— Тогда в чем вы обвиняете меня?
— Ни в чем, Джоанна, если вы...
— А я чувствую себя так, как будто вы обвиняете меня.
— Извините, я не хотел произвести на вас такое впечатление. Но вы реагируете так, как будто я сказал, что вы виноваты в каком-либо преступлении. Я совершенно в это не верю. На самом деле, я думаю, что другие люди повинны в преступных действиях по отношению к вам. По-моему, вы — жертва.
— Жертва чего?
— Я не знаю.
— Кого?
— Я не знаю.
— Господи, да что же это! — закричала Джоанна, выйдя из себя, и, кажется, при этом она поняла всю неловкость своего поведения. Через боковое окно автомобиля она стала смотреть на проходящие по улице Шийо машины и мотоциклы, а когда снова повернулась к Алексу, уже держала себя в руках:
— Это невозможно. Но как бы то ни было, вы меня заинтриговали. Я должна знать, как вы пришли к столь странному выводу.
Алекс продолжал как ни в чем не бывало:
— Однажды ночью в июле 1972 года, летом, когда Лиза Шелгрин окончила первый курс Джорджтаунского университета, она исчезла с виллы ее отца на Ямайке, где находилась на каникулах. Кто-то проник в ее спальню через незапертое окно. И хотя повсюду были видны следы борьбы и пятна крови на постельном белье и на подоконнике, никто в доме не слышал ее криков. Стало ясно, что ее похитили, но никакого требования выкупа не было. Полиция считала, что она была похищена и убита. Сексуальный маньяк, решили они. С другой стороны, они не смогли найти ее тело, поэтому и не могли утверждать, что она мертва. По крайней мере, не сразу до того, как они провели тщательнейшее расследование. Имея дело с сенатором США, власти Ямайки делали все возможное, чтобы найти девушку. Через три недели Шелгрин потерял всякое доверие к полиции острова. Будучи сам из окрестностей Чикаго и по рекомендации одного из его друзей, кто пользовался услугами моей компании, Шелгрин попросил меня вылететь на Ямайку на поиски Лизы. Мои люди работали по этому делу в течение десяти месяцев, пока Шелгрин не сдался. Мои самые лучшие восемь или девять человек отдавали все время и силы, как и местные полицейские, чтобы выяснить на месте все, что можно. Для сенатора это было недешево, но он не скупился. В этом ему надо отдать должное. Он очень волновался о своей дочери. Но дело не продвигалось ни на йоту, задействуй мы хоть десять тысяч человек. Я имею в виду, что это дело было из нераскрываемых — идеальное преступление. Это было одно из двух крупных расследований, в которых мы потерпели полный провал, с тех пор как я взял дело в свои руки.
Такси повернуло за угол, "Лунный свет" находился за квартал впереди.
— Но почему вы думаете, что я — Лиза Шелгрин?
— У меня, по крайней мере, две дюжины причин на это. Например, вам столько же лет, что и ей, если бы она все еще была жива. Самое главное, вы — вылитая она, только десять лет спустя.
Насупившись, Джоанна произнесла:
— У вас есть ее фотография?
— Не со мной. Но я скоро получу ее.
Такси остановилось около тротуара перед "Прогулкой в лунном свете". Водитель выключил счетчик, открыл дверь и начал выходить.
— Когда у вас будет фотография, — сказала Джоанна, — мне бы очень хотелось увидеть ее. — Она протянула руку в почти царственном жесте, подразумевая, что Алекс возьмет ее. Когда он коснулся ее руки, Джоанна сказала:
— Благодарю за чудесный обед. Надеюсь, он вам понравился так же, как и мне, и извините за испорченную прогулку по городу.
Алекс понял, что она прощается с ним, и произнес:
— Может быть, выпьем и ...
— Не сейчас, Алекс, — внезапно она отдалилась, как будто хотела и могла дать ему не более, чем маленькую частичку своего внимания. — Я чувствую себя нехорошо.
Водитель открыл ее дверцу, и она начала выбираться из машины.
Алекс держал ее руку в своей до тех пор, пока она, остановившись, не оглянулась на него.
— Джоанна, нам надо много о чем поговорить.
— Нельзя ли сделать это в другой раз?
— А разве вам не интересно?
— Мне не настолько интересно, насколько я больна: подташнивает, голова болит... Должно быть, я что-то съела не то, а может, переволновалась.
— Хотите, пошлю за доктором?
— Нет, нет. Мне надо всего лишь прилечь.
— Когда мы сможем поговорить? — Он почувствовал, что их разделяет целый океан, чего не было всего минуту назад, и с каждой секундой этот океан становился все шире и глубже. — Сегодня? Между вашими выходами?
— Да, — сказала она рассеянно, — тогда и поговорим.
— Обещаете?
— Обещаю, — ответила она. — Ну, правда, Алекс, бедный шофер умрет от воспаления легких, если еще хоть чуть-чуть подержит дверцу. Сейчас, пожалуй, все пятнадцать градусов мороза.
Неохотно Алекс отпустил ее руку.
Когда Джоанна выходила из такси, порыв ледяного ветра ворвался внутрь и ударил Алекса в лицо.
Глава 12
Джоанна почувствовала опасность. Она вдруг поняла, что каждый ее шаг наблюдается и фиксируется.
Она заперла дверь в квартиру, прошла в спальню и также закрыла и эту дверь.
С минуту она стояла посреди комнаты, прислушиваясь, затем налила двойной коньяк из хрустального графина, быстро выпила, налила еще и поставила свой бокал на тумбочку.
В комнате было слишком жарко.
Душно. Как в тропиках.
У нее выступил пот.
Каждый глоток воздуха обжигал ей легкие.
Джоанна чуть приоткрыла окно, разделась, бросив одежду на пол, и обнаженная растянулась на шелковом покрывале. Она все еще чувствовала духоту. Ее пульс бился учащенно, кружилась голова. Появились легкие галлюцинации, ничего нового для нее: образы, которые стали частью других дней и ночей, когда у нее было подобное настроение, как сегодня. Казалось, потолок опускался между стенами, как в камере пыток в одном из старых фильмов о Тарзане. А матрац, который ей нравился за его жесткость, теперь размягчился от ее прикосновения, не в реальности, но в ее уме: он стал студенистый и обтекал ее, как живое амебовидное существо. Нет. Бред. Нечего бояться. Джоанна сжала зубы и попыталась внушить себе, что все эти ощущения ложны, но это было свыше ее сил.
Она закрыла глаза и немедленно открыла их, напуганная краткой обманчивой темнотой.
Ей было знакомо это особое состояние ума, эти ощущения, этот неясный страх. Такое случалось с ней каждый раз, когда она позволяла дружбе развиться в нечто большее, чем просто случайное знакомство, больше, чем обычное желание — в особенную близость любви. Она хотела Алекса Хантера, но она не любила его. Нет еще. Она знала его еще недостаточно долго, чтобы почувствовать что-то большее, чем сильную симпатию. Но признаки этого уже появлялись, это вот-вот должно было случиться. И теперь события, люди, предметы, сам воздух требовали смертного приговора, будучи в сговоре с неумолимой жизненной силой, которая избрала ее своей единственной целью и будет давить на нее до тех пор, пока она не сломается и не уничтожит свою любовь; здесь включилась чудовищная энергия, вырвавшийся страх, который по большей части времени тихо дремал внутри ее, а теперь превратился в физическую силу, изгоняющую от нее всякую надежду. Джоанна знала, как все закончится. Побуждаемая дикой эмоциональной клаустрофобией, она порвет все отношения с Алексом, потому что это единственный путь, несущий ей облегчение от этого ужасного чувства.
Она никогда не увидится с Алексом Хантером снова.
Конечно, он придет в "Лунный свет". Сегодня. Может быть, и в другие вечера. Он будет высиживать представления от начала до конца. Как бы то ни было, пока он не уедет из Киото, она не будет между выходами общаться с публикой.
Он будет звонить, а она вешать трубку.
Если он придет к ней в гости, она не пустит его.
Если он будет писать ей, она будет выбрасывать письма, не читая.
Джоанна могла быть жестокой. В этом она имела достаточно практики с другими мужчинами.
Решение изгнать Алекса Хантера из своей жизни оказало на редкость благоприятное воздействие на нее. С незаметным сначала и быстро разрастающим затем облегчением, она почувствовала, как испаряется страх. В спальне стало значительно прохладнее. Влажный воздух стал менее гнетущим и более пригодным для дыхания. Потолок поднялся до своей прежней высоты, а матрац под ней снова стал жестким.
Глава 13
Отель "Киото" — самый крупный в городе гостиничный комплекс — в основном был выдержан в западном стиле. Телефоны в номере Алекса даже были снабжены автоответчиком, вспыхивающий индикатор которого настойчиво напоминал о сверхактивном американском образе жизни. Вернувшись с обеда с Джоанной Ранд, Алекс увидел мигающий красный огонек на телефоне в гостиной. Он сорвал трубку, включая автоответчик, уверенный, что это Джоанна позвонила ему, пока он добирался от "Лунного света" до отеля.
Но это была не Джоанна. Внизу его ждала транстихоокеанская каблограмма. По его просьбе посыльный принес ее наверх. Алекс обменялся с ним вежливыми приветствиями и поклонами, взял телеграмму, дал чаевые и опять раскланялся. Оставшись один, он сел за письменный стол в гостиной и распечатал конверт.
КУРЬЕР ПРИБЫВАЕТ ВАШ ОТЕЛЬ ПОДДЕНЬ ПЯТНИЦУ ВАШЕМУ ВРЕМЕНИ ТЧК БЛЕЙКЕНШИП
Завтра к двенадцати часам у него будет дело Шелгрин, закрытое девять или более лет назад, а теперь определенно открывавшееся вновь. Кроме сотен донесений агентов и тщательно записанных расспросов досье содержало несколько отличных фотографий Лизы, сделанных за несколько дней до ее исчезновения. Возможно, они смогут вывести Джоанну из ее жуткой разъединенное(tm) с собой.
Алекс стал думать о ней, какой она была совсем недавно, когда выходила из такси, и почему она внезапно так охладела к нему. Она могла бы быть Лизой Шелгрин. Но если так, то она не знает этого. В этом он был уверен, как в своем собственном имени. Однако, она вела себя как женщина, у которой есть опасные тайны и прошлое, которое надо скрывать.
Он взглянул на часы — 4.30.
В 6.30 он отправится в свою ночную прогулку по шумному Гайонскому району в "Лунный свет" — поужинать и серьезно поговорить с Джоанной. Сейчас у него было немного времени неторопливо принять горячую ванну, так приятно контрастирующую с маленькими глоточками холодного пива.
Алекс пошел в узкую кладовую номера и достал из маленького дребезжащего холодильника ледяную бутылку пива "Асахи". На полпути в ванную, не доходя трех-четырех шагов, он остановился как вкопанный, почувствовав, что что-то было не так. Он огляделся вокруг, напряженный и недоумевающий. В его отсутствие горничная сложила в ровную стопку дешевые книги, журналы и газеты, которые до этого были свалены в кучу на туалетном столике, и перестелила постель. Шторы были открыты. Он оставил телевизор в футе от кровати, она же откатила его обратно в угол. Что еще? Он не заметил ничего необычного и тем более зловещего. Предчувствие, продолжавшее отдаваться в нем эхом, было скорее интуитивным. Это называют шестым чувством, нюхом на неприятности. Алекс испытывал такое ощущение и раньше и обычно не ошибался.
Он поставил "Асахи" на тумбочку и осторожно приблизился к ванной. Приложив левую руку к массивной незапертой двери, он прислушался и, ничего не услышав, рывком распахнул ее и быстро вступил внутрь. Искрящиеся лучи заходящего солнца лились в ванную комнату через покрытое морозными узорами окно под потолком. Ванная была наполнена мягким золотистым светом. Он был один.
В этот раз его шестое чувство подвело его. Ложная тревога. Алекс почувствовал себя немного глупо.
Он был взвинчен. И неудивительно. Несмотря на то, что обед с Джоанной был восхитителен, прочие события этого дня, как огромные жернова, грубо терзали его нервы: ее сумасшедшее бегство от корейца в замке Нийо; ее описание того часто повторяющегося кошмара; этот зловеще-могущественный человек с механической рукой, играющий главную роль в ее забытом прошлом; выбивающее из колеи открытие, что именно у этой красивой одаренной женщины есть психические проблемы, возможно, более серьезные, чем она сама предполагает, и наконец, но не самое последнее из всего, его крепнущее убеждение, что необъяснимое исчезновение Лизы Джин Шелгрин было событием многоплановым, с далеко идущими причинами и следствиями, уходящими гораздо глубже, чем все, что он когда-либо раскрывал. Он имел право быть взвинченным.
Алекс снял рубашку и бросил ее в корзину для грязного белья, принес журнал и бутылку пива, положил их на низкий столик, который придвинул вплотную к ванне, включил воду, сделав ее горячей по своему усмотрению.
Вернувшись в спальню, он подошел к встроенному гардеробу, чтобы выбрать костюм на вечер. Дверца была приоткрыта. Когда Алекс отодвинул ее полностью, какой-то человек прыгнул на него из глубины гардеробной ниши. "Вор", — подумал Алекс. Это был невысокий коренастый мужчина. Мускулистый. Японец. И очень стремительный. Как только выбрался, он схватил, сколько смог, проволочных плечиков для одежды и ударил ими Алекса в лицо.
В панике Алекс подумал: "Мои глаза".
Но вешалки, как бы ужасающи они не были, миновали его глаза и только поцарапали одну щеку, с грохотом посыпавшись вокруг него.
Рассчитывая на внезапность и замешательство, которое произведут вешалки, незнакомец тем временем попытался проскочить к двери спальни. Алекс схватил его за куртку и развернул к себе. Не удержавшись, они упали на край кровати, затем — на пол. Алекс был внизу. Первый удар пришелся ему по ребрам, затем второй — в то же место, и третий — в солнечное сплетение. Алексу было неудобно работать кулаками, но, в конце концов, ему удалось сбросить этого человека.
Незнакомец отлетел к тумбочке, опрокинув ее. Не переставая ругаться по-японски, он с трудом поднялся на ноги.
Ошеломленный только на мгновение, все еще на полу, Алекс вовремя повернулся, чтобы схватить коренастого человека за ногу. Он сильно дернул, и незнакомец свалился, с шумом ударившись о пол, но при этом он успел ударить и попал Алексу как раз в локтевой сгиб. Алекс взвыл. Острая боль разлилась от локтя к запястью и плечу, на глазах выступили слезы.
Секундой позже японец был на ногах. Путь был свободен. Он направился через гостиную к маленькой прихожей номера.
Собрав все силы, Алекс кинулся за ним. Его физическая подготовка детектива и бойцовская натура сделали невозможным остаться ждать, пока ему станет лучше. В гостиной, увидев, что он не может помешать своему незваному гостю выбраться в коридор и там бесследно исчезнуть, Алекс схватил с декоративной подставки вазу и со злостью и точностью бросил ее в обидчика. Стекло разлетелось, ударившись о затылок вора. Тот споткнулся и осел на колени. Алекс ринулся мимо него, чтобы перекрыть единственный выход.
Оба они дышали так, будто только что пробежали стайерскую дистанцию. С полминуты их тяжелое дыхание наполняло комнату ритмичным громом.
Помотав головой и стряхнув осколки с широких плеч, японец встал. Пристально посмотрев на Алекса, он двинулся к нему, чтобы освободить дорогу.
— Не пытайся быть героем, — сказал он на ломаном, но вполне понятном английском.
— Что ты здесь делаешь? — спросил Алекс.
— Прочь с дороги.
— Я спрашиваю тебя, что ты делаешь в моей комнате.
Незнакомец не ответил.
— Вор? — спросил Алекс. — Нет, я не думаю, что это так. По-моему, ты больше, чем просто дешевый воришка.
— А мне плевать, что ты думаешь. — Он терял терпение. Теперь его голос напоминал звериный рык:
— Убирайся с дороги!
— Это связано с делом Шелгрин? Да?
— Убирайся ко всем чертям!
— Кто твой хозяин?
Незнакомец сжал свои ручищи в громадные кулаки и угрожающе продвинулся еще на один шаг.
Алекс отказался отойти в сторону.
Японец остановился и, помешкав с мгновение, вытащил из внутреннего кармана узкий нож с костяной рукояткой. Он нажал на кнопку на рукоятке и, быстрее, чем глаз мог увидеть, выскочило тонкое восьмидюймовое лезвие.
— Ну, а теперь ты уберешься?
Алекс облизнул губы. Во рту было сухо и стоял горький привкус. Пока он думал над альтернативными вариантами, а ни один из них не был привлекательным, его внимание делилось между угрюмыми маленькими глазками незнакомца и острием лезвия.
Почувствовав страх и нерешительность, вор помахал ножом и захихикал.
— Нет, — сказал Алекс, — я не сдамся так легко.
Усмешка погасла, незнакомец нахмурился:
— Мне приказали...
— Кто?
Вопрос был проигнорирован.
— Тебе бы лучше понять, что ты для меня не угроза, а так, раздражение, и ничего больше.
— Посмотрим.
— Если мне понадобится, я сломаю тебя.
— Как куклу, я полагаю.
— Да. Как куклу.
Алекс улыбнулся, но улыбка его была неуверенной. На первый взгляд, этот человек с квадратной челюстью производил впечатление мягкотелого. Но при более тщательном рассмотрении Алекс понял, что под обманчивым слоем жира у него были железные мускулы. Так мог выглядеть начинающий сумист, до того как наберет нужную физическую массу.
— Мне не было приказано покончить с тобой, — сказал незнакомец, странно заменяя эвфемизмом слово "убить". — Фактически, мне предписано не трогать тебя, даже если ты всунешься в мою работу. Понятно?
— Да. А как ты нашел такую работу? Очевидно, не через объявления в "Таймс"?
Японец тупо заморгал:
— Чего?
— Это была шутка.
— Это не шуточное дело, мистер Хантер.
— Приношу свои извинения.
— Вам будет безопаснее отступить назад.
— Да, но тогда, как я смогу посмотреть себе в глаза утром?
— Я не хочу беспокоить моих хозяев, убив без разрешения.