняка Димка сказал бы мне, что я очень хотела от него узнать, но судьба захотела, чтобы этот цирк продолжался долго, и нам помешали.
– Добрый вечер, – раздался знакомый голос.
Перед нами появилась Ольга Князева собственной троллевской персоной. Длинные светлые прямые волосы, тонкая фигура, хорошенькое личико пай-девочки, изящные движения… Хорошая девушка и хорошая ученица. Но моя неприязнь к ней уменьшилась не настолько, чтобы я забыла о ее истиной ипостаси.
– Добрый вечер, – поднял на нее усталый взгляд Димка и отодвинулся поближе ко мне, чтобы одногруппница села на лавочку рядом с нами.
– Привет, – откликнулась и я. – А ты что тут делаешь? Ты же зачет днем уже получила?
– Я досрочно сдавала экзамен по истории изобразительного искусства и архитектуры, – отозвалась Гоблинша, усаживаясь рядом с Димкой, глядящим в пол. Но он отодвинулся, и я оказалась посредине между ними.
– Досрочно? – удивилась я.
– Да. Мне нужно пораньше уехать, – отозвалась Ольга. В университете она выглядела не так броско, как на свиданиях с Ником, но все равно казалась милой и доброй девушкой с мягкими чертами лица и женственной фигуркой.
– Круто. И как сдала? – полюбопытствовала я.
– На пять.
– Вдвойне круто. – Я даже обзавидовалась слегка. Потому что я точно знала – историю архитектуры сдавать будет сложно. Хотя гадалка и сказала, что для меня, Марины и Лиды экзамены пройдут успешно, но… все равно не верилось. Как и то, к примеру, что наша дорогая Маринка станет мамочкой.
– Ты молодец, – произнес и Димка, вновь вернувшись в свое странное, слегка отстраненное состояние. – Куда уедешь?
– С мамой к родственникам на море, – ответила Троллиха и с задумчивым видом зачем-то пояснила, как будто бы мне было интересно: – Я каждый год уезжаю на море, но обычно в начале июля, а сейчас придется ехать раньше – в середине июня. У дедушки будет юбилей – шестьдесят лет… Он – крупный ученый-физик.
– А у меня дедушка – военный, – встряла я, – сказал Смерчинскому, что меня за него не отдаст, пока он в армии не побывает. Хе-хе.
Одногруппники мигом уставились на меня.
– Смерч уже с твоим дедом общается? – переспросил Димка. О том, как Дэн побывал у меня в гостях, знали только мои подружки, и больше никто.
– Ну, так получилось, – развела я руками. – Он знает моего дедушку, я – его…
– Даниила Юрьевича? – светлые тонкие брови Ольги поползли вверх. – И… и как он тебе?
– По-моему, он крут. И классно выглядит. Сколько ему лет?
– Думаю, не меньше шестидесяти, – на миг задумалась Князева. – Да. Интересный мужчина, не так ли?
– Это точно, – вспомнился мне этот холеный импозантный мужчина с охраной. – Если в его возрасте Дэн будет выглядеть так же и вести такие же дела, я согласна выйти за него замуж прямо сейчас.
По лбу замечтавшегося орла не больно, но обидно стукнула взявшаяся откуда ни возьмись яркая искра и тут же умчалась вдаль, обиженно и злобно вспыхивая то красным, то коричневым.
Димка продолжал молчать и слушать наш разговор.
– Я удивлена поведением Дениса, – произнесла Ольга, задумчиво глядя на стену, как будто бы не могла поверить мне. – У вас куда более серьезные отношения, чем я предполагала. Это кажется мне просто необыкновенным. Или необычным. Раньше у него не было никаких серьезных отношений.
Я подозрительно посмотрела на Князеву. И что, что не было? Какая ей разница? Не ревнует ли наш властелин мостов Смерча к моей скромной персоне?
– А ты знаешь причину этого? – спросила я у Оли.
– Знаю.
– И что же это за причина?
– Если Дэн захочет, он сам тебе все расскажет.
Вот черт, замкнутый круг какой-то! Такое чувство, что каждый идиот в этой истории скрывает от других какую-то свою загадку.
– А если Дэн не захочет? – спросил Димка неожиданно.
– Это его право, Дим.
– Но ведь Машка встречается с ним! – Чащин перегнулся через меня, как будто бы меня и не существовало, и сердито стал вглядываться в светловолосую девушку. – Она должна знать, если он что-то от нее скрывает. Они же встречаются, в конце концов.
– Чащин, ты…
– Молчи, мелкое зло. Я тебе жилеткой не буду, если вдруг из-за каких-то дурацких секретов Смерча ты рыдать будешь в три ручья, – предупредил меня друг.
– Я никогда не плачу, – отозвалась я. – И не при ком.
Димка махнул на меня рукой.
– Давайте оставим Дениса Смерчинского в покое, – мягко произнесла Оля. – Лучше расскажите, как вы сдавали зачет?
Завязался разговор ни о чем.
– Я домой, а вы, ребятки? – первой поднялась я с лавки, минут десять поучаствовав в общей вялой беседе.
– Я жду парней, – отозвался Чащин. – А они капитально застряли.
– Пошли, – потянула я его за рукав, – хватит тебе тут торчать.
– Рад бы, да не могу. Мы с парнями договорились в одно место сходить.
– Я тоже домой. Ты на остановку, Маш? – вдруг изъявила готовность пойти вместе со мной Ольга.
– Да.
– Пошли вместе? – поднялась она вслед за мной.
– Давай, – кивнула я, прощаясь с Чащиным.
Раньше мы вместе на остановки не ходили. А теперь пошли и наверняка со стороны казались подружками. Я старалась поддерживать разговор и вела себя довольно приветливо, да и Ольга оказалась девушкой коммуникабельной, умеющей, когда нужно, найти общие темы для разговоров. В том числе мы успели обсудить и зачетную неделю, и наше «свидание вчетвером», и мои отношения с Дэном (я всячески поддерживала иллюзию того, что мы безумно влюбленная друг в друга пара).
– Дэн говорит, что я – его огонь, – вспомнились мне слова Смерча на нашем семейном празднике. – И что я грею его. А я считаю его своим воздухом – я дышу им.
Трудно сказать, почему я поведала это Ольге. Может быть, хотела таким образом заявить ей свои права на Дэна.
– Дэном… сложно не дышать, – осторожно заметила уже на остановке Мисс Гоблин.
– Что ты имеешь в виду?
– Он красив и умен. Добр. Всегда помогает своим друзьям. Наверное, зря, – усмехнулась она. – И он очень обаятелен. Иногда мне кажется, что на него девушки устраивают настоящую охоту.
– Охоту? Мой Дэн – не дичь, чтобы на него охотиться, – хмуро отозвалась я. – Но если это так, то я выступаю в почетной должности лесничего-хранителя леса. А эти девочки не иначе как браконьеры – охотятся без лицензий на чужой территории. Кстати, за Ником девочки охотятся?
– За Ником? – с какой-то даже глубоко затаенной боязнью переспросила Оля. Вот она его ревнует, наверное… – Нет. Что ты, Маша. Нет. Ник совсем не похож на дичь, поверь. Никита скорее предводитель этих самых браконьеров, – добавила она, задумавшись.
– Так и Дэн не дичь, а царь зверей, – рассмеялась я. – Поверь.
– Я это и так знаю.
– А тебе очень нравится Ник?
– Ник? А, да, очень.
– Он классный парень, – авторитетно заявила я. Пусть у меня с недавних пор нет к нему сильных чувств, но как человек он продолжает мне нравиться.
– Конечно, да, классный, – тряхнула длинной гривой светло-русых волос Князева. – Особенный парень.
– И он тебя так любит. Вы хорошо смотритесь вместе, – сказала я правду. Но они действительно хорошо смотрятся! Не могу этого не признать.
– Я знаю, спасибо. А вы с Деном – ярко.
Хорошо, что автобус Ольги быстро приехал и умчал вдаль светловолосую девушку, с которой я больше ничего вроде бы не делила (надеюсь, к Дэну она равнодушна!), но которая продолжала не шибко мне нравиться. Чем? Не знаю.
Эй, зеленокожие! Заберите к себе вашу родственницу! Ну, если не опыты над ней ставить, так замуж за гнома какого-нибудь выдать. Ну, хорошо, хорошо, за великолепного вампира… Но все равно – заберите!
В автобусе, в котором я от усталости уснула, Ольга Князева явилась в гости к моему сознанию на крыльях сновидения. Она, одетая во все белое, молчала и медленно ходила вокруг небольшого озера, в котором отражались черное бархатное небо, звезды и пролетающие кометы-искры. Я долго смотрела на девушку, паря где-то в воздухе, а потом приблизилась к озеру и зависла над ним, едва касаясь босыми ногами холодной глади воды. В ней, спокойной и неподвижной, отражалось то же небо, те же звезды – только комет не было, но вот отражение Ольги, стоявшей в безмолвности на берегу, было другим. Ольга в озере была облачена в черную одежду, и лицо у нее было белое, и волосы короче… Она хотела что-то произнести, что-то сказать мне, но… В это же мгновение во сне, откуда ни возьмись, появилось довольное упитанное зеленое существо и, наклонившись к моему уху, доверительно сообщило: