К началу июля жизнь стала налаживаться. Ойдо, обходя дозором границы, частенько приносил добытую дичь, регулярно угощал семью Беловых. Мальчишки обеспечивали рыбой всех так хорошо, что излишки сушили и коптили, благо соли было достаточно даже для полусотни жителей. Угры постепенно привыкли работать в огороде, массово пошли огурцы и другая зелень, которую с удовольствием ели не только дети. За месяц напилили и привезли в посёлок достаточно брёвен для постройки десятка домов. Но Белов не спешил отпускать лесорубов, чтобы не скучали, он частично перемешал бригады с гончарами и «кирпичниками». Гончарам, накрутившим на круге достаточное количество посуды, он дал новое задание по изготовлению черепицы, сам же и вырезал необходимые формы. Постоянно общаясь с женщинами и подростками, Белов не переставал разъяснять, как много надо успеть до начала зимы. Поэтому жалоб и отлынивания от работы практически не было. К счастью, угры и раньше не были избалованы обильным питанием и бездельем, поэтому недостаток мяса воспринимали спокойно.
В самый жаркий месяц Третьяку удалось наладить постоянную работу пилорамы. С этого времени за право работать на пилораме подростки едва ли не дрались. Да и взрослые женщины часто подходили посмотреть, как пилы «сами» расщепляют бревно на доски, выбрасывая ароматные опилки. После того, как в трёх новых домах застелили полы свежими досками, в эти дома ходили, как на экскурсию. Лесорубы, посмотрев на такую красоту, почти удвоили количество напиленных брёвен. Женщины спешили к возвращению мужей построить красивые новые дома, после работы шили из закупленной ткани рубахи и порты. Белов вместе с Третьяком из привезённого слитка меди начал изготавливать модель парового двигателя. Он так намучился этим летом, передвигаясь по рекам со скоростью плывущего навоза, когда надо было спешить, что первой необходимостью посчитал срочное создание быстроходного судна. Конечно, не катер на воздушной подушке, но пароход вполне можно освоить, желательно с винтовым двигателем, а не водяными колёсами. В здешних условиях даже скорость десять километров в час была действительно скоростью. В справочниках и учебниках Белов нашёл несколько вариантов паровых двигателей, осталось только научиться их делать.
Работать с металлом Третьяку заметно нравилось, он каждый вечер за ужином улыбался, несмотря на усталость. Белов сразу предупредил парня, чтобы не акцентировал внимание на подшипниках. Среди запасов Алексея нашлось два десятка неплохих подшипников, годных для использования. Как минимум на две паровые машины их должно хватить. Убедившись, что Третьяк справится с изготовлением модели сам с двумя подручными пареньками, Белов занялся добычей мяса.
Ойдо уже давно выследил два стада лосей, постоянно пасущихся недалеко от посёлка. Белов вполне мог перестрелять их из карабина, но в свете последних событий тратить патроны не спешил. Он решил попробовать охоту загоном, для чего целую неделю устраивал ловушку из жердей. Потом ещё три дня пришлось ждать возвращения напуганных лосей на старое место. В один прекрасный день Белов объявил для всех выходной и рассказал каждому, что надо делать. Загонщики под руководством Ойдо и Белова охватили две группы лосей, потом по сигналу начали шуметь. Мужчины в это время спешили к загону, где дежурили женщины посмелее, с топорами. Когда полукольцо загонщиков начало сдвигаться к изгороди, лоси нехотя подались вперёд, подальше от шума. Потом ещё вперёд, ещё и ещё. Загонщики закричали и застучали в кастрюли совсем громко, основательно пугая лосей, которые перешли на медленный бег. Как только группа лосей втянулась в улитку загона, мальчишки, дежурившие у загородки, стали блокировать жердями выход, усилив крики и шум. Так, постепенно отсекая лосей друг от друга, заблокировали группу в двенадцать животных, среди них три лосёнка.
Невозмутимые Ойдо и женщины топорами умертвили зажатых жердями взрослых лосей, а лосят связали, намереваясь перетащить в Бражинск к Фомке. Разделка и перевозка мяса заняла весь оставшийся день. Вечером устроили пир горой, с удовольствием уминая жареную печень и сердце, все соскучились по мясу, да и лето было тяжёлое, то стрессы от нападения и плена, то непривычная работа. Всё мясо сложили в ледники, только вырезки получилось почти пять тонн, на зиму хватит. Ещё шкуры, которые Белов намеревался использовать на обувь и кузнечные меха, кости, вполне годные для холодца и бульонов. Голодная смерть никому не грозила этой зимой. Оставалось дождаться обещанной шерсти, связать всем шапки и свалять на всех валенки, тогда комплект одежды будет закончен, зимой никто не замёрзнет.
Утром Белов с удивлением заметил, что никто на работу не вышел, за исключением Третьяка, с рассвета стучавшего молотком в кузнице, и Ойдо, уплывшего на патрулирование. Все угры с утра принялись готовить мясо, явно намереваясь продолжить праздник желудка.
– Что, сегодня тоже будем мясо весь день кушать? – поинтересовался Белов у Сили, сидевшего у костра.
– Сегодня, завтра и послезавтра, пока всё мясо не съедим, – гордо ответил парень.
– Да, ребята, теперь понятно, как индейцы умудрялись вымирать от голода, – пробормотал Белов и занялся делом. Он подождал, пока все позавтракали и стали расползаться поспать в тенёк.
– Подъём, всем выходить на работу, – Белов пошёл по посёлку, буквально за шиворот вытаскивая людей к своему дому. За полчаса удалось всех собрать, после чего он полчаса читал мораль, пока не убедился, что его слова дошли не только до детей, но и взрослых. В полдень все приступили к обычной работе, но Белов ещё два часа проверял, не спит ли кто под кустом. Вечером за ужином пришлось ещё раз напомнить, что утром все должны работать, а не есть мясо до одури. Глава поселения оказался достаточно убедительным, чтобы наутро никто не задержался у костров.
Вечером вернулся Ойдо, рассказал, что в устье Сивы стоит лодка Сагита. Белов обрадовался и стал готовиться к выкупу мужчин, выбрал очередное зеркало, прихватил четыре стопки дешёвого тонкого стекла, с резным узором, на всякий случай. С собой на переговоры взял Ойдо, а Силя со второй лодкой спрятался в кустах. Отправились в три часа ночи, благо короткая июльская ночь позволяла плыть задолго до рассвета. За прошедший год Белов так привык передвигаться по Бражке и Сиве, что плыл по ним не хуже гонщика в Формуле-1, заранее срезая повороты и огибая неудобные места. Да и опыт вождения лодок заметно вырос, так, что путь, ещё год назад занявший весь день, удалось преодолеть за неполные восемь часов. Оставив своих попутчиков присматривать за окрестностями, чтобы предупредить в случае нападения, он вышел к берегу Камы. Там, уткнувшись носом в прибрежные кусты, уже дремала лодья торговца.
Белов приблизился к лодке купца и крикнул:
– Выходи, Сагит, я уже здесь, жду с нетерпением.
Из лодьи высунулась голова охранника, затем показался улыбающийся Сагит. Переговоры вели на берегу, прогуливаясь на пригорке. Постоянно улыбаясь, Сагит рассказал Белову, что привёз для него двух опытных кузнецов, двух непревзойдённых чеканщиков да ещё всех живых пленников. Сыщика насторожила формулировка «живых».
– Сколько пленников ты привёз, мы договаривались обо всех, а не обо всех живых.
В таких случаях Белов предпочитал три раза уточнить, чем быть обманутым.
– Я честно выкупил всех твоих сородичей, которых привезли живыми в Усть-Итиль, но один из них умер ещё раньше, по дороге на юг. Его я не привёз, – грустно опустил глаза Сагит, явно боясь разрыва договорённости.
– Выпусти двоих пленников, пусть поговорят с моим другом, – Белов показал на Ойдо.
Двое пленников подтвердили, что один из тывайцев ещё по дороге на юг умер от сильного удара по голове, которым его оглушили в Тывае. Остальные пленники были на месте. Ойдо уточнил, все ли остальные живы и целы. К счастью, никто не был покалечен, хотя исхудали все ужасно. Казалось, и так невзрачным уграм худеть дальше некуда, ан нет, вышло, есть куда. Белов, в глубине души сомневавшийся в такой удаче, постарался не показать этого. Он успокоил купца, что договорённость остаётся в силе, и передал ему зеркало.
– Однако одного человека не хватает, но не буду же я отрезать кусок от зеркала, так? – улыбнулся Белов, глядя на вспотевшего от испуга купца. – Цену недостающего человека надо возместить другим товаром. Какой товар у тебя есть, Сагит?
Довольный купец велел вывести всех пленников и четверых мастеров-невольников, с которыми Белов тут же начал разговаривать, опасаясь обмана. Все четверо сносно говорили по-славянски и довольно уверенно отвечали на вопросы. Осмотрев их инструмент, Белов убедился в честности купца. Мастера пояснили, что в рабство попали при набеге соседнего племени, ещё пять лет назад. Все эти годы работали в Усть-Итиле у богатого купца, которому Сагит продал зеркало, а в придачу к золоту взял их, мастеров. Пока они разговаривали, подручные купца вынесли на берег образцы товаров, порадовавшие Белова. Самым интересным товаром для Белова оказалась бочка с нефтью, но там ещё были отрезы шёлка, сухофрукты, свежие персики, слиток меди, корзина с хлопком. Робинзон начал торговаться и выторговал все пять бочонков нефти, которые были у Сагита, весь хлопок в десяти корзинах, который он вёз неведомо зачем, видимо, купил случайно по дешёвке. Ещё взял три слитка меди, отрез шёлка и корзину персиков на остаток. Сагиту было очень трудно торговаться, он не раз пожалел, что сам указал в первой купчей истинную цену невольников, проданных Белову. Как он жалел об этом, было написано на его лице.
– Однако одного человека не хватает, но не буду же я отрезать кусок от зеркала, так? – улыбнулся Белов, глядя на вспотевшего от испуга купца. – Цену недостающего человека надо возместить другим товаром. Какой товар у тебя есть, Сагит?
Довольный купец велел вывести всех пленников и четверых мастеров-невольников, с которыми Белов тут же начал разговаривать, опасаясь обмана. Все четверо сносно говорили по-славянски и довольно уверенно отвечали на вопросы. Осмотрев их инструмент, Белов убедился в честности купца. Мастера пояснили, что в рабство попали при набеге соседнего племени, ещё пять лет назад. Все эти годы работали в Усть-Итиле у богатого купца, которому Сагит продал зеркало, а в придачу к золоту взял их, мастеров. Пока они разговаривали, подручные купца вынесли на берег образцы товаров, порадовавшие Белова. Самым интересным товаром для Белова оказалась бочка с нефтью, но там ещё были отрезы шёлка, сухофрукты, свежие персики, слиток меди, корзина с хлопком. Робинзон начал торговаться и выторговал все пять бочонков нефти, которые были у Сагита, весь хлопок в десяти корзинах, который он вёз неведомо зачем, видимо, купил случайно по дешёвке. Ещё взял три слитка меди, отрез шёлка и корзину персиков на остаток. Сагиту было очень трудно торговаться, он не раз пожалел, что сам указал в первой купчей истинную цену невольников, проданных Белову. Как он жалел об этом, было написано на его лице.
После оформления купчей Белов показал Сагиту одну стеклянную стопочку, затем вторую, третью, четвёртую. Реакция купца была вполне ожидаемой, посуда его очень заинтересовала. Белову нужны были поставки нефти и хлопка, да и шёлк не помешал бы. Сагит задумался, пообещал успеть обернуться этим летом, договорились встретиться здесь же и обговорили объёмы и цену поставок, к концу сентября Сагит успевал обернуться. После отплытия купца глава бражинского семейства не дал бывшим невольникам рассиживаться на родном берегу, все быстро поплыли вверх по Сиве. В Бражинске он отпустил выкупленных из рабства мужчин к родным, сам занялся устройством на жительство южан-мастеров. Временно устроил их в пустующий сарай, но постройку домов собирался организовать в ближайшие дни.
Огромное удовольствие, даже наслаждение, доставил ему разбор покупок. Только та нефть, которая была уже закуплена, давала возможность выработать более ста литров бензина, этого хватало не только на всю весеннюю посевную, но и на экстренные поездки на моторной лодке. Сейчас можно было не экономить бензин, вернуться к использованию бензопилы, а в перспективе прокатиться на мотоцикле. Жаль, дорог от Бражинска никуда не было, но где-то дороги должны быть, оптимистично подумал Белов, представив, что катит по просёлочной дороге со скоростью шестьдесят километров в час, пугая аборигенов до смерти. Не меньше нефти обрадовала его покупка хлопка, это практически чистая целлюлоза. От неё оставалось два шага до получения бездымного пороха.
Ещё зимой он думал о бездымном порохе, но останавливала необходимость получения целлюлозы из подручного материала – камыша, веток и тому подобного. Качество такой целлюлозы было бы отвратительным, соответственно и порох никудышным. Зато сейчас, до получения пороха оставалось немного – только добыть достаточно чистую концентрированную серную и азотную кислоту. За зиму Белов надеялся выработать достаточно пороха для снаряжения использованных патронов. Перспектива остаться безоружным через пару лет уже не маячила перед ним. Шёлк он отдал Ларисе, часть куска – Владе, должны близкие родственники выделяться своим достатком. Тем более что он предвидел сложные разговоры с освобождёнными мужчинами, которым очень не понравится власть чужака над своими семьями, установленная за их отсутствие.
… – Спасибо Инмару[7], удалось нам из плена освободиться, – громко чавкая жареным мясом, радовался отец Сили, оглядывая непривычно большую комнату в новом доме, где поселилась его семья. – Ничего, сейчас всё будет хорошо, успеем до зимы землянки вырыть, рыбы наловить, переживём зиму. Не обижал вас чужак?
– Нет, отец, Белов добрый человек. Если бы не он… – подросток прикусил язык, увидев злые лица родителей. Он только собирался рассказать, как хозяин и Ойдо спасали женщин, как все вместе строили большие красивые дома, как Белов привёз новую одежду и посуду, а тут? Неужели взрослым не нравятся эти дома, тёплая дорогая одежда, обувь, новая вкусная еда?
– Мал ты ещё рассуждать, – рыкнул отец, ухватывая новый кусок жареной печени лося. – Был бы твой Белов расторопней, да не такой жадный, никто нас и не захватил бы. Дед твой и бабка живы остались бы. Коли он с нами в прошлом году породнился, почему на свои богатства крепость нам не выстроил? Почто не нанял нам воев эту крепость сторожить? С его богатствами нас никто бы пальцем не тронул!
– Как так? – прошептал, отвернувшись, Силя. – Выходит, это Белов виноват, что людоловы на нас напали?
Глава двенадцатая, несчастливая
Через два дня безделья и праздничных встреч, когда все разделённые на время родные обменивались воспоминаниями и расспрашивали друг друга, Белов объявил общее собрание для всех, старше двенадцати лет. Он надеялся на поддержку молодёжи, которой очень понравилась более разнообразная и интересная жизнь в Бражинске, многие подростки почувствовали себя взрослыми, кормильцами семьи. Получать оплеухи от отца и старших братьев теперь им будет обидно. Он надеялся официально закрепить своё лидерство и добиться безусловного подчинения всех мужчин, как получилось с женщинами. В то же время надо было избежать открытого конфликта, даже путём потери части жителей. Белов оценил сделанное уграми в Бражинске за полтора месяца, объёмы выполненных работ поражали. Для более-менее нормального технического развития и получения прибыли необходимо было оставить в Бражинске не менее десяти работников, хоть одних подростков, с ними проще будет. Причём хозяин поселка не был уверен даже в том, поддержит ли его Ойдо, в котором могли взыграть родовые привычки. Приходилось принимать решения по ходу разговора.
– Родичи, мы породнились с вами год назад, когда вы мне дали жену. Этот год я старался вести себя достойно, никогда не приезжал к вам без подарков, жену не обижал. В жилах моего сына течёт доля крови вашего рода. Я никогда не указывал вам, что нужно делать и как жить, вы жили по своим устоям. Когда с вами случилась беда, я не пожалел своих святынь, доставшихся мне от предков. Все свои ценности я отдал, чтобы вернуть вас домой. Именно домой, а не ко мне в гости, – Белов передохнул, глядя на недоумённые лица угров, не понимавших, куда он клонит.
– Сейчас я прошу вас решить, где ваш дом. Те из вас, кто решит остаться в посёлке, будет работать по моему указанию и делать то, что я скажу. Думаю, никто не станет с этим спорить, в своём доме, в своём селении, должен быть один хозяин. Здесь хозяин я, и все, кто здесь будет жить, будут выполнять мои приказы. Этих людей, своих родичей, я буду защищать и содержать в достатке, не хуже моей жены и семьи моего родича, – Белов показал на Ларису, Третьяка и Владу. Специально к этому собранию они были одеты не просто богато, а вызывающе богато, женщины в платках и юбках из нового шёлка, Третьяк в хромовых сапогах и форме лётчика с синей фуражкой, невесть как оказавшейся в запасах Алексея. Белов выдержал паузу и продолжил: – Чтобы так жить, придётся работать, много работать, вы уже знаете, как мы любим работать. Но и результат вы видите, не забывайте, что мы с вами обеспечены мясом и одеждой на всю зиму, всем вам понравились наши огурцы и помидоры, наши дома с печками. Без такой тяжёлой работы ничего этого не было бы.
Тем из вас, кто не желает мне подчиняться и будет жить по своим обычаям, я предлагаю переселиться в другое место, выше или ниже по течению, может, ещё куда. Вся одежда и посуда останется у вас, топоры на время дадим, чтобы отстроились. Обиды на тех, кто уйдёт, я держать не буду, мы всё равно остаёмся родичами. Я с удовольствием всегда приму их в гости и приду на помощь в трудное время. Как эти люди смогут вернуть мне долг за выкуп, мы обговорим потом, я с возвратом не тороплю и снимать три шкуры не буду. Повторяю, при любом вашем решении, я останусь вашим родичем и никакой обиды на вас у меня нет. Прошу вас принять решение сегодня, и завтра мы поможем переселиться тем, кто пожелает уехать. – Белов развернулся и пошёл в огород, собрать овощи на завтрак. «Обидно будет, если уедут все, – думал он, выискивая на грядке огурцы, – хотя четверо мастеров у меня уже есть и контакт с купцами налажен, привезут ещё, за два оставшихся зеркала можно почти сотню работников купить. Правда, за ними следить надо в оба глаза, лучше нанимать свободных мастеров в городах, того же Грача, к примеру». Такими размышлениями он успокаивал сам себя, надеясь, что в поселке останутся человек двадцать. В этих думах Белов провёл весь день, прикидывая самые плохие варианты, изыскивая выгодные решения для себя.