Остальные двинулись к городскому дому Рудого, доставляя того на носилках. В доме Рудый снова объявил слугам и соседям ту же версию о лечении и продаже имущества, и не кому-нибудь, а своему лучшему другу Окуню. Опять всё прошло гладко, благодаря богатому прошлому Рудого, никто не оспаривал его решения. К этому времени прошло больше часа, и действие наркотика начинало заканчиваться, до конюшни надо было добираться ещё два часа. Пришлось быстрым шагом двигаться туда, благо угры были достаточно сильны и выносливы. К моменту, когда процессия достигла пригородного хозяйства Рудого, тот умудрился уснуть прямо в носилках, вывести его из этого сна никак не удавалось. Можно было подождать ещё полдня, но Белов с Окунем сделали ошибку, спеша оформить всё как можно быстрее. Увидев носилки со спящим хозяином, процессию пустили во двор, но никаких объяснений о продаже имущества пятеро звероподобных конюхов слушать не стали. Более того, когда Окунь начал повышать голос, утверждая, что Рудый продал им всё своё имущество, один из подручных последнего просто двинул его кулаком в зубы. К счастью, купец отлетел в сторону и отделался лёгкими ушибами. Сыщик понял, что придётся применить силу, моментально ударил одного из конюхов карабином по затылку, а другого в солнечное сплетение. Кивнув на двоих упавших конюхов, Белов скомандовал уграм:
– Быстро вяжите этих, – а сам кинулся на третьего, только что уложившего Окуня на землю. Двое других конюхов заносили Рудого в дом и не видели, что творится во дворе. Противник Белову попался непростой, не только крепкий, но и резкий, дважды почти доставший его кулаком. Только навыки работы с шестом, то бишь с карабином, спасли напарника купца от нокаута. Он, отступая в угол двора, уже подумал, не прострелить ли ногу этому бычаре, но очухавшийся Окунь быстро сориентировался и оглушил своего обидчика сзади черенком вил. Компаньоны сразу бросились в дом, где могли услышать шум или заметить неладное из окна, так и вышло. Только Белов открыл дверь в дом, как топор врезался в косяк, на том уровне, где должна бы быть его голова. Если бы у старого сыщика не было опыта задержания преступников в частных домах, лежал бы он с разрубленным черепом на полу.
Пока конюх вытаскивал засевший топор из косяка, сыщик нанёс ему одновременно два удара прикладом в пах и лицо, после которых злодей забыл о топоре, упав на пол. Белов не стал рассматривать упавшего, торопясь подойти к последнему конюху, который уже вытащил нож, больше похожий на короткий меч. Чтобы не рисковать, пришлось выстрелить из карабина в руку с ножом и раздробить ладонь конюха. Нож выпал, конюх завыл и бросился на вошедших, но был встречен прямым ударом ступни в низ живота. Отлетев назад, конюх продолжил кататься по полу, зажимая кровоточащую руку. Белов схватил с сундука какую-то тряпку и навалился на раненого, прижимая того коленом к полу. На помощь ему пришёл Окунь, вместе им удалось скрутить конюха.
Надо было спешить, хотя дом и стоял одиноко, компаньоны решили поторопиться. Время шло к полудню, угры были отправлены с частью лошадей на берег реки, а напарники занялись обыском. Все пятеро конюхов лежали, связанные, с кляпами во рту, в доме. Обыск ничего интересного не дал, кроме неплохой коллекции оружия и доспехов, правда, недорогих. Также не интересно было на чердаке и в сенях. Зато в подклети Белова ждали сюрпризы. Дверь туда оказалась запертой на засов, а из помещения пахнуло невыносимой вонью.
– Уборную они здесь устроили, что ли, – проворчал Белов, вытаскивая любимый вечный фонарик и направляя свет в помещение, где увидел несколько полуголых людей, закрывшихся руками от яркого луча. Он, пригнувшись, прошёл в помещение, где к стене были прикованы пять женщин. Лица их были разбиты, с синяками, на телах видны следы побоев.
На вопрос, откуда пленницы родом, никакого внятного ответа напарники не услышали, кроме громкого плача, переходящего в завывания и крики. Только, когда Белов с Окунем освободили узниц от оковов и вывели во двор, женщины стали понемногу приходить в себя. Женщины натаскали воды и стали приводить себя в порядок, раздобыли в доме одежду, а компаньоны продолжили обыск хозяйства. Больше ничего интересного они не нашли и вернулись к пленницам. Из сумбурной речи одной из них удалось разобрать только то, что они были захвачены всего неделю назад, когда вместе с мужьями возвращались из паломничества в Аркону, славянскую святыню. Туда они отправились, чтобы попросить у богов детей, отвезли туда дары и были приняты волхвами, обещавшими милость богов. На обратном пути всех троих вместе с мужьями захватили разбойники, когда они ночевали на берегу.
– Как троих, – удивился Окунь, – вас же пятеро?
– Эти две не наши, они из чуди белой, разбойники привезли их только вчера, – женщины показали на двух других, действительно отличавшихся от славянок по внешнему виду. Пленницы были с пепельными волосами, светло-серыми глазами, очень стройного сложения. Они молчали, продолжая приводить себя в порядок.
– Ладно, с ними разберёмся, а где ваши мужья, – спросил Белов, – их продали или что?
Славянки переглянулись, потом одна из них заговорила:
– Я слышала, когда меня в избу притаскивали, их где-то здесь держат, в яме.
Белов с Окунем ещё раз прошли по хозяйству, разгребая сено с земли в поисках ямы. Скоро в углу двора нашёлся деревянный люк, под которым оказалась яма с тремя неудачливыми паломниками. Женщины, не скрывая своего счастья, умывали и переодевали мужей, а довольные компаньоны выносили найденное имущество и инструменты с оружием. Скоро вернулись угры за остальными лошадьми, одну из которых запрягли в телегу. Загружая на телегу трофеи, Белов поинтересовался у бывших пленников:
– А вы где живёте, может, подвезти куда.
– Мы на реке Белой живём, до устья довезите, дальше сами доберёмся, – ответили вполне оклемавшиеся паломники.
– А вы, красавицы, куда пойдёте? – обратился Белов к чудинкам, но ответа не дождался. – Ладно, садитесь все в телегу, а мужчины пусть идут пешком.
Угры успели запрячь ещё одну лошадь в другую телегу, куда погрузили связанных пленников и Рудого, продолжавшего спать. Своего помощника Окунь пообещал направить сюда позднее, после чего все перебрались на берег, где шла погрузка коней на лодьи. Все эти хлопоты с погрузкой взял на себя более опытный купец, а Белов с бывшими пленниками устроили обед, постепенно перешедший в ужин для всех. После ужина, несмотря на вечернее время, решили отчалить и проплыть хоть немного, лишь бы подальше от проклятого места. Дальше всё постепенно устроилось, паломники охотно помогали грести, а женщины готовили пищу. В булгарские города на обратном пути также не заходили, опасаясь преследования властей за пленение булгар. Трофеи Окунь с Беловым поделили ещё на стоянках, поэтому в устье Сивы расстались быстро. Окунь собирался из Соли-Камской успеть до зимы вернуться в Сулар, к новому хозяйству, где предвидел массу приятных хлопот по обустройству. Он помнил своё обязательство по продаже пленных и обещал на обратном пути забрать их прямо из поселка. По здравому размышлению, он решил продать рабов сам, на нижней Волге он бывал и в сбыте не сомневался. Белову это давало дополнительно гривну с каждого пленника.
После возвращения домой осчастливленные угры сразу отбыли домой, глава Бражинска подарил им сверх оговорённой платы по трофейному ножу, да и сами они успели прихватить при обыске различную мелочь. Угры долго прощались с Беловым, клялись в дружбе и готовности к любым подобным набегам. После их отплытия он пытался также распрощаться с чудинками, но те так и не ответили ни слова на его расспросы. Тогда Белов решил поселить женщин у себя, показал им пустующий дом, дал продукты, посуду, тёплую одежду. Разбор трофеев происходил всей семьёй и напоминал главе семьи времена детства, когда кто-то из родителей возвращался из Москвы в голодную провинцию. Делёж добычи он полностью доверил Ларисе, наблюдая на это со стороны. И старшая жена не огорчила его, разделив трофеи очень щедро, все остались довольны. Самим Беловым остались два десятка штук разной материи, дюжина полушубков, шапок, другой мужской одежды и обуви. Не считая изрядного пополнения хозяйства в виде топоров, молотков, вил и прочего необходимого инструмента. После раздачи гостинцев втроём отправились в баню, затем сыщик вернулся один домой и завалился спать, пока жёны мыли детей.
Проснулся он в темноте от ласкающих женских рук, которые добились своего, доведя Белова до сильного возбуждения. Он, в свою очередь, перешёл к ласкам жены, целуя её в шею и уши, доводя до возбуждения поглаживанием руками живота и ниже. Всё сильнее возбуждаясь, жена прижималась к мужчине низом живота, пока оба не слились в единый организм. Продолжая ласки, Белов слышал учащенное дыхание жены, потом стоны, и наконец, громкий крик разорвал ночную тишину. Звук показался Белову странным, он включил фонарик, лежавший на тумбочке. Так и есть, в постели была Алина, а не Лариса. Он испуганно сел на кровати.
Проснулся он в темноте от ласкающих женских рук, которые добились своего, доведя Белова до сильного возбуждения. Он, в свою очередь, перешёл к ласкам жены, целуя её в шею и уши, доводя до возбуждения поглаживанием руками живота и ниже. Всё сильнее возбуждаясь, жена прижималась к мужчине низом живота, пока оба не слились в единый организм. Продолжая ласки, Белов слышал учащенное дыхание жены, потом стоны, и наконец, громкий крик разорвал ночную тишину. Звук показался Белову странным, он включил фонарик, лежавший на тумбочке. Так и есть, в постели была Алина, а не Лариса. Он испуганно сел на кровати.
– Где Лариса? Что с ней?
– Я здесь, муж мой, – из соседней комнаты вышла Лариса, уже раздетая, которая, видимо, спала на диване. Подойдя к кровати, она подвинула мужа и легла с краю. Тот откинулся на спину, оказавшись между двумя обнажёнными молодыми женщинами, своими жёнами, обнявшими его с двух сторон. Белов лежал молча, с абсолютно пустой от мыслей головой. Через некоторое время Лариса осторожно подобралась правой рукой к животу мужчины, потом оседлала его и выжала досуха, получив сама ещё большее наслаждение. Впервые попавший в постель с двумя женщинами Белов еле уснул после подобной встряски. Как говорится, скажи кому из друзей, не поверят. Впрочем, старых друзей уже не увидать, а Окунь, он-то поверит, время такое и люди такие. Надо полагать, ничего удивительного для самих жён в этом не было. Выросли они в тесных домишках, где мужчины спали с двумя-тремя жёнами, не стесняясь детей и родичей. Вот так. Ладно, хоть дети Белова спят в других комнатах, не видят этой эротики.
Наутро, как ни в чём не бывало, женщины занимались хозяйством, а вечером опять легли в постель втроём. На этот раз обе сразу, и с этого вечера спали исключительно втроём, благо двуспальная кровать позволяла выспаться, не мешая друг другу. Сперва такое поведение казалось Белову ненормальным, но по здравому размышлению, он изменил своё мнение. Обе женщины были подлинными детьми природы. К тому же мысль о греховности плотской любви внушила нам христианская церковь, в индуизме, например, этого нет. Так и обе жены относились к совместным ласкам спокойно, воспринимая их естественно и нисколько не стесняясь друг друга, благо обе ежедневно мылись в бане вместе с Беловым.
Подходил сентябрь, пора сбора урожая, бражинцы уже начинали постепенно убирать овощи. Буквально через два дня после возвращения из Сулара в поселок прибыли обещанные помощники из Пашура. И очень вовремя. Два десятка лошадей нуждались в уходе и заготовке корма на зиму. Белов наладил одну косу-литовку, посадив на черенок найденное на чердаке дома полотно. Теперь двое парней ежедневно уплывали за реку, выкашивать заливные луга, где даже в конце лета стояли сочные травы. Остальным работникам общепризнанный старейшина Бражинска нашёл занятия, с учётом силы и умений. Младшие ребята и девушки за неделю справились с уборкой урожая, который оказался таким же богатым, как и в прошлом году, только втрое больше. Как втайне надеялся Белов, озимая пшеница из двадцать первого века по урожайности почти втрое превзошла яровую местную. Посему он ещё раз решил засеять озимые из обоих злаков на всей распаханной земле, а часть пшеницы из будущего спрятать на семена, до расширения посевов. Двое парней посмышлёней работали на пилораме, а пятый взрослый ошкуривал брёвна.
После решения хозяйственных вопросов пришло время заняться работой с мастерами.
Чеканщики вырезали раскатанные медные листы по выкройке, нарисованной Беловым. Эти фигурки складывали в форму зажигалки и запаивали свинцом. Кремень привёз Окунь в последний приезд, а в качестве кресала пока использовали несколько прутков твёрдого сплава, найденного в хозяйстве Алексея. По фитилю и бензину для заправки зажигалок проблем не было. Буквально через неделю чеканщики стали выдавать до десятка зажигалок в день, действительно, специалистами они были неплохими. То, с чем Белов мучился часами, в ловких руках южан получалось за считанные минуты, и само изделие выглядело достаточно приглядно. Он вернулся к процессу изготовления пироксилина, который застопорился ещё при получении кислоты необходимой концентрации. К сожалению, работа шла очень медленно, пока не завершилась уборка урожая. Староста Бражинска изменил расстановку работников, отправив на покосы мальчишек, а старших парней нацелил на постройку четырёх двухэтажных домов. Угры за последний месяц получили неплохой опыт строительства домов, в указаниях нужды не было, парни справлялись сами.
Пока они ставили первые этажи, три девушки научились достаточно аккуратно работать с кислотами, их Белов и оставил готовить достаточное количество кислот нужной концентрации. Под химическую лабораторию пришлось использовать всю стеклянную посуду, пластиковые трубки и стаканчики, помогла запасливость Алексея, солившего и мариновавшего огромное количество припасов в банках. Туда же ушли оставшиеся баночки из-под кофе и бутылки. Запасы на зиму с этого года начали делать исключительно в берестяных туесах, которые обладали отменными бактерицидными свойствами и могли использоваться не один год. Своим лаборанткам новоиспеченный химик не стал разъяснять все аспекты получения пороха, он разбил технологию на простые операции, которые легко исполняли угорки. Почти месяц пришлось работать с ними ежедневно, контролируя довольно опасный процесс получения и концентрирования кислот.
Изначально серную кислоту Белов получил способом, описанным в школьном учебнике, при нагреве медной руды и пропускании паров через воду. Он понимал, что качество такой кислоты будет плохим, но решил рискнуть, квалифицированного специалиста в Бражинске не было. При наличии нескольких мешков азотных удобрений получение азотной кислоты из серной не было проблемой. Все реакции из школьных опытов для шестого-седьмого класса. Сложности возникали в поднятии концентрации кислот и их очистке от примесей, на это и уходили основные усилия помощников. Надо ли говорить, что школьные учебники химии и все найденные справочники стали настольными книгами Белова в тот период. Кроме того, его подспудно терзала мысль о малых запасах химически чистой селитры, но особого выбора не было. Придётся использовать то, что есть, а потом, с полученным опытом, искать местные запасы. Лучше мало пороха, но сейчас, чем много пороха, но через два-три года, до этого времени можно и не дожить, учитывая местные реалии.
Вопреки мнению о примитивности древних людей, девушки освоили работу быстро и, главное, накрепко запомнили технологию, не стараясь привносить опасные для здоровья новшества. В этом старейшина Бражинска поддерживал здоровый консерватизм и точное исполнение указаний старших, характерные для этого времени. Видимо, большое значение сыграл не сам факт освобождения угров из плена, а наказ старейшины Коняя слушать Белова как старосту и старшего в роду. С одной стороны, это избавило его от понуканий и медлительности помощников в работе, с другой – именно от этого хотелось избавиться как можно быстрее, то есть от бездумного послушания аборигенами глав родов и племён.
Уход всех угров из поселка послужил хорошим уроком истинной психологии аборигенов. И Белов понял, что не сможет создать сколь-нибудь крупного общества, если не разрушит или подорвёт веру угров и славян в главенство рода. Иначе все его указания и новшества будут поломаны и сведены на нет любым замшелым старейшиной-ретроградом. В этом деле он решил использовать тактику большевиков – если не можешь с чем-то справиться, нужно возглавить это движение. Не пытаясь бороться с беспрекословным подчинением старейшинам родов, Белов собирался стать самым главным старейшиной для всех жителей посёлка, чтобы его авторитет по определению перевешивал указания других старейшин. Второго случая превалирования решения старейшины рода над своим указанием он решил не допустить. Убедившись, что процесс подготовки химикатов стал безопасным и постоянным, сам занялся строительством домов.
К середине сентября удалось поставить все четыре дома для приходящих угров, так сказать, общежития, установить двойные слюдяные окна, затем начать обучение парней печному делу. Необходимая фурнитура для печей уже была изготовлена кузнецами, частично из меди, восемь печей ставили вчетвером до конца сентября. Окунь приплыл вовремя, чтобы оценить объёмы сделанного. На этот раз купец задержался на два дня, чувствуя долгую зимнюю разлуку. Белов с удовольствием угощал своего лучшего друга в этом мире всеми плодами с огорода, подарил на прощание так понравившийся тому китель капитана внутренней службы с фуражкой, неизвестно откуда появившийся у Алексея среди вещей. Оба строили планы, необходимые закупки и сроки на будущий год. Окунь на этот раз привёз почти четыре тонны медной и железной руды, полтонны свинцовой руды, на пробу. Еще массу различных мелочей, таких, как два килограмма кремня, полсотни самоцветов, немного шерсти. Главное было в том, что он увёз всех пленных, семнадцать человек, порядком надоевших Белову и жителям посёлка. Компаньоны договорились, что на причитающуюся главе бражинцев долю выручки за пленных Окунь зимой купит полсотни мужских и женских сапог, сбруи на два десятка лошадей, нефть, ткани. Ещё он на пробу брал полсотни зажигалок, посмотреть, как пойдёт торговля. Белов посчитал себестоимость зажигалок, которая оказалась в пределах двух кун. Поэтому продавать их даже по пять-десять кун было выгодно.